Фразы длинные и сложные задают медленный темп повествования, пригодный для описаний пейзажа, обстановки, нетривиальной ситуации, размышлений героя, авторского комментария.

 

Важный момент искусства описания состоит, например, в том, чтобы осуществить его средними и длинными фразами, а закончить короткой и энергичной, акцентирующей внимание читателя на каком‑нибудь характерном свойстве, сравнении метафорой. Например, вы можете посвятить абзац описанию скалы – светло‑серой, огромной, остроконечной, вытянутой вверх, сверкающей на солнце, а закончить плавный текст выразительной короткой фразой: «Скала как обнаженный меч»; «Не скала, а пронзающий небо шпиль».

Рассмотрим сцену, в которой короткие фразы передают стремительность происходящего. Для этого я выбрал исторический роман современного писателя Стивена Прессфилда «Врата огня», посвященный сражению в Фермопилах, легендарной битве трехсот спартанцев с огромной персидской армией. Группа спартанцев совершает боевой рейд – тайно подобравшись к лагерю персов, они врываются в шатер царя, собираясь его уничтожить (но их постигла неудача – царя в шатре не оказалось). События описаны от первого лица, от имени спартанского воина‑лучника. Диэнек, Дорион, Петух, Собака и т. д. – имена и прозвища спартанцев. Обратите внимание на четвертый абзац. Множество событий, произошедших за считаные секунды, описывается короткими фразами.

 

«Персы в шатре сражались точно так же, как их товарищи в проходе и в Теснине. Они привыкли к метательному оружию – дротикам, копьям и стрелам – и искали пространства, чтобы пустить их в ход. Спартанцы же были обучены ближнему бою с врагом. Прежде чем кто‑либо успел вдохнуть, сомкнутые щиты лакедемонян были утыканы стрелами и наконечниками дротиков. Спустя еще миг их бронзовая поверхность ударила в сгрудившуюся массу врага. На мгновение показалось, что персов сейчас просто растопчут. Я видел, как Полиник с размаху вонзил копье в лицо какого‑то вельможи, потом выдернул окровавленный наконечник и воткнул в грудь другого. Диэнек с Александром расправились с троими так быстро, что глаз еле успел уловить. Сферей как безумный врубился своим топором прямо в горстку кричащих жрецов и секретарей, которые растянулись на полу.

 

Слуги Великого Царя жертвовали собой с ошеломительной отвагой. Двое прямо передо мной, юноши с еще не пробившейся бородой, разом рванули ковер на полу, толстый, как зимняя шуба пастуха. Используя его как щит, они бросились на Петуха с Дорионом. Если бы было время посмеяться, вид разгневанного Петуха, с досадой вонзавшего свой ксифос в этот ковер, вызвал бы шквал смеха. Первому слуге он разорвал горло голыми руками, а второму проломил череп еще горящей лампой.

 

Что касается меня, я выпустил все четыре стрелы, что держал в левой руке, с такой бешеной скоростью, что не успел и глазом моргнуть, как уже нащупывал колчан. Не было времени даже проследить, куда летят стрелы и попадают ли в цель. Я сжал новый пучок стрел в колчане за плечом, когда, подняв глаза, увидел, как прямо мне в лоб, вращаясь, летит отполированная сталь брошенного боевого топора. Я инстинктивно согнул ноги. Казалось, прошла вечность, прежде чем сила тяжести увлекла меня вниз. Топор был так близко, что я слышал, как он рассекает воздух, и видел прикрепленные к рукояти пурпурные страусовые перья и отчеканенных на стали двухголовых грифонов. Убийственное лезвие находилось уже в половине локтя от моей переносицы, когда смертоносный полет прервала кедровая стойка, которую я даже не заметил. Топор на ладонь вошел в дерево. На полмгновения я увидел лицо человека, метнувшего его, а потом стена шатра распахнулась.

 

Внутрь хлынули египетские пехотинцы, за первыми двадцатью следовали еще двадцать. Теперь вся сторона открылась для ветра. Повсюду порхали эти сумасшедшие птицы. Собака упал, ему пропорол кишки двуручный топор. Дориону пронзила горло стрела, и он отшатнулся назад, блюя кровью. Диэнека ранили, и он отступил к Самоубийце. Впереди оставались лишь Александр, Полиник, Лахид, Сферей и Петух. Я видел, как изгой пошатнулся. Полиника и Петуха окружили нахлынувшие египтяне.

 

Александр остался один. Он выделил фигуру Великого Царя или какого‑то вельможи, которого принял за царя, и занес над правым ухом руку с копьем, готовясь перебросить его через стену вражеских защитников. Я видел, как он оперся на правую ногу, собирая для броска все силы. Когда его плечо двинулось вперед, один персидский вельможа – как я узнал позже, это был полководец Мардоний – нанес своим кривым мечом такой сильный и точный удар, что отрубил Александру руку у запястья.

 

В моменты высочайшего напряжения время как будто замедляется, позволяя мгновение за мгновением замечать все, что разворачивается перед глазами. Я видел, как рука Александра, все еще сжимавшая копье, на мгновение зависла в воздухе и стала стремительно падать, по‑прежнему обхватив древко. Правое предплечье и плечо продолжали движение вперед со всей силой, а из обрубка руки хлынула яркая кровь. Какой‑то миг Александр не понимал, что случилось. 3амешательство и неверие заполнили его глаза, он не мог уяснить, почему копье не полетело вперед. На его щит обрушился удар боевого топора, и Александр упал на колени. Я находился слишком близко, чтобы помочь ему своим луком, и нагнулся, чтобы подобрать его копье, в надежде метнуть в персидского вельможу, прежде чем тот успеет снести моему другу голову».

 

Термины и справочная литератур а. Сленговые выражения, ругательства, необычные слова придают диалогам и всему тексту особую выразительность. Однако употреблять их нужно при необходимости и в небольших количествах. Иногда такие термины нуждаются в пояснении, и его приходится давать в тексте или в подстрочных примечаниях. Если вы упомянули что‑то экзотическое – сан‑сэцу‑кон нунтяку, андеркавер или оологию – не забудьте добавить, что первое – японский боевой цеп, второе – пятизарядный американский револьвер, а третье – наука о яйцах птиц, раздел орнитологии.

Где же источники таких замечательных слов, откуда узнать правильное написание по‑русски и соответствующие пояснения? Из различных справочников, словарей, энциклопедий, без них писателю никак не обойтись. Мы уже говорили о справочной литературе с собранием имен и сленговых выражений, но это лишь малая часть необходимого.

Я составил список литературы, который поможет вам ориентироваться в море нужных книг. В него включены справочники по географическим названиям и демографии, словари по различным видам оружия, словари по археологии, нумизматике, одежде, мебели, спорту, книга по криминалистике.

 

Ряд изданий нужно отметить особо: огромный справочник по истории войн с древних времен до нашего времени; энциклопедические словари (в «Толково‑энциклопедическом словаре» поясняется 147 000 терминов); лингвострановедческие словари‑справочники по США и Англии; великолепное издание «Мифы народов

 

мира». Это далеко не вся справочная литература, полезная писателю (особенно романисту); есть еще географические атласы и многочисленные справочники по флоре и фауне, по медицине и лекарствам, по истории и искусству разных стран мира.

 

Обратимся теперь к бранным словам и проблеме ненормативной лексики. Допустимо ли использовать в произведении нецензурные слова – проще говоря, мат? Единого мнения по данному вопросу не существует. Одни литераторы и филологи убеждены, что этого делать не следует, другие резонно возражают: язык – народное детище, и коль народ матерится, значит, и писатель должен отразить горькую правду жизни, то есть повальное сквернословие. Второй точки зрения я не разделяю и не советую использовать нецензурные слова. Все же между устным народным языком и языком литературы есть кое‑какая разница, и великие писатели всех стран вполне обходились без мата.

Но бранные слова и всевозможные эвфемизмы вовсе не под запретом, и существует их огромное множество. Они выполняют две функции: присловий в прямой речи и оскорблений. Эти функции совершенно различны, так как присловье оскорбительного смысла не несет, и бранное слово (обычно матерное) употребляется говорящим постоянно в силу привычки или в тот момент, когда необходима эмоциональная разрядка.

Для передачи таких ситуаций я советую использовать эвфемизмы: есть некоторые весьма грубые, на грани с нецензурными (см. ниже), но все же допустимые в литературном тексте. С оскорблениями дело обстоит проще, так как существует масса слов, которые, в зависимости от ситуации, могут оскорбить и обидеть гораздо сильнее, чем матерное выражение. Эти слова я разбил на определенные группы, что позволяет вам легко дополнить приведенную ниже коллекцию:

на грани с нецензурными: бля, сука, пидор, задница, дерьмо;

обычные ругательства: дурак, придурок, тупица, простофиля, болван, идиот, урод, ублюдок, отродье, тварь, мразь, погань, паразит, хам, зараза, подонок, мерзавец, негодяй, сволочь, лентяй, лодырь, бездельник, лоботряс, дармоед;

оскорбления женщин: шлюха, проститутка, потаскуха, подстилка, швабра, давалка;

оскорбления с намеком на внешность: коротышка, жердь, косой, кривой, хромой, инвалид, плешак;

оскорбления с упоминанием животных, рыб и т. д.: козел, осел, свинья, скотина, обезьяна, горилла, павиан, мартышка, пес, собака, кобель, щенок, баклан, корова, теленок, жеребец, кобыла, крыса, шакал, гиена, хорек, змея, гадюка, жаба, акула, карась, глист, вошь, блоха, клоп, червяк, таракан, насекомое;

оскорбления с упоминанием растений: дуб, пень, фрукт, гриб, мухомор, поганка, мимоза, водоросль;

оскорбительные выражения из фени: хмырь, фраер, сявка, шмурло, веник, чмо, лох, торчок, кидала, перхоть, притырок, шланг, телка, блин;

оскорбления с упоминанием болезней: чума, холера, гангрена, вирус;

имена, используемые в качестве ругательств: Ирод, Иуда. Также существуют пренебрежительные имена по национальному признаку: Ванька, Ганс, Абрам, Ахметка и т. д.

Отдельный вопрос – клятвы, восклицания, проклятия, тоже придающие речи особую выразительность. Эти слова зависят от эпохи, от занятий и социального статуса говорящего и, разумеется, от его культурного уровня.