Автор и герой в эстетической деятельности 4 страница

Входил в Объединение реального искусства (ОБЭРИУ) в 1927–1931 гг. (при Ленинградском доме печати) вместе с Л. С. Липавским (1904–1941), Д. И. Хармсом (Ювачевым, 1905–1942), Н. М. Олейниковым (1898–1942), А. И. Введенским (1904–1941), К. К. Вагиновым (1899–1934), Н. А. Заболоцким (1903–1958), Г. С. Гором (1907–1981), И. В. Бахтеревым (1908–1996). С первыми тремя Друскин был знаком с начала 1920-х годов еще по гимназии; с Хармсом и Олейниковым – с 1926 г. Участники кружка называли себя «чинарями» (по словечку, образованному от слова «чин» Введенским). В 1937 г. арестовали Олейникова, в 1938-м Заболоцкого, а в 1941-м – Хармса, а позже Введенского. Липавский погиб на фронте, приблизительно в октябре 1941 г. Друскин сохранил архивы друзей и передал их в ГПБ им. М. Е. Салтыкова-Щедрина. Автор исследований о музыке Баха и обширной рукописи о творчестве Введенского «Звезда бессмыслицы» (хранится в архиве ГПБ).

Соч.:  «Страсти по Матфею» И. С. Баха (совместно с М. С. Друскиным). Л., 1940 (укр.); О риторических приемах в музыке И. С. Баха. Киев, 1972; Вблизи вестников. Вашингтон, 1988; Чинари // Wiener Slawistischer Almanach. 1985. Bd 15; Аврора. Л., 1989. № 6. С. 103–115; Перед принадлежностями чего-либо; Учитель из фабзавуча; О конце света / публ., предисл. и примеч. Л. С. Друскиной // Незамеченная Земля: Литературно-художественный альманах. М.; СПб., 1991. С. 46–83; Видение невидения // Зазеркалье: Альманах. Пг., 1925. Вып. II; Дневники. СПб., 1999 (библ.).

Лит.:  Дела литературные: (О «чинарях») // Смена. Л., 1927. 3 апреля. № 76; Нильвич Л.  Реакционное жонглерство (Об одной выходке литературных хулиганов) // Смена. Л., 1930. 9 апреля; Герасимова А.  ОБЭРИУ: (Проблема смешного) // Вопросы литературы. М., 1988. № 4. С. 48–79; Александров А.  Эврика обэриутов // Ванна Архимеда. Л., 1991. С. 3–34; Сажин В. Н.  «…Сборище друзей, оставленных судьбою» // Четвертые Тыняновские чтения. Рига, 1990. С. 194–201; Мейлах М. Б.  Шкап и колпак: Фрагмент обэриутской поэтики // Там же. С. 181–193.

 

Смерть (1934)

 

Печатается по публикации: Незамеченная земля: Литературно-художественный альманах. М.; СПб., 1991. С. 61–72. Текст представляет собой отрывок из дневника, который автор вел в 1928–1979 гг. Публикуемый фрагмент связан с болезнью и смертью отца (17 августа 1934 г.). В предшествующем тексте встречаются концептуально важные для мировоззрения Друскина афоризмы о смерти: «Вот две окрестности смерти: конец, окончательность и вторая: спокойная жизнь и счастье. Вот окрестности спокойной и неспокойной жизни: незаполненное время, тяжесть усилий, одиночество». <…> Некоторые удобства, отсутствие необходимости торопиться, развлечения, свободомыслие – вот что называли красотой жизни. Когда же жизнь потеряла удобства и все, что с этим связано, остался скелет жизни: страх смерти и времени». <…> Большие размеры вызывают ужас. Наибольший размер имеет смерть». <…> Когда говорят: смерть – это как сон, то думают о смерти другого человека. Между тем смерть – это или мой сон, или отсутствие моего сна. Кажется, мой сон даже без сновидений я чувствую как мой сон, но сон другого человека мне безразличен. Непонятно отсутствие меня. Когда я сплю, отсутствует «я», но «мое» не отсутствует. Может быть, смерть – это граница между одним моим и другим моим. Было мое «я», но теперь будет другое мое. Самый глубокий сон без сновидений ближе ясного, но достаточно удаленного воспоминания» (С. 55–57).

1. ночью с Лидой  – видимо, с Л. С. Друскиной, сестрой автора.

2. Тема жертвы объединяет круг Друскина с мыслителями петербургского кружка А. Мейера и Г. Федотова «Воскресение» (1917–1929); в состав последнего входил Д. Д. Михайлов, преподаватель немецкого языка в университете (и участник философско-религиозных собраний «воскресенцев» (отмечено В. Н. Сажиным). Перу А. Мейера принадлежит трактат «Заметки о смысле мистерии (Жертва)», 1933 (Мейер А. А.  Философские сочинения. Париж, 1982. С. 105–165).

3. Детское Село  – Царское Село, г. Пушкин.

4. См. стихотворение Ф. И. Тютчева «Близнецы» (1842).

5. «мерзость запустения»  – Дан. 11, 31; 13, 11; Мф. 24, 15; Мк. 13, 14.

6. Тема «Бог времени не создавал» обыграна в традиции русского религиозного ренессанса. Временность осознается как падшее состояние тварного мира (П. А. Флоренский, С. Н. Булгаков, Н. А. Бердяев), подлежащее преодолению либо в рамках этого мира (Н. Ф. Федоров), либо в метаисторическом Соборе спасенных душ (В. С. Соловьев, Л. П. Карсавин, А. А. Мейер). По другой концепции, творческие итоги пребывания человека в дольнем временном мире истории и культуры найдут свое место в вечной судьбе посмертного бывания (Г. Федотов).

7. Этот абзац напоминает некоторые произведения Введенского: «Четыре описания», «Где. Когда» и др. (прим. Л. С. Друскиной).

8. Л. С. Липавский.

Для понимания текста Друскина крайне важен фон общего для обэриутов восприятия смерти, это ведущая тема их сочинений. Среди множества аспектов смерти здесь акцентируются два: 1) смерть как мера естественного абсурда бытия, по условиям которого оно превращается в гротескную реальность с инверсией живого и мертвого. Страх смерти сублимируется в тему «смеха смерти», по выражению Хлебникова (см.: Хармс Д.  Полет в небеса. Л., 1988. С. 532). Автор вступительной статьи к сб. «Ванна Архимеда» цитирует «серую тетрадь» Введенского, в которой фиксируются измененные состояния сознания, варьирующего танатологические образы: «Не один раз я чувствовал и понимал или не понимал смерть. Вот три случая, твердо во мне оставшихся. 1. Я нюхал эфир в ванной комнате. Вдруг все изменилось. На том месте, где была дверь, где был вход, стала четвертая стена, и на ней висела повешенная моя мать. Я вспомнил, что мне именно так была предсказана моя смерть. Никогда никто моей смерти не предсказывал. Чудо возможно в момент смерти. Оно возможно, потому что смерть есть остановка времени. 2. В тюрьме я видел сон. Маленький двор, площадка, взвод солдат, собираются кого-то вешать, кажется, негра. Я испытываю сильный страх, ужас и отчаяние. Я бежал. И когда я бежал по дороге, я понял, что убежать мне некуда. Потому что время бежит вместе со мной и стоит вместе с приговоренными. И если представить это пространственно, то это как бы один стул, на который и он, и я сядем одновременно. Я потом встану и пойду дальше, а он нет. Но мы все-таки сидели на одном стуле. 3. Опять сон. Я шел со своим отцом, и не то он мне сказал, не то я сам вдруг понял, что мне сегодня через час или через 11/2 повесят. Я понял, я почувствовал обстановку. И что-то по-настоящему наконец наступившее. По-настоящему совершившееся – это смерть. Все остальное не есть совершившееся. Оно не есть даже совершающееся. Оно пупок, оно тень листа, оно скольжение по поверхности» (Ук. соч. С. 29). 2) Эстетическое преображение смерти и завершение ее внебытийной фикции в литературном творчестве. Создание текста в этом случае осмысляется как вхождение в загробье: «Писатель Свистонов, одержимый мыслью, что литература – загробное существование, высматривал утренние пейзажи, чтобы перенести их в свой роман» [Вагинов К. К.  Труды и дни Свистонова; цитируется по редакции, вошедшей в «Ванну Архимеда» (Л., 1991. С. 129)].

9. Эксплуатируя этимологию слова «ангел», обериуты именовали себя «вестниками»– инициаторами нового мировиденияи новой философии поэтического слова.

 

 

И. А. Бунин

 

Бунин Иван Алексеевич  (1870–1953) – русский писатель, переводчик, критик. Из старинного дворянского рода. В 1881–1886 гг. учился в Елецкой гимназии. Получил домашнее воспитание. Дебютировал как поэт стихотворением «Над могилой Надсона» (газета «Родина», февраль 1887). Первые критические статьи печатает в «Орловском вестнике», журнале «Русская жизнь». Поселился в Орле в 1889 г., там выходит его первая книга стихов (1891). В 1892–1894 печатал стихи и рассказы в «Русском богатстве», «Северном вестнике», «Вестнике Европы». Автора заметила народническая критика. На эти годы пришлось увлечение проповедью Л. Н. Толстого. Бунин познакомился с толстовцами-поселенцами на Украине, пытался и сам осуществлять в своем поведении программу опрощения, от чего его отговорил сам Л. Н. Толстой, с которым писатель встретился в Москве, в начале 1894 г. В Петербурге и Москве Бунин живет в 1895 г. В 1896 г. выходит его перевод «Песни о Гайавате» Г. Лонгфелло. Через год – сборник рассказов «На край света» (СПб.). Вошел в писательский круг «сред» Н. Д. Телешова, познакомился с А. П. Чеховым (о котором позднее написал книгу, изданную в Нью-Йорке в 1955 г.). Вышли сборники стихов: «Под открытым небом» (1898), «Листопад» (1901), рассказы «Сны Чанга» (1916), «Антоновские яблоки» (1900). С начала 1900 г. печатался в сборниках «Знания», в этом же издании вышли ненумерованные тома первого собрания сочинений (СПб., 1910). В 1900–1904 гг. путешествовал по Западной Европе и по Кавказу, был в Константинополе (1903), в 1907 г. посетил Сирию, Палестину, Египет. Зимой 1909 г. встретился с М. Горьким на Капри. В 1909 г. редактирует беллетристический отдел в журнале «Северное сияние». Напечатал в 1910 г. повесть «Деревня», в 1912 – «Суходол». В 1915 в Петрограде выходит полное собрание сочинений в шести томах, а также книги «Иоанн Рыдалец» (1913) и «Господин из Сан-Франциско» (1916).

В эмиграции с 1920 г. В Париже выходят «Избранные стихи», затем десять книг прозы («Розы Иерихона», 1924; «Солнечный удар», 1927; «Божье древо», 1931). В эмиграции написаны повесть «Митина любовь» (1925), новеллистический цикл «Темные аллеи» (1943), роман «Жизнь Арсеньева» (1933), «Воспоминания» (1950). Лауреат Нобелевской премии по литературе (1933).

Соч.:  Собрание сочинений М., 1956. Т. 1–5; Собрание сочинений М., 1965–1967. Т. 1–9; Собрание сочинений М., 1987–1988. Т. 1–6. Окаянные дни. М., 1990; 1991.

Лит.:   Алданов М.  О Бунине // Новый журнал. Нью-Йорк, 1953. № 5; Муромцева-Бунина В. Н.  Жизнь Бунина. 1870–1906. Париж, 1958; М., 1990; Зайцев К. И.  Памяти Ивана и Веры Буниных // Далекое. Вашингтон, 1965; Бабореко А. К.  Бунин: Материалы для биографии. 2-е изд. М., 1983; Степун Ф. А.  Литературные заметки. И. А. Бунин // Современные записки. Париж, 1926. Т. 27; Бицилли П. М.  Бунин и его место в русской литературе // Россия и Славянство. Париж, 1931. 27 июня; Зайцев К. И.  И. А. Бунин: Жизнь и творчество. Берлин, 1933; Выготский Л. С.  «Легкое дыхание» // Выготский Л. С.  Психология творчества. М., 1965; Афанасьев В. Н.  И. А. Бунин. М., 1966; Нинов А. М.  А. М. Горький и Ив. Бунин. Л., 1984; Волков А.  Проза Бунина. М., 1969; Михайлов О. Н.  Строгий талант. М., 1976; Творчество Бунина: Сб. Калуга, 1973; Бунинский сб. Орел, 1974; Гейдеко В.  Чехов и Бунин. М., 1976; Иван Бунин: Pro et contra / Сост. Б. В. Аверин и др. СПб., 2001; Бунинский сб. Орел, 1974 (статьи В. А. Гейдеко и А. С. Мелковой); Бабореко А. К.  Бунин об Л. Н. Толстом: (По его письмам и воспоминаниям современников) // Проблемы реализма. Вологда, 1979. Вып. 6; Сливицкая О. В.  Основы эстетики Бунина. II. «Что такое искусство?» (Бунинский ответ на толстовский вопрос) // Иван Бунин: Pro et contra. СПб., 2001. С. 465–478; см. также: Лакшин В. Я.  Толстой и Чехов. М., 1975; Кузичева А. П.  О философии жизни и смерти // Чехов и Лев Толстой. М., 1980. С. 254–263; Сухих И. Н.  «Смерть героя» в мире Чехова // Чеховиана. Статьи, публикации, эссе. М., 1990. С. 65–76.

 

Освобождение Толстого (1937)

 

Печатается по изданию: Бунин И. А.  Собрание сочинений: В 9 т. М., 1967. Т. 9. С. 31–38, 126–136, 149–163. Первая публикация: Париж, 1937. Отдельными фрагментами книга печаталась в эмигрантской периодике с 1920-х годов. Писалась книга с 1917 г.

Следует учесть, что публикуемое сочинение Бунина – это книга читателя, бывшего толстовца, и писателя, стилистически преемственного Толстому. Эмигрантская и отечественная критика охотно ставила рядом имена Л. Н. Толстого и Бунина. См., в частности: Адамович Г.  Лица и книги // Современные записки. Париж, 1933. Т. 53. С. 324–334; Бицилли П.  Заметки о Толстом // Там же. Т. 60. С. 280–281.

Понимание Буниным смерти менее всего отвечает эпическим решениям этой темы у Толстого. Если Толстой сумел пережить ужас перед смертью на путях стоического согласия с ее неизбежностью и убеждения в родовом бессмертии человека, то Бунина интересует смерть как инфернальный избыток Эроса, темной страстности. В смерти есть для него некая глубоко жизненная интрига и необоримое чарование, связанное с неконтролируемыми порывами души (одна из тем «Темных аллей», 1943).

1. В «Круге чтения» на 7 ноября указанной цитаты нет. Темы этого дня: бессмертие, сон, бодрствование. См. Толстой Л. Н.  Круг чтения: В 2 т. М., 1991. Т. 2. С. 164–166.

2. О чертах юродства в поведении Толстого см. Краинский Н. В.  Лев Толстой как юродивый. Белград, Б. г.; Исупов К. Г.  Чары троянского наследия // Лев Толстой: Pro et contra. СПб., 2000. С. 7–30.

3. Илья Львович Толстой  (1866–1973) умер в нью-йоркской больнице после тяжелой операции и в ожидании суда за неуплату долгов за жилье, электричество и телефон. В год смерти в Москве вышла его книга «Мои воспоминания» <3-е изд.: М., 1987>. И. Л. Толстой переводил на английский прозу отца, участвовал в голливудских экранизациях романов; сам создавал беллетристику.

4. См.: Бердяев Н.  Духи русской революции // Из глубины <1918>. М., 1990. С. 78–85.

5. Джордж Генри  (1839–1897) – американский общественный деятель, экономист, сторонник национализации земли и единого земельного налога. Л. Толстой был популяризатором идей Г. Джорджа и издателем большинства его трудов.

6. Через всю книгу идет спор с В. А. Маклаковым (1870–1957), автором статьи «Толстой как мировое явление» (Современные записки. Париж, 1929. Т. 38.

7. Петрункевич Иван Ильич  (1844–1928) – общественный деятель, один из основателей и лидеров кадетского движения, председатель ЦК партии кадетов (1906–1915), издатель «Реги».

8. Коншин Александр Николаевич  (1867–1919) – из семьи серпуховских фабрикантов, был близок по взглядам Толстому. В 1899 г., вместе с В. М. Величкиной и В. Д. Бонч-Бруевичем, сопровождал в Канаду четвертый (последний) пароход и духоборами. Финансово поддерживал издательство «Посредник», был в нем переводчиком.

9. Бунин пересказывает фрагменты статьи Л. Шестова «Преодоление самоочевидностей» (1921), включенные в нашу книгу. О ложных приоритетах зрения в сходных интонациях говорил Н. Бахтин во фрагменте «Мудрость осязания» (1928): «Зрение (как и слух) по самой своей природе есть нечто предварительное: оно лишь намечает возможные  подступы к овладению предметом. А мы сделали его самоцелью. По отношению к вещам мы охотнее всего пребываем в этом состоянии неосуществленной возможности. И мир для нас – прежде всего зримый  мир.

Тысячелетиями мы оттеняли и заглушали в себе самое древнее, самое верное, самое земное из наших чувств – осязание. И вот теперь, в то время как наши «высшие чувства» отравлены и искажены, пропитаны и разбавлены чуждыми рациональными элементами, – освящение сохранило свою девственную цельность и чистоту. Только оно – в те редкие моменты, когда оно действительно в нас оживает, – реально приобщает нас к вещам» (Бахтин Н.  Четыре фрагмента // Звено. Париж, 1928. № 3. С. 133.

10. Кроме книги «Загадка Толстого», Алданов (М. А. Ландау, 1886–1957) издал в 1915 г. монографию «Толстой и Роллан». По наблюдению комментатора первой советской публикации «Освобождения Толстого» О. Н. Михайлова, Алданов полемически отреагировал на книгу Бунина (Современные записки. Париж, 1937. Кн. 64. С. 466–467). Ук. изд. С. 597.

11. Какая прекрасная смерть (франц.).

12. Дети Толстого: Ванечка (1886–1895) и Маша (1871–1906).

13. Вечно единственное (нем.).

14. Вечное молчание бесконечных пространств тревожит меня (франц.).

 

 

С. Н. Булгаков

 

Булгаков Сергей Николаевич  (1871–1944) – один из крупнейших философов, богословов, историков культуры русского религиозно-философского ренессанса XX в. Родился в семье ливенского кладбищенского священника. В 1881–1884 гг. учился в Ливенском духовном училище, в 1885–1888 – в Орловской духовной семинарии, которую он оставил, чтобы после двухлетней учебы в Елецкой гимназии поступить на юридический факультет Московского университета (1890–1894). В эти годы начал журналистскую работу. Дебютировал в 1896 г. статьей «О закономерности социальных явлений» (Вопросы философии и психологии. М., 1896. № 35), первая книга – «О рынках при капиталистическом производстве» (М., 1897). Во время научных командировок (Берлин, Париж, Лондон; 1898–1900) написал магистерскую диссертацию «Капитализм и земледелие» (СПб., 1900. Т. 1–2). С переездом в Киев в 1901 г. перелом «от марксизма к идеализму» был уже достаточно ясно намечен, а позже и означен в книге под таким названием (СПб., 1903). Осенью 1906 г. Булгаков переехал в Москву и стал профессором политической экономии Московского коммерческого института, приват-доцентом Московского университета, сотрудником Московского Философско-религиозного общества и журнала «Русская мысль». Булгаков – депутат 2-й Государственной думы, в 1906 г. участвовал в сборнике «Вехи», в 1907 г. выступил с призывом прекратить террор. Его статьи о русской интеллигенции собраны в сб. «Два Града: Исследование о природе общественных идеалов» (М., 1911; СПб., 1997). Метафизика хозяйства изложена Булгаковым в книге «Философия хозяйства» (М., 1912. Ч. I). В 1917 г., в Троицын день, о. Сергий по благословлению патриарха Тихона был посвящен в диаконы, а в Духов день – в сан пресвитера. В 1919 г. Булгаков в Крыму (профессор политэкономии и богословия в Таврическом университете, а после разгрома Врангеля – протоиерей в Ялтинском соборе). 17 декабря 1922 г. выслан из России. В Праге вошел в «Братство Св. Софии», в Париже был с 1925 г. профессором богословия и деканом Православного богословского института.

Современная библиография трудов Булгакова насчитывает 410 названий (см.: Богословские труды. М., 1986. Т. 27. С. 179–194).

Соч.:  Душевная драма Герцена. Киев, 1905; Венец терновый. СПб., 1907; Свет невечерний. М., 1917; М., 1994; Тихие думы. М., 1918; М., 1996; О Богочеловечестве (Ч. I – Агнец Божий; Ч. II – Утешитель; Ч. III – Невеста Агнца). Париж; Таллин, 1933–1944; На пиру богов. Киев, 1918; Трагедия философии (на нем. яз.). Дармштадт, 1927; Купина Неопалимая. Париж, 1927; Вильнюс, 1990; Друг Жениха. Париж, 1927; Лествица Иаковля. Париж, 1929; М., 1991; Автобиографические заметки. Париж, 1946; Апокалипсис Иоанна. Париж, 1948; М., 1991; Философия имени. Париж, 1957; М, 1997; СПб., 1998; Жизнь за гробом. 2-е изд. Париж, 1987; Слова, поучения, беседы. Париж, 1987; Православие. 3-е изд. Париж, 1989; Философия хозяйства. М., 1990; У стен Херсонеса // Символ. Париж, 1990. № 25; отд. изд.: СПб., 1993; Христианский социализм. Новосибирск, 1991; Соч.: В 2 т. М., 1993.

Лит.:   Зандер Л.  Бог и мир. Париж, 1948. Т. 1–2; Роднянская И. Б.  Булгаков Сергей Николаевич // Русские писатели, 1800–1917; Биографический словарь. М., 1989. Т. 1. С. 343–346; Зеньковский В. В.  История русской философии. 2-е изд. Париж, 1989. Т. II. С. 430–457; Хоружий С. С.  София – Космос – Материя: Устами философской мысли отца Сергия Булгакова // Вопросы философии. М., 1989. № 12. С. 73–89 (там же – работа С. Н. Булгакова «Философский смысл троичности». С. 90–98).

 

Софиология смерти (1939)

 

Печатается с сокращениями по изд.: Вестник РХД. Париж и др., 1978. № 127. С. 18–41; 1979. № 128. С. 13–32. Полный текст: Булгаков С. Н.  Ти хие думы. М., 1996. С. 273–306. Время создания трактата датируем началом работы над ним.

1. «…в некоей дивной взаимности. Как же ее понять?»  – этот вопрос был в центре внимания христианских богословов, начиная с времен ожесточенной полемики отцов Церкви с ересью Ария (умер в 336 г.). Но еще первый латинский писатель «христианства торжествующего» Фирмилиан Лактанций (умер в 340 г.) утверждал, что «Богу было угодно начертать Образ Свой на нас, как на воске», так что «состав земного человека есть также фигура и образ человека небесного». Уже Лактанций ставит в связь эти свидетельства «дивной взаимности» с догматом о воскресении, положив начало череде анастасических учений о христианском богомыслии (см. об этом: Георгиевский А. И.  О воскресении мертвых в связи с Евхаристией, в свете учения Священного Писания // Богословские труды. М., 1976. Сб. 16. С. 33, 45; Его же.  Догмат о воскресении в эпоху Вселенских Соборов. М., 1984. Сб. 25. С. 321, 336; см. также: Темномеров А.  Учение Св. Писания о смерти, загробной жизни и воскресении мертвых. М., 1889; Глубоковский Н.  Воскресение из мертвых // Труды Киевской Духовной академии. 1905, № 1.

2. «кенозис Божества»  – наряду с производными от него (кенотическое самоумаление Божества и т. п.) – одно из самых частоупотребительных понятий у Булгакова. Заимствовано из древнегреческого языка (в значении «опустошать», «лишать чего-либо», «оставлять, превращать в ничто»), в богословской литературе употреблялось в значении «смерть Божества».

Другое понятие, образующее стержень булгаковской софиологии смерти, – София, софийность  (ср. «кенозис Божественной Софии во Христе»). Это понятие введено в оборот Вл. Соловьевым, одним из родоначальников русского религиозно-философского Ренессанса, является основополагающим в метафизических построениях Булгакова (в 1930-е годы приверженность Булгакова софиологии вызвала громкую дискуссию в церковных кругах, «спор о Софии»; отсылаем читателя к статье С. С. Хоружего «София – Космос – Материя: устои философской мысли отца Сергия Булгакова» // Вопросы философии. М., 1989. № 12). Чтобы пояснить содержание этого понятия, воспользуемся краткой справкой об интересующем нас предмете из комментария Л. П. Карсавина к написанным им в Абези:

«София, Премудрость Божия (евр. Хокма) – прежде всего наименование Логоса, по смыслу близкое наименованию Его Умным Миром. Но Логос воплотился: чрез Смерть-Воскресение будучи всегда Богом, стал и творимым Миром-Человеком. Поэтому именем Софии можно назвать – и называют – тварность, тело Богочеловека, человечество, высшею индивидуализациею которого является Богоматерь, Дева Мария, сливающаяся, как свидетельствует культ, с Софиею.

София – совершенное человечество (и в нем мир), или Церковь, которую апостол Павел называет телом Христовым. В этом аспекте Софии напрашивается отождествление ее с Адамом Кадмоном. Однако София – тварность и потому Вечная Женственность, апокалиптическая «жена, облеченная в солнце», и Приснодева, Мать и вместе с тем невеста Логоса, тогда как в Адаме Кадмоне тварное сливается с Божественным. Как тварный, перстный человек, Адам не существует. София же совершенное человечество, которое вполне прияло Бога и стало Личностью, Божественной Ипостасью, а потому существует как бы миг мгновенный, чтобы жертвенною за него смертью искупить умершего за него Бога. София – потенциальная личность, так как тварной личности нет, или «ипостасность», но разумеется не ипостасность Пресв. Троицы, что делало бы Троицу Четверицей. Образ Софии сливается или, вернее, сочетается под именем Евы с образом Адама, поскольку человечество несовершенно. Но несовершенство, т. е. неза– или недовершенность, недостаточность, неполнота (так же, как Адам), персонифицируемой Софии понимается как ее падение, отпадение от своего совершенства и Бога, Божьей Плиромы. И, таким образом, возникает гностический миф Софии Ахамот (испорчен. Хокма). Валентинианский миф о Софии Ахамот искаженно, но с наибольшей полнотой выражает христианскую концепцию возникновения Человека-Мира (см. мою «Поэму о Смерти»). Набрасываемая христианским и особенно гностическим мифами история мира справедлива в изображении подъема мира-человека от ничего к совершенству. Но она неточна как в изображении всевременного акта греха в образе умаленно-всевременного акта, греха, совершенного единичным человеком (прародителем Адамом) или Всечеловеком (Софиею) «в начале времен», так и в том, что усовершение Человека признается отдельным, заканчивающим время событием. <…> Совершенство и, следовательно, апогей несовершенного бытия связаны со всевременным актом совершенной Смерти, то есть и с концом несовершенного бытия, утверждающим его начало» (Ванеев А. А.  Два года в Абези // В память о Л. П. Карсавине. Брюссель, 1990. С. 326, 311, 327). См. конкретный анализ софиологической проблематики в книге С. С. Аверинцева «София-Логос: Словарь» (Киев, 2001).

3. «…должно быть дано место… смерти»  – ибо в смерти «человек остается связан с Богом: своею смертью каждый участвует, включается в крестную смерть Христа – «всесмерть», тождественную «множеству всех личных человеческих смертей», – и благодаря этому включается и в его Воскресение. Итак, победа над смертью, чаемая по вере христиан, предстает у Булгакова не в изгнании смерти, но как жизнь-чрез-смерть, что расходится с учением Федорова и совпадает с метафизикой смерти Карсавина» (Хоружий С. С.  София – Космос – Материя: Устои философской мысли о. Сергия Булгакова. С. 83).

4. «posse non mori»  (лат.) – мочь не умереть.

«non posse mori» – не мочь умереть.

5. Флп. 2, 7–8.

6. «Новый Адам воспринял человечество от ветхого Адама»  – ср. у Карсавина: «Адама как действительно всеединого человека не было и нет. В несовершенстве есть лишь идея, идеал Адама, то есть отражение совершенного Адама, «небесного», но «вочеловечевающегося». <…> Истинный Адам, вочеловечившийся Логос или Умный Мир и есть очеловечившийся и обоженный. В несовершенстве он только свой образ, отличный от нас и влекущий нас к себе, в силу же отличности своей понимаемый как отдельно существующий абстрактный «мир духов» (Ванеев А. А.  Ук. соч. С. 316).

7. «deus ex machina»  – бог из машины (лат.).

8. «Здесь тайна Боговоплощения и его антиномия»…  – С. С. Хоружий отказывается признать какую-либо важность и значимость софиологических построений Булгакова для раскрытия им темы смерти (Хоружий С. С.  Ук. соч. С. 63). См. у него же: «По окончательной догматической формулировке Булгакова София есть «Усия в откровении»; но при этом вопреки кардинальному положению, о котором напоминает и сам Булгаков: «В Боге нет такого самоопределения, которое не было бы ипостасно», – это самоопределение и самооткровение Усии не есть Ипостась. Последнее достигается за счет вводимого Булгаковым различения между понятиями «ипостасного» и «ипостазированного»: такое различение дает ему возможность отделить Софию от ипостаси, не войдя в то же время в противоречие с тем, что в любом своем самоопределении (а стало быть, и в Софии) Божественное всецело ипостазировано. И, однако, как само это различение, так и возникающую на его базе конструкцию трудно счесть убедительными» (Там же. С. 8). Неубедительными их считают и авторитетные церковные писатели, что само по себе еще не закрывает избранной Булгаковым темы; см.: Лосский В. Н.  Спор о Софии. Париж, 1936. Перед загл.: Б. Ф.; Шмеман А.,  свящ. Три образа // Вестник РХД. Париж и др., 1971. № 101–102.

9. Докетизм  – учение о прозрачности материи, облегающей дух, в частности о прозрачности тела Иисуса Христа. Обличался апостолом Иоанном, а позже – св. Игнатием Антиохийским. Некоторые акторы считают докетизм переходной формой к гностицизму.

10. «Любовь как бы не любящая ради любви … пребывающая в бездействии»  – ср. у Вл. Соловьева: «Неподвижно лишь Солнце Любви», по поводу чего Карсавин иронично заметил: «Хороша, нечего сказать, неподвижная Любовь» (Ванеев А. А.  Два года в Абези. С. 343).

11. С. Булгаков отсылает к первой книге своей «большой трилогии» – «Агнец Божий» (1933; М., 2000).

12. «Есть упоение в бою…»  – слова Председателя из трагедии А. С. Пушкина «Пир во время чумы» (1830).

13. «… о чем сказано: “вскую Меня оставил?”»  Мф. 27, 46.

14. Гольбейн (Хольбейн) Ханс Младший  (1497 или 1498–1543) – немецкий живописец и график, представитель северного Возрождения. Автор картины «Мертвый Христос» (1521), поразившей героя Ф. М. Достоевского князя Мышкина в романе «Идиот».

15. «грюневальдский Христос»  – имеется в виду немецкий живописец эпохи Возрождения Матис Нитхардт (между 1470 и 1475–1528). Длительное время начиная с XVII в. его ошибочно называли Грюневальдом. В 1512–1515 гг. он расписал Изенхейский алтарь.

16. … «Vous е́tes guе́ris» … – Вы поправились (франц.).

 

Жизнь за гробом

 

Печатается по изданию, осуществленному Л. Зандером: Жизнь за гробом. Париж, 1955. См. близкую по тематике работу С. Булгакова «Об условном бессмертии» (Путь. Париж, 1936–1937. № 52–53. С. 3–23).

В кратком предисловии к этому сочинению Л. Зандер поясняет молитвы, принудившие его после смерти своего знаменитого учителя выступить с этим необычным сочинением: