Особенности социального познания и его методов (общая характеристика)

 

Выше мы уже говорили о некоторых своеобразных чертах социально-гуманитарного познания по сравнению с естественнонаучным, приводили высказывания мыслителей разных направлений на сей счет. Систематизируем сказанное в общем виде.

Еще раз подчеркнем, что все науки (независимо от критериев их классификации) в силу их единства имеют много общего. Так, все они так или иначе опираются на «Монблан фактов», осуществляют на их основе первичные обобщения, стремятся «добраться» до законов и причин изучаемых явлений, строят идеализированные объекты, используют одну и ту же логику, выдвигают многообразные гипотезы, стремясь либо превратить их в теории, либо отвергнуть и т.п. Иначе говоря, все науки используют многообразные и доступные средства работы с наличным научным материалом.

Единство всех форм и видов познания предполагает и определенные (относительные чаще всего) различия между ними, отражающиеся в специфике каждой из них. Каковы же основные особенности социального познания в целом, каковы его наиболее важные специфические характеристики?

1. В самом широком смысле предмет социального позна ния – сфера человеческой деятельности в многообразных ее формах. Еще Гегель справедливо отмечал, что есть две основных формы объективного процесса: природа и целесообразная деятельность людей. Эта сфера есть единство объективного (социальные законы) и субъективного (индивидуальные интересы, цели, намерения и т.п.). Иначе говоря, это «мир человека» как созидателя культуры, вторая форма объективного процесса (целесообразная деятельность людей) в отличие от первой – природы как предмета естествознания. Тем самым, гуманитарное знание – это знание о чисто экзистенциальных ценностях, это – целостный континуум субъективной реальности, составляющий достояние и внутреннее богатство ин­дивида, который творит, сохраняет и распространяет культурные ценности.

2. Социальное познание ориентировано прежде всего на процессы,т.е. на развитие общественных явлений, на выявление законов, причин и источников этого развития. Главный интерес тут – динамика, а не статика социальных явлений. В этой связи следует указать, что возможны два основных варианта отношения познания к своему предмету – реальной действительности: а). Сам предмет существенно не изменяется, а теория, познание его развивается достаточно быстро. Это ситуация, характерная для естественных наук: например, темпы эволюции Галактики и сроки познания людьми этой эволюции, б). Сроки развития предмета сравнимы со сроками развития теории, вследствие чего эволюция знания, науки уже сама по себе отражает эволюцию объекта. Это типичная особенность, свойственная познанию социальных явлений и процессов.

Вот почему здесь особую значимость приобретает прин цип историзма – рассмотрение явлений как процессов, в их возникновении, развитии и преобразовании. Особая роль историзма для познания социальных явлений обусловлена как тем, что «общество почти лишено стационарных состояний», так и тем, что «происходящие в обществе процессы развития, благодаря присущей им стохастике и непрерывной череде бифуркаций, приобретают необратимый, малопредсказуемый и все более разнообразный характер»(Моисеев Н. Естественнонаучное знание и гуманитарное мышление // Общественные науки и современность. 1993. № 2, с. 71).

Из подчеркивания важной роли историзма в социальном познании отнюдь не следует, что этот принцип нехарактерен для естествознания. Вся современная (постнеклассическая) наука, как было показано ранее, буквально пронизана пафосом становления, развития самоорганизующихся целостных систем, фактор времени все шире внедряется в частные науки.

Рассматривая особенности развития социальных систем, некоторые авторы полагают, что закономерности функционирования и развития общества в целом по-прежнему «покрыты мраком» – в силу, прежде всего, их чрезвычайной сложности. Если развитие социальной системы внутри конкретного ее этапа детерминируется ее структурой, то в период изменения последней возникает высокая неустойчивость и неопределенность.

Характеризуя общие закономерности эволюции систем (социальных в том числе), И. Пригожин и И. Стенгерс пишут: «...траектория, по которой эволюционирует система при изменении управляющего параметра, характеризуется чередованием устойчивых областей, где доминируют детерминистические законы, и неустойчивых областей вблизи точек бифуркации, где перед системой открывается возможность выбора одного или нескольких вариантов будущего»(Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса: Новый диалог человека с природой, с. 227-228). Содержательно бифуркация представляет собой скачкообразную перестройку системы, изменение ее структуры вследствие плавных изменений определенных параметров. В точке бифуркации невозможно предсказать направление дальнейшего развития системы даже при известном изменении параметров – спонтанный выбор нового состояния характеризуется принципиальной неопределенностью. Такая спонтанная структуризация характерна для всех социальных систем.

3. Акцент познания на единичное, индивидуальное, уни кальное на основе общего, закономерного. Это и есть то, что Вебер называл культурно-значимой индивидуальной действительностью. Гегель в свое время обращал внимание на то, что всякое явление есть «цельность», «тотальность», а закон – часть явления, так как он выражает в нем только существенное, прочное, «идентичное, спокойное». Поэтому, справедливо полагал немецкий философ, «явление богаче закона», так как содержит в себе не только его, но и еще более – «момент самодвижущейся формы», т.е. то, что не «покрывается» законом, который всегда «узок, неполон, приблизителен». В этой связи отметим следующее.

а. В гуманитарной сфере (как и в природе) существуют объективные законы, их выявление и использование – важнейшая задача социального познания. Однако это «неточные», «расплывчатые» законы, «законы-тенденции», которые довольно сложно «извлечь» из предмета последнего ввиду его исключительной сложности (внутренний мир человека, его духовная среда и т.п.). Отсюда – трудности обобщения, генерализации в этой сфере.

В связи со сказанным заслуживает внимания постановка В.В. Ильиным вопроса о возможности существования гуманитарных законов наряду с обществоведческими, формулируемыми в экономике, истории, социологии, политологии и т.п. «Описание мира человеческой субъективности со стороны сущности достигается путем апелляции к двум типам законов: обществоведческим, отвечающим общесоциологическому критерию повторяемости, – законам культурно-исторического процесса, и экзистенциальным, данным в научно-психологическом анализе личностных характеристик в строгом соответствии с реалиями эпохи»(Ильин В.В. Теория познания. Введение. Общие проблемы. М., 1993, с. 82). Эти законы автор называет «общими правилами творения себя и друг друга». Взятый единосущно, индивид как таковой – всегда тайна, загадка, проблема. Сам по себе он иррационализируем и неконцептуализирован. Вмещать человека в узкий горизонт рационального – большая натяжка. Однако причастность к человеческому делает его внутренний мир понимаемым.

б. Уникальность социально-исторических явлений не «отменяет» необходимости выявления общего, закономерного в этой сфере. Дело в том, что, во-первых, всякое единичное есть так или иначе общее, содержит его в себе как момент, а всякое уникальное включает в себя элемент универсального. Во-вторых, в чистом виде, само по себе уникальное не существует, а всегда в определенной системе взаимодействия.

в. Поскольку гуманитарный материал достаточно сильно индивидуализирован и слабо поддается структурированию и типологизации – это сильно затрудняет его выражение в «точном языке», его унификацию и категоризацию. Однако эти процедуры применяются и в этой сфере, хотя их осуществление сталкивается с большими трудностями. По мнению В.В. Ильина и некоторых других авторов, языковый фонд гуманитарного познания состоит из двух слоев. Первый – коллективный фонд обществознания, предназначенный для объяснения, второй, включающий терминологический арсенал теории культуры, антропологии, психологии и т.д. предназначен для герменевтической деятельности. В обществознании – в том числе на высших теоретических его этажах – широко используется аппарат естественного языка. Последний присущ также и естествознанию – «вихри» Декарта, «демоны» Максвелла, «кирпичи» Гильберта и др.

4. В предмет социального познания постоянно включен субъект, человек. Поэтому это не только субъект-объектные, но и субъект-субъектные отношения (общение, коммуникации и т.п.). Тут люди и авторы и исполнители своей собственной драмы, которую они же и познают. От присутствия субъекта в предмете социального познания «отделаться» и даже отвлечься нельзя. Поэтому главная задача этой формы познания – понять чужое «Я» не в качестве некоего объекта, а как другого субъекта, как субъективно-деятельное начало.

Включенность субъекта в предмет социального познания придает этому предмету – «культурно-значимой индивидуальной действительности» (Вебер) – исключительную сложность. Здесь тесно переплетаются и взаимодействуют материальное и идеальное, стихийное и сознательное, эмоциональное и рациональное, рациональное и ирра­циональное и т.п. Здесь бушуют страсти и интересы, ставятся и реализуются многообразные цели, идеалы и т.п.

При анализе общества следует иметь в виду, что оно представляет собой одновременно и объект и субъект, и противоречие между этими полюсами является не видимостью, а реальностью. Как верно замечает Т. Адорно, «скорее, противоречие это в высшей степени реальное, имеет место в самом предмете – его не устранить из реального мира приумноженным познанием или более яс­ными формулировками».

Необходимость учета постоянного включения субъекта во все объекты социального характера обусловлена также следующим немаловажным, выявленным синергетикой, обстоятельством. А именно: «В особых состояниях неустойчивости социальной среды действия каждого отдельного человека(Адорно Т.В. К логике социальных наук // Вопросы философии. 1992. № 10, с. 78) могут влиять на макросоциальные процессы. Отсюда вытекает необходимость осознания каждым человеком огромного груза ответственности за судьбу всей социальной системы, всего общества»(Князева Е.Н., Курдюмов С.П. Синергетика как новое мировидение: диалог с И. Пригожиным // Вопросы философии. 1992. № 12, с. 5). Тем самым поставлен под сильное сомнение миф о том, что будто бы усилия единичного человека не могут иметь видимого влияния на ход истории, что деятельность каждого отдельного индивида («атомарного субъекта») якобы несущественна для макросоциальных процессов.

Определенный интерес представляет позиция К. Поппера о роли субъективных пристрастий в познании (в том числе и в гуманитарном). Он отмечает, что никто не свободен от субъективных пристрастий. Почему? Да по той простой причине, что каждый человек «видит своих богов и свой мир» со своей собственной точки зрения, согласно традициям своего общества и полученному воспитанию. Однако британский философ не согласен с теми, кто считает, что, например, национальность людей, их историческое происхождение или эпоха, в которую они живут, их классовый интерес, язык и т.п. факторы представляют собой «непреодолимый барьер для объективного».

Опровергая это представление, Поппер указывает, что мы действительно не можем избавиться от пристрастий. «Однако нет никакой необходимости принимать сам этот аргумент и тем более релятивистские следствия из него. Во-первых, мы можем постепенно избавляться от части наших пристрастий, критически мысля сами и прислушиваясь к критике других... Во-вторых, фактом является то, что люди с крайне различными культурными предпосыл­ками могут вступать в плодотворную дискуссию при условии, что они заинтересованы в приближении к истине и готовы выслушивать друг друга и учиться друг у друга»(Поппер К. Открытое общество и его враги: в 2 т. М., 1992. Т. 2, с. 463).

Раскрывая связь познания с субъективными предпосылками, Вебер отмечал, что она является более тесной в гуманитарных, нежели в естественных науках. Отсюда – необходимость отражения в социальных науках личности автора. Немецкий ученый считал «наивным самообманом» устранение из социального познания «личного момента», всегда связанного с определенными ценностями и выбо­ром для исследования соответствующих сторон действительности – того, что «единственно важно» для данного ученого. Однако из этого, по Веберу, не следует, что выводы исследования в социальных науках могут быть только субъективными, т.е. значимыми для одного человека и незначимыми для другого.

Важной роль субъекта в социальном познании является еще и потому, что его способности как бы опосредуют взаимопереход форм познания (например, категорий) и содержательных аспектов действительности. Развитие познания, особенно социального, имеет своим внутренним условием личностную самореализацию субъектов. Благодаря этому и осуществляется непосредственно личностный вклад индивидуального субъекта во всеобщий процесс познания.

5. Социально-гуманитарное познание – это всегда ценностно- смысловое освоение и воспроизведение человеческого бытия. Категории «смысл» и «ценности» являются ключевыми для понимания специфики социального познания. Человеческая жизнь – это всегда осмысленное бытие. «Смысл предстает как духовная направленность бытия человека, как его самодостаточное основание, реализация высших культурно-исторических ценностей, как истина, добро и красота»(Коршунов А.М., Мантанов В.В. Диалектика социального познания. М., 1988, с. 268). Гуманитарное познание и призвано выявить и обосновать смысл существующего. А смысловые глубины мира культуры, как тонко подметил М.М. Бахтин, также бездонны, как и глубины материи.

Нужно иметь в виду, что понятие «смысл»– очень сложное, многогранное, многоаспектное и, можно сказать, довольно расплывчатое. Приведенное выше определение – лишь одно из многих. Прежде всего отметим, что в обычной, повседневной речи смысл – это синоним значения, которое есть содержание, связываемое с тем или иным выражением (слова, предложения, знака и т.п.) некоторого языка. Значения языковых выражений изучаются в языкознании, логике и семиотике.

В более широком плане смысл это: а) идеальное содержание, идея, сущность; б) предназначение, конечная цель (ценность) чего-либо (смысл жизни, смысл истории и т.д.); в) целостное содержание какого-либо высказывания, несводимое к значениям его элементов, но само определяющее эти значения (например, смысл художественного произведения и т.д.); г) назначение, цель какого-либо поступка, действия; д) направленность к чему-либо; е) разумное основание чего-нибудь (неразумное ос­нование бессмысленно); ж) «здравый смысл» – толковость, рассудительность и т.д.

Так, например, М. Хайдеггер считает, что «понять направление, в каком вещь уже движется сама по себе – значит увидеть ее смысл. Во вникании в такой смысл – суть осмысления. Осмыслением подразумевается большее, чем просто познание»(Хайдеггер М. Время и бытие. М., 1993, с. 251). Иначе говоря, во-первых, под смыслом необходимо иметь в виду «к чему» и «ради чего» всякого поступка, поведения и свершения. Во-вторых, у смысла есть направленность, точнее – он сам есть направленность к какому-то концу. В-третьих, согласно Хайдеггеру, идеалы и нормы, принципы и правила, цели и ценности учреждены «над» сущим, чтобы придать ему в целом цель, порядок и – как вкратце говорят – «смысл».

Таким образом, в социально-гуманитарном познании вещь рассматривается не в ее пространственно-временных параметрах, а как носитель смысла, воплощение вне- и сверхпредельных значений, как знак, символ человеческого проявления. А это значит, что сознание в сфере гуманитарного знания апеллирует не к природной сущности вещи, а к ее смыслу, ибо здесь «...мир задан человеку не вещно-натуралистически, а духовно-смысловым образом как ценностная сущность, подлежащая пониманию и истолкованию» (Ильин В.В. Теория познания. Введение. Общие проблемы. М., 1993, с. 80-81).

В связи с этим ряд авторов отличают предмет гуманитарного знания («мир человека») от его объекта. Последний и толкуется как смысл, «смысловая реальность», которая развертывается при контакте с соответствующими фрагментами объективной реальности. Отсюда следует, что «...объект гуманитарного знания образует не пространство эмпирически-фактуальных данностей, а пространство человеческих значений, ценностей, смыслов, возникаю­щих при усвоении и освоении культуры»(Там же, с. 81).

6. Неразрывная и постоянная связь социального познания с ценностями, с мировоззренческими, смысложизненными компонентами. Если в естественных науках эти компоненты остаются внешними по отношению к содержанию знания, то в гуманитарных они входят в само содержание знания. Ценности – специфические социальные характеристики объектов, выявляющие их положительное или отрицательное значение для человека и общества (благо, добро и зло, прекрасное и безобразное и т.п.), заключенное в явлениях общественной жизни.

Ценности – свойства общественного предмета удовлетворять определенным потребностям социального субъекта (человека, группы людей, общества). С помощью данного понятия характеризуют социально-историческое значение для общества и личностный смысл для человека определенных явлений действительности. Ценности служат важными регуляторами поведения людей, исследовательской деятельности ученых, стремлений политиков и т.п. – и всегда носят конкретно-исторический характер. Ценностные ориентации отграничивают значимое, существенное для данного человека от незначимого, несущественного. Эти ориентации выступают важным фактором, регулирующим мотивацию личности. Основное их содержание – убеждения человека, его глубокие и постоянные привязанности, нравственные принципы и т.п.

Именно ценностно-смысловые структуры всего существующего представляют наибольший интерес для социального познания. Достижение истины здесь происходит в «плотной среде» многообразных ценностей, которые указывают на человеческое, социальное и культурное значение определенных явлений действительности.

В свое время М. Вебер указывал на следующее, характерное для социального познания, обстоятельство: «Что становится предметом исследования и насколько глубоко это исследование проникает в бесконечное переплетение каузальных связей, определяют господствующие в данное время и в мышлении данного ученого ценностные идеи»(Вебер М. Избранные произведения, с. 382).

Они же обусловливают и специфику методов познания и своеобразие способа образования понятий и норм мышления, которыми руководствуется ученый.

Выделяют два полюса ценностного отношения человека к миру, взаимосвязанные между собой. Во-первых, это «предметные» ценности (весь мир культуры) как объекты ценностного отношения, т.е. предметы могут оцениваться в плане добра и зла, истины и неистины, красоты или безобразия, справедливого или несправедливого и т.п. Во-вторых, «субъективные» ценности – установки, запреты, императивы, оценки и т.п., выраженные в форме нормативных представлений и выступающие ориентирами деятельности, человека. Важное значение имеют смысложизненные ценности – представление о добре и зле, благе и счастье; ценности моральные, демократические, религиозные, личного и межличностного общения и др.

Различать и классифицировать ценности можно и по многим другим критериям: по объективным характеристикам явлений, выступающих ценностями (материальные и духовные, большие и малые); по субъекту (ценности общества, народа, класса, партии, коллектива, индивида); по типу потребностей субъекта ценностей (ценности моральные, экономические, политические, религиозные и др.).

Что касается мировоззренческого фактора и его влияния на социокультурное познание, то он, например, проявляется в факте частичного переосмысления истории заново каждым поколением людей. Эта ситуация отражает теоретико-оценочный уровень исторической науки, на котором делаются оценки и строятся концептуальные модели прошлого.

Таким образом, аксиологическая оценка в гуманитарном познании занимает важное место. В естественных науках основным является вопрос об истине, аксиологическая же оценка отодвинута на второй план.

7. Важное значение в социальном познании имеет проце дура понимания – это существенная характеристика этой формы познания. Обыденность понимания, иллюзия легкой, почти автоматической его достижимости долгое время затемняли его сложность и комплексный характер.

Часто обходятся без определения этого понятия или ограничиваются указанием на то, что оно является основным для герменевтики. Последняя чаще всего представляется как теория и практика истолкования текстов – от текста какого-либо литературного и другого источника до всемирной истории как текста. В этом смысле понятие текста универсально: оно охватывает как общественные результаты духовной деятельности человека, так и переработку, распредмечивание исторической действительности человеческого бытия в виде определенной социальной информации.

Прежде всего следует иметь в виду, что процедуру понимания не следует квалифицировать как чисто иррациональный акт, «эмфатическое постижение – вживание». Иррациональный момент здесь хотя и присутствует, но ни в коем случае не является основным, а тем более исчерпывающим суть дела. Но нельзя принижать значение этого момента, а тем более полностью отвергать его присутствие в герменевтических рассуждениях. Последние тесно связаны с внерациональным, немыслимы без него – и это важная особенность указанных рассуждений. Понимание нельзя смешивать с тем, что называют озарением, инсайтом, интуицией, хотя все это есть в процессе понимания.

Процесс понимания органически связан с процессом познания человеком окружающего мира, однако не сводится целиком и полностью только к познавательной деятельности. Проблематика понимания не может вытеснить вопросы теории познания, а должна анализироваться на основе диалектики единства познания и предметно-практической деятельности в широком социокультурном кон­тексте. Наряду с описанием, объяснением, истолкованием и интерпретацией, понимание относится к основным процедурам функционирования научного знания. Многочисленные подходы к исследованию понимания показывают, что процесс этот обладает своей спецификой, отличающей его от других интеллектуальных процессов и гносеологических операций.

Поэтому понимание не следует отождествлять с познанием («понять – значит выразить в логике понятий») или смешивать с процедурой объяснения, хотя они и связаны между собой. Однако чаще всего процесс понимания связывается с осмыслением, т.е. выявлением того, что имеет для человека какой-либо смысл. Вот почему следует согласиться с выводом о том, что «понимание как реальное движение в смыслах, практическое владение этими смыслами сопровождает всякую конструктивную познавательную деятельность» (Загадка человеческого понимания. М., 1991, с. 17), есть ее необходимый момент.

Причем понимание может выступать в двух ракурсах: как приобщение к смыслам человеческой деятельности и как смыслообразование. Понимание как раз и связано с погружением в «мир смыслов» другого человека, постижением и истолкованием его мыслей и переживаний. Понима ние – это поиск смысла: понять можно только то, что имеет смысл. Этот процесс происходит в условиях общения. Понимание не отделено от самопонимания и происходит в стихии языка.

Представитель современной французской герменевтики Поль Рикер считает, что понимание никогда не отрывается от познания, а просто представляет собой «этап в работе по присвоению смысла. Этап между абстрактной рефлексией и конкретной рефлексией..., это выявление мышлением смысла, скрытого в символе»(Рикер П. Герменевтика. Этика. Политика. М., 1995, с. 42). При этом философ исходит из того, что: а) герменевтика – это пос­ледовательное осуществление интерпретаций; б) суть герменевтики – многообразие интерпретаций (вплоть до их конфликта – что очень хорошо); в) понимание – искусство постижения значения знаков, передаваемых одним сознанием и воспринимаемых другим сознанием через их внешние выражения; г) один и тот же текст имеет несколько смыслов и эти смыслы наслаиваются друг на друга.

Таким образом, понимание и есть постижение смысла того или иного явления, его места в мире, его функций в системе целого. Оно помогает раскрыть бесконечные смысловые глубины бытия. Понимание не сводится к объяснению (т.е. подведению изучаемого явления под закон и причину), так как в социальном познании невозможно отвлечься от конкретных личностей, их деятельности, от их мыслей и чувств, целей и желаний. Вместе с тем понимание нельзя противопоставлять объяснению, а тем более отрывать друг от друга эти две исследовательские процедуры, которые дополняют друг друга и действуют в любой области человеческого познания.

Говоря о соотношении объяснения и понимания (интерпретации), Вригт считает, что различие между ними «лучше проводить». Это различие он видит в следующем: «Результатом интерпретации является ответ на вопрос "Что это такое?" И только тогда, когда мы задаем вопрос, поче му произошла демонстрация или каковы были "причины" революции, мы в более узком и строгом смысле пытаемся объяснить происходящие события. Кроме того, эти две процедуры, по-видимому, взаимосвязаны и особым образом опираются друг на друга... Объяснение на одном уровне часто подготавливает почву для интерпретации фактов на более высоком уровне»(Вригт Г. X. фон. Логико-философские исследования. М., 1986, с. 164). Однако в социальном познании предпочтение отдается понимающим методикам, обусловленных прежде всего спецификой его предмета.

8. Сложный, очень опосредованный характер взаимосвязи объекта и субъекта социально-гуманитарного познания. Эту особенность достаточно четко зафиксировали уже неокантианцы Баденской школы. Они увидели, что обычно – особенно в исторической науке – связь с социальной реальностью или ее фрагментами (событиями, ситуациями и др.) происходит через источники – археологические (материальные остатки прошлого) и собственно исторические, где центральное место занимают письменные тексты – хроники, документы, письма и т.д. Объектами исторического исследования являются указанные источники, так как историческая реальность отделена от исто­риков непреодолимым «барьером времени».

В гуманитарном познании происходит «отражение отражения», т.е. здесь имеют место мысли о мыслях, переживание переживаний, слова о словах, тексты о текстах. М.М. Бахтин отмечал, что дух, сознание, мышление человека предстают перед исследователем в форме текстов, в языково-знаковом выражении. Вне этого социальное познание невозможно, ибо человек в его специфике, как считает Бахтин, всегда выражает себя (говорит), т.е. создает текст, который является той непосредственной действительностью мыслей и переживаний, из которой только и может исходить социальное познание, мышление. Если естественные науки нацелены на вещи, их свойства и отношения, то гуманитарное – на тексты, которым присущи значение, смысл, ценность. М.М. Бахтин считал, что «текст есть первичная данность (реальность) всякой гуманитарной дисциплины». «Дух (и свой, и чужой) не может быть дан ведь как прямой объект естественных наук, а только в знаковом выражении, реализации в текстах и для самого себя, и для другого»(Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1979, с. 292,294). Таким образом, понимающие процедуры, связанные с наличием специального изучения текстов, являются методологически необходимыми, а не только психологически желаемыми, оказываются признаком, указывающим на гуманитарность знания.

Важная роль в гуманитарном познании текстов (различных видов и происхождения) дает основание говорить о его «текстовой природе» как одной из его характерных особенностей. В частности, В.Г. Кузнецов, считая гуманитарное познание специфической формой отражения действительности, отмечает, что его объектом могут быть общество и его история, естественный язык, литература, искусство и другие творения человеческого духа, выраженные посредством текстов. Последние – непосредственный предмет гуманитарного знания. «Текстом называется любая знаковая система, которая способна быть (или в действительности есть) носителем смысловой информации и имеет языковую природу. С этой точки зрения любой объект, являющийся творением человеческого духа и имеющий знаковую природу, может быть возможным или является действительным текстом»(Кузнецов В.Г. Герменевтика и гуманитарное познание. М., 1991, с. 128). В связи с этим подчеркивается важная роль диалектики объекта и субъекта: в частности, опосредованность отражения текстами, «включенность» в них автора и «вторичного» субъекта – интерпретатора. С точки зрения данного подхода социально-гуманитарное познание является вторичным отражением социальной действительнос­ти, ибо этот процесс опосредован текстами.

Важная методологическая проблема социально-гуманитарного познания состоит в том, чтобы, исходя из понимания текста как «материализованного выражения духовной культуры», распредметить субъективные смыслы, объективированные в текстах, «услышать через них человеческие голоса» и с их помощью проникнуть в «Дух» минувших эпох, чужих культур.

Таким образом, во-первых, любой текст – источник множества его пониманий и толкований. И понимание его автором – только одно из них. Как отмечал в этой связи французский структуралист Р. Барт, произведение содержит в себе одновременно несколько смыслов. Именно в этом состоит его символичность: символ это не образ, это сама множественность смыслов.

Во-вторых, эта множественность смыслов раскрывается не вдруг и не сразу, ибо смысловые явления могут существовать в скрытом виде, потенциально, и раскрываться только в благоприятных для этого развития смысловых культурных контекстах последующих эпох.

В-третьих, смысл текста в процессе исторического развития изменяется. Каждая эпоха открывает – особенно в великих произведениях – что-то новое, свое. Новое понимание «снимает» старый смысл, переоценивает его.

В-четвертых, понимание текста – это не готовый результат, а диалектический процесс, диалог разных культурных миров, результат столкновения смыслов «свое – чужое» (Бахтин), диалог текстов.

В-пятых, понять текст чужой культуры – это значит уметь находить ответы на вопросы, которые возникают в нашей современной культуре.

Культура – это не собрание готовых вещей или ценностей, а деятельный процесс их освоения, использования; участие в процессах человеческого жизнетворчества. В свою очередь, познание социокультурной реальности предполагает не столько отражение непосредственно данного мира готовых продуктов, сколько воспроизведение того, что стоит за ними, т.е. мира человеческих значений и смыслов.

9. Вследствие текстовой природы социального познания особое место в гуманитарных науках занимает семи омическая проблематика. Семиотика (греч. – знак, признак) – наука, исследующая свойства знаков и знаковых систем.

Знак – материальный предмет (явление, событие), выступающий в качестве представителя некоторого другого предмета, свойства или отношения и используемый для приобретения, хранения и переработки сообщений (информации, знания). Различают языковые (входящие в некоторую знаковую систему) и неязыковые знаки, а среди последних – копии, признаки, символы. Выделяют знаки естественных и искусственных языков. Примерами знаковых систем являются: естественные (разговорные) языки, системы предложений научных теорий, искусственные языки, программы и алгоритмы для автоматов, системы сигнализации в природе и обществе и т.д.

В качестве знаковых систем можно рассматривать «языки» изобразительного искусства, театра, кино и музыки, а также любые сложные системы управления, анализируемые с позиций кибернетики: машины, станки, приборы и их схемы, живые организмы и отдельные их подсистемы (например, центральная нервная система), производственные и социальные объединения и общество в целом.

Знак отражается в сознании человека в виде значения или символа. Мир культуры – это мир символических форм, а не «мир фикций» (А. Белый). Символ (греч. – знак, опознавательная примета) – это: 1) в науке (логике, математике и др.) то же, что знак; 2) в искусстве – характеристика художественного образа с точки зрения его осмысленности, выражения или некой художественной идеи. В отличие от аллегории смысл символа неотделим от его образной структуры и отличается неисчерпаемой многозначностью своего содержания.

Символ – идеальное содержание материальных вещей и процессов, представленное в виде знака или образа. Сущность символа не поддается однозначному определению в рамках формальной логики и представляет собой многозначную систему, рассчитанную на активную деятельность воспринимающего субъекта. Символическая деятельность характерна для человеческого сознания. По мнению немецкого философа – неокантианца Кассирера, «человек есть животное символическое»; язык, миф, религия, наука – суть «символические формы», посредством которых человек упорядочивает окружающий его мир. Смысл символа реально существует только внутри человеческого общения и он тем содержательнее, чем более многозначен. Сама структура символа направлена на то, чтобы дать через каждое частное явление целостный образ мира.

Таким образом, «диалектика гуманитарного познания такова, что адекватное понимание субъективного мира оказывается возможным лишь через анализ его внешних объективации, которые выступают в виде текстов, знаков и символов, словом в виде языка. Язык является той непосредственной действительностью, действительностью сознания и культуры, из которой только и могут исходить гуманитарные дисциплины»(Коршунов А.М., Мантанов В.В. Диалектика социального познания. М., 1988, с. 313). Тем самым без таких понятий как «текст», «знак», «значение», «символ», «язык» и речи быть не может о социально-гуманитарном познании, а тем более о его специфике.

Однако необходимо иметь в виду, что социокультурные явления нельзя полностью формализовать, втиснуть в жесткие рамки формальных знаковых систем. В этом смысле символ богаче, глубже формального знака, так как допускает дву- (и много-) смысленность, неопределенность, неоднозначность и даже таинственность.

10. Определяющую роль в социальном познании играет ди­алог (беседа, разговор), который еще с античных времен стал известен как литературная форма, употребляемая для изложения проблем с помощью диалектики. Сократом и Платоном доведен до высшей формы. Говоря о диалоге, нельзя не вспомнить и работы Николая Кузанского и труд Галилея «Диалог о двух главнейших системах мира – птолемеевской и коперниковской» и гуманистическую культуру Возрождения, где диалог составляет способ создания содержания, и «вопросо-ответный метод» Гадамера и др.

В переводе с греческого диалог – это разговор между двумя или несколькими лицами, форма устного общения между ними, которая может быть закреплена в письменном виде. Диалог – отнюдь не простая, как кажется на первый взгляд, а довольно сложная, наполненная многообразным содержанием, специфически человеческая форма взаимодействия, тесно связанная с пониманием. В диалоге осуществляются два естественных человеческих стремления: стремление сказать и быть услышанным и стремление понять и быть понятым. Очевидно, что способ этого осуществления аналогичен и способу, каким осуществляется сама философия. Поэтому поиск этого способа предполагает обращение к философии, а именно к ее началу, т.е. к античности.

Античность не только породила философию в виде по­становки тех вечных философских проблем, которые являются вечными не потому, что они не разрешимы, а потому, что они должны разрешаться каждый раз заново, но она создала и тот способ, каким вообще возможно найти ответы на эти «вечные вопросы». Она создала диалог. И сама проблема диалога предстает как один из этих «вечных вопросов», обращение к которому на протяжении всей истории философской и научной мысли отличается постоянством.

Как справедливо отмечает В.А. Лекторский, развитие индивидуальной идентичности возможно только на основе постоянной коммуникации с другими, диалога с иными точками зрения, позициями, возможностью понять эти другие позиции и посмотреть на себя с иной точки зрения. «Сегодня, – подчеркивает В.А. Лекторский, – можно говорить о становлении новых форм человеческой личности и соответствующем изменении и переосмыслении проблематики человека. Человек ведет не только диалог с другими, но и с самим собою, со своей историей, с непрозрачными пластами своей психики, меняясь в ходе этого диалога»(Лекторский В.А. О толерантности, плюрализме и критицизме // Вопросы философии. 1977. № 11, с. 52).

Процесс понимания всегда носит диалогический характер, поскольку понимание тесно связано с общением (зачастую косвенным), предполагает «встречу субъектов». Понимание – это всегда диалог личностей, текстов, мыслей, культур и т.д. В последнее время резко возрос интерес к проблемам диалога как основы творческого мышления и понимания. И это не случайно. Ведь диалогические отношения это, по словам Бахтина, почти универсальное явление, пронизывающее всю человеческую речь и все отношения и проявления человеческой жизни, вообще все, что имеет смысл и значение.

Именно в диалоге осуществляется взаимопознание и взаимопонимание субъектов, каждый из этих двух субъективных миров в этом процессе раскрывает свои смысловые глубины. «Не будет преувеличением сказать, что логика диалога во многом заменяет эксперимент в гуманитарных науках»(Коршунов А.М., Мантанов В.В. Диалектика социального познания, с. 64). Значимость диалога в разрешении многих проблем современности несомненна. Этот факт находит свое отражение и в сфере гуманитарного мышления, где эта значимость состоит в том, что когда два человека, встречаясь, обмениваются мыслями, то здесь предстоят друг другу два мира, два взгляда на мир, и не один из них не является абсолютно истинным. Истину не может позна­вать и сообщать кто-то один. Каждый имеет право сказать свое слово об этом мире.

В последние годы – в силу разных причин – «искусство говорить», спорить, вести полемику в устной форме вновь выдвигается на передний план. Отсюда – возрождение интереса к риторике, необходимость формирования новой устной культуры. Традиционная риторика как модель речевого общения представляет собой достаточно строгую систему, предписывающую, что, где, когда и как говорить (те­ория ораторского искусства). Современные риторические исследования выходят далеко за пределы такого узкого понимания и представляют собой, скорее, теорию условий, форм, правил и принципов эффективной коммуникации.

Сегодня фундаментальным является путь построения логики диалога, под которым имеются в виду различные модели рационального диалога, которые тем не менее позволяют изучать и нерационализированные реальные диалоги (и другие способы и формы социального речевого общения), поведение их участников и формировать нормативные кодексы процессов общения.

Подчеркивая важную роль диалога в социально-гуманитарном познании, необходимо четко представлять, что «подлинная диалогичность в конструктивной полемике с другими подходами предполагает высокую ответственность и максимальную напряженность развертывания творческого потенциала собственной позиции. Диалог, разумеется, вовсе не означает утраты принципов, какого-то расслабления сознания. Он предполагает внимание к другим исходным установкам и предпосылкам, способность воспринять основания иных позиций, вовсе не обязательно разделяя их и соглашаясь с ними»(Швырев В.С. Рациональность в современной культуре // Общественные науки и современность. 1997. № 1, с. 108). Монологизм же считает, что любая проблема в принципе может быть решена на основе его собственных исходных предпосылок.

11. Особо важное значение для социального познания имеет философия и такой ее метод как диалектика. Последняя, как отмечал М.М. Бахтин, родилась из диалога, чтобы снова вернуться к диалогу на высшем уровне – диалогу личностей. Особая роль философии и прежде всего диалектического мышления в социальном познании имеет не только онтологическое (динамичность и целостность его предмета), но мировоззренческое («вооружает» определен­ной системой ценностей), логико-гносеологическое (вооружает системой норм, принципов познания и форм мышления) значения. Особая роль диалектики определяется тем, что, как говорил Маркс, при анализе экономических форм нельзя пользоваться ни микроскопом, ни химическими реактивами, то и другое должна заменить сила абстракции.

Последняя и призвана заменить эксперимент, который есть основа естественных наук и не является характерным способом познания в обществознании, хотя он имеется и тут (например, социальные и экономические эксперименты). В то же время в историческом исследовании эксперимент фактически невозможен, а объекты знания и исследования разделены во времени и принципиально различны по качеству. Поэтому вполне справедливо утверждение о том, что «если прогресс естественных наук определяется в основном совершенствованием техники наблюдения и эксперимента, то успехи социального исследования в такой же степени зависят от совершенствования логики абстрактного мышления»(Коршунов А.М., Мантанов В.В. Диалектика социального познания, с. 63), от умелого и сознательного применения принципов диалектического метода.

Особую важность для социального познания диалектического метода подчеркивали не только Гегель и Маркс, но и такие мыслители XX в. как, например, Т. Адорно, Г. Гадамер и ряд других. Так, Т. Адорно в статье «К логике социальных наук» необходимость диалектического подхода в науках об обществе «выводит» из него самого. Дело в том, что, по его мнению, «общество противоречиво и все же определимо; рационально и иррационально в одно и то же время; системно и хрупко, представляет собой слепую природу и опосредовано сознанием. Социологические методы исследования должны перед ним склониться»(Адорно Т.В. К логике социальных наук // Вопросы философии. 1992. № 10, с. 76-77). Иначе говоря, «склониться» перед реальной диалектикой общественного развития и адекватно выразить ее в теории.

Академик И.Д. Ковальченко, подчеркивая важность установления четкой взаимосвязи общего и единичного в историческом процессе, обращал внимание на то, что «необходимость исторического развития стала очевидной давно и связана с проникновением в историческую науку диалектического подхода. Реализация такого подхода в практике исторических исследований особенно остро стоит в настоящее время»(Ковальченко И.Д. Теоретико-методологические проблемы исторических исследований // Новая и новейшая история. 1995. № 1, с. 22-23).

12. Социальное познание ориентировано преимуществен но на качественную сторону изучаемой им действительнос ти. Здесь явления и процессы исследуются главным образом со стороны качества и единичного (индивидуального), а не количества и всеобщего. Поэтому удельный вес количественных методов здесь намного меньше, чем в науках естественно-математического цикла. Однако и здесь все шире развертываются процессы математизации, компьютеризации, формализации знания и т.п.

«Человеческая реальность» как предмет социального познания уже в силу своего исключительного своеобразного характера, делает использование математического аппарата весьма затруднительным. Особенно мешают (объективно) внедрению математических методов в эту сферу сугубая индивидуализированность (и даже уникальность) социальных объектов; постоянное «присутствие» субъективных (в том числе чисто иррациональных) моментов; обилие не поддающихся контролю, случайных отношений, трудность их локализации; диалогичность понимания, его «размытость», полифоничность и незавершенность смыслов, их постоянное переосмысление и т.д.

Сказанное, однако, не свидетельствует о принципиальной невозможности математизации гуманитарных наук. Определенные надежды на этот счет все больше связывают с теорией нечетных множеств. Последние понимаются как множества с нечеткими границами, когда переход от принадлежности элементов данному множеству и к непринадлежности их к нему происходит постепенно, не резко.

Применение количественных методов в гуманитарных науках становится все более широким и эффективным. В одних из них (экономика, социология) они уже внедрились достаточно основательно, в другие они только осторожно входят (история, искусствоведение и др.). Так, в рамках исторической науки возникла и формируется особая дисциплина – клиометрия (буквально – измерение истории), в которой математические методы выступают главным средством изучения истории. Как бы широко математические методы ни использовались в гуманитарных науках, они для них остаются вспомогательными методами, но не главными.

13. Своеобразное сочетание эмпирического и теоретичес кого компонентов в социальном познании. Возможности эмпирических методов в социальном познании, хотя и ограничены, но они здесь применяются в возрастающем масштабе и в своеобразном преломлении. Это опросы, анкетирование, тестирование, модельный эксперимент, нацеленные прежде всего не на чисто объективные свойства рассматриваемых явлений, а на их человеческие характеристики, на выявление ценностных, смысловых и иных экзистенциальных связей человека с миром. Очень велико здесь значение методов вживания, сопереживания, по­нимающих методик и т.п.

Вместе с тем верно подчеркивается следующее важное положение: «В принципе ввиду крайней подвижности и расплывчатости эмпирического базиса гуманитарной теории его функции довольно пассивны. Роль теоретического базиса гуманитарного знания более весома и значительна: он полностью владеет монополией на генерацию идей и теорий»(Ильин В.В. Теория познания. Введение. Общие проблемы. М., 1993, с. 85). Тем самым получается, что обществознание должно быть еще более теоретичным, не быть только факту-альным, а возвышаться над качественной конкретикой. При этом В.В. Ильин фиксирует парадокс: феномен теоретизма в гуманитаристике, без которого она не была бы наукой, препятствует выполнению ее профессиональных задач – быть наукой о проявлении собственно человеческого в человеке.

Поэтому нет никакого формально-логического противоречия (непоследовательности, путаницы мысли) между тем, что социальные науки имеют своим предметом и общество в целом и отдельного человека (или единичное историческое событие). И вовсе не надо, во-первых, элиминировать субъективность из рассмотрения (ибо в первом случае – предмет познания здесь сплошь состоит из субъектов), и, во-вторых, «сдвигать» исследовательский интерес – во втором случае – на чисто человеческие, экзистенциальные, персонально жизненные моменты.

14. Отсутствие общепризнанных парадигм. Наиболее четко эту особенность социального познания выразил отнюдь не его представитель, а выдающийся логик и философ современности Г.X. фон Вригт. По его мнению, «в социологии не существует всеобще признанных парадигм, и это та особенность, которая отличает ее от естествознания. Однако несомненно также, что марксистская социология играет (играла – В.К.)роль господствующей парадигмы, хотя развитие марксистской науки свидетельствует о многочисленных попытках вырваться из-под власти парадигм... Следовательно, есть основание говорить о существовании параллельных типов социологии. Они отличаются не столько в том, что придерживаются противоречащего друг другу понимания фактов, сколько в принимаемых парадигмах, в рамках которых дается описание и объяснение фактов»^.(Вригт Г. X. фон. Логико-философские исследования, с. 238-239).

Отсутствие общепризнанных парадигм означает неизбежность «теоретического анархизма» в гуманитарных науках, ибо здесь нет «единственно истинной теории». Поэтому множественность конкурирующих между собой концептуально-теоретических схем социальной реальности и возможность свободного выбора любой из них – это норма, а не какая-то аномалия.