Образование и разбитие СССР 34 страница

Диссидентство возникло в условиях относительной либерализации сталинского режима после XX съезда партии, когда радикальные, оппозиционные режиму группировки получили сравнительно большие, чем при Сталине, возможности для оформления и существования. Это относится и к деятельности отдельных ярких оппозиционеров, вокруг которых со временем появлялось соответствующее окружение сторонников и последователей. Отличительными особенностями зарождения диссидентского движения в СССР в 50-е годы стали подпольная (скрываемая от властей) деятельность, использование такой возможности для мобилизации сторонников и пропаганды оппозиционных идей и программ, как «тамиздат» и «самиздат».

Первым громким проявлением диссидентства, обратившим на себя внимание властей и общества, стало дело Б. Пастернака, удостоенного в 1957 г. Нобелевской премии за роман «Доктор Живаго», опубликованный итальянским издательством Фельтринелли (первый случай «тамиздата»). Публикация стала поводом для шумной кампании по дискредитации писателя. Угрожая высылкой из страны, его вынудили отказаться от премии. В октябре 1958 г. он исключен из Союза писателей. Его гражданская жена О. В. Ивинская осуждена в ноябре 1960 г. за

468

содействие в передаче рукописи романа за рубеж и в получении гонораров за его издание.

Менее заметными для общества были такие первые проявления либерального диссидентства, как передача для публикации на Западе гротескно-сатирической повести А. Д. Синявского «Суд идет» (1956); деятельность в 1956—1957 гг. ленинградского кружка математика I*. И. Пименова (пять его участников осуждены 6 сентября 1957 зато, что «создали из студентов библиотечного института нелегальную группу для организованной борьбы с существующим строем», а фактически — за распространение листовки против безальтернативных выборов).

К событиям того же рода можно отнести деятельность кружка под руководством студента Ленинградского педагогического института И. И. Трофимова. Восемь его участников осуждены 19 сентября 1957 г.:т объединение в организацию, стоящую на позициях революционно-марксистской теории, и распространение листовок с призывом к студентам требовать демократических свобод.

С 1956 г. в Москве действовал кружок в составе четырех преподана гелей и научных сотрудников, двух студентов МГУ и двух инженеров под руководством аспиранта исторического факультета МГУ Л. Н. Краснопевцева. Участники подпольной организации пытались to шать новую концепцию истории КПСС и новую идеологию. Весной 1957 г. они установили связь с польскими оппозиционерами. Писали исторические заметки о необходимости разрушения СССР как помехи для прогресса цивилизации. Ставили своей целью борьбу против «сталинского социализма», за создание рабочего самоуправления. В июле 1957-го они распространили листовки с требованиями отмены 58-й статьи Уголовного кодекса, суда над сообщниками Сталина, усиления роли Советов, права рабочих на забастовки. 12 февраля 1958 г. донять членов этого кружка осуждены за «антисоветскую» деятельность на 6—10 лет заключения.

Как экстраординарные и таящие опасность восприняты властями Неформальные собрания нонконформистской молодежи у памятника Маяковскому в Москве. Собрания начались со дня открытия памятника (29 июля 1958) и происходили довольно часто. На них читали i'1'ихи и выступали с речами по поводу свободы творчества в СССР. Чтение стихов со временем приобретало все более политизированный штенок. Наряду с разрешенными стихами на площади читались про-и (ведения репрессированных авторов. К осени 1961 г. собрания разогнали, а наиболее активных участников (В. Н. Осипов, Э. С. Кузнецова, И. В. Бокштейн) осудили по статье за антисоветскую агитацию и пропаганду.

В октябре 1958 г. пресечена деятельность группы выпускников ленинградского университета во главе с М. М. Молоствовым. Они были арестованы за содержание переписки, которую вели между собой, за

469

обсуждение возможности создания организации и рукописи о путях реформирования социализма.

В конце 50-х годов ряд писателей и публицистов либеральной волны начал помещать свои произведения в машинописных журналах, возник так называемый «самиздат». Наибольшую известность приобрел журнал «Синтаксис» под редакцией А. И. Гинзбурга. В нем печатались «лагерная» проза В. Шаламова и Е. Гинзбург, не принятые к официальной публикации работы Б. Ахмадулиной, В. Некрасова, Б. Окуджавы и др. Арест в 1961 г. Гинзбурга, приговоренного к двум годам лагерей, прервал издание журнала.

С конца 50-х годов участилась практика передачи либеральными писателями своих произведений для публикации их на Западе (А. Синявский, В. Тарсис и др.). «Тамиздат» обнаруживал явную тенденцию к дальнейшему росту. Не нашел понимания у властей и законченный в I960 г. роман В. Гроссмана «Жизнь и судьба»: его публикацию запретили, рукопись арестовали в 1961-м. Роман, как и его произведение «Все течет...» (1963), изображающие «русское развитие» как странное развитие несвободы и категорически не принятые «русофильскими» кругами, впервые опубликованы «там». Соотечественникам эти произведения стали известны благодаря ввезенным из-за рубежа экземплярам изданий.

Значительным явлением общественной жизни стало выступление в сентябре 1961 г. генерал-майора П. Г. Григоренко на Московской городской партконференции, посвященной обсуждению проекта Программы партии. Он считал, что в ней недостаточно отработан вопрос о возможности появления нового культа личности, и предлагал «усилить демократизацию выборов и широкую сменяемость, ответственность перед избирателями. Изжить все условия, порождающие нарушение ленинских принципов и норм, в частности высокие оклады, несменяемость прямо записать в программу о борьбе с карьеризмом, беспринципностью, взяточничеством, обворовыванием покупателей, обманом партии и государства в интересах получения личной выгоды». Выступление очень характерно как первый шаг к освобождению от догм прошлого. Последующие шаги привели к созданию «Союза борьбы за возрождение ленинизма», возглавленного Григоренко, к его исключению из партии, превращению в активного диссидента и и результате — помещению в феврале 1964 г. в специальную психиатрическую больницу.

Большой резонанс имело выступление известного кинорежиссера М. И. Ромма на конференции «Традиции и новаторство в искусепк-социалистического реализма» 27 ноября 1962 г. Пятикратный лаурем Сталинской премии впервые публично и недвусмысленно высказался об известной кампании против «космополитов» конца 40-х годов, утверждая,, что она была создана искусственно, носила антисемитский характер и по существу сводилась к избиению писательских кадро»,

470

Виновниками этого «избиения» назывались здравствующие «антисемиты» Н. М. Грибачев, В. А. Кочетов, А. В. Софронов и «им подобные». Они же, по мнению Ромма, проводили открытую диверсию против iicero нового и яркого в кинематографе. Выступление произвело сен-инцию в интеллигентской среде, его текст широко разошелся в списках по Москве, став одним из первых документов «самиздата». ЦК КПСС по существу уклонился от рассмотрения жалоб названных писателей, игранных в высшие партийные органы, сохранив тем самым двусмысленность своего отношения к ситуации. А. И. Солженицын пола-iiici, что выступление Ромма имело очень большое значение для дальнейшего развития диссидентского движения. С этого момента он «стал кик бы духовным лидером советского еврейства. И с тех пор евреи лили значительное пополнение "демократическому движению", "диссидентству" — и стали при том отважными членами его».

Пожалуй, наибольшее влияние на дальнейшее развитие диссидентства в СССР имела неудачная попытка публикации в «Новом мире» романа А. И. Солженицына «В круге первом». 11 июня 1964 г. Л. Г. Твардовскому удалось заручиться согласием редакции журнала на опубликование романа. Рукопись была передана на высочайшее одобрение помощнику Хрущева В. С. Лебедеву. 21 августа тот вернул рукопись Твардовскому, решительно отказавшись от участия в ее «проби-пипии» через цензуру. Это фактически переводило Солженицына из участников легального либерального общественного движения в ряды ниссидентов. Он стал искать возможность издания романа в бесцен-ivpiioh печати.

Рост русского национального самосознания, связанного с принятием авторитета русской истории в годы войны, победой над фашизмом и с послевоенными кампаниями по воспитанию патриотизма, преодолению низкопоклонства и космополитизма, определил основные направления деятельности радикальных групп, выступающих in дальнейшее укрепление сознания и проведение политики, соот-нстствующей русским национальным интересам. Для нелегальных и полулегальных русских общественных объединений, возникавших в 50-е юлы, были характерны «русский национализм» (с позиций интернационализма и либерализма — почти всякое явное проявление русско-II» национального самосознания) и «антисемитизм», усматриваемый почти во всяком случае несогласия с идеями и деяниями представи-н'ли еврейской национальности, а также с фактически официальным суждением антикосмополитической кампании.

Исследователи движения инакомыслящих (Л. М. Алексеева, V 10. Даниэль, М. Н. Митрохин) отмечают, что активность такого рила была характерна в основном для провинции, где возникали и быстро раскрывались КГБ многочисленные мелкие группы диссиден-loii. Большая часть их была социалистической ориентации различных hwikob — от неосталинистов до меньшевиков и анархо-синдикалис-

471

тов. Среди таких организаций выделяются две московские группы. Считается, что они положили начало диссидентскому движению «русских националистов».

Одной из них была Народно-демократическая партия, основанная осенью 1955-го шофером В. С. Поленовым; уволенным из армии младшим лейтенантом В. Л. Солоневым и студентом Литературного института им. А. И. Герцена Ю. А. Пироговым. В «партию» было вовлечено около 10 человек. А деятельность в основном заключалась в разговорах ее членов о тяжкой доле рабочих и крестьян, недовольстве правящей партией, не обращавшей должного внимания на нужды простых людей. Экономические взгляды «партийцев» предусматривали введение частной собственности в промышленности и торговле.

В 1958 г. члены этой «партии» перешли к акциям: изготовили на пишущей машинке несколько сот листовок с описанием тяжелых условий жизни и призывами «бить коммунистов». Разбрасывали их по почтовым ящикам и расклеивали в районе Ваганькова, улицы Горького, Садового кольца, американского посольства, улицы Мантулина, в Краснопресненском парке. В самом начале этих акций, в мае 1958-го, члены подполья были арестованы. 13 января 1959 г. шесть членов НДП были осуждены Московским городским судом по обвинению в создании антисоветской группы к семи, пяти и двум с половиной годам лишения свободы. Наказание члены группы отбывали и лагерях, где группировавшиеся вокруг Поленова политзеки отличались стремлением разрешать возникавшие внутрилагерные межнациональные конфликты с русской национальной точки зрения и грубой силой, за что приобрели прозвище «пугачевцы».

Второй получившей известность московской группой стала «Российская национально-социалистическая партия», организованная \\ декабре 1956 г. грузчиком типографии издательства «Правда» А. А. Добровольским. Фактически это была дворовая компания живших в районе Каланчевки рабочих 1937—1939 гг. рождения. В то же время они были стилягами, подражали пришедшей с Запада крикливой моде. Они, работавшие на оборонных заводах, осуждали введение советских войск в Венгрию и в этой связи решили бороться за свержении «еврейско-комиссарского ига» в СССР, бить «ментов» (милиционеров), а заодно с ними — комсомольцев и членов оперотрядов, нередко портивших (резавших) брюки и длинные волосы стиляг. Группа вдохновлялась мечтами о возрождении русской нации.

На счету этой группы были две акции. Во время фестиваля молодежи и студентов летним вечером 1957 г. 20 членов группы пронесли над своими шеренгами в общем фестивальном шествии от метро «Кировская» до «Красных ворот» пять плакатов — «Да здравствует Свободная Венгрия!». Однако в праздничном море лозунгов этим плакп там никто не придал значения. Второй акцией стало распространение листовок, отпечатанных на приобретенной в складчину машинке. Эти

472

иистовки, со словами «Смерть коммунистам!», расклеивались в уда-пенных от Каланчевки районах Москвы.

23 мая 1958 г. Добровольский, уже учившийся на первом курсе ттфака МГУ, и около 10 его сторонников были арестованы. На следящим студент ничего не признал и ни в чем не покаялся. Но был мгужден по обвинению в антисоветской пропаганде и контрреволюционной агитации, содержащей «призыв к свержению Советской вла-п и и угрозы расправы с коммунистами и комсомольцами». Остальные арестованные, дружно свалившие вину на своего лидера, были 'icpe i несколько дней выпущены На свободу. В лагере Добровольский nt.uipo сдружился с членами группы Поленова и бывшими русскими >м1п рантами, членами эсэсовского «Русского легиона», отбывавшими срок как военные преступники. Отбыв срок заключения, он вмес-IC с Ь. Д. Евдокимовым пытался в июле 1964-го создать антисоветскую ирипизацию «Союз трудового народа».

В Ленинграде в начале 60-х годов сформировалось более серьезное антикоммунистическое объединение. Его ядро сложилось в 1962 г. Орга-низационно оно оформилось 2 февраля 1964 г. В этот день выпускник восточного факультета ЛГУ И. В. Огурцов прочел своим давним друзь-чм. лингвисту М. Ю. Садо, филологу Е. А. Вагину и студенту-юристу Б Д. Аверичкину — программу военно-политической организации Все-росийский социал-христианский союз освобождения народа, созданной для организованной борьбы с существующим строем. Через >i месяца четверо учредителей распределили между собой обязанности по организации: Огурцов ее руководитель, Вагин — идеолог, бывший десантник и чемпион Ленинграда по классической борьбе Садо отвечал за работу с личным составом и контрразведкой, Аверичкин mi хранителем архива и списков организации. Разработана была присяга, которую принимал каждый вступающий в союз. Новым членам шпорилось, что они вступают в организацию, объединяющую тысячи чккюй по всей стране. Член организации, директор школы в Лужском (Ленинградской области Л. И. Бородин (ныне известный писа-н-п., редактор журнала «Москва») полагал, что по делу союза в 1967 г. пни.ко в Ленинграде было арестовано не меньше пятисот человек.

Структура ВСХСОНа сначала состояла из троек, которые потом > ниш объединяться во взводы. В каждом подразделении имелась своя библиотека, насчитывающая 30 обязательных для самообразования книг. Политической основой организации был симбиоз идей Н А. Бердяева о социал-христианстве и взглядов, изложенных в книге М Джиласа «Новый класс». Программа ВСХСОНа совершенствова-Ы11. по мере обнаружения не известных его членам ранее произведении Бердяева. Окончательный вариант был подготовлен к началу 1965 г. Ionia же написан устав организации. Программа предполагала создание православного корпоративного государства, допущение частной п1нтвенности и контроль государства над основными отраслями про-473

мышленности. В отличие от московских групп, «самиздат» этого союза представлял собой уже не самодельные листовки с призывами (вроде: «Люди, не верьте коммунистам!»), а детализированные политические документы, исторические и искусствоведческие сочинения, профес-сиональную поэзию. Ленинградцы имели довольно многочисленные контакты с другими подпольными и легальными группами инакомыслящих. Члены союза активно искали подходящие кандидатуры среди них. Большинство членов, например Союза защиты демократических свобод, вошло во ВСХСОН, который сумел установить контакты с редакцией журнала «Вестник РСХД» (Париж) и польскими антикоммунистами, получая от них литературу.

Деятельность союза раскрыта в феврале 1967 г. по доносу одного из его членов. К тому времени он насчитывал 28 членов, 30 кандидатов и был самой крупной подпольной группой, раскрытой КГБ за послесталинский период. По делу организации осужден 21 человек, и допрошены по стране в этой связи около 100 свидетелей. Приговор суда над лидерами союза по статьям 64 (измена Родине) и 72 (создание антисоветской организации) Уголовного кодекса РСФСР оглашен в начале декабря 1967 г. Огурцову дали 15 лет лагеря (7 из них он должен был провести в тюрьме) и 5 лет ссылки; Садо — 13 лет, из них 3 года тюрьмы; Вагину и Аверичкину — по 8 лет. Весной следующего года были осуждены 17 рядовых членов организации.

Известный диссидент, представитель русского национально-освободительного движения В. Н. Осипов не без оснований считает, что ВСХСОН по сути был организационно оформленным «бердяевским кружком» интеллигентов, занимающихся самообразованием. Он был выражением идущих со времен войны необратимых изменений в духовной жизни, в частности, растущего интереса к произведениям русских философов — дореволюционных и вынужденных эмигрантов — В.С.Соловьева, Н. А. Бердяева,С.Л.Франка, И. А. Ильина, Г. П.Федотова, к трудам дореволюционных русских историков В. Н. Татищева, Н. М. Карамзина, С. М. Соловьева, Н. И. Костомарова, В. О. Ключевского и др.

Наряду с писательскими группировками, пытающимися подвигать власти на усиление русской составляющей в советском патриотизме, в литературно-художественной среде 50-х — начала 60-х годов заявили о себе интеллектуальные группировки, вдохновлявшиеся либеральными русскими идеями и ценностями. В спектре течений общественной мысли и движений они располагались на грани между легальными течениями русского советского национализма (патриотизма) и течением антисоветского русского национализма (дореволюционного русского патриотизма).

Одной из таких группировок можно назвать окружение художника И. С. Глазунова (по линии матери — выходца из семьи служилого остзейского дворянства), который в конце 50-х годов начал читать лек-

ции по русской культуре и собирать иконы по деревням. Около него к 1%2 г. сложилась группа антикоммунистически настроенных монархистов. В нее вошли, в частности, известный и влиятельный литератор И. А. Солоухин и функционер Министерства культуры СССР В. А. Десятников, один из активнейших участников движения за охрану памятников.

Согласно дневниковым записям Десятникова, он не знал другого человека, столь же резко и непримиримо, как И. С. Глазунов, вьюка-'Попавшегося в адрес Ленина и всей его «банды», принесшей России неисчислимые беды. Троцкий, Свердлов, Дзержинский, Сталин и Хру-MIL41 вместе со своим вождем, по убеждению Глазунова, были слугами дьявола, «исчадием ада». В борьбе с ними и их прихвостнями, как он считал, все средства хороши. Беды своей семьи — гибель родителей, родных — и поруганной, униженной России для Глазунова неразделимы. Цель и смысл жизни он свел воедино — служение Отечеству. Свою роль в идейном формировании Глазунова сыграла его жена Н. А. Вино-Фздода-Бенуа, отличавшаяся, как пишет Десятников, «крайними политическими убеждениями». Большое влияние на Глазунова оказали его покровитель, сочувствующий русским националистам, православный, нюрянин по происхождению, известный советский писатель С. В. Ми-халков и его жена, писательница Н. П. Кончаловская.

Сам Десятников тоже не испытывал симпатий к революции, по-скольку был выходцем из казаков. Его дед по матери, лейб-гвардии казак Георгий Попов, служивший в личном конвое Николая И, умер в тюрьме в 1952 г. После увольнения в конце 50-х годов из армии 'кентников учился на искусствоведческом отделении истфака МГУ. Много общался с такими носителями дореволюционных традиций, как реставратор П. Д. Барановский, художник П. Д. Корин, писатель M. Леонов, вышедший из лагеря гелиобиолог А. Л. Чижевский.

Либеральным радикализмом и критическим отношением к Совет-

ской власти отличались взгляды выпускников МГУ, группировавшихся

вокруг литературоведов В. В. Кожиноваи П. В. Палиевского (окончили

Филфак в 1954 и 1955). Они еще на университетской скамье увлека-

шсь эстетикой дореволюционной России; видели положительную аль-

и рнативу коммунизму в монархизме; пытались в качестве мировоз-

ренческой установки использовать русскую философию Серебряно-

го века, К этой группе примыкали поэт С. Ю, Кунаев, литературоведы

' i Н. Михайлов, В. В. Петелин, историк С. Н. Семанов. По идейным

'"прениям этой группе были близки Ф. Ф. Кузнецов и В. А. Чалмаев,

- кшившие заметный след в качестве членов «русской партии». В 50-е

года Кожинов имел продолжительное общение с крупным россий-

ским философом М. М. Бахтиным и стал популяризатором его работ.

и был также близок к кругу не скрывавшего своих православных

суждений философа А. Ф. Лосева, в числе учеников и последователей

475

которого оказалось немало известных ученых и общественных деятелей (Ю. М. Бородай, А. В. Гулыга, П. В. Палиевский, В. И. Скурлатов).

Известна была и «группа А. А. Фетисова», называвшая себя «Обществом изучения теории систем». Начав действовать во второй половине 50-х годов, она долгое время существовала легально, под вывеской этого научного общества. Устраивала лекции и семинары, пользовавшиеся большой популярностью среди студентов технических вузов. В 1963 г. общество раскололось на «чистых системников», которых возглавил математик Г. П. Щедровицкий, и политизированных системников. Последние (10—15 человек) под руководством Фетисова вскоре перешли от научной деятельности к политической — пропаганде нестандартных по тем временам идей. Он был пламенным коммунистом, однако считал учение Маркса непригодным для России. Идеалом же государственного деятеля для него был Ленин, удачно адаптировавший марксизм к российским условиям. Фетисов являлся также большим почитателем Сталина. В 1967 г. он подал заявление о выходе из КПСС, посчитав, что осуждением «культа личности» в 1956 г. она «наплевала в душу народа».

Для пропаганды своих идей фетисовцы использовали легальные методы. В технических вузах были очень популярны их лекции и научные дискуссии с оппонентами. Однако с 1965 г. парткомы и администрации запретили диспуты с их участием. Фетисов уволился из института и устроился рабочим на завод деревообрабатывающих станков. Теперь, пользуясь маской представителя рабочего класса, он стал приезжать на защиту диссертаций в вузы и выступать в ученых советах как оппонент. Обычным выводом «оппонента» было: «Да если бы у нас действительно была диктатура пролетариата, разве бы он позволил науке находиться в таком жалком состоянии? Да он взял бы вас, уважаемые товарищи, и поганой метлой вымел». В результате таких выступлений Фетисов и трое его последователей оказались в 1968 г. и спецпсихбольницах.

Укреплению позиций русского национального либерализма спо собствовала деятельность священника РПЦД- С. Дудко, который, ш> определению писателя Л. И. Бородина, «был не просто борец, он быч духовным вождем борцов в стане "неофициальных русистов"». Широ кую известность принесла ему проповедническая и миссионерская деятельность — незаконная с точки зрения советского права. В период с 1961 по 1974 г. количество обращений людей в зрелом возрасте всю приходе возросло примерно с 10 до более чем 400 человек в год, и если сначала большинство неофитов были малообразованными люк ми, то со временем среди них стали преобладать люди с высшим ои разованием. Вокруг православного священника уже в начале 60-х ю дов сложилась значительная группа верующих, исповедующих монир хические взгляды. В пастве отца Дмитрия Дудко в 1962— 1979 гг. находился православный мыслитель и публицист Г. М. Шиманов.

476

Гл 4. Национальная политика и национальные движения

Инициативы Берии. Национальная сфера получила, пожалуй, наи-болеезаметные импульсы для изменений сразу же после смерти Сталин;). Во-первых, это было связано с решениями, принятыми по докладным запискам министра внутренних дел Л. П. Берии в ЦК КПСС от I и 2 апреля 1953 г. В них предлагалось реабилитировать и немедленно IK'победить из-под стражи лиц, привлеченных по «делу о врачах-вре-ЛИгелях», осудить «преступную операцию по зверскому убийству Михоэлса» и высылку П. С. Жемчужиной как результаты якобы только провокационного измышления обвинения в антисоветской националистической деятельности».

Уже 3 апреля было принято, а на следующий день опубликовано Постановление Президиума ЦК о фальсификации «дела врачей-вре-Лшелей» и принятии предложений Министерства внутренних дел СССР. Оно санкционировало полную реабилитацию и освобождение И 1-иод стражи 37 врачей и членов их семей, привлечение к уголовной шиетственности работников бывшего Министерства госбезопасности, «особо изощрявшихся в фабрикации этого провокационного дела И и грубейших извращениях советских законов»; проведение мер, «исключающих возможность повторения впредь подобных извращений в работе органов МВД».

Содержащийся в записке Берии тезис об «измышлениях» обвинений в националистической деятельности практически являлся осно- hoii }\ля осуждения и окончательного прекращения кампании по борьбе г космополитизмом, а также неоднозначной реакции на это обще-< темности. Актуализировались слухи о еврейском происхождении Ьсрии и его попустительстве «соплеменникам». Стремясь приглушить нежелательную антисемитскую реакцию в обществе, Хрущев в начале >шрелн 1953-го направил закрытое письмо парторганизациям с требо-шишем не комментировать опубликованное в газетах сообщение МВД и не обсуждать проблему антисемитизма на партийных собраниях. Пилимо, этими же соображениями продиктовано первоначальное отклонение предложения Берии о немедленной реабилитации осужденных по делу Еврейского антифашистского комитета: они были реаби-штированы лишь в ноябре 1955 г., причем решение о реабилитации не было обнародовано.

Другой импульс для изменений в сфере национальных отношений дан принятыми по инициативе Берии постановлениями от 26 мая и 12 июня 1953 г. Они направлялись на то, чтобы «решительно покончим* с извращениями ленинско-сталинской национальной политики кирши» на Украине, в Литве и Белоруссии. 12 июня на основании шниски Хрущева аналогичное решение было принято по Латвии. Ос-

477

нову предложенной концепции десталинизации межнациональных отношений составляли коренизация (вторая после 20-х годов) партийно-государственного аппарата и введение делопроизводства в союзных республиках на родном языке.

Бериевская коренизация высшего и среднего звена партийно-хозяйственного аппарата, означавшая на практике разгром русских кадров в национальных республиках, началась заменой на посту первого секретаря ЦК КП Украины русского Л. Г. Мельникова украинцем А. И. Кириченко. В Белоруссии пленум ЦК принял решения, предопределенные постановлением ЦК КПСС от 12 июня. Оно гласило: «Освободить т. Патоличева Н. С. от обязанностей первого секретаря ЦК КП Белоруссии, отозвав его в распоряжение ЦК КПСС», и «рекомендовать первым секретарем ЦК КП Белоруссии т. Зимянина М. В., члена ЦК КПСС, бывшего второго секретаря ЦК КП Белоруссии, освободив его от работы в Министерстве иностранных дел СССР».

В докладе, подготовленном группой Зимянина для пленума ЦК КПБ в духе записки Берии, в частности предлагалось, для исправления нарушения принципов ленинской национальной политики, ввести белорусскую письменность в государственном аппарате, ведя только на белорусском языке всю переписку, совещания, собрания и съезды. В докладе признавалось, что русским, конечно, труднее будет работать в Белоруссии, поскольку не все они хорошо знают белорусский язык. А отношение к ним в выступлениях сторонников коренизации, по воспоминаниям Патоличева, было таково: «Русские товарищи во многом помогли белорусам. Земной поклон им за это. А сейчас, кому из них будет очень трудно, мы им поможем переехать в другое место».

Против доклада Зимянина первым выступил имевший со времен войны большой авторитет в республике лидер комсомола, Герой Советского Союза П. М. Машеров, затем и другие участники пленума. Тем не менее доклад, подготовленный по директиве Центра, был одобрен. Однако еще до окончания работы пленума Патоличеву позвонил Хрущев и сказал: «Берия арестован... Пока никому об этом не говорить... Мы получили информацию от нашего инспектора о том, что Пленум ЦКтебя поддерживает... Если пленум попросит ЦК КПСС, то решение может быть отменено». В результате изменения обстановки в Москве Патоличев остался на своем посту до 1956 г. Позднее он говорил первому секретарю ЦК КП Киргизии Т. У. Усубалиеву об инициативах Берии: «Более худшего вида проявления национализм;) трудно было найти. Осуществление этой бредовой идеи обернулось бы I страшной трагедией для миллионов граждан, проживающих в Бело- ц руссии». Берия «вовсе не заботился о развитии национальных языкои и национальных кадров. Реализация бериевского "национального" плана привела бы к перемещению миллионов людей из одних республик в другие». 2 июля 1953 г. принятые по предложениям Берии реше- м ния Президиума ЦК, направленные против «извращений ленинско-

478

сталинской национальной политики», были отменены как «способствующие активизации буржуазно-националистических элементов».

Коренизация партийно-хозяйственного аппарата, осуществленная II духе предложений Берии на Украине, в Белоруссии и Прибалтике, 1-го попытки ввести в республиках собственные ордена в честь выдающихся национальных деятелей для награждения местных работников культурного фронта, другие меры по развитию национальных традиций в области культуры и языка, которые способствовали быаосгш-шнию чувства национальной гордости, — все это не проходилобес-i недно, имея двоякий результат. С одной стороны, это способствовало шкиидации вооруженного националистического подполья в этих республиках. С другой — действительно активизировало буржуазно-националистические элементы, наци он ал-сепаратистские и русофобские построения, способствовало возникновению в 50—60-х годах многочисленных националистических кружков и групп, участниками которых была в основном молодежь.