Глава 10. В око любовь вникает 7 страница

Гермиона налила себе еще одну чашку чаю и откинулась в своем кресле.

- Я слушаю, - произнесла она.

Он сплел свои пальцы.

- Я думаю о том, чтобы предложить тебе должность моего помощника, если тебе это по-прежнему интересно.

Девушка немедленно поставила чашку с блюдцем на стол. Глаза ее расширились от удивления.

- Вы серьезно? Вы действительно готовы взять меня к себе помощником?

Северус коротко кивнул.

- Да, но обязательно с испытательным сроком. Я уверен, что предлагаю зарплату больше, чем у сотрудника Департамента тайн, проработавшего там всего год.

Гермиона с энтузиазмом кивнула.

- Да, это точно. Ну, по крайней мере, та зарплата, о которой говорилось в вашем объявлении, существенно превышает зарплату работника министерства.

Его предложение совершенно ошеломило ее. Она всей душой желала получить эту работу с того момента, как впервые прочитала объявление, а после того, как она побывала в его лаборатории, ее интерес как минимум удвоился.

- Объявление было размещено почти два года назад. Зарплата с тех пор увеличилась в связи с инфляцией, - пробормотал он, жадно наблюдая за ее реакцией.

Гермионе вспомнились слова, сказанные им в тот вечер, когда он показывал ей лабораторию, и восторженное выражение на ее лице поблекло.

- Мне казалось, что вы считаете нас несовместимыми? Вы сказали, что меня приятно пригласить на ужин, но работать со мной было бы невыносимо.

Северус пожал плечами.

- Докажи мне, что я ошибался, - просто ответил он

Она принялась нервно покусывать нижнюю губу.

- А что если это превратится в настоящий кошмар?

- Именно поэтому у тебя будет испытательный срок – три месяца. Если по прошествии этого времени мы будем неудовлетворенны друг другом, мы расторгнем контракт.

Гермиона посмотрела на своего бывшего профессора, оказавшегося в одной комнате с ней при таких невероятных обстоятельствах. Со времен ее обучения в Хогвартсе он стал чуть менее бледным и худым, но в остальном не изменился. Его черные волосы по-прежнему безжизненно свисали, обрамляя резкие черты лица. Его крючковатый нос по-прежнему казался слишком большим для этого лица, а глаза были такими же черными и непреклонными как всегда. И, тем не менее, он стал для нее кем-то большим, чем просто бывшем учителем. Гермиона обнаружила, что она полюбила его суховатое чувство юмора, и ее очень радовало их постепенное продвижение в сторону дружеских отношений, начавшееся после ее обручения с Тео.

Но также Гермиона понимала, что их по-прежнему разделял безбрежный океан противоречий, и она боялась подвергнуть их хрупкую дружбу такому испытанию. Но как же она хотела получить эту работу. Стоило ли рисковать? Поставит ли это крест на их неокрепшей дружбе? Сейчас Северус оказался рядом именно тогда, когда ей была нужна помощь. Он благородно пришел ей на помощь, и ей бы не хотелось потерять такого друга и союзника в семье, к которой она, как оказалось, до сих пор еще принадлежала.
Гермиона вздохнула.

- Я невыразимо признательна вам за ваше предложение. Это более чем великодушно с вашей стороны, и я действительно очень бы хотела согласиться, но я хочу спросить, почему вы это делаете.

Он посмотрел на нее, и какое-то время молчал, видимо, обдумывая свой ответ.

- Тебе нужна работа; мне нужен помощник. Все просто, Гермиона. Я не лгу, когда говорю, что мне крайне необходима еще одна пара рук. У меня очень, очень много клиентов, которым не терпится получить свои заказы. Я уже привык к тому, что все выходные я провожу у котла, и у меня нет никакого желания продолжать в том же духе.

Девушка нахмурилась.

- Вы дадите мне время на раздумья?

Северус сумел подавить внезапно вспыхнувшее раздражение от того, что его великодушное предложение не было принято сразу же.

- Я даю тебе время все обдумать до следующего вечера, - угрюмо произнес он. - Если к этому времени ты не согласишься, я вновь подам объявление. Я сказал правду, когда говорил о том, что мне срочно нужна вторая пара рук. Мой бизнес разросся вопреки моим ожиданиям, и мне не хотелось бы отказываться от каких-то из имеющихся клиентов.

Девушка уловила в его словах раздражение.

- Большое вам спасибо за ваше предложение, я надеюсь, что не обидела вас, попросив дать мне время, но мне нужно все тщательно обдумать. Последние две недели я провела, свернувшись в клубок в своей спальне, не желая никого видеть, и особенно не желая видеть кого-нибудь из семейства Милл. Я была бы очень рада получить такую работу, но я все еще неуверенна насчет того, хочу ли я продолжать жить здесь как член этой семьи.

Северус хмуро взглянул на нее.

- Гермиона, что с тобой случилось? Тебе постоянно приходилось испытывать на себе предубеждение и антипатию во время учебы в Хогвартсе, хотя тебя это, казалось, не беспокоило. Ты подняла на знамена свой интеллект и тебе и дела не было до того, что думают о тебе твои однокурсники. А с тех пор как ты обручилась с Тео, ты сама на себя не похожа.

Девушка снова пожала плечами и, взяв носовой платок, промокнула им уголки своих глаз.

- Я знаю, - пробормотала она. - Я была идиоткой. Я была захвачена своими фантазиями о том, каким мог бы стать наш брак. Мне следовало послушаться вас.

- Мне нужно идти, - внезапно заявил он, чувствуя, что ему не терпится поскорее вернуться к своей работе. - Но, прежде чем я уйду, я еще раз повторю: семейство Милл будет шокировано поступком Тео. Ты получишь их полнейшую поддержку. Я очень сомневаюсь, что весть о случившемся дойдет до кого-то кроме Корделии и Ланца. Тео не был особенно близок ни с кем из остальных своих родственников, живущих в Лондоне, поэтому я сомневаюсь, что они вообще заметят его отсутствие. Если тебе нужны еще какие-то доказательства их поддержки, то обрати внимание на то, как охраняла тебя Мо прошедшие две недели.

Северус встал, чтобы уйти. Гермиона тоже поднялась со своего кресла, и он еще раз отметил про себя, как мешковато сидит кофта на ее исхудавшем теле. Девушка проводила его до дверей комнаты, мучимая чувством вины за то, что обидела его.

- Спасибо, Северус. За все. Вы были более чем добры.

Он коротко кивнул в ответ.

- У тебя есть время до завтра до полуночи, чтобы принять свое решение.

Гермиона кивнула в ответ, нервно теребя руками украшение на шее. Она посмотрела вниз и поняла, что на ее шее до сих пор висит тяжелая изумрудная подвеска, которую Северус вручил ей в день ее свадьбы. Внезапно Гермиону охватила ярость: как она могла быть такой идиоткой, чтобы позволить себе вступить в этот брак. В каком-то исступлении она сорвала украшение с шеи, порвав тонкую цепочку, и бросила его в другой конец комнаты. Если она не может снять свое обручальное кольцо, то уж от уродливой подвески, она точно может избавиться.

Северус удивленно п осмотрел на нее.

- Это была наследственная драгоценность Милов. Ты имеешь представление о том, сколько она стоит?

- Честно говоря, Северус, - ответила она, - мне попросту нас…ть на наследственные драгоценности Милов в данный момент.

Девушка ожидала, что сейчас последует выговор, но к ее удивлению, он лишь ухмыльнулся.

- Вот это я понимаю, настрой, - протянул он. - Я рад, что праведный гнев сменил жалость к себе. Последнее просто не твое, Гермиона.

Повернувшись к ней спиной, Северус зашагал к выходу и открыл дверь. Гермиона хотела сказать ему еще одну вещь, прежде чем он уйдет.

- Пожалуйста, не предлагайте мне работу только из жалости.

Он обернулся и приподнял одну бровь.

- Уверяю тебя, я предлагаю тебе работу только потому, что это нужно нам обоим, - Северус начал спускаться по ступеням на тротуар. - Кроме того, - добавил он, - у тебя есть выбор. Ты же мне выбора не предоставила: мне пришлось принять твою жалость в ту ночь, когда ты спасла мою жизнь.

Прежде чем она успела ответить, он уже ушел, оставив ее собираться с мыслями и принимать решение.

Войдя в свой дом, и закрыв за собой дверь, Северус с облегчением к ней прислонился. Прежде чем спуститься в подвал, он торопливо написал две записки: одну Корделии и одну Ланцу, требуя от них немедленно вернуться в Лондон.

Как только письма были отправлены, он вернулся в лабораторию. Пытаясь вновь развести огонь под своим платиновым котлом, Северус заметил, как трясутся его руки. Он закрыл глаза и глубоко вздохнул. Как глупо с его стороны было так опрометчиво предложить ей эту работу. Совсем не в его характере было действовать так поспешно. И хотя он хотел, чтобы она приняла его предложение, какая-то его часть отчаянно надеялась, что Гермиона откажется. Потому что он даже думать боялся о том, куда их может завести такое невероятное партнерство.

Глава 14

 

ssSss

После того, как Северус ушел, Гермиона еще час сидела в гостиной, свернувшись калачиком в кресле. Она, наконец, позволила себе задуматься о самой себе, а не о своем отсутствующем супруге. Впервые с тех пор как он уехал, она не испытывала никакого сожаления по-поводу того, что оказалась в роли брошенной жены.

И ей стало стыдно за свое поведение в прошедшие две недели. Прочитав записку Тео, она забилась под одеяло в кровать, которая уже больше не была их и заплакала. Она проплакала довольно долго. Ей казалось, что с ее сознанием что-то произошло; единственное, о чем она могла думать, так это о своем оглушительном провале; о своей возможно слишком острой реакции на то, что по убеждению Тео, было лишь «парой косячков». Все ее мыслительные способности сконцентрировались на том ужасе, в который превратился ее брак. Она спала неспокойно и прерывисто, а ушедший муж не переставал преследовать ее даже во сне.

Несколько раз она видела во сне Королевский лес Дин и ту ночь, когда к ним с Гарри вернулся Рон. Но каждый раз во сне это был не Рон; чаще всего лицо мужчины из ее сна принимало очертания лица Тео. Она просыпалась в слезах, но это был еще не самый плохой сон. Ей приснилось, как загорелось ее обручальное кольцо, а вместе с ним воспламенилась и вся ее рука. Она проснулась от собственного крика.

И всегда рядом была Мо, которая ласково гладила ее по руке, снова и снова повторяя, что все будет в порядке, что хозяин Теодор просто плохой муж. Хуже всего было то, что Гермиона понимала, что Тео не был так уж плох. Он был эгоистичным и инфантильным, но он не был плохим. На самом деле, никто из них был не виноват; просто они сделали огромную ошибку, когда решили пожениться. Именно ее собственный неправильный выбор привел ее к той ситуации, в которой она сейчас оказалась, и, поскольку за всю свою жизнь ей еще так и ни удалось ощутить горький вкус неудачи, ум ее просто не мог смириться с тем фактом, что их брак развалился, и с этим ничего нельзя поделать.

Гермионе с трудом верилось, что прошло уже две недели. Теперь, когда Северус Снейп так решительно выдернул ее из пучины жалости к себе, в которую она пребывала, девушка с ужасом думала о том беспокойстве, которое она причинила своим друзьям. Она вела себя ужасно эгоистично, не ответила ни на одну из посланных ей сов и, что было уж совсем ужасно, не пустила их на порог. Мо безоговорочно исполняла указание Гермионы и всеми силами охраняла ее покой. Гермиона понимала, что окажись она в обратной ситуации, когда кто-то из ее друзей пропал бы настолько необъяснимо, она бы с ума сошла от волнения. То, что она сказала о Департаменте Тайн, было полной правдой: она не сожалела о том, что так резко бросила свою работу, но ей было ужасно неудобно, что она дала людям, которых любила, повод для волнений.

Северус был прав: она потеряла себя в браке с Теодором Ноттом. Пришло время перестать думать о том, что ожидали от нее окружающие, и вместо этого сконцентрироваться на том, что могло бы сделать ее счастливой. Пришло время продолжать двигаться вперед. Гермиона ощутила настойчивое желание наконец что-то изменить в своей жизни. Она встала с кресла и отправилась на кухню. Не могла же она действовать на голодный желудок.

ssSss

Уже смеркалось, когда Северус услышал, как хлопнула входная дверь. Очевидно, Корделия получила его сову, и, судя по тому, как яростно она захлопнула входную дверь, ей совсем не понравилось. что ее выходные были так грубо прерваны.

Потушив огонь под двумя котлами и оставив третий тихо побулькивать, он убрал свою волшебную палочку в складки мантии и вышел из лаборатории. Поднимаясь по лестнице наверх, он не смог сдержать довольной улыбки. Корделия просто терпеть не могла, когда что-либо прерывало ее краткие поездки в Эдинбург, но Северус не сомневался, что ее раздражение будет быстро забыто, когда она узнает об отвратительном поведении своего сына. Хотя его жена, да и все ее семейство ни слова бы не сказали против, приди Тео в голову завести связь на стороне, особенно сейчас, когда действовал Закон о Браках, уход от супруги был абсолютно недопустимым.

Во многих семьях чистокровных волшебников, и семейство Милл, Паркинсон и Малфой были в их числе, интрижки на стороне были вполне обычным явлением. Но соблюдению внешних приличий всегда придавалось первостепенное значение, и такой поступок как уход от жены после двух лет совместной жизни с единственной целью сохранить сибаритские замашки, вряд ли мог быть встречен одобрением родственников. Теодор, так же как и его отец, навлек на семейство Милл бесчестье, и это не могло обрадовать Корделию. Северус не сомневался, что Тео получит сегодня ночью как минимум один Громовещатель.

- Северус? – раздался голос его жены из гостиной.

Когда он вошел в комнату, его лицо выражало приличествующую случаю мрачность.

- Корделия, - произнес он, кивнув. - Спасибо за то, что ты так быстро откликнулась.

- Северус! – воскликнула она, уперев в бока свои руки с безупречным маникюром. - Что все это значит? Сегодня вечером у меня был запланирован ужин с друзьями, и мне пришлось его отменить!

- Боюсь, что здесь тебя ждут более неотложные дела, - объяснил он, подходя к бару. - Не хочешь бренди?

Корделия нахмурилась.

- Нет, я не хочу бренди. Я хочу, услышать твои объяснения, оправдывающие такое несвоевременное вмешательство в мои планы.

Северус сощурился, чувствуя, как начинает раздражаться.

- Поверь мне, Корделия, я не стал бы прерывать твою поездку, если бы не крайне серьезные обстоятельства. Тебе не понравится то, что ты сейчас услышишь, поэтому я настоятельно рекомендую тебе выпить.

- Отлично! – огрызнулась она, усаживаясь в кресло. - Я буду бренди.

Он налил щедрую порцию напитка в любимый стакан жены, подумав про себя о том, насколько же они похожи с сыном. Оба терпеть не могли, когда что-то мешало их удовольствиям. Он подошел к жене и протянул ей напиток, после чего сел в кресло напротив.

Корделия удивленно приподняла бровь.

- А ты не выпьешь вместе со мной?

Он покачал головой.

- У меня уже было несколько часов, чтобы прийти в себя.

Губы Корделии растянулись в насмешливой улыбке.

- К чему такой драматизм, Северус. Почему бы тебе просто не объяснить, что тут, в конце концов, происходит?

- Хорошо, - ответил он, решив перейти прямо к делу. - Теодор бросил Гермиону. Навсегда.

На лице Корделии застыло выражение полнейшего потрясения.

- Что? – едва слышно произнесла она. - Что ты имеешь в виду, говоря навсегда? Я уверена, что он просто отправился путешествовать!

Северус покачал головой.

- Их брак распался. Он оставил ей записку, в которой однозначно заявил, что не собирается возвращаться.

На лице Корделии отразилось удивление, которое она безуспешно пыталась скрыть, прикрывшись рукой. Она молчала. Покачав головой, она резко опрокинула в себя содержимое своего стакана. После чего протянула пустой стакан Северусу.

- Пожалуйста, двойную порцию, - заявила она.

Северус встал и взял из ее подрагивающей руки пустой стакан. Сейчас он ей сочувствовал. Она была жестоко разочарована своим первым супругом, а теперь ее собственный сын обесчестил их семью. Налив в ее стакан темный напиток, он вновь сел в кресло напротив нее.

- Когда это случилось?

- Две недели назад, судя по всему, - пробормотал он.

- Две недели назад? – потрясенно переспросила она. - Но почему мы только сейчас узнали об этом?

- Сегодня утром ко мне пришли Драко Малфой и Гарри Поттер. Они начали волноваться, поскольку Гермиона не показывается на работе уже две недели. Ее друзья неоднократно пытались навестить ее, но Мо их ни разу не впустила. Отправившись выяснить, в чем дело, я обнаружил Гермиону в совершенно ужасном состоянии. Надавив на нее, мне удалось добиться более менее внятных объяснений произошедшего.

Корделия недоверчиво покачала головой.

- И что же случилось?

- Все говорит о том, что они поняли, что плохо подходят друг другу, - просто ответил он. - Тео хочет путешествовать, а Гермиона хочет быть дома.

Выражение раздраженного неодобрения исказило аристократические черты Корделии.

- Они считают, что можно разойтись просто потому, что у них не с овпадают взгляды на то, чем занять свой досуг? Но это же просто нелепо!

Северус устало вдохнул.

- Все несколько серьезнее, чем просто разногласия по-поводу того, где проводить выходные, Корделия, - негромко начал он. - И Гермиона здесь совершенно ни при чем. Тео ушел от нее под покровом ночи, ни слова не сказав заранее. Он оставил ей записку; у нее не было возможности переубедить его.

Корделия раздраженно постучала накрашенными ноготками по подлокотнику своего кресла.

- Поверить не могу, что он это сделал. Да о чем он думал? Должно быть, она сделала что-то, что заставило его бросить ее таким вызывающим образом.

Северус с трудом подавил вспышку ярости.

- Корделия, она всего лишь отказалась отправиться с ним путешествовать. И вообще, вряд ли девушку можно обвинить в их несовместимости. Они никогда не подходили друг другу.

- Я не пытаюсь оправдать поведение Тео, Северус. Но согласись, что в их возрасте нормальным как раз считается стремление объездить весь мир, а не желание оказаться прикованной к какой-то там работе, - закончила она, с отвращением наморщив нос.

Он немедленно ощетинился.

- Не каждому по душе жизнь перекати-поля. Некоторые из нас ищут способы самореализации в упорном труде.

- Я понимаю, что твоя работа приносит тебе удовлетворение, - терпеливо ответила его жена, - и это совершенно нормально для человека твоего возраста. Просто мне кажется, что это довольно необычно для двадцатипятилетней девушки быть такой, ну, скажем, домоседкой.

Достав из кожаной сумки волшебную палочку, она вызвала лист пергамента и перо. Северус смотрел, как она начала писать.

- Что ты намерена делать? – спросил он, раздражаясь при мысли, что его жена даже не справилась о самочувствии Гермионы.

- Я пошлю своему сыну Громовещатель, - ответила она, - после чего вернусь в Шотландию.

- Корделия, – взорвался он, вставая со стула и теряя остатки самообладания. - Ты не сделаешь этого, пока не навестишь свою невестку.

- Северус, - со вздохом ответила она, - я уверена, что я последний человек, которого Гермиона хотела бы сейчас видеть. Я не сомневаюсь, что ты безупречно справился с задачей и похлопал ее по плечу.

- Бедняжка просидела взаперти две недели и выплакала себе все глаза из-за твоего сына, - произнес он сквозь зубы. - Как минимум ты должна пойти туда и заверить ее, что она по-прежнему член этой семьи и останется им и дальше. Ей нужно знать, что это не ее вина.

На лице Корделии проступило искреннее удивление.

- Но я уверена, что она и так это все знает, Северус. Поскольку они не разведены, и говорить не о чем. Естественно, что она продолжит жить в нашей семье.

- Корделия, - произнес Северус, награждая жену сердитым взглядом, - я настаиваю на том, чтобы ты навестила Гермиону. Не сделать этого будет очень неучтиво. Ты прекрасно знаешь, что она выросла среди маглов; она не понимает до конца, что по нашим обычаям она продолжает оставаться частью семьи. Ты должна поговорить с ней.

Корделия молчала, задумчиво покусывая перо. В конце концов, она подняла глаза на Северуса.

- Хорошо. Я поговорю с ней после того, как напишу Теодору.

- Хорошо, - сказал он, и развернулся на пятках, собираясь отправиться в подвал.

- Твоя забота о ее самочувствии трогает, Северус, - пробормотала Корделия, прежде чем он успел выйти из комнаты.

Повернувшись и встретившись с ней взглядом, он прочитал вызов в ее глазах.

- Вопреки широко распространенному мнению, - протянул он, - я не изо льда сделан. Вид страдающей молодой женщины в таком встревоженном состоянии не доставляет мне никакого удовольствия.

Несколько смущенный замечанием жены, он захлопнул за собой дверь, как никогда желая поскорее оказаться в уединении своей лаборатории.

ssSss

Гермиона жадно поглощала уже вторую порцию пирога с почками. Сидящая напротив Мо с таким наслаждением на нее взирала, что Гермиона поперхнулась.

- Мо, - сказал она с набитым ртом, - ты самый лучший повар во всем Лондоне. А может, и в мире.

Было заметно, что похвала Гермионы приятно взволновала Мо. Она замахала своими костлявыми ручками, словно стараясь отмахнуться от такого комплимента.

- А ты самая глупая девочка во всем Лондоне, - заявила она притворно нахмурив свое и без того морщинистое лицо. - Вы себя совсем голодом заморить решили, мисс Гермиона. От вас уже кожа да гости остались.

- Я знаю, - сказала Гермиона, переведя взгляд на свои хрупкие запястья. Она взяла стакан тыквенного сока и выпила все до дна. - Но я твердо намерена наесть все потерянные килограммы и, может, даже еще несколько.

Она как раз собирала с тарелки последние крошки пирога, когда сверху раздался звук открывающейся входной двери. Гермиона замерла, не донеся до рта вилку с едой. Она перевела взгляд на Мо.

- Мо? – донесся из холла знакомый женский голос. - Ты дома?

- Это хозяйка Корделия, - прошептала Мо. - Мне впустить ее?

Гермиона вздохнула. Как бы ни хотелось ей обойтись без предстоящего разговора, беседа с Корделией была неизбежной.

- Она член семьи, и, как я понимаю, у нас не то чтобы есть выбор. Ты не попросишь ее спуститься сюда, Мо?

Мо кивнула и, щелкнув пальцами, исчезла. Гермиона услышала, как домовая с треском появилась в холе, после чего послышались их перешептывания с Корделией.

Услышав звук шагов спускающейся свекрови, она нервно провела рукой по своим волосам. Сняв заколку, которой они были скреплены на затылке, она быстро собрала копну своих непослушных кудрей в аккуратный пучок у основания шеи.

Корделия вошла в кухню с сочувствующей улыбкой.

- Ах, Гермиона, - вздыхая, проговорила она, подойдя к невестке и расцеловав ее в обе щеки. - Северус мне все рассказал!

Гермиона тут же ощутила неловкость от осознания собственной запущенности, которая так контрастировала на фоне безупречной ухоженности ее свекрови. Она не знала, что сказать, поэтому просто кивнула.

Корделия присела рядом и похлопала ее по руке.

- Хотя я вполне понимаю тягу Тео к свободе, я в ужасе от его поведения. Оно действительно достойно порицания.

- Спасибо, - пробормотала Гермиона, неуверенная в том, на чей же стороне Корделия. - Это, в общем, для меня был шок.

- Я знаю, я знаю! - воскликнула Корделия. - Молодые люди бывают так непредсказуемы. Уверена, тебе будет приятно узнать, что я послала ему довольно противный Громовещатель. Он может на него не отвечать, но выслушать его ему все равно придется, - она извиняющеся улыбнулась Гермионе.

Девушка неуверенно выдавила из себя ответную улыбку, подумав про себя, что на ситуацию стоило бы отреагировать чем-то посерьезнее Громовещателя, возможно, каким-нибудь кастрирующим заклятьем.

- Северус, кажется, полагает, что я могла бы продолжить жить здесь, - негромко сказала девушка.

- Ну, конечно! - ответила Корделия. - Это же твой дом. Твои законные права на все, чем владеет Тео, только усилились теперь, когда он … отсутствует.

- Но вы уверены в том, что это приемлемо с точки зрения общества? Что у вас не возникнет сложностей с объяснением сложившейся ситуации остальным членам семьи?

- Гермиона, девочка, - сказал Корделия, похлопывая ее по руке. - Большая часть наших родственников это довольно пожилые люди, как ты и сама уже, наверное, заметила, и я уверена, что они, скорее всего, вообще не обратят внимания на то, что Тео не посещает семейные праздники - не то, чтобы он и раньше-то их часто посещал.

- Но что если они спросят? Что мне говорить? Я не хочу, чтобы мое пребывание в этом доме создавало вам проблемы или ставило бы вас в неловкое положение.

- Дорогая моя девочка, но твое отсутствие гораздо сильнее будет бросаться в глаза. Если кто-то будет спрашивать, я намерена отвечать, что Тео отправился путешествовать, что является совершенно правдивым утверждением. Ты можешь отвечать так, как сочтешь нужным. Ты можешь просто говорить, что он заграницей или, если ты на этом настаиваешь, ты можешь сказать им правду.

Тон, которым она произнесла последние слова, давал ясно понять, что Корделия предпочла бы, чтобы Гермиона выбрала первый вариант. Гермиона теребила рукав своего свитера, не зная, что ответить.

- Я понимаю, что ты оказалась в щекотливой ситуац ии, Гермиона. Но у каждого из нас есть свои сложности, с которыми нам приходится жить. У каждого свой скелет в шкафу, если можно так выразиться. Ты не сделала ничего плохого, поэтому ты имеешь полное право ходить с высоко поднятой головой!

Гермиона испытала прилив благодарности к свекрови за последнее замечание и улыбнулась.

- Так-то лучше! - заявила Корделия, вставая из-за стола. - А теперь, поскольку у меня есть планы на вечер, мне действительно нужно спешить. Смотри на вещи в положительном ключе, Гермиона. Ты выглядишь удивительно стройной, ты же знаешь поговорку, что нельзя быть слишком худой или слишком богатой!

Она еще раз поцеловала Гермиону и направилась к выходу.

- Я была рада узнать, что ты уволилась из Департамента тайн. Каждый понедельник я провожу завтраки в пользу госпиталя Св. Мунго; поскольку ты теперь свободная женщина, приглашаю тебе присоединиться в любое время.

Гермиона неуверенно нахмурилась.

- Ну, я еще не решила окончательно. Я сказала Северусу, что сообщу ему о своем решении до завтрашнего вечера.

Корделия озадачено посмотрела на невестку.

- О решении?

- Да, - ответила Гермиона. - Прошу прощения, я полагала, что он вам сообщил. Он предложил мне место своего помощника.

- Понятно, - пробормотала Корделия недоуменно. - Для такого мрачного человека, он временами бывает удивительно доброжелательным, - сказала она, натянуто улыбнувшись.

Махнув Гермионе рукой, она вышла из кухни, оставив девушку размышлять над этим последним замечанием.

Когда шум захлопнувшейся входной двери подтвердил, что Корделия ушла, Гермиона встала из-за стола и направилась в спальню. Стянув с себя свитер, она встала перед зеркалом и придирчиво оглядела отражение своего похудевшего тела. Ее когда-то округлая грудь значительно уменьшилась в размере, а по бокам отчетливо выпирали ребра. Девушка не могла согласиться со своей свекровью: она была бы рада, если бы ее тело вновь обрело свои приятные изгибы и некоторые округлости.

Повернувшись к туалетному столику, она взяла в руки косметичку. Ей предстояло разослать письма с извинениями своим друзьям, и к своему стыду она совершенно забыла о Падме. Пришло время навестить свою крестницу.

ssSss

С первых же секунд Гермиона поняла, что Дин зол на нее. Выражение его лица, когда он открыл перед ней дверь, было отнюдь не любезным.

- Гермиона! – зашипел он, плотно закрывая дверь за собой, чтобы не услышала Падма. - Падма очень, очень о тебе беспокоилась. Мне казалось, что это очевидно, что у нее и без треволнений о своей подруге достаточно хлопот. Где ты пропадала?

Глаза Гермионы тут же наполнились слезами.

- Дин, мне очень, очень жаль. Я чувствую себя ужасно виноватой, и если ты мне позволишь, я объясню, почему я пропала.

Слова Гермионы его смягчили.

- Давай, заходи, - сказал он, открывая дверь и потирая свой лоб. - Я не хотел нападать на тебя - мы просто совсем вымотаны. Падма будет рада тебя видеть.

Он знаком пригласил ее в комнату. Гермиона не смогла удержать улыбки при виде гостиной Падмы, которая обычно содержалась в абсолютном порядке. Крохотные предметы розовой одежды были разбросаны повсюду, диван был усеян беленькими носочками, а в воздухе висел запах детской присыпки. При виде Падмы улыбка ее стала еще шире: молодая мама укачивала на руках одну из малышек, в то время как вторая спала в колыбели у ее ног.

- Привет, - прошептала Гермиона, чувствуя новый приступ вины при виде того облегчения, которое проступило на лице Падмы.

- Гермиона! - выдохнула Падма, расчищая место рядом с собой от детской одежды. - Я так рада, тебя видеть. Я так волновалась!

Гермиона пересекла комнату и поцеловала ее в щеку.

- Падма, мне так жаль, что я ничего не сообщала о себе. Это были, наверное, самые сложные дни в твоей жизни, а меня не оказалось рядом. Сможешь ли ты меня когда-нибудь простить? – спросила она, и голос ее задрожал.

- Гермиона, конечно, я прощаю тебя, но что же с тобой случилось? Держи, - сказала она, протягивая малышку Гермионе. - Твоя крестница, наконец, заснула, но я была бы рада отдохнуть и от Шивани. Она очень любит, когда ее держат на руках, но становится все тяжелее.

Гермиона с улыбкой взяла протянутый ей сверток.