Генетические (Хеймер, Риш).

Чтобы понять, каким образом биологические факторы влияют на сексуальную ориентацию, сначала необходимо дать определение ориентации.

Многие исследователи, в особенности Саймон Левэй, подходят к ней как к полодиморфной черте: мужчины обычно "запрограммированы" на влечение к женщинам, а женщины обычно "запрограммированы" на влечение к мужчинам. При таком подходе получается, что мужчины-гомосексуалы запрограммированы по женской программе. Некоторые исследователи предполагают, что это программирование осуществляют биологические агенты, возможно, даже до рождения; другие считают, что оно происходит после рождения и является реакцией на социальные факторы и субъективный опыт. Будучи функцией мозга, оно несомненно связано с его структурой и физиологией, откуда следует, что мозгу гомосексуала могут быть присущи некоторые особенности, характерные для противоположного пола.

Обоснованность таких "интерсексуальных" ожиданий вызывает сомнение. Во-первых, сексуальная ориентация не диморфна; она имеет множество форм. Сознательная и бессознательная мотивация, связанная с сексуальным влечением, различна даже у людей, принадлежащих к одному полу и имеющих одинаковую ориентацию. Разные люди могут приходить к одинаковой относительной степени сексуального влечения к мужчинам или к женщинам в результате взаимодействия между неисчислимым количеством переживаний (и субъективных интерпретаций этих переживаний). Разные люди могут испытывать сексуальное влечение к мужчинам по различным причинам; например, невозможно априорно утверждать, что все, кого привлекают мужчины, должны иметь некую определенную мозговую структуру.

Точка зрения, согласно которой мужчины-гомосексуалы феминизированы, а лесбиянки - маскулинизированы, на самом деле несет в себе гораздо больше информации о нашей культуре, чем о биологии эротических реакций. В некоторых греческих мифах утверждается, что гетеросексуальное, а не гомосексуальное желание имеет интерсексуальное происхождение: людей, испытывавших сексуальное желание преимущественно по отношению к представителям своего пола, считали самыми мужественными мужчинами и самыми женственными женщинами. И наоборот, если человека привлекали представители противоположного пола, то предполагалось, что в его личности смешаны маскулинное и фемининное начала. В классической культуре прославляются гомосексуальные подвиги Зевса, Геркулеса и Юлия Цезаря. Еще 10 лет назад (до тех пор, пока миссионеры не изжили такую практику) у мальчиков из племени самбия в Новой Гвинее формировалась привязанность к мужчинам, с которыми они осуществляли фелляцию, и никто не считал подобное поведение женским. Люди из племени самбия думали, что для получения силы и энергии необходимо проглатывать сперму.

Но "интерсексуальная" гипотеза приводит и к более серьезной проблеме: не было доказано, что те черты, которые у гомосексуалов якобы заменены их версиями, типичными для противоположного пола, у мужчин и женщин вообще отличаются. Из всех предполагаемых половых различий в человеческом мозге, о которых сообщалось за последние 100 лет, только одно поддается надежной репликации: размер мозга зависит от размера тела. Таким образом, мозг мужчин, как правило, несколько больше, чем мозг женщин. Эта ситуация резко контрастирует с ситуацией в мире животных, поскольку многие исследователи убедительно продемонстрировали целый ряд половых различий в мозге животных.

Если мозг действительно "настроен" или как-либо иначе запрограммирован на определенную сексуальную ориентацию, то за счет каких факторов это произошло? Существуют три возможности: прямая модель биологической причинности утверждает, что, возможно, еще до рождения развивающийся мозг подвергается непосредственному воздействию генов, гормонов или других факторов, которые программируют его на ту или иную сексуальную ориентацию. В отличие от этого модель социального научения предполагает, что биология подготавливает "чистую доску" нейронных схем, на которых опыт надписывает ориентацию. Согласно косвенной модели биологические факторы не "настраивают" мозг на определенную ориентацию; вместо этого они предрасполагают индивидуумов к определенным личностным чертам, влияющим на отношения и переживания, которые в конце концов определяют сексуальность.

В течение последних десятилетий гипотезы о влиянии биологии на сексуальную ориентацию в основном касались роли гормонов. Ученые когда-то думали, что ориентация определяется уровнями андрогенов и эстрогенов у взрослого человека, но эта гипотеза не подтвердилась и была отвергнута. С тех пор исследователи придерживаются мнения, что в течение пренатального периода гормоны "настраивают" мозг на определенную сексуальную ориентацию.

Согласно этой гипотезе высокие пренатальные уровни андрогенов в соответствующий критический период вызывают гетеросексуальность у мужчин и гомосексуальность у женщин. И наоборот, низкий уровень андрогенов у плода ведет к гомосексуальности у мужчин и гетеросексуальности у женщин. Эта гипотеза базируется в основном на наблюдениях, сделанных на грызунах: соотношение между мужскими и женскими паттернами копулятивного поведения, которое демонстрируют взрослые животные, зависит от поступления гормонов в раннем периоде развития. Самки грызунов, которым вводили андрогены на раннем периоде развития, по сравнению с нормальными взрослыми самками демонстрируют наскоки, более типичные для самцов. Самцы, лишенные андрогенов посредством кастрации в тот же самый критический период, демонстрируют женскую позу при спаривании, которая называется лордозом (сгибание спины), когда на них совершают наскоки.

Многие исследователи считают кастрированного самца крысы, демонстрирующего лордоз, когда на него наскакивает другой самец, гомосексуалом (как и самку крысы, которая наскакивает на других). Однако лордоз - это не многим более, чем рефлекс: самец принимает такую же позу, когда лаборант гладит его по спине. Более того, самец, наскакивающий на другого самца, считается гетеросексуалом, так же как самка, демонстрирующая лордоз, когда на нее наскакивает другая самка. Если применить ту же логику к людям, то получится, что из двух человек одного пола, участвующих в половом акте, только один является гомосексуалом - и кто из членов пары им является, зависит от принимаемых ими позиций.

Раннее введение гормонов грызунам определяет не только их паттерны спаривания, но и способность мозга к регулированию нормальной овариальной функции. Мозг самца крысы неспособен реагировать на эстрогены и запускать цепь событий, которая называется положительной обратной связью и кульминацией которой является резкое возрастание концентрации лютеинизирующего гормона в крови, что в свою очередь вызывает овуляцию. Некоторые исследователи, исходя из этого факта, дорассуждались до того, что гомосексуальные мужчины (мозг которых они считают якобы недостаточно маскулинизированным) могут иметь более сильную реакцию обратной связи, чем гетеросексуальные мужчины.

Именно об этом сообщили две лаборатории, но тщательно спланированные и проведенные исследования, наиболее примечательным из которых является работа Луиса Дж. Г. Гоорена из Свободного университета в Амстердаме, опровергли эти результаты. Более того, оказалось, что механизм положительной обратной связи не имеет отношения к сексуальной ориентации: ученые с тех пор обнаружили, что механизм положительной обратной связи у приматов, в том числе и у человека, не подвержен половому диморфизму. Если этот механизм у мужчин и женщин одинаков, то предполагать, что он должен быть "феминизирован" у мужчин-гомосексуалов, довольно нелогично[3].

Кроме того, непосредственным следствием ожидания, что реакции на лютеинизирующий гормон у гомосексуальных мужчин должны быть феминизированы, является ожидание, что они должны быть "маскулинизированы" у лесбиянок. Если бы это было верно, у гомосексуальных женщин не было бы менструаций и они не рожали бы детей. Доказательством нелепости такой мысли является то, что у большинства лесбиянок нормальный менструальный цикл и среди них появляется все больше матерей.

Если бы гипотеза о пренатальном гормональном влиянии была верна, то можно было бы ожидать, что большая часть мужчин с медицинскими синдромами, связанными с пренатальным дефицитом андрогенов, будут гомосексуалами, так же как и женщины, которые пренатально получали избыток андрогенов. Но это не так.

Поскольку андрогены необходимы для формирования нормальных внешних гениталий мужчины, то при рождении пол индивидуумов, страдающих этими синдромами, может быть не очевиден. Мужчины могут рождаться с женоподобными гениталиями, а женщины - с мужеподобными. Таким индивидуумам часто бывает необходима пластическая операция для конструирования нормально выглядящих гениталий, и решение воспитывать их как мальчиков или как девочек иногда зависит не от генетического пола, а от возможности реконструкции гениталий.

Изучение сексуальной ориентации таких индивидуумов, как правило, подтверждает справедливость модели социального научения. Независимо от своего генетического пола и характера пренатального гормонального воздействия они обычно становятся гетеросексуалами но отношению к полу, в котором их воспитывали родители, при условии, если им приписывают определенный пол до достижения трехлетнего возраста.

Тем не менее, по данным некоторых исследований, у женщин, которые во внутриутробном периоде испытали воздействие андрогенов, наблюдается повышенная частота гомосексуальных фантазий и поведения. В соответствии с теорией прямого биологического влияния эти исследования часто интерпретируются как доказательство того, что пренатальное воздействие андрогенов настраивает мозг на сексуальное влечение к женщинам. Нейробиолог феминистского направления Рут X. Блейер предлагает альтернативную интерпретацию. Вместо того чтобы отражать влияние маскулинизирующих гормонов на половую дифференцировку мозга, адаптации пренатально маскулинизированных женщин могут отражать влияние того, что эти женщины родились с маскулинизированными гениталиями или знали, что они подвергались воздействию аберрантных уровней половых гормонов в процессе развития [3].

Стефен Джей Гоулд из Гарвардского университета пишет о том, что поиск в анатомии мозга различий, связанных с полом и другими социальными категориями, в прошлом веке был в основном дискредитирован анатомами, которые заставили самих себя поверить в то, что их измерения подтверждают социальные предрассудки того времени. Поиск половых различий в человеческом мозге был возобновлен в конце 70-х годов, когда команда Роджера А. Горски из университета штата Калифорния в Лос-Анджелесе обнаружила в преоптической части гипоталамуса крысы группу клеток, которая у самцов была гораздо больше, чем у самок. Исследователи назвали эту группу клеток полодиморфичным ядром преоптической области. Уже давно предполагалось, что преоптическая область участвует в регулировании сексуального поведения.

Так же как половые различия в копулятивном поведении и в регуляторных механизмах лютеинизирующего гормона, различия в размерах CDN-POA оказались следствием различий в уровнях андрогенов в раннем периоде развития. Вскоре после этого Блейер и я, работая в университете штата Висконсин в Мэдисоне, исследовали гипоталамусы нескольких видов грызунов и обнаружили, что половой диморфизм наблюдается не только в CDN-POA, но и еще в нескольких ядрах гипоталамуса.

В трех лабораториях недавно проводился поиск полодиморфичных ядер в человеческом гипоталамусе. Лора С. Аллен, работая в лаборатории Горски, обнаружила четыре зоны, потенциально гомологичные CDN-POA крысы и назвала их промежуточными ядрами переднего гипоталамуса (INAH1-INAH4). Эти ядра измерялись в различных лабораториях, однако полученные результаты оказались противоречивыми: например, группа Дика Ф. Свааба из Нидерландского института исследования мозга в Амстердаме обнаружила, что INAH1 у мужчин больше, чем у женщин, в то время как Аллен не нашла различий в этом ядре, но сообщила, что INAH2 и INAH3 больше у мужчин. После этого Левэй не обнаружил половых различий ни в INAH1, ни в INAH2, но подтвердил результат Аллен в отношении того, что INAHЗ больше у мужчин. Левэй также сообщил, что у гомосексуальных мужчин INAH3, как правило, имеет уменьшенные размеры, как у женщин [3].

Многие интерпретировали исследование Левэя как убедительное доказательство того, что биологические факторы непосредственно настраивают мозг на определенную сексуальную ориентацию. Однако этот вывод вызывает несколько возражений. Во-первых, работа Левэя не была повторена, и исследования такого рода в области нейроанатомии человека вообще редко удается воспроизвести. Действительно, прежде процедуры, аналогичные тем, которые использовал Левэй для выявления ядер, вводили исследователей в заблуждение.

Манфред Гар, который теперь работает в Германии в Институте физиологии животных имени Макса Планка, воспользовался аналогичной методике Левэя методикой окрашивания клеток и якобы наблюдал сезонные изменения размеров ядра гипоталамуса канарейки, которое связано с пением. Однако после применения двух более специфических методов окрашивания стало ясно, что размер ядра не изменялся. Гар предположил, что менее специфический метод окрашивания мог испытывать влияние сезонных гормональных колебаний, за счет которых свойства клеток ядра менялись.

Кроме того, в опубликованном исследовании Левэя все образцы мозга гомосексуальных мужчин были взяты у больных, умерших от СПИДа. К моменту смерти практически у всех мужчин, больных СПИДом, снижается уровень тестостерона в результате самой болезни или побочных эффектов некоторых лекарств, и включение нескольких образцов мозга гетеросексуальных мужчин, умерших от СПИДа, не могло адекватно компенсировать влияние этого фактора. До настоящего времени Левэй исследовал мозг только одного гомосексуального мужчины, который умер не от СПИДа. Таким образом, не исключено, что различия в размерах INAHЗ, которые Левэй объяснял влиянием сексуальной ориентации, на самом деле были вызваны гормональными отклонениями, связанными со СПИДом. Эту гипотезу подтверждает работа Деборы Коммине и Полин И. Яр из Калифорнийского университета в Ирвине. Исследуя мозг монгольских песчанок, они обнаружили, что размеры структуры, сравнимой с CDN-POA, изменяются в зависимости от уровня тестостерона в крови [3].

Последняя проблема, связанная с популярной интерпретацией исследования Левэя, состоит в том, что оно основано на неточном анализе соответствующих исследований на животных. Левэй предполагал, что INAH3, как и CDN-POA крысы, расположено в той части гипоталамуса, которая, как он считал, участвует в генерации мужского сексуального поведения. Тем не менее исследования на животных различных видов убедительно показывают, что на самом деле с мужским сексуальным поведением связана не та область гипоталамуса, в которой расположено это ядро. Горски и Гэри В. Эйрендэш, который сейчас работает в университете Южной Флориды, обнаружили, что разрушение CDN-РОА на обеих сторонах мозга самцов крысы не приводит к нарушению их сексуального поведения.

Эксперименты Джефферсона К. Олимпа в лаборатории В. Гоя в Висконсинском региональном центре исследования приматов (проведенные незадолго до того, как я присоединился к этой группе) говорят о том, что у макаки-резуса часть мозга, связанная с сексуальным поведением, расположена в области, сравнимой с областью, где находится INAH3 у человека. Самцы, у которых эта область была повреждена, совершали наскоки на самок реже, чем до операции, но частота мастурбации у них не изменилась. Хотя некоторые считают, что смысл этих наблюдений в том, что при повреждении этой области мозга происходит селективное снижение гетеросексуального влечения, этот вывод ничем не обоснован; после операции самцы обезьян нажимали на рычаг, чтобы получить доступ к самкам, чаще, чем прежде. К сожалению, у этих самцов не было возможности взаимодействовать с другими самцами, и поэтому это исследование не позволяет провести сравнение гомосексуального и гетеросексуального поведения или мотивации до и после повреждения мозга.

В поисках связи между строением мозга и сексуальной ориентацией были исследованы не только промежуточные ядра гипоталамуса, но и другие части мозга. Нейроанатомы также сообщают о потенциально интересных различиях, обнаруженных ими в областях мозга, которые непосредственно не связаны с сексуальным поведением. Свааб и его коллега Мишель А. Хофман обнаружили, что другое ядро гипоталамуса - супрахиазматическое ядро - у гомосексуальных мужчин имеет большие размеры, чем у гетеросексуальных. Однако размеры этой структуры не зависят от пола, поэтому даже если этот результат удастся воспроизвести, он не может рассматриваться в качестве подтверждения предположения о том, что мозг мужчин-гомосексуалов имеет признаки, характерные для женщин.

В то же время Аллен из UCLA сообщила, что передняя спайка, то есть структура, участвующая в обмене информацией между полушариями мозга, у женщин больше, чем у мужчин. Позднее она пришла к выводу, что передняя спайка у геев феминизирована - то есть имеет большие размеры, чем у гетеросексуальных мужчин. Однако Стивен Димитер, Роберт В. Доути и Джеймс Л. Ринго, работающие в Рочестерском университете, получили противоположный результат: передняя спайка у мужчин больше, чем у женщин. Кроме того, даже если результаты Аллен правильны, размеры передней спайки индивидуума сами по себе ничего не говорят о его сексуальной ориентации. Хотя Аллен обнаружила статистически значимые различия в среднем размере спайки у геев и гетеросексуальных мужчин, из 30 обследованных ею мужчин у 27 размеры передней спайки находились в том же диапазоне, что и размеры передней спайки у 30 гетеросексуальных мужчин, обследованных для сравнения [3].

Некоторые исследователи, занимающиеся поиском связи между биологическими факторами и сексуальной ориентацией, вместо изучения структуры головного мозга обратились к генетике. Результаты нескольких недавних исследований говорят о том, что братья мужчин-гомосексуалов чаще оказываются гомосексуалами, чем мужчины, у которых нет братьев-геев. Из этих исследований только в работе Дж. Майкла Бэйли из Северо-Западного университета и Ричарда Пилларда из Бостонского университета кроме однояйцовых и разнояйцовых близнецов были опрошены как биологические братья (не близнецы), так и приемные братья (не являющиеся кровными родственниками гомосексуальных мужчин).

Результаты их исследования оказались парадоксальными: одни статистические данные подтверждают генетическую гипотезу, а другие опровергают ее. Вероятность того, что брат гея также будет иметь гомосексуальную ориентацию, оказалась наибольшей для однояйцовых близнецов; 52% из них были оба гомосексуалами по сравнению с 22% разнояйцовых близнецов. Этот результат свидетельствует в пользу генетической интерпретации, поскольку у однояйцовых близнецов наборы генов полностью совпадают, в то время как у разнояйцовых - только наполовину. Однако братья гомосексуалов, не являющиеся близнецами, имеют такую же долю одинаковых с братом генов, как разнояйцовые близнецы; тем не менее только 9% из них также были гомосексуалами. Согласно генетической гипотезе коэффициенты согласованности сексуальной ориентации у разнояйцовых близнецов и братьев, не являющихся близнецами, должны быть одинаковыми.

Кроме того, Бэйли и Пиллард обнаружили, что частота гомосексуальности у приемных братьев гомосексуалов (11%) намного превышала последние оценки доли гомосексуалов среди населения (от 1 до 5%). Фактически эта частота была равна показателю для биологических братьев, не являющихся близнецами. Результаты этого исследования явно заставляют усомниться в справедливости генетической гипотезы и убедительно свидетельствуют о значимости роли окружающей среды в формировании сексуальной ориентации.

Два из трех других недавних исследований также показали, что у однояйцовых братьев-близнецов, один из которых является гомосексуалом, частота гомосексуальности у второго брата выше, чем тот же показатель для разнояйцовых близнецов. Однако во всех исследованных случаях близнецы воспитывались вместе. Не имея информации о том, какие переживания в процессе развития оказывают влияние на сексуальную ориентацию - и являются ли эти переживания у однояйцовых близнецов более сходными по сравнению с разнояйцовыми близнецами, - трудно отделить влияние одинаковых генов от влияния одной и той же среды. Для решения этой проблемы необходимо исследовать близнецов, воспитывавшихся врозь.

На самом деле, по-видимому, наиболее важным результатом этих генетических исследований является установление того факта, что, несмотря на идентичность генов и максимальное сходство пренатальных и постнатальных сред, примерно половина пар однояйцовых близнецов были тем не менее рассогласованы по сексуальной ориентации. Это открытие еще раз указывает на то, как мало мы знаем о происхождении сексуальной ориентации.

Группа Дина X. Хеймера, работающая в Национальных институтах здоровья, обнаружила наиболее прямое доказательство того, что на сексуальную ориентацию могут оказывать влияние специфические гены. Эта группа сосредоточилась на исследовании небольшого участка Х-хромосомы, который называется участком Хq28 и содержит сотни генов. У женщин две Х-хромосомы и поэтому два участка Хq28, но они передают своему сыну (у которого одна Х-хромосома) копию только одного из них. Теоретическая вероятность того, что два сына унаследуют от матери копию одного и того же Хq28, равна 50%. Хеймер обследовал 40 пар братьев-геев, и оказалось, что 33 из них вместо ожидаемых 20 унаследовали одинаковые участки Хq28 от своей матери.

Открытие Хеймера часто интерпретируют неправильно: считают, что все 66 мужчин из 33 пар имели одинаковую последовательность Хq28. На самом деле это исследование показало, что из 33 согласованных пар братьев одинаковые участки Хq28 имелись только у одной пары братьев, причем такой же Хq28 не обнаруживался ни у одной из остальных 32 пар. Единая специфическая последовательность Хq28, одинаковая для всех 66 мужчин (гипотетический "ген гомосексуальности"), не была найдена.

К сожалению, группа Хеймера не исследовала участок Хq28 у гетеросексуальных братьев своих испытуемых-геев, чтобы выяснить, какая часть из них имеет одинаковую с братом последовательность. Хеймер считает, что включение в исследование гетеросексуальных сиблингов привело бы к смешиванию результатов, поскольку ген, связанный с гомосексуальностью, может быть "не абсолютно пенетрантным" - это означает, что этот ген может присутствовать у гетеросексуальных мужчин, но никак не проявляться. Другими словами, включив гетеросексуальных братьев, можно было бы обнаружить, что сексуальная ориентация зависит не от генетических, а от каких-то других факторов.

Наконец, Нейл Дж. Риш, работающий в Йельском университете и являющийся одним из разработчиков статистической методики, которую использовал Хеймер, выяснял вопрос о статистической значимости результатов Хеймера. Риш утверждает, что пока мы не накопим более подробную информацию о семейной кластеризации гомосексуальности, невозможно сделать ясные выводы из исследований, подобных исследованию Хеймера.

Исследования, указывающие на наследственный характер гомосексуальности (при условии возможности их воспроизведения), ничего не говорят о механизме этой наследственности. Сами по себе гены несут информацию о протеинах, а не о поведении или психологических феноменах. Хотя мы почти ничего не знаем о том, каким образом сложные психологические явления материализованы в головном мозге, можно представить себе, что определенная последовательность ДНК как-то способствует "настройке" мозга именно на гомосексуальную ориентацию. Однако важно отметить, что наследственная передача осуществляется без участия подобного механизма.

Вместо этого определенные гены могут влиять на личностные черты, в свою очередь влияющие на отношения и субъективный опыт, которые вносят свой вклад в формирование сексуальной ориентации посредством социального научения

Даже если окажется, что размеры определенных структур мозга действительно связаны с сексуальной ориентацией, современной информации о головном мозге недостаточно для объяснения процесса перехода этих количественных различий в качественные различия, выражающиеся в столь сложном психологическом феномене, как сексуальная ориентация. Точно так же подтверждение результатов генетических исследований, указывающих на наследственный характер гомосексуальности, не прояснит вопроса о том, что именно передается по наследству и какое влияние это оказывает на сексуальную ориентацию. Поэтому в обозримом будущем интерпретации полученных результатов будут по-прежнему основаны на предположениях, обоснованность которых вызывает сомнение.

Возможно, что для нас гораздо важнее ответить на вопрос, почему мы как общество испытываем такой большой эмоциональный интерес к исследованиям гомосексуальности. Повлияют ли они - и допустимо ли такое влияние - на наше восприятие самих себя и других людей и на то, как мы живем сами и позволяем жить другим? По-видимому, ответы на наиболее актуальные вопросы этой дискуссии связаны не с биологией человеческого мозга, а с культурами, созданными этим мозгом.

Гомосексуальность животного мира (Биосоциальный, этологический и эволюционный подходы [синтетическая теория])

 

Первичная функция сексуального поведения — воспроизводство вида, но именно этой задачи гомосексуальные пары выполнить не в состоянии. Необходимо отметить следующий факт. В гомосексуальном акте псевдосовокупления нет ничего необычного с биологической точки зрения. При определенных обстоятельствах его совершают и другие виды животных. Однако образование гомосексуальной пары с биологической точки зрения неестественно, поскольку оно не может привести к созданию потомства и тратит впустую силы потенциальных производителей. Чтобы понять, как это может происходить, полезно взглянуть на других животных.

Гомосексуальны могут быть не только люди, но и животные – начиная насекомыми и заканчивая млекопитающими. Однако гомосексуальность, как альтернатива гетеросексуальности, в наибольшей степени присуща высокоразвитым приматам – шимпанзе, макакам резус, бабуинам. Поведение этих животных свидетельствует о существовании в их мозгу подлинной бисексуальности в латентной (скрытой) форме. Ортодоксы твердят о том, что любые необычные формы сексуального поведения людей "противоестественны", более того, некоторые виды половых актов законодательно клеймятся как "преступления против природы". На самом деле большая часть необычного или извращённого полового поведения широко распространена среди животных разных видов. Животные вполне способны получать удовольствие от орального секса, изнасилования, межвидового спаривания (эквивалент человеческого скотоложства), садизма, эксгибиционизма и т.д. Многочисленные примеры такого поведения описали в своём классическом труде Форд и Бич. Дэзмонд Моррис потратил немало усилий на изучение гомосексуальных отношений у рыб колюшек, и вполне возможно, что эта форма необычной половой деятельности наиболее характерна для многих видов животных. Альфред Кинси обратил наше внимание на гомосексуальное поведение обезьян, собак, буйволов, коров, крыс, дикобразов, морских свинок, баранов, антилоп, жеребцов, ослов, слонов, гиен, мышей, летучих мышей, куниц, хомяков, енотов и других животных.

Как правило, гомосексуальность в животном мире носит транзиторный (проходящий) характер.

Проанализировав работы учёных зоологов, этологов и биологов, можно выделить 3 причины, которые приводят к образованию гомосексуальных пар в животном мире:

1. Изоляция;

2. Объект-заместитель;

3. Перенаселение.

Эти причины способствуют в природе созданию гомосексуальных отношений, однако их закрепление зависит от ряда других причин, главной из которых является импринтинг. Подробное описание этих механизмов и примеров, их подкрепляющих, представлены ниже по ходу рассуждения.

Гомосексуальное поведение наблюдается в ситуациях, когда идеальный сексуальный объект (особь противоположного пола) отсутствует. Это относится ко многим группам животных: представитель своего пола используется как объект-заменитель, «суррогат» для сексуальной активности. Находясь в полной изоляции, животные часто прибегают к крайним мерам и пытаются вступать в половые отношения с неодушевленными предметами или мастурбировать. Известно, что в неволе некоторые плотоядные совокуплялись с пищевыми контейнерами. Очень часто мастурбацией занимаются обезьяны, а иногда и львы; кроме того, животные, находящиеся вместе с представителями другой породы, могут попытаться копулировать с ними. Но такого рода деятельность тотчас прекращается, едва на сцене появляется биологически корректный стимул - особь противоположного пола.

Очень часто такие ситуации возникают и у людей, и ответная реакция ничем не отличается от вышеописанной. Если мужчина или женщина по каким-либо причинам не могут иметь общения с лицами противоположного пола, то они находят выход своим желаниям иными способами. Они могут использовать представителей своего пола, могут использовать животных или мастурбировать. Примером могут послужить армия и тюрьмы, где все три причины соблюдены, но, стоит только заключённому, практикующему в тюрьме гомосексуальность, выйти на свободу, как он начинает практиковать традиционные гетеросексуальные отношения, если не было положительного импринтинга, о чём речь пойдёт далее.

Давайте обратимся к статистике: Детальные исследования американских ученых показали, что 13 % женщин, представляющих эту культуру, и 37 % мужчин моложе 45 лет вступали в однополые связи, испытывая при этом оргазм. Половые контакты с другими видами животных наблюдались значительно реже (разумеется, вследствие того, что они в гораздо меньшей степени стимулируют желание). Они были отмечены лишь у 3,6 % женщин и 8 % мужчин. Мастурбация, хотя она и не обеспечивает «партнерского стимула», распространена в большей степени. Установлено, что в тот или иной период жизни предавались этому занятию 58 % женщин и 92 % мужчин.

Ø Если такого рода бесполезные в репродуктивном отношении занятия могут происходить без ущерба для долгосрочного детородного потенциала вовлеченных в них лиц, то они безвредны. По существу, они могут быть полезны с биологической точки зрения, так как предотвращают чувство сексуальной обездоленности, которое может привести к социальной дисгармонии.

Ø Но если такие отношения вызывают сексуальную «зацикленность», то они создают проблему. Как мы уже заметили, нашему виду свойственно «влюбляться» — вырабатывать сильную связь с объектом наших половых вожделений. Процесс сексуального импринтинга приводит к созданию продолжительной связи, столь важной для выполнения долгосрочных родительских обязанностей. Импринтинг срабатывает тогда, когда возникают серьезные сексуальные контакты, последствия чего очевидны. Самые первые объекты нашего сексуального влечения непременно становятся главными.

Импринтинг — это ассоциативный процесс. Некоторые ключевые стимулы, которые присутствуют в момент сексуального удовлетворения, оказываются тесно связанными с этим удовлетворением, а без наличия таких важных стимулов сексуальное поведение сформироваться не может. Если вследствие социальных условий мы вынуждены испытать первое ощущение сексуальной удовлетворенности в гомосексуальном контакте или при мастурбации, то определенные элементы, присутствующие в таких контактах, могут приобрести мощное сексуальное значение на длительный срок. (Именно таким образом возникают необычные формы фетишизма.)

Можно предположить, что эти факты могут доставить людям больше бед, чем это в действительности случается, однако в большинстве случаев предотвратить это помогают два момента:

· Люди оснащены целым арсеналом инстинктивных реакций на характерные сексуальные сигналы особей противоположного пола, поэтому мы вряд ли захотим следовать за каким-либо объектом, не способным подавать такие сигналы.

· Наши ранние сексуальные опыты носят экспериментальный характер.

Д. Моррис в своей книге «Голая обезьяна» пишет: «Мы начинаем с того, что очень часто и очень легко влюбляемся и так же легко утрачиваем интерес к своему «предмету». Можно сказать, что процесс полного импринтинга отстает от других сексуальных событий. На этой стадии «исканий» у нас, как правило, возникает большое количество второстепенных объектов импринтинга, причем каждый из них вытесняется следующим. Так продолжается до тех пор, пока мы не сталкиваемся со значащим импринтингом. К этому времени мы, как правило, успеваем подвергнуться воздействию ряда сексуальных стимулов, чтобы после этого закрепиться на биологически подходящих нам особях, так что спаривание с ними проходит, как нормальный гетеросексуальный процесс».

Далее он поясняет: «Возможно, понять это будет легче, если мы сравним ситуацию с той, которая возникла у некоторых других видов животных. К примеру, образующие пары птицы, живущие колониями, мигрируют в районы спаривания, где будут устраивать гнездовья. Молодые и прежде не спаривавшиеся птицы, впервые летящие в стае на правах взрослых особей, должны, как и все остальные, закреплять за собой территории и создавать брачные пары. Это делается без лишней задержки сразу после их прилета. Молодые птицы подбирают себе партнеров, руководствуясь их сексуальными сигналами. У них врожденная реакция на такие сигналы. После ухаживания за самкой они сосредоточивают свои сексуальные атаки на данной особи. Это достигается в процессе сексуального импринтинга. По мере того как флирт продолжается, инстинктивные сексуальные сигналы (которые являются общими для всех представителей обоих полов каждого вида) должны быть связаны с определенными уникальными опознавательными признаками. Лишь таким образом процесс импринтинга может ограничить сексуальную восприимчивость каждой птицы, направляя ее к определенному партнеру. Все это должно произойти быстро, так как брачный период у них ограничен. Если бы в начале этой стадии все представители одного пола в порядке эксперимента были удалены из колонии, то могло бы возникнуть большое количество однополых пар, поскольку птицы отчаянно пытались бы найти заменителей нужным особям.

Что касается нашего вида, то тут процесс осуществляется гораздо медленнее. Нам не нужно торопиться, чтобы успеть что-то предпринять до окончания короткого брачного периода. Это позволяет нам осмотреться и изучить существующие возможности. Даже если мы подростками попадаем в сообщество, обособленное по половому признаку, мы не образуем автоматически и на постоянной основе однополые пары. Будь мы похожими на живущих колониями гнездящихся птиц, ни один юноша — воспитанник пансионата для мальчиков (или другого заведения, где учатся лица одного пола) не смел бы и мечтать о создании нормального гетеросексуального (двуполого) союза. По существу, процесс этот не наносит большого ущерба. В большинстве случаев импринтинг оставляет лишь неглубокий след и может быть стерт позднейшими, более сильными впечатлениями».

Однако ущерб оказывается более значительным. Мощные ассоциативные признаки будут прочно соединены с сексуальным выражением и всегда будут востребованы в позднейших, приводящих к созданию пар ситуациях. Низкого уровня основных сексуальных сигналов, производимых партнерами одного пола, будет недостаточно, чтобы перевесить ассоциации, связанные с позитивным импринтингом. Логично будет спросить, почему общество подвергает себя такой опасности. По-видимому, ответ сводится к тому, что это вызвано необходимостью продолжать период обучения как можно дольше, чтобы удовлетворить чрезвычайно сложные потребности, предъявляемые технологией культуры. Если бы молодые люди и девушки стали создавать семейные ячейки как только они стали биологически готовы к этому, то огромный труд, затраченный на их образование, был бы обесценен. Чтобы предотвратить это, на них оказывается сильное давление. К сожалению, никакие культурные ограничения не в состоянии помешать развитию половой системы, и поскольку половые потребности не могут быть удовлетворены обычным способом, находятся другие.

Существует еще один важный фактор, который может повлиять на гомосексуальные тенденции. Если подростки находятся под влиянием мужеподобной и властной матери или слишком слабого или женственного отца, это чревато осложнениями. Поведенческие особенности повлекут их в одну сторону, а анатомические — в другую. Если, созрев в половом отношении, сыновья станут искать себе партнеров с поведенческими (а не анатомическими) признаками своей матери, они наверняка выберут себе в партнеры лиц мужского, а не женского пола. Дочери также подвержены риску, но противоположного характера. Сложность в решении проблем такого рода заключается в том, что длительный период зависимости детей от родителей создает такое перекрытие между поколениями, что осложнения в их отношениях повторяются вновь и вновь. Женоподобный отец, о котором мы упоминали выше, очевидно, был свидетелем сексуальных отклонений в отношениях его собственных родителей и так далее. Проблемы такого рода долго дают о себе знать и в последующих поколениях, пока они не будут изжиты или настолько обострятся, что разрешатся сами собой — прекращением дальнейшего деторождения.