Неудобство ясного мышления 20 страница

Девятый пример. То, что терапевтический эффект парадоксальной коммуникации никоим образом не является совсем недавним открытием, показано в следующей буддийской притче, которая содержит все составляющие терапевтической двойной ловушки:

Молодая жена заболела и близка к смерти. «Я так сильно тебя люблю, — говорит она своему мужу. — Я не хочу тебя оставлять. Не уходи от меня ни к одной женщине. Если ты это сделаешь, я вернусь как призрак и стану причиной твоих нескончаемых бедствий».

Вскоре после этого она умерла. Муж следовал ее последней воле первые три месяца, но затем встретил другую женщину и полюбил ее. Они решили пожениться и объявили о помолвке.

Сразу же после помолвки каждую ночь мужу стал являться призрак и обвинять его в том, что он не сдержал свое обещание. Призрак был тоже умен. Она рассказывала ему в точности все то, что происходило между ним и его новой возлюбленной. Если он делал своей невесте подарок, призрак описывал его в деталях. Она даже повторяла их беседы, и это так раздражало мужчину, что он не мог спать. Кто-то посоветовал ему обратиться со своей проблемой к Дзен-мастеру, который жил неподалеку от их деревни. Наконец, отчаявшись, бедняга пошел к нему просить помощи.

«Твоя предыдущая жена стала призраком и знает все, что ты делаешь, — сказал мастер. — Что бы ты не сделал или не сказал, что бы ты не подарил своей возлюбленной, она знает. Она должно быть очень ос-

-266-

ГЛАВА 7. ПАРАДОКС В ПСИХОТЕРАПИИ

иедомленный призрак. Когда она появится в следующий раз, поторгуйся с ней. Скажи ей, что она знает слишком много, что ты ничего не можешь от нес скрыть, и что если она ответит на один вопрос, ты пообещаешь ей разорвать помолвку и останешься холостяком».

«Какой же вопрос я ей должен задать?» — поинтересовался мужчина.

Мастер ответил: «Возьми большую горсть соевых бобов и спроси ее, сколько точно у тебя в руке бобов. Если она не сможет тебе ответить, ты поймешь, что она — лишь плод твоего воображения, и тогда она больше никогда не будет доставлять тебе неприятностей».

Когда призрак опять появился следующей ночью, мужчина польстил ей и сказал, что она все знает.

«Это так, — ответил призрак, — и я знаю, что сегодня ты ходил к мастеру дзен».

«Раз ты так много знаешь, скажи, сколько у меня в руке бобов?»

И не стало никого, чтобы ответить на вопрос (131, р. 82).

7.6. ПАРАДОКС В ИГРЕ, ЮМОРЕ И ТВОРЧЕСТВЕ

Почему организмы, начиная с беспозвоночных и заканчивая людьми, так восприимчивы к эффектам парадокса, до сих пор остается наиболее неясным, но очевидно, что эти эффекты выходят за пределы просто культурных или особенных видовых факторов. В этой главе мы попытались показать сложность, возникающую на человеческом уровне из-за того, что парадокс может быть терапевтичным, а не только патогенным. Но это никоим образом не исчерпывает позитивные аспекты парадокса, ибо можно увидеть, что многие из благородных стремлений и достижений человеческого ума тесно связаны со способностью человека — испытать парадокс. Фантазия, игра, юмор, любовь, символизм, религиозный опыт в широком смысле (от ритуального до мистического) и прежде всего творчество, как в различных видах искусства, так и в науках, являются по существу парадоксальными.

-267-

ПРАГМАТИКА ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ КОММУНИКАЦИИ

Тем не менее, эти области настолько обширны и простираются настолько далеко за рамки этой книги, что здесь будут сделаны только простые намеки и ссылки. Основные принципы теории игр и фантазии, основанные на теории логических типов (и их парадоксов), было предложено в 1954 году Бейтсоном. Сообщая о наблюдении в зоопарке Флсйшекера в Сан-Франциско, он заметил, что

видел двух молодых играющих обезьян, т. е. занимающихся интерактивной последовательностью, в которой единица дейстпий или сигналов были похожими, но не такими же, какие бывают во время драки. Даже для наблюдающего человека было очевидно, что последовательность как целое не была дракой, и очевидно, что и для участвующих обезьян это «не была драка».

Этот феномен, может возникнуть, только если участвующие организмы окажутся способными на некоторую степень метакоммуникации, т. с. на обмен сигналами, который несет сообщение «это — игра».

Следующим шагом было изучение сообщения «это — игра», и понимание того, что это сообщение содержит те элементы, которые обязательно порождают парадоксы типа Рассела или Эписенида — негативное утверждение, содержащее в себе подразумеваемое (скрытое) негативное метаутвержденис. Более расширено, утверждение «это — игра» похоже на что-то вроде: «Эти действия, которыми мы теперь занимаемся не означают того действия, для которых они остаются в силе» (8, р. 41).

Фрай, один из коллег Бейтсона, распространил это соображение на феномен юмора и в пространной работе по изучению многих видов шуток и сформулировал свое открытие следующим образом:

Во время воздействия юмора человеку, после того как прошла ударная волна, неожиданно противостоит явная-скрытая реверсия (оборотная сторона), которая помогает отличить юмор от шутки, мечты и т. п. Неожиданные реверсии, характеризующие ударную волну п юморе — разрушительны и не соответствуют игре

-268-

ГЛАВА ~7. ПАРАДОКС В ПСИХОТЕРАПИИ

и т. п. (Только в психотерапии существует определенный вид репсрсионной операции совместимый с общей структурой переживания.) Но ревереии также обладает уникальным эффектом — заставлять участников юмора внутренне давать новое определение действительности. Ударная волна неизбежно объединяет коммуникацию и метакоммуникацию. Любой получает явную коммуникацию на ударной волне. На более высоком уровне абстракции ударная волна также несет скрытую метакоммуникацию о себе и о действительности, как приводится в примере благодаря шутке... этот скрытый-тсперь-явный материал ударной волны становится мстакоммуникационным сообщением, рассматривающим содержание шутки целиком (как образец коммуникации). В этой реверсии содержания, которая кажется реальностью, может быть представлена в понятиях того, что кажется нереальностью. Содержание передает сообщение: «Это — не реальность», и совершая это, делает ссылку на целое, частью которого это сообщение является. Таким образом, мы опять противостоим парадоксу негативной части, определяющей целое. Реально — это нереальное, а нереальное — это реальное. Ударная волна ускоряет внутренний парадокс, специфичный для содержания шутки, и стимулирует отражение парадокса, созданного окружающими игровыми рамками (53, р. 153-154).

Наконец, творчество было предметом многих значительных работ, наиболее ранней из которых является «Акт создания» Ксстлера. В этой монументальной работе предполагается, что юмор и научные открытия так же, как и художественные произведения являются результатом психических процессов, названных бисо-циацией. Бисоциация определяется как «восприятие ситуации или идеи...в двух самосогласующихся, но обычно несовместимых системах координат...» (87, р. 35). Автор делает различие между традиционными навыками мышления на единственной «основе» и творческим актом, который... всегда действует на более, чем одной основе. Первое может быть названо прямодушным, последнее — двоедушным, мимолетным состоя-

-269-

ПРАГМАТИКА ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ КОММУНИКАЦИЙ

нием неустойчивого равновесия, где нарушен баланс эмоций и разума (87, р. 35—36).

Хотя в этой книге автор нигде не рассматривает возможности того, что бисоциация имеет структуру парадокса (т. с, что «две самосогласующиеся, но обычно несовместимые системы координат» могут находиться друг с другом на уровне и метауровне взаимоотношений), его взгляд на творчество имеет много сходного с гипотезами, сформулированными нами в области патологии и терапии. Например, сравните краткое изложение, предложенное Кестлером в одной из его последних глав.

Один из важных предметов спора этой книги заключается в том, что органическая жизнь во всех ее проявлениях, от морфогенеза до символической жизни, руководствуется «правилами игры», которые предоставляют согласованность, порядок и единство — неизменность; и что эти правила (или функции, и математическом смысле), неважно врожденные или приобретенные, представлены в закодированном виде на различных уровнях, от хромосом до структуры нервной системы, ответственной за символическое мышление... Правила — фиксированы, но существуют бесконечные вариации каждой игры, и их изменчивость растет в восходящем порядке... Существует также общее правило игры, которое гласит, что ни одно правило не является абсолютно окончательным; что при определенных обстоятельствах, они могут быть изменены и скомбинированы в более софистическую игру, которая предоставляет высшую форму единения и еще более растущее разнообразие. Это называется суб^гьектив-ным творческим потенциалом (87, р. 631).

Имея в виду энциклопедический кругозор автора, можно только сожалеть, по не критиковать его за что он не распространил свое исследование за пределы

индивида как монады.

-270-

пилог

ЭКЗИСТЕНЦИАЛИЗМ И ТЕОРИЯ

ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ КОММУНИКАЦИИ:

ПЕРСПЕКТИВЫ

Не вещь сама ужасна для нас, но наше мнение о ней.

Эпиктет (1 век н. з.)

8.1. ЧЕЛОВЕК И ЕГО ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНЫЕ СВЯЗИ

Рассматривая индивидов в их социальной связи — в их интеракции с другими людьми — мы увидели, что коммуникация является средством этой интсракции. Возможно существует, а может быть и пет, предел, до которого должна применяться теория человеческой коммуникации. В любом случае, для нас кажется очевидным, что точка зрения на человека, как на «социальное животное», не объясняет человека в его экзистенциальном связи, r которой его социальное окружение является только одним, хотя и очень важным, аспектом.

Тогда возникает вопрос, можно ли использовать какой-либо из принципов нашей теории прагматики человеческой коммуникации, когда фокус смещен с межличностного взаимоотношения на экзистенции, и если да, то каким образом. На этот вопрос здесь не дается ответа; возможно, на него никогда не будет найден ответ, поскольку, исследуя этот вопрос, мы должны оставить область науки и стать субъективными. Поскольку существование человека не наблюдаемо в том же смысле, что и его социальные отношения, мы вынуждены отказаться от объективной позиции «со стороны», которую мы пытались сохранять на протя-

-271-

ПРАГМАТИКА ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ КОММУНИКАЦИЙ

жении предыдущих семи глав этой книги. С этого момента в нашем исследовании больше нет взгляда «со стороны». Человек не может выйти за пределы, установленные его разумом; субъект и объект — здесь полностью идентичны, разум изучает себя сам, и любое утверждение, сделанное о человеке в его социальной связи похоже превращается в тот же феномен рефлексии, который, как мы видели, порождает парадокс.

Тогда, в некотором смысле, эта глава — это символ нашей веры: веры в то, что человек существует в обширных, сложных и личных отношениях с жизнью. И поэтому мы надеемся сделать предположение относительно того, что некоторые из наших концепций могут быть использованы в изучении этой области, которая так часто игнорируется в психологических теориях человека.

8.2. ОКРУЖАЮЩАЯ СРЕДА КАК ПРОГРАММА

В современной биологии будет невозможно изучать даже весьма примитивные организмы в искусственной изоляции от его окружения. Как было подробно описано в общей теории систем (4.2), организмы являются открытыми системами, которые поддерживают свое устойчивое состояние (стабильность) и даже развиваются до высокой сложности посредством постоянного обмена как энергией, так и информацией со своим окружением. Если мы осознаем, что для того, чтобы выжить, любой организм должен получить не только вещество для метаболизма, но и адекватную информацию об окружающем мире, то очевидно, что коммуникация и существование являются неразделимыми понятиями. Тогда окружение субъективно воспринимается как свод инструкций о существовании организма, и в этом смысле окружающее воздействие похоже на компьютерные программы; Норбсрт Вие-нер (N. Wiener) однажды сказал о мире, что его «можно рассматривать как мириады посланий Кого Это

-272-

эпилог

Может Касаться». Однако есть важное различие, которое заключается в том, что в то время как компьютерная программа представлена на языке, который машина полностью «понимает», воздействие окружающей среды на организм представляет собой перечень инструкций, чей смысл никоим образом не является самоочевидным, но значимым, существенным для организма, интерпретирующего его настолько хорошо, насколько это возможно. Если к этому соображению добавить тот факт, что реакции организма в свою очередь оказывают влияние на окружающую среду, то становится очевидным, что даже на очень примитивных уровнях жизни имеются сложные и продолжительные интеракции, которые являются неслучайными и, следовательно, руководствуются программой или, используя экзистенциальный термин, смыслом.

Существование, рассмотренное в этом свете, является функцией (как определено в 1.2) взаимоотношений между организмом и его окружающей средой. На человеческом уровне эта интсракция между организмом и его окружающей средой, достигает наивысшей степени сложности. Хотя в современных обществах проблемы биологического выживания отступили далеко назад, и окружающая среда в экологическом смысле понятия широко контролируется человеком, жизненно важные сообщения из окружающей среды, которые должны быть аккуратно декодированы, просто испытали смещение из биологической в психологическую область.

8.3. ГИПОТЕТИЧЕСКАЯ РЕАЛЬНОСТЬ

У человека имеется скрытая тенденция к построению гипотез относительно реальности, делать из нее друга или антагониста, с которым ему пришлось прийти к соглашению. Очень подходящая мысль по этому поводу может быть найдена в классическом изучении суицида Зилбурга (Zilboorg):

-273-

ПРАГМАТИКА ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ КОММУНИКАЦИЙ

«Создается впечатление, что первоначально человек воспринимал жизнь в своих собственных понятиях: болезнь, любой дискомфорт, любое сильное эмоциональное напряжение заставляли его чувствовать, что, как говорится, жизнь разорвала, заключенный с ним контракт, и тогда ему придется покинуть своего перолом-иого партнера... Очевидно, человечество создало [идею| Рая, не благодаря Адаму и Еве, а вследствие добровольного принятия смерти примитивным человеком, который предпочел такую смерть, чем отказаться от своего представления идеала, какой должна быть жизнь» (170, р. 1364—1366, курсив наш).

Жизнь — реальность, судьба. Бог, природа, бытие или то, как некто предпочитает называть это -это партнер, которого мы или принимаем, или отвергаем и благодаря которому мы чувствуем себя принятыми или отвергнутыми, поддерживаемыми или предаваемыми. Этому экзистенциальному партнеру, возможно даже не менее, чем к человеческому партнеру, человечество предлагает свое определение себя, а затем его подтверждает или не подтверждает, и от этого партнера человек старается получить ключи к «реальной» природе их взаимоотношений.

8.4. УРОВНИЗАЦИЯ ПРЕДПОСЫЛКИ ТРЕТЬЕГО ПОРЯДКА

Но что тогда мы можем сказать о тех жизненно важных сообщениях, которые человек должен декодировать как можно лучше, чтобы ручаться за свое существование как человеческого существа? Давайте ненадолго вернемся к собаке Павлова (6.434), и попытаемся оттуда шагнуть в область человеческого опыта. Во-первых, мы знаем, что существует два вида знаний: знание вещей и знание о вещах. Первое — это то осознание объектов, которое передают наши чувства; это то, что Бернард Рассел назвал «знание по знакомству», а Лэнг — «наиболее прямое и чувственное знание». Это вид знания собаки Павлова, отличающей круг

-274-

от эллипса, знание, которое ничего не знает о воспринимаемом. Но в экспериментальной ситуации собака что-то быстро выучивает об этих двух геометрических фигурах, а именно то, что они каким-то образом служат признаком удовольствия и боли, и что они, следовательно, имеют значение для ее выживания. Таким образом, если чувственное восприятие может быть названо знанием первого порядка, то это последнее знание (знание об объекте) — знание второго порядка; это знание о знании первого порядка и, следовательно, является метазнанием. (Это такое же определение, которое мы уже предложили в 1.4, когда отметили, что знать язык и знать что-то о языке — это два очень различных порядка знаний.)* Как только собака поняла, что значит для выживания круг и эллипс, она ведет себя так, как будто для себя она решила: «Это мир, в котором я в безопасности до тех пор, пока отличаю круг от эллипса». Однако этот вывод не будет знанием второго порядка; это будет знание, полученное с помощью знания второго порядка и, следова-

В этой книге мы неоднократно подчеркивали, что по-видимому иерархия уровней распространилась на мир, в котором мы живем, и на наше переживание себя и других, и что достоверные утверждения относительно одного уровня могут быть сделаны только со следующего, более высокого уровня. Эта иерархия очевидна в следующем:

1) во взаимоотношениях между математикой и метамате-

матикой (1.5), так же как между коммуникацией и ме-такоммуникапией (1.5 и 2.3);

2) в аспектах взаимоотношений и содержания коммуника-

ций (2.3 и 3.3);

3) в определениях себя и других (3.33);

4) в логико-матсматических парадоксах и теории логичес-

ких типов (6.2);

5) в теории уровней языка (6.3);

6) is прагматических парадоксах, двойных ловушках и пара-

доксальных пророчествах;

7) в иллюзиях альтернатив (7.1);

8) в играх без окончания (7.2);

9) в терапевтических двойных ловушках (7.4).

-275-

ПРАГМАТИКА ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ КОММУНИКАЦИЙ

тельно, будет знанием третьего порядка. Что касается человека, этот процесс приобретения знаний, приписывание уровней значения его окружающей среде фактически тот же самый.

Одно лишь знание первого порядка для взрослого человека, возможно, очень редкое явление. Это было бы равносильно восприятию, для которого ни прошлый опыт, ни настоящий контекст не обеспечивает объяснения, и его неопределенность и непредсказуемость, возможно, сделали бы это восприятие, вызывающим тревожность. Человек никогда не прекращает поиска знаний об объектах своих переживаний, чтобы понять их смысл для своего существования и реагировать на них согласно своему пониманию. Наконец, из полной суммы знаний, которую он вывел из своих контактов с многочисленными объектами окружающей среды, вырастает унифицированный взгляд па мир, в котором он находит себя «брошенным» (опять воспользуемся экзистенциальным понятием), и этот взгляд — третьего порядка. Есть основания полагать, что такой взгляд действительно совершенно неуместен, поскольку то, из чего он состоит, предполагает многозначительную предпосылку для существования. Кажется, что иллюзорная система параноика выполняет свою функцию как объяснительный принцип вселенной пациента так же, как «нормальный» взгляд на мир для кого-то еще*.

Можно возразить, что последний взгляд лучше адаптирован к реальности, чем первый. Но почти волшебный критерий реальности нужно трактовать с огромной осторожностью. Здесь имеется в виду обычная ошибка — молчаливое предположение о том, что существует такая вещь, как «объективная реальность», и что больные люди по сравнению с лунатиками осознают ее лучше. В целом, это предположение — слишком неудобное напоминание о такой же предпосылки, относящейся к евклидовой геометрии. На протяжении двух тысячелетий, предположение о том, что аксиомы Эвклида правильны и полностью описывают реальность пространства, не вызывало сомнения, пока не стало понятно, что геометрия Эвклида одна из огромного количества геометрий, которые не только не различались, по даже и не совпадали друг с другом. Говоря словами Нсгеля (Nagel) и Ньюмаиа (Newman):

-276-

ЭПИЛОГ

Важнее то, что человек оперирует набором предпосылок о феноменах, которые он постигает, и что его интеракция с реальностью в широком смысле (т. е. не только с людьми) определяется этими предпосылками. Как мы можем предположить, эти предпосылки являются результатом целой гаммы переживаний индивида, и, следовательно, их генезис — фактически вне объяснения. Но не может быть сомнений в том, что человек не только подчеркивает последовательность событий в межличностных взаимоотношениях, но так же, что такой же процесс упорядочивания происходит непрерывно в процессе оценивания и классифицирования десяти тысяч сенсорных впечатлений, которые человек получает каждую секунду из своего внутреннего и внешнего окружения. Повторим предположение из 3.42: реальность — намного больше, чем мы ее считаем. Экзистенциальные философы предполагают, что существуют очень похожие взаимоотношения между человеком и его реальностью: они рассматривают человека брошенным в темный, бесформенный, неоднозначный мир, из которого человек сам творит свою ситуацию. Следовательно, его особый путь «бытия-в-мире» — это результат его выбора, это смысл, который он придаст тому, что, по-видимому, находится за пределами объективного человеческого понимания.

8.41. Аналоги предпосылок третьего порядка

Понятия эквивалентные или аналогичные предпосылкам третьего порядка определены исследовате-

«Традиционная вера в то, что аксиомы геометрии (или, в этом отношении, аксиомы любой дисциплины) могут быть обоснованы кажущейся самоочевидностью, была, таким образом, радикально подорвана. Более того, мало-помалу стало понятным, что настоящее занятие истинных математиков — это извлекать теоремы из постулированных предположений, и что не дело математика решать, является ли аксиома, которую он допускает, действительно истинной» (108, стр. 11, курсив наш).

-277-

ПРАГМАТИКА ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ КОММУНИКАЦИЙ

лями, работающими в бихевиоральных науках. Например, уровни научения, соответствующие уровням знания, описанным выше, были независимо определены и изучены, если вспомнить наиболее важные работы, в 1940 г. Халлом (Hull) и другими (66), в 1942 и снова в 1960 годах Бейтсоном (7, 13). Короче говоря, эта ветвь теории научения постулирует, что вместе с приобретением знаний или навыков, также есть и место процессу, который делает само это приобретение значительно проще. Другими словами, человек не только учится, но и учится учиться. Для этого типа научения высокого порядка Бейтсон предложил понятие вторичное обучение и описал его следующим образом:

«В полугештальтной или полуантропоморфической фразеологии мы можем сказать, что субъект учиться ориентироваться на определенные виды контекстов, или переживает «инсайт» в контексте решения проблемы... Мы можем сказать, что субъект приобретает прииычку искать контексты и последовательности одного типа скорее, чем другие, привычку «подчеркивать» течение событий, чтобы предоставить копии определенного типа неоднозначной последовательности» (7, р. 88).

Похожее понятие лежит в основе монументальной работы Келли (Kelly) «Психология личностных конструктов» (Psychology of Personal Constructs) (83), хотя он и не рассматривал вопрос уровней и представил свою теорию почти исключительно в понятиях интрапсихической, не интеракциональной, психологии. Миллер (Miller), Галантер (Galanter) и Прибрам (Pribram) в книге «Планы и структура поведения» (Plans and the Structure of Behavior) (104) предположили, что намеренное поведение руководствуется планом, так же как компьютер — программой. Их понятие плана по смыслу подходит тем идеям, которые предложены в этой главе, и, без преувеличения, их исследование можно считать наиболее важным из последних крупных достижений в понимании поведения.

-278-

Несколько очень элегантных экспериментов по обусловленному награждению, основанных на этой последней работе, было проведено в Стэндфордском университете под руководством доктора Бавеля (Bavelas). Даже если объявленная цель находится вне тем, рассматриваемых в этой главе, один из этих экспериментов особо заслуживает упоминание (169): экспериментальная устройство, состоящее из множества кнопок. Испытуемому говорится, что на определенные кнопки нужно нажимать в определенном порядке и его задача — обнаружить этот порядок за некоторое число пробных нажатий. Далее ему говориться, что если он будет действовать правильно, то раздастся звонок. Однако, в действительности, кнопки ни с чем не были связаны, и звонок звенел совершенно независимо от действий испытуемого, а зависел от роста частоты повторения, т. е. относительно редко в начале и все чаще по мере приближения к концу эксперимента. Неизменно испытуемый, подвергаясь этому эксперименту, быстро формировал то, что мы обозначили предпосылкой третьего порядка, и чрезвычайно неохотно оставлял кнопки, даже если позже ему показывали, что его действия никоим образом не были связаны со звучанием звонка. Это экспериментальное устройство некоторым образом является микромоделью вселенной, в которой мы все осуществили свои специфические предпосылки третьего порядка, наши способы «бытия-в-мире».

8.5. СМЫСЛ И НИЧТО

Когда кто-то сравнивает способность человека принимать или допускать изменение на втором или на третьем уровне, возникает поразительное различие. У человека есть невероятная способность адаптироваться к переменам на втором уровне, с этим согласится любой, кто наблюдал выносливость человека при самых мучительных обстоятельствах. Но кажется, что эта

-279-

ПРАГМАТИКА ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ КОММУНИКАЦИЙ

выносливость возможна только, пока его предпосылки третьего порядка относительно своего существования и значения мира, в котором он живет, остаются ненарушенными'.

Должно быть это имел в виду Ницше (Nietzche), говоря, что он — тот, кто знает зачем живущий выдержит почти любое как. Но человек, возможно намного больше, чем собака Павлова, кажется очень плохо подготовленным, чтобы иметь дело с несообразностями, которые угрожают его предписаниям третьего порядка. Человек не может психологически выжить во вселенной, для которой он бессмыслен, и и которой его предпосылки третьего порядка не могут быть аргументом. Как мы видели, двойная ловушка обладает этим гибельным результатом; но тот же результат также возможен вследствие обстоятельств или событий вне человеческого контроля или намерений. Экзистенциальные писатели от Достоевского до Камю занимались этой темой, которая стара, по крайней мере, как Книга Иова. Например, Кириллов, герой романа «Бесы» Достоевского, решил, что «Бога нет», и, следовательно, больше не видит смысла в жизни:

...Слушай, — остановился Кириллов, неподвижным, иступленным взглядом смотря перед собой. — «Слушай большую идею: был на земле один день, и в середине земли стояло три креста. Один на кресте до того веронал, что сказал другому: «Будешь сегодня со мною в раю». Кончился день, оба померли, пошли и

Например, эта разница отражена в письмах (например, 57), написанных заключенными, осужденными нацистами за политические преступления различной степени. Тс, кто чувствовал, что их поступки служили цели свержения режима, были способны встретить смерть с определенной безмятежностью. С другой стороны, действительно трагически, отчаянно кричали те, кого приговорили к смерти за столь незначащие проступки, как слушание передач радиостанций Союзников, или за враждебные замечания о Гитлере. Их смерть была очевидным нарушением важной предпосылки третьего порядка: смерть должна быть многозначительной и немаловажной.