Артиллерийская бухта — радиогорка на самом деле,

Поскольку Посейдон неистовствует,

Суворов там складировал заряды,

Поскольку Рождество Христово.

Эконом-класс

Чугунные увесистые ядра.

А те – о радостях «Шанели». Попов же изобрёл радиоволны

На противоположном берегу —

Банальное обыденное радио, НА ПОСЕЩЕНИЕ ХЕРСОНЕСА

Которым мы сегодня переполнены.

ПЯТЫЙ КИЛОМЕТР. ГОРОДСКОЕ КЛАДБИЩЕ Отживёшь чего положено – И тебя туда положат. Потому что кладбище – Тел отживших складище. И ничто не повторится. И лежи себе лет тридцать. И с бочка, и на бочок. А потом зайдет внучок, Незавидный, старенький,

ДУРАКИ Двенадцать тысяч дураков (И я таков, вдвойне таков, Втройне таков) Сидим и ждем от году к году От моря тёплую погоду. А там – шторм, а не бриз. И трап не вверх ведёт, а вниз. На дно. И всё одно. То–то и оно. Но.

Алексей Антонов

Может даже в валенках.

О.

Сядет бабке под бочок,

Ого. Выпьет водку–коньячок

И всплакнет, как маленький.

БЕРЕГ МОРЯ

Берег моря был скалист,

Берег моря был углист

И извилист, точно глист, И развёрнут был на ист.

Эконом-класс

Я не посидел в тюрьме. Это каянье на мне.

И сидеть на берегу,

На открытом берегу, Не могу, ну не могу.

Мне б в застенок, мне бы в клеть. Вот бы взять бы посмотреть Вот бы там и умереть.

Но уж лучше здесь. Наглотаться моря всклень И в воде его сопреть.

Всмерть.

М О С К О У — С И Т И 10 ЯНВАРЯ Я видел Пушкина, и заходило солнце В его курчавой и чугунной голове. И излетал оттуда легкий вольный дух. А телефон звонит и не дозвонится. Зато звонит и колоколит звонница, Звонят у Иоанна Богослова.

ЛИТИНСТИТУТ. ВНЕШНИЙ ВИД Над службища моим фронтоном (И я бы уточнил, — в служении), Девяток муз не дуют в ус, Пасомы голым Аполлоном Обдутым хладным Аквилоном, Гомера зная наизусть. Они и все недоодеты, Они настойчиво сексистски. Вот таковы же и студенты, А паче чаянья студентки, Любимый мною контингент

Но я ему и слова не сказал, Ни буквой, ни глаголом не прижег. Зачем нам заводить базар–вокзал? Тем более, что дело было к ночи. И не Дантес я. Да и он – не Пушкин. А так – две металлические массы, Бесчувственные до литого звона, Обеззараженные до озона. Резонно? Промзона.

Похолю ей холку. И обувь обую На ту и другую. Из выхода выйду На выход, на выход. У сердца барсетку Держа, как иконку, Бросаюсь в подземку. Ни пеший, ни конный, Скольжу по наклонной. Ищите иголку! Над головоломной Голово–обломной Той головоломкой Качайте головкой. К истоков истоку, В ощера пещерку, Туда, где с головкой

Алексей Антонов

Зато рысит Тверским бульваром конница, Богами созданного вуза, Полицей—мэрская мирская мотоконница, Который осенила Муза.

И цокает, и всё за кем–то гонится. И снова всё здорово.

Эконом-класс

Я в Москве. ПОБЕГ

Разбудит будильник.

10 ЯНВАРЯ. К ВЕЧЕРУ Заржет холодильник.

Надену одежду,

Я видел Пушкина, а он меня не очень. Одену Надежду,

И с ручками, — ловко Ныряю головкой.

Травою подводной,

Плотвою подледной,

Вагоном колеблем,

Зажатый по шейку — Молчу втихомолку.

Я – зайчик, я – с–пальчик, Я мчу неугодно и богоугодно.

Под мной – апельсины,

146 Простор Аргентины.

Так Богу угодно.

Эконом-класс

УГОЛ ДОБРОЛЮБОВА 9/11 И РУСТАВЕЛИ 11/9

Завязли руки Добролюбова

В пожатье жарком Руставели

И в парке не по–детски хлюпают, Исходят стоном карусели,

В которых детворой воссели.

И ветер вынесся и выросся. И слёту нам мозги выносит.

Ты на сносях, а я на выносе,

Мы оба – фишки в порнобизнесе. А детки детской кашки просят.

И мы после крутого дискурса,

И мы после вчерашней бражки Возьмем и истово–неистово Наварим кашки.

МЕТРО

На рас–станции подземельной, На под–станции переходной Я целую тебя, как розу.

Ты целуешь меня, как жабу, От брезгливости содрогаясь И от вежливости потея.

ДЕНЬ ПОБЕДЫ

Закрыта площадь Маяковского. По ней разруливают танки Моей несбывшейся победы.

И мне не подойти к борделю,

Который на задах «Пекина»

Умеренные держат чурки, Владея третью Поднебесной И акциями билайна.

Да нечего мне там и делать,

Алексей Антонов

Поскольку нас разъединила Дугой Садового кольца Мультикультурная Москва.

ПРЕОБРАЖЕНИЕ

Мне подарила девушка парфюм, И от меня повеяло гламуром.

Я был озлоблен, мрачен и угрюм, Запущен, полон бесполезных дум.

Теперь я не таков.

Я весь – сплошной перформанс.

КОЛБАСА

Я проснулся сегодня советской такой колбасой, Даже целым сплетеньем и связкой колбас, несъедобным проснулся и полубосой. Я без денег проснулся, без нин, без наташек, без зой, я в отчаяньи вышел из сна, как из дома Толстой. Я бы умер, но тут мне великий припомнился Цой, Который учил, что главное всё–таки в нас.

Группа крови твоя во мне. Кроха праха моя в тебе. И висеть бы на рукаве, Только изнутри, не извне.

Только в тебе.

ДЕЛА

Вино – вином. Беда – бедой, А дело делом.

И надо быть примерным лектором,

И излагать душой и телом,

Хотя бы тело не хотело, Своим неграмотным корректорам Начатки русской пунктуации.

148 И может быть от этой акции

Произойдет в миру свершение.

И я виниловой пластинкою Кручусь–верчусь, не перестану. А ты была моей подстилкою,

А ты была моей простынкою.

Ничем я без тебя не стану.

Алексей Антонов

К чему–то светлому смещение.

Эконом-класс

Очутится преображение.

А не произойдет – не менее: «Кавычки, точка, запятая И минус рожица кривая».

Мне платят, и с меня хватает.

Но ненавижу ихьи мнения В начатках русской пунктуации.

Куда вам, братцы, до редакции

(Хотя вы в большинстве сестрицы)!

Гуляйте–ка по рекреации.

По кафедрам шукайте принцев.

МОСКВЕ

А ты была моей эпохою.

И ты была моей шалавою.

А ты была моей обновою.

А ты была моей державою. И ты была моей тирадою, Атакою и ретирадою.

Я потерял тебя и охаю За упокой твой и во здравие. А жить уже всего и нечего

И смерть стоит, могилой ратуя.

И что ж ты смотришь недоверчиво?

Ведь я люблю тебя, проклятая.

Как извращенец и невозвращенец. На кладбище Петроверигском

Как непрощенец. В метели и стуже лютой,

Под грохот чужих салютов

В мерзлой московской земле.

ДАРВАЛДАЙ Туда мы зароем маму

К О Н Е Ц К О Н Ц О В ЗЕРКАЛО Смотрюсь я в зеркало, Но потерял лицо, И зеркало меня не отражает. Ни глянец щёк моих, Ни губ румянец. Но всё–таки стою и тупо пялюсь,

И тело моё непослушно мне. И нет ни церковных, ни прочих свеч, Которые вставить или возжечь. И весь я в вине, в вине, в вине. ТРИЗНА А маму мы похороним В сердцу родины саму Мы похороним маму. Мы жизнь свою провороним, Но зато похороним маму

Эконом-класс

Алексей Антонов

Так в январе – феврале.

Колокольчик дарвалдая, И сделавшись только обмылки,

Я бодал кого попало. На маминых на поминках Я бодал куда попало. Выпьем по чарке кофе,

И меня в ответ бодали Русского водки «Нестле».

В колокольчик дарвалдая. Я хотел тебя забыть. Не случилось. Не случилось. А куренье убивает, Как нам пишут на коробках. Убивает также пьянство. Убивает насмерть жизнь. УТРО Бездонное море моих слов Волнуется в никуда, И не доходит до неба зов, И я сорвался с основ основ, И мне не светит звезда. И косноязычна моя речь,

НЕИЗВЕСТНОСТЬ Ужас, что душа от тельца Вдруг со временем отделится. Жили–пожили сам–друг, А образовался труп. А душа? А где душа? Не известно ни шиша. 25 ДЕКАБРЯ Мама шапочку связала. Шапочка с меня пропала. Мерзнут бедные мозги. А вокруг – зима, ни зги.

Шапочка моя пропала, Да и сам я запропал. Закатился в уголок,

Чтоб никто не уволок. Бес нашел и уволок.

ПРОЩАНИЕ

Буду тихо на погосте

152 Под доской дубовой спать._{И ко мне приидет в гости}

Эконом-класс

Неукрашенная мать. «Здравствуй, сладостное чадо» — И прольёт поток любви. «Мамо, ничего не надо.

Мамо, лишь благослови…»

И она благославляет

Адамантовым перстом,

Но надежд не оставляет Ни о этом, ни об том.

НАДО

Надо маму воскресить,

Надо девочку вернуть,

Надо древо посадить,

Уж не говоря о сыне Во плоти, Воплоти.

И тем более о доме.

Надо бы купить пальто

– но ни это, и ни то Не выходит как–то ни за что.

И вот стою в неизвестности

И чешу у себя в промежности В море высокой словесности В неопознанной местности.

ВСЁ ИСКЛЮЧЕНО

Ь.

Сначала пропадают ближние,

Но пропадут потом и прочие,

Сюда включая части тела, Мозги и прочую лузгу, Сюда включая и еду.

Темнеет ночь свинцовоночия.

И вот сидишь на кухне дочери

Невыносимым самоваром, 153

Алексей Антонов

Во многих смыслах обездвиженным. Тебя там пестуют и потчуют. Но ты сидишь уже задаром И жизненным исходишь паром.

И ПУСТЬ

И пусть никто не извинит,

И пусть на холоде развеется И колокольчиком звенит

Моё умерзшееся тельце.

Пусть распадется на куски, На ручки там или на ножки.

Пусть смерть пожрет его в куски

Рекой времен в своем стремлении

И унесет тела людей Помножку или понемножку В молчаньи лиры и трубы. И общей не уйдем судьбы.

ПОСТОЙ!

Умрешь – и пригласят убраться поломойку, Какая выкинет ПК мой на помойку.

А там – души кусок и спермы сочный сок.

Там, может, дух немыслимо высок.

Степановна, голубушка, постой–ка.

Ведь неужели целиком умру?

Родная, тпру!

ИЛ Когда не станет слов и недостанет сил, Затянет, засосет холодный донный ил. Зеленый вязкий ил, слоистый пластилин, Болотистых могил всесильный властелин. И липкая струя обнимет, повлечет, И склизская змея по горлу протечет. И окунется в скорбь души моей клочок, И погрузится в топь души моей ковчег. И прекратится ток отмеренных годов… Я не готов. Ещё я не готов.

ГОНЕЦ Вестник смерти прилетел. Под бочок ко мне подсел. И елозит, и юлит. Извертелся весь. Значит – или что болит, Или будет весть. Пахнет вестник не елеем, Пахнет тошнотворным клеем, Пахнет носкими носками, Что вчера мы потеряли. Пахнет гробными червями,

Понабитой, позабытой. Но плыву и на плаву.
Брассом не спеша плыву. Волгу–матушку зову. Всех ещё порву. Тем живу. ШЕСТЬ БУКВ «П» называют «вечный покой». «О» есть ничто неизвестно на кой. «Икс» – очевидный Андреевский крест. «У» – полудушному и однорукому. «Й» – это птичкой Христосе воскрес. «Ю» – лобызанье с Юдою–сукою.	БИОЛОГО–ПОЧВЕННОЕ Человек лежит в гробу. Человек собрал толпу, Чтобы огласить судьбу. Бу—бу—бу и бу—бу—бу, – Не мешая слезам течь, Говорит оратор речь. Но не слышит тела слух Длинный ряд своих заслуг. Лишь испытывает страх Перед бездной робкий прах. Голосят над телом вслух Сын, жена, жена и внук. Стоны вдов и крик сирот

Алексей Антонов

Эконом-класс

Бледной вычурной поганкой,

СТЕНЬКА Всем известной декаденткой.

Пахнет старческим гавном,

Из–за острова на стрежень На пол пролитым вином.

Выплываю голым трупом Пахнет… Да не в этом дело. Раскрасавицы княжны, Смердоносит без предела.

Понасаженной на стержень Говорит: «Присядем, посидим

Многократно неприятно. Несколько минут, С обезглавой головой, А потом и полетим.

Понавыкинутой за борт, Нас ждут».

Исторгает каждый рот. А вы полевей пока забирай,

Красный гроб, как красный струг, Но всё у нас в принципе есть,

Поднимают десять рук, Ваша честь».

И покойник в полный рост И мы им ответим: «Есть!», Отплывает на погост. Чихая, кашляя, харкая.

Но немного враскоряк, Каркая.

Инда истинный варяг.

Гроб над улицей плывет,

Люд на кладбище зовет. АБСОЛЮТНЫЙ НУЛЬ

Умоляет: «Каждый брось

У.Ф.Х.Ц.Ч.

156 Мне на крышку почвы горсть». И мы обмерзнем в небесной тьме 157

Яма свежая видна,

И будем сами себе на уме.

Но не видно яме дна.

Алексей Антонов

Эконом-класс

И сами будем лететь по себе

Там земля разверзла пасть.

В холодном ночном ледяном огне,

В пасти телу и пропасть.

В абсолютной слепящей тьме

В кухне между тем с утра

Параболою вполне.

Жарят—парят повара.

И тебя не будет нисколько во мне,

На гостей и на семью

А меня не будет в тебе.

Варят повара кутью.

Бээээ.

И к событиям глуха,

Простое козлиное бээээ. На сносях сидит сноха.

В ней в пучине мокрых вод

^{Плавает плотвою плод.} ПРАВИЛО ПЕШЕХОДНОГО ДВИЖЕНИЯ

Улыбается сноха

И не видит в том греха. Э.Ю.Я.

Не наступай на люки никогда, Ни жарким летним днем, ни даже стужей лютой,

БОЖЕСТВЕННАЯ КОМЕДИЯ Поскольку сразу попадаешь в преисподнюю,

В которой прогоришь зазря дотла

О.П.Р.С.Т.

И полностью,

И встретит Вергилий, и следом Дант,

И полостью,

И вся небесная рать,

И с подлостью

И вся их райская честь,

В геенне огненной последнего костра,

Блаженная иерархия,

Но только не сегодня, не сегодня.

И вся их благая весть,

Тебя же там ещё и поиспользуют.

Которой на всё насрать,

И не спасёт и иорданская вода.

И проведут во ад.

Не наступай на люки никогда.

(Яблоку негде будет упасть

Придет беда. И не во всякую пёсью пасть. И будет уже и некуда сесть).

И скажут: «Направо у нас Рай.

КОНЕЦ ЧЕРНИЛ

Ъ. Из–под решёток, из коллектора Тяну я к вам наружу ручку.

Но вы проходите, не глянув, Но вы торопитесь по делу, Спеша на службу или в дружбу.

А мне всего–то нужно ручк

Чтоб нашу описать историю,

158 Какая после крематория

На третьи сутки начинается.

Эконом-класс