Теракт замедленного действия 3 страница

- Вот те раз, - говорю. – Обман зрения случился. – Бросил взор по сторонам. - Место вроде приметное. …Знаешь, что! – в голове блеснула рискованная идея. - Ты посиди здесь, отдохни на комле березовом, а я пройдусь еще немного вперед. Пошукаю, осмотрюсь. Там во-он, видишь? Просвет намного светлее смотрится. Наверное, выход близок.

- А медведь не подойдет? – спрашивает супруга.

- Какие здесь медведи? До города рукой подать!

- А мужик тот, что рассказывал? Помнишь? …Корову, говорит, задрал!

Утомившаяся бесплодными хождениями супруга, воспротивившись столь рискованному решению, резво подскочила, но уставшие ноги её сами собой подкосились, она тут же плюхнулась обратно на ствол.

- Болтун он, твой мужик! Медведи в дремучих лесах живут, а это так, перелесок. Видишь сама: то осины, то березы чередуются.

Порассудив логично, с разумными доводами она согласилась. Оставил я бедную половину у сломанного дерева, а сам двинулся на призрачный просвет. Иду, иду, а березовые стволы с каждым шагом плотнее сжимаются. Чувствую – совсем плохо, уже и обратную дорогу к жене потерял. Встал в нерешительности и не пойму: куда же теперь податься? Туго мысли в голове ворочаются. Куда ни кинь взор, со всех сторон одинаковая белизна и никакого путного ориентира.

- Ау-уау! Уа-уа-уа! – кричу оставленной в одиночестве жене во всю глотку.

Тишина, лишь листочки между собой шепчутся. «Нет, - думаю обеспокоено, - таким методом я вообще ничего не найду. Необходимо выбрать единое направление и двигаться только в ту сторону».

… Я-то из лесу все-таки выбрался. И вышел туда, куда надо. Вот он большак, а по нему рейсовый автобус, будто специально меня поджидал, едет.

Сумерки становились все гуще, предзакатное небо уже серело, а у меня полный пардон: ни жены, в лесу потерял. Ни машины – где искать сам не ведаю. Проголосовал лебедиными взмахами рук и влез в переполненный салон автобуса. В этот раз судьба смилостивилась, он довез меня в город, который мы лишь утром покинули полные надежд и чаяний. Я бегом поспешил домой. Не обнаружив дома супруги, в полной тревоге звоню неизменному и всегда помочь готовому другу Мухобоеву:

- Слушай, - говорю, - сказать не поверишь, но рассказывать некогда. Садись на машину да подъезжай поскорей. Беда случилась!

- Чего там у тебя стряслось, - с явным недовольством мямлит приятель.

- Потом!.. По дороге расскажу, гони скорее на всех скоростях!

Полчаса спустя, подкатил возмущенный Мухобоев. Ему жена в честь обильного грибного сбора пивишка выпить разрешила, а я помешал. Уговорил я друга, и направились мы на розыски супруги той самой дорогой, которой с утра по грибы ехали. «По этому маршруту хотя бы машину будет легче обнаружить». – Так рассудил я, Мухобоев поддержал идею.

И верное решение, как оказалось, я принял! Вот он кряж, а вот и мой «ЛУАЗ» под кряжем целехонький. Но тут свечерело окончательно, утонувший в чернильных сумерках лес превратился в сказочный и дремучий, куда соваться казалось совсем опасно. Открыл я бардачок, вынул из него автомобильный атлас и прикинул по карте: - протянулся наш лес по меридиану вплоть до самого города Норильска!

Озаренные одной находкой мы принялись громко орать. Побегали по опушке поорали во всю силу легких – безрезультатно! Ни ответа, ни привета. Даже рябчики не насвистывают, какое рябчики – сороки не стрекочут, распугали мы бедных птичек.

- Ну и что?.. Долго еще будем топтаться? …Поехали домой, может она, как ты давеча, вышла на другой стороне, да на автобусе приехала, - предлагает Мухобоев. У него баллон с пивом открытым стоит, салат жена приготовила помидорный.

- Нет, - говорю, немного подумав, - ты как хочешь, а мне не до салатов. Ты езжай, а я еще немного поищу. Теперь на душе спокойнее, хотя бы машина при мне.

Приятель моментально убыл. А я рысью бегаю по лесной опушке. Но чернила в лесу густели быстро, и вскоре надежда на удачу потухла вместе с солнечным закатом. Завел я свою иномарку и в самых расстроенных чувствах рулю на выезд.

Но выехать не удалось. Беда не приходит одна, а сегодня все беды решили навестить меня скопом. Пришлось пересекать тот самый ручей, с разбитыми коровьим стадом берегами. В темноте и душевном расстройстве не рассчитал я мощей иномарки и врюхался в грязь по самую раму. Крепко забуксовал. Ночь все гуще опутывает деревья, а самостоятельно из западни уже не выбраться.

Второй раз бросил я машину. Вышел на оголенный пригорок и оглядел местность вглубь горизонта, на сколь темнота позволяет. Вижу, на счастье, километрах в трех деревушка огоньками блещет. Тут я моментально сообразил: «Коль есть деревня, там трактор должен быть». Спешу в деревню за трактором. Километров пяток, до неё оказалось, и бежать пришлось и ускоренным шагом шагать и ползти ползком как индейцу. К счастью, еще издалека разглядел - у забора одного дома трактор «ДТ-54» стоит. Он то мне как раз и нужен.

Подойдя поближе, немного стушевался. Трактор стоит, да в доме ни единого огонька нет.

- Эй! …Хозяева! - покричал от калитки - нет ответа.

Вошел во двор и давай барабанить в дверь. Тишина. Разглядел на двери веревочку и отпираю защелку. На ощупь вхожу в сени. Привыкли глаза к темноте, и вижу: – лежит на кровати мужчина, видимо, сам, так нужный мне тракторист. Дрыхнет сволочь, пьяный в стельку.

- Вставай, - взялся я трясти его за грудь. – Вставай, выручи, браток!

- М-м-м… - нечленораздельно мычит мужик. - Чего ты привязался! М-м-мне завтра во вторую выходить, - также нечленораздельно бурчит мужик. Он думает бригадир его будит.

- Вставай, - треплю уже что есть мочи, - ты мне сейчас нужен!

Поднял-таки мужика. Кое-как сторговались. Поскольку он был невменяем, решили, что я сам сяду за рычаги, а он будет лишь советы давать. В общем, за четвертной сел я за рычаги и погнал стремительно в лес.

До ручья домчались быстро, подцепили моего дважды оставленного «ЛУАЗа» за трос и потянул его чуть протрезвевший тракторист. А ночь как назло безлунная, глаз уколи, не зги не видно. Но тракторист отчего-то свет не включает. Переключил я фары на дальний свет. Включил и ворчу: что это он, деревенщина безмозглая, аккумулятор бережет, что ли? Тащит он меня, а свет будто нарочно не включает.

Давно уже выехали мы в чистое поле, мне бы в другую сторону повернуть, а тракторист жмет педали без останову. «Ну, - думаю, - гад! Нажрется, и совсем не соображает, что делает. Забыл, видимо спьяну про меня!» Сигналю ему звуком, моргаю светом, обогнать пытаюсь, да размер троса не позволяет. Сжал я зубы до хруста и терплю, а он знай себе прет напропалую. Еле успеваю рулить, да тормозить на спусках. Взмок весь. Притащил он меня прицепом в деревню и тут только изволил остановиться. Вылез удовлетворенный выполненной работой мужик из кабины и обещанный магарыч требует!

- Давай! Гони обещанный четвертак! - говорит, - я магарыч куплю.

- Я тебе сейчас покажу магарыч! Мать твою туды-то, - свирепо заорал я самым отборнейшим матом. – Ты, подлец, чуть мне машину не угробил! Ты куда меня припер? Ты что, совсем обалдел с похмелья? Ты что, про меня начисто забыл?

Стоит он довольный и блаженно так улыбается:

- Ну, …такую знатную машину и загубить не грех. Ей, небось, сто лет в обед исполнилось! Не забыл я. Просто у меня фары неисправны. А ты светишь и мне светло, всю дорогу прекрасно видно.

Вот ведь проходимец какой. На лампочках экономит, и пользуется чужим освещением, подлец. Плюнул я в сердцах на гусеницу, но четвертак отдал. Митяй честный человек, не проходимец и шулер.

Сел я, вконец расстроенный, за руль и покатил в город, домой решил наведаться. Приехал уж за полночь. Жены нет. И не появлялась, хорошо хоть луна стыдливо показалась на небе. Развернулся и покатил при лунном сиянии обратно, в треклятый лес. К знакомому кряжу. Поставил машину под кряжем, побродил вокруг в безнадежной тревоге, да так и заночевал около него.

Всю ночь протрясся на проникающей во все внутренние органы сырости и ночной прохладе. Наутро, едва позолотило вершины деревьев оранжевое солнце, вышел из салона. Надо при свете получше сориентироваться на местности.

И вдруг послышалось мне, будто как зверь взревел. Даже на медвежий рык чем-то рев смахивает. Хотя я и краем уха никогда медвежьего рева не слыхал, страсть как перепугался за дражайшую свою супругу.

К счастью или с перепугу, вспомнил о забытом в вечерней сутолоке ружье. Выхватил из кабины двустволку и давай палить в белый свет как в копеечку. Раз, выстрелил, два выстрелил и вроде как послышался мне родной голос. Для верности еще несколько раз дуплетом жахнул.

- Пипь! Пипь! – посигналю клаксоном, покричу, прислушаюсь, и опять бабахну.

Нутром чую или кажется мне, только слабый голос из лесу долетает. Отвечает кто-то. Тут уж я стал реветь почище того медведя.

- Иду-у-у! Иду-у-у! – донеслось родное из березника.

И тут оно случилось так долго ожидаемое событие - из леса выскочила растрепанная и напуганная жена. Вид её был жалок и плачевен. Продрогшая в предрассветном сумраке, злая и повергнутая в смертельный ужас, она мертвой хваткой вцепилась в мою шею. Смотрю я трепетно и нежно, а она трясется вся и заикается немного.

Так и стоим, обнявшись и молча. Она в ступоре без движений, я согреваю жену теплом своего тела, пытаясь сбить нервную дрожь и успокоить.

Вот уж когда согрелась, то поведала она жуткую быль.

- Ночь прошла спокойно, только холодно, голодно и страшно было. Сижу я на том самом березовом комле, скукожилась вся. Плачу и дрожу от страха. К утру только лишь чуточку сомкнула глаза. Глаза сомкнула, а нервы натянуты как струны, все чувства обостренные. Дремлю и слышу: вроде рядом топчется кто-то. Открыла очи, а он стоит в двух метрах и разглядывает меня с любопытством. Мне бы сидеть спокойно, мертвой притвориться, а я как зареву благим матом и бросилась вперед без разбору дороги.

Он тоже испугался, видимо от неожиданности и прыти, заревел пару раз вдогонку, и пошел своей дорогой. Бежала я сломя голову, не ведая в какую сторону двигаюсь, да видимо интуиция помогла, через какое-то время выстрелы расслышала. А тут и тебя встретила.

- А мне, наверное, тоже интуиция помогла, - поделился я. - Не мог я услышать медвежий рев так издалека. Ну слава богу, все благополучно улеглось.

Сели мы в знаменитый «ЛУАЗ» и направились до дома.

Дома разбудили ничего не ведающую дочку. Она вытряхнула из мешка наш грибной урожай в ванную и обалдело завопила:

- Вы что же это одних мухоморов насобирали? …Мухоморов да опят ложных! – закричала дочка.

Переглянулись мы с женой любовно-таинственно, да посвящать её в наши ночные похождения не стали. Теперь все позади и страшным не кажется.

Полюбовалась дочка на наши загадочные улыбки, и все красивые красные грибы беззастенчиво выбросила, да еще заставила нас вымыть руки с мылом.

Вынес я из того тревожного похода необычайную по красоте и важную мысль: чтобы вовремя одуматься, надо обязательно до начала дела подумать!

Но мы не унывали. Зато приключений привезли такую прорву, что на всю жизнь незабвенная память осталась.

 

 

Как я был миллионером

Это бесспорно внутритамошнее дело, но было время, ребята, когда я горя не знал с финансами. Был период, даже как Билл Гейтс, миллиардером числился. Богатым как он Митяй Кудайво не был, но миллиардами распоряжался.

Это случилось в тот знаменательный год, когда перестройка как раз только завязалась, а с ней инфляция подоспела. Она, инфляция то есть, как понимаете, далеко впереди заработной платы бежала. Бег в мешках это теперь называется. Когда мешки с деньгами повально за кордон убегали. Да, да! Денежная масса не доходила до народной массы так примерно на полгода. И подкралась инфляция как-то украдкой, незаметно подступила.

Началась инфляция с того, что решил я очередную девятку загнать. Пока думаю в цене автомобили, дайка вотру какому-нибудь турку за три в один раза. Рыночный ход такой тогда процветал. Купил за одну цену, продал за три. Нашел покупателя, черный он весь от зависти был - Бедалагин его звали, и повел с ним беседу на торговые темы. Как раз на пороге знаменитых черных вторников, и сдал я ему аппарат за солидную цену в штуках. Тогда мы еще баксов не знали, и штуками называли тысячи деревянных рублей.

Продал я любимую девятку и стал передвигаться по городу пешком. Много что нового узнал я за это время, потому что приходилось вместо промежуточных остановок в магазины заглядывать.

Заглянул я в хозяйственный магазин, сделать передышку, а там унитазы на витрине выставлены. Подошел поближе, смотрю вроде ценник, но цифра с таким количеством нулей, что я подумал по простоте своей: может это расстояние до луны проставлено? В метрах. Белые росы на очи наплыли. Сядешь и вычисляй, сколько километров до луны или до иной какой планеты. На всякий случай уточнил у продавца. Нет не до луны. Это цена унитаза в рублях, цена в точь с какой моя машина ушла.

Доплелся я до дома и в сердцах говорю жене:

- Налей-ка мне стопарик!

- Ты чего это? …Разве сегодня праздник? – растерялась супруга.

- У меня праздник. Прозрел я. Оказывается, я собственную машину на унитаз поменял.

- Ты, совсем «того», что ли? – не поняла подруга.

- Нет. Это я вчера «того» был. Продал автомобиль за столько, сколь унитаз стоит.

От такого чудного сообщения жена и себе стопарик налила.

Но потом все наладилось. Пришел я как-то заработную плату получить. Сунули в окошко ведомость расписаться, а в ней начислено аж 300 тысяч рублей! Я взял карандаш и давай считать. Долго считал, но вычислил: это как раз вся моя зарплата за предыдущие тридцать лет работы! «Чтой-то с ними случилось, - думаю, - то ли они со всеми долгами решили со мной поквитаться? Которые тридцать лет не доплачивали».

Такая зарплата мне понравилась. «Ну, - думаю, - с такой зарплатой я все товары в торговле скуплю! Еще и собственную продажу открою». Подошел к мебельному магазину, а там хиленькая стенка 600 штук стоит! Инфляция.

Пошел я к Папе. Прошу, оказать содействие, деньги есть, но на стенку не хватает.

- Прибавить, - говорю, - деньжат неплохо бы.

Папа направил на консультацию к Кадету. То выслушал внимательно и рекомендовал прибавить. Один лимон добавил Кадет, потом еще один Папа прибавил. Таким образом, стал я получать только оклад по два миллиона рублей в месяц. Два, да еще с половиной! Вот житуха настала. Я, деревенский парень, и вдруг самый настоящий миллионер!

Тогда и приобрел машину со скромным наименованием «ЛУАЗ». Сел я на непроданный еще «ЛУАЗ» и покатил в родную деревню Забодайловку. Всех оповестить надо, какой я богатый миллионер. А Забодайловку нашу, какой-то мудрец уже Коровьиммором прозвал. Всю округу исколесил, еле нашел родную деревню. Ну, бог с ней. Жаль, знакомых людей в ней уже не осталось. Кто помер, кто сам крутым миллионером стал и в Америку переселился. Так и не похвалился я своей крутизной перед сельчанами.

Тут дела пошли на лад. Папа доверяет мне одну важную реконструкцию: шило на мыло поменять надо в технологии. Прикинул я кое что к носу, и вычислил: работа аж на миллиард тянет. Вот так куш! Тут не до луны, до самого солнца нуликов напичкано. Из внутритамошних бесед случайно прослышал, что Поперечный тоже реконструирует что-то. Тот наперекор Папе мыло на шило меняет. Более удачного варианта и господь предложить не может! Ничего не перестраивая, содрал я с противоречивых руководителей пару миллиардов. А там подоспели всякие другие реконструкции. Миллиарды посыпались как из рога изобилия. Биллу Гейтсу такие возможности и не снились.

Жалко, деньги уже деревянными стали. Такие деньги мои родители в бытность свою рублями считали. Нынче рубли никто за деньги не считал, а я считал. Их с потолка сваливалось ровно три штуки в минуту.

Мои начальники, выбили заказ и решили строить страусиную ферму. Европу вместо куриных, страусиными окорочками кормить собрались. Это была доходная находка!

- Пап! – кричу я директору радостно, - посмотри! А я еще денежки нашел! – я подумал, что на ферме заработаю рубли.

Посмотрел Папа на мою находку. Я крепко держу формы с актами на строительство страусиной фермы, потом осмотрел мое довольное лицо, и его собственное лицо расплылось в широкой улыбке.

- О! – сказал он будто бы удивленно, - да тут настоящие сокровища зарыты! Ну, что ж - строй! Раз ты нашел, весь навар от строительства твой будет!

- И кредиты мои будут, правда? – еще раз уточнил я у Папы. Такие большие финансы Папа раньше мне не платил, отчего я немного усомнился. – А это рубли или доллары? – уточнил я.

- Деньги – это доллары! – приватно объяснил Папа. - Еще деньгами называют баксы и штуки! Понял? …Но я тебе буду платить рублями. А ты не дрейфь! Давай-ка, мы рубли переведем в деньги: три штуки рублей стоит один доллар! О! Да тут у тебя ровно на семьдесят долларов тянет! Целое состояние, понял? …Сам нашел, сам и распоряжайся своим состоянием, - заключил он.

Положил я формы в карман и стал настойчиво размышлять: куда же мне израсходовать такие солидные капиталы? Расходовать средства в те богатые времена абсолютно некуда было. Весь ширпотреб натурой выдавали. Бартер, чартер, ченч – самые замысловатые купеческие сделки царили. То тебе выдадут два килограмма колбасы на двести человек, то два телевизора. Случалось, правда, женские трусы или панталоны десяток выделят. А у меня одни мужики в штате! Хоть плач, а распределяй! Да, кроссовки получали десятками. Сначала на одну ногу дадут, затем на вторую, чтоб количества больше наблюдалось. «А ковры, - скажете, - или мебель»? Это реже давали, один комплект в год.

Помнится, роздали нам куртки бартерные. Дутые такие и желтые – китайские, в общем. Я тотчас побежал хвастать их чертовой кожей перед родственниками. Нарядился и прихожу к брату - брат вытащил из шифоньера точно такую же куртку. Тот же цвет, те же накладные карманы по аршину величиной. У них в мастерской такие куртки вместо аванса выдали. В общем, брата я не удивил. И сестру, и других сородичей не удивил – всех горожан китайцы своими куртками обеспечили. Сразу преимущества социализма проявились. То есть если есть изобилие, то хвалиться совсем нечем становится!

Тут как раз с фермы мясо страусов, а может и не с фермы, из Австралии по бартеру приперли! Распределяй, говорят между работниками – по бросовой цене! Красота, а не житуха. Денег - миллионами ворочаем, а товары бесплатно выдают.

Нет! Я как человек добропорядочный не мог так жить. Неудобно Митяю у государства нахлебником на шее сидеть. Все время терзало подспудное сомнение. Куда же денежки тратить? Неустанно боролись два чувства – одно сильное, другое слабое: денежки хотелось быстрее потратить, потому, что они есть – это сильное желание. С другой стороны их не хотелось тратить, потому, что их тогда не будет! Это слабое желание. Как же поступить? Как тут не задумаешься!

Решил и я свое дело открыть, взял и построил ветряк на горе! Привезут колхозники зерно, а я им муку сварганю. Пока строил, колхозы исчезли вместе с колхозниками. За ними исчезло зерно. Так и вертится мой ветряк вхолостую, блеском крыльев лишь тоску разгоняя.

Вот такие худшие времена в самом благодатном из миров довелось пережить Митяю Кудайво совместно с обожаемым народом. Эх! Как вспомнишь, бывало! На одной банкноте нули рядами стояли, а в пачках, их без слез ни посчитаешь. Я же, как приличествует настоящему миллиардеру, рубли не считал, только финансы считал. В технические дела тоже не лез. Ну их к богу, еще что-нибудь перепутаешь по неопытности!

Но долго хорошо не бывает. После радости пошли неприятности. Нули на банкнотах убрали, товары из обихода тоже вывели, и все встало на свои места. Едва мы очухались от навалившихся передряг, я почувствовал в руках необычную легкость. От большой кучи денег в руке теснились лишь жалкие клочья. Я грустно смотрел на плачевные клочки, а народ заразительно рассмеялся.

- Как приходили, так и ушли! – заключили мои искушенные в жизненном опыте и закаленные перестройками подчиненные.

Вспомнив, как я целую пятилетку обливался холодным потом в страхе бесцельно растратить денежки, а потом пустил их на ветер, я тоже смущенно засмеялся. Оказалось не смешанную экономику мы создали, а смешную!

Теперь я не миллиардер и даже не миллионер. Простой пенсионер и получаю такую пенсию, что тратить её на товары ширпотреба в магазинах мысли не появляется.

Компьютер

 

Это зря японцы на весь мир расхвастались, якобы у них еще до моего рождения водились компьютеры. Если обусловить компьютер, как счетный аппарат в двоичной системе, то первыми его изобрели русские, разумеется. В нашей деревне Забодайловке. Им за это и приоритет в науке надо дать. Такой компьютер у моего деда по материнской линии сорок лет еще до войны служил, счеты назывался: чик туда – чик сюда. Двоичная система. Так и надо именовать – счеты. Потому, как название - компьютер мне даже выговаривать трудно. Хреновая дикция мешает. Однако, признаюсь - работать на нем очень даже занятно нам показалось!

Несведущих читателей ныне нет. Но которые есть, тем дам некоторые технические пояснения: компьютер, это похожий на телевизор ящик. С экраном. Именно на нем, как в зеркале, отражаются различные расчеты. В экране мерцают всякие затейливые невидальщины.

Мне такой ящик в заводской сети долго не доставался, и я молча наблюдал со стороны, как коллеги мучаются. То зависнет экран, то таблицу мудреную выдаст,, то надпись выскочит - без переводчика не прочесть.

Потому неукоснительно вывод вывел: мне он, кстати, нисколечко не нужен! Тем более, я как-то не мог своим деликатным государственным умом уразуметь, каким образом к этому ящику можно прицепить кувалду или гаечный ключ на девяносто шесть?

Но зависть глодала и меня, как руководителя и моих сотрудников, как подчиненных. В других подразделениях смотришь, а мужики пальчиками нажимают квадратные кнопки, на экране тотчас появляются различные оголенные фигурки. Красота! Обнаженные женские телеса можно понаблюдать, не отходя с рабочего места.

Насмотрелся я разных заморских разностей и стал приставать к Папе. Прошу выделить в цех самый наисовременный компьютер.

- Технический прогресс по планете шагает! - пристал я к шефу, - я не могу отставать от времени, хочу вести учет работ на компьютере.

- Ты молодец! Вундеркинд! – удивился Папа столь настырной прыти. – На компьютере как ты будешь количество ввернутых болтов учитывать?

- Найдем, что учитывать, - заверил я директора. – Я вывернутые болты посчитаю! Или кладовщице поставлю. Там есть что учитывать. Там без компьютера просто хана!

Расщедрился Папа и дал нам компьютер. Отправились мы к Кулону, поскольку только он мог столь сложной техникой распорядиться. Он выделил нам блок процессорный в упаковке. Осмотрели мы блок и убедились: ничего особенного – ящик, да и только. После заметили, есть еще монитор в комплекте. Но он ничего не учитывает, даже телеса женские не изволит нам предъявить, во всей их красе.

Пригласили мастера. Все тут же выяснилось: к ящику, оказывается, мышку, да клавиатуру, как для пианино надо приложить. В общем, недопоставка получилась. Мы вновь к Кулону.

- Ты, что нам подсунул, - кричим, - там же пустой ящик! Где программа заложена, где телеса женские. Ну, мышку мы у себя поймаем, а клавиатуру давай! Из под земли доставай, но выдай.

Посмеялся Кулон над нашей пикантной необразованностью. Выдал полную комплектацию. Подослал в помощь мастера. Тот настроил процессор и пояснил, что на нем где-то невидимым письмом записывают программы.

С год потренировавшись, наловчились мы с подчиненными играть на компьютере в карты. Но карты на службе играть не положено, азартная это игра, от неё производительность труда падает, потому я стал учиться слова разные буквами печатать. Я еще на печатной машинке печатать учился, но там больше матерные слова пропечатывались, а заморская техника она лишь правильные слова пропускает.

Когда я обрел достаточный опыт, то сделал справедливое и самое увлекательное открытие: компьютер - это чрезвычайно умная машина. За какие-то два, три года мои подчиненные наловчились так лихо печатать документы, и рассылать их в различные инстанции в таких количествах, что бегом прибежал и взмолился Кадет.

- Вы же ребята все перепутали, - кричит он пока что предупредительно, - вы же не полиграфический комбинат, а ремонтное подразделение. Бумаготворчество урежьте.

Крепко задумались местные рационализаторы. Я стал шевелить редеющие кудри.

- А что, Мухобоев, - молвлю, - Разве нельзя к компьютеру кувалду пристроить?

- Да спецы заверяют, что он больше по расчетной части. По ударной - это лучше слесарь Кувалдин подходит! – отвечает мой боевой заместитель.

- Но по расчетной части у нас Мама с целым отделом заправляет. …А может ключи ему пристроим, или на станок повесим, на токарный? – пытаюсь я научное внедрение протолкнуть.

По тому, как заместитель отвратил в сторону взгляд, я понял: он в душе хохочет над дремучей моей безграмотностью. Тогда пригласил я тертого специалиста. Осмотрел тертый спец наш ящик, постучал как доктор по нему молоточком и закрыл крышку.

- Там программа специальная заложена. Она, к сожалению, только математические задачи решает, - попытался объяснить тертый специалист азы сложной электроники.

Пока он изучал японское чудо техники, я тоже заглянул под крышку. Поискал, где программа заложена, но не обнаружил. Однако, такая глухая безграмотность на фоне процветающего технического прогресса казалась неприличной. Мысль, а где же заложена программа, не давала покоя.

Ушел специалист и решил я досконально разобраться в этой ситуации своими собственными силами. Пригласил в кабинет того самого лучшего слесаря Кувалдина и сурово приказал немедленно найти неуловимую программу.

- Вот тебе отвертка, вот ключ на четырнадцать. К концу дня чтоб программа лежала у меня на столе! – выдал четкое распоряжение.

- И обнаженных женщин тоже на стол складывать? – уточнил Кувалдин.

- Нет. Женщин на столе начальника все-таки неприлично держать, – немного подумав, дал я задний ход. – Однако, непременно выясни, где они, и остальные игры размещаются.

Дал я задание слесарю и отправился дальше руководить коллективом.

Через полчаса упорного труда Кувалдин едва осилил заскорузлыми пальцами шесть микроскопических винтов и с превеликим любопытством вскрыл крышку. К его изумлению внутри, под заветной металлической жестянкой, оказалось спрятано всего-навсего несколько ремней! Он заглянул с одной стороны, потом посмотрел с другой, но кроме ремней ничего занимательного не встретил.

Тут часы пробили пять раз. «Все! Конец рабочего дня, - подумал Кувалдин. – Что я шефу докладывать стану?» Торопливо ввернул Кувалдин выкрученные винты на место и воткнул штепсель в розетку. Почти одновременно из ящика раздался треск, повалил дым, и сверкнуло пламя. Он испуганно вырвал вилку, но опоздал.

С того печального дня компьютера в цехе не стало. Сгорел из-за неразумного любопытства бестолкового слесаря Кувалдина.

 

 

В санатории

Как сейчас помню, каким путем то отрезвление происходило. Я сидел в своем кресле и похвалялся перед заводскими сотрудниками:

- Путевку в санаторий дают. На Новый год как раз поеду. И санаторий классный, - говорю, - и путевка в номере «Люкс».

- Люкс - это единица измерения освещенности! – назидательно поправил меня Кулон.

- Ну что ж, возможно, - добродушно согласился я. «Завидует, - думаю! – Ему-то небось не дали»! Но разговор поддерживаю. - Тебе видней. Ты всю теорию электроснабжения наперечет знаешь.

Примолк я, а сам засомневался. Признаться и я поначалу так думал. Однако, бегло пробегая по извилистым путям собственной биографии, вспомнил нелегкий жизненный период из глубокой юности.

- А вот когда я был парнем, - все-таки уколол я всезнайку Кулона, - тогда это была не единица измерения. В те незабвенные годы словом «Люкс» именовался рабочий поезд, с общими вагонами и ходил он исключительно на близкие расстояния.

Но, отдохнув в санатории, я узнал – мы оба ошиблись.

Оказалось, «Люкс» – это лучший номер в санатории. Может потому и лучший как раз, что освещается он теми самыми кулоновскими люксами. Но в том, что это шикарный номер, я убедился собственными глазами.

Да извинит меня читатель, увлекшись эпикурейскими исследованиями, я запамятовал, с чего хотел начать. А хотел я поделиться опытом, как вредно «ездить в Тулу со своим самоваром».

Таким образом, дал мне завком путевку в курортный город. Потому, как Митяй не последний, а уважаемый человек на заводе, то путевку мне выделили перед самым Новым годом и именно в номер «Люкс».

Дом, где меня поселили, называется главный корпус. Вот там как раз я обосновался в роскошных хоромах. Не теряя времени, я пробежал все помещения и подробно ознакомился с загадочным «Люксом», как говорят таможенники - личным досмотром.

Уже полчаса спустя я сделал вывод, что в «Люкс» номер превратился путем элементарного объединения двух обычных номеров. Один приспособили под гостиную, второй под спальную комнату, а сан узлы разделили: один остался при старом назначении, другой, с входом из спальной, превратился в ванную комнату. Тем не менее, осмотром я остался доволен.

«Эх! – думаю досадливо, - такие хоромы пропадают! Жена хоть бы догадалась приехать с детьми!»

Не раздумывая, я тотчас позвонил жене и, забыв известную притчу «про Тулу с самоваром», восторженно предложил приехать, чтобы провести каникулы вместе.