Ну, и, конечно, всё-таки какие-то неизведанные раньше ощущения, оказавшиеся приятными. Что-то новое открылось во мне самом.

Тема и отрасль науки

Тема эта долго была у нас если не запретной, то неприкасаемой. О ней писали мало и только в изданиях для специалистов. Из моих книг эта у меня вторая на данную тему. Остальные далеки от нее. Я не сексолог, не медик, не психолог или социолог. Правда, я вырос в семье медиков, однако, хоть у меня несколько взаимосвязанных научных профессий, но этих среди них нет. Предмет моего изучения - культура в ее отношении к природе человека и к истории.

Поэтому я много занимался археологией, филологией (мои книги в основном по этим отраслям), а сейчас преподаю в университете новую для нашей страны дисциплину - культурную антропологию и занимаюсь исследованиями природы человека как творца и творения культуры. Среди этих тем - противоречия между природой человека, сформировавшейся в первобытные времена, и современной культурой, а также некоторые странные явления культуры (например, коллекционирование, игры взрослых и т. п.). Странной представляется и гомосексуальность. Можно было бы поставить вопрос шире - о сексуальной ориентации вообще. Но тогда странность исчезает: в гетеросексуальной ориентации, в тяге к противоположному полу, т. е. в ориентации большинства, ничего странного, казалось бы, не обнаруживается. Это естественный ход вещей - всё работает на продолжение рода. Коль скоро размножение у человека половое, как у всех животных, то взаимная тяга полов необходима и естественна. Загадка появляется с гомосексуальностью.

Я пишу "гомосексуальность", а не "гомосексуализм", соответственно "гомосексуал", а не "гомосексуалист", потому что слова с суффиксами -изм, -ист воспринимаются в русском языке как обозначающие некое учение, направление, идеологию и сторонников этой концепции, а в других языках такого слова вообще нет. Слову "гомосексуалист" (с таким суффиксом) соответствует общеевропейское homosexual (без суффикса). Термин "гомосексуалист" в русском языке ответвился от "гомосексуализм", а тот вошел в язык тогда, когда люди этого склада воспринимались как еретики и злонамеренно уклоняющиеся от общественных норм поведения и взглядов. Это связано с представлением о произвольно и сознательно выбранной жизненной позиции, которую можно отстаивать и проповедовать. Как правило, тяга к собственному полу изначально не такова, хотя в ходе борьбы за выживание она и может приобрести такие формы. Поэтому слова "гомосексуализм" и "гомосексуалист" я не использую, привожу только в цитатах.

К феномену гомосексуальности я подхожу прежде всего как антрополог - мне интересно не только, почему это свойство существует у отдельного человека, но и на какой основе оно сформировалось у всего человечества Может быть, это как раз и поможет понять, как отдельный человек становится таким и почему он не может от этого избавиться И как решать эту проблему.

Конечно, придется затронуть и вопросы психологии, сексологии, медицины, социологии. Я в рабочем контакте с петербургскими и московскими специалистами по этим наукам, других знаю по литературе. Буду ссылаться на результаты их трудов.

Название книги может показаться подражанием только что вышедшей популярной книге "Другой Петербург", но я начал работать над книгой именно под названием "Другая любовь" гораздо раньше и вел переговоры с издательствами об этой книге. Правда, первенство и не мое. Позже я установил, что такое название имеют и некоторые книги, вышедшие на английском и польском (Hyde 1970; Farlough 1996), хотя моя отличается подзаголовком.

Тема и материал

Мне кажется, что ныне, когда стало ясно, что в сексуальной ориентации проявляются и наследственность, и гормоны, и социальные факторы, ко. да основные статистические параметры сексуальности благодаря подвижническим трудам Кинзи и других уже выяснены, проверены, откорректированы и существенному изменению не подлежат, особую важность приобретает выяснение того, как в каждой отдельной личности проявляется взаимодействие наследственности с социально-семейными и ситуационными факторами. А для этого нужны наблюдения над психикой индивида, над формированием сексуальности индивида.

Абзац невероятно важный. В чем причины гомосексуальности? Я буду пытаться ответить на этот вопрос в книге "Я+Я". Многих гомосексуалов этот вопрос волнует больше всего: почему я такой (такая), за что, кто виноват, как быть?

Волнует этот вопрос и родителей? Что нужно сделать, чтобы сын (дочь) не стали гомосексуалами? Подход автора мне близок. В книге есть отдельная глава на эту тему.

В.Ш.

В этой книге я привожу статистические сведения, результаты анкетирования, экспериментов и медицинских наблюдений, но больше всего места занимают автобиографические материалы - мемуары, интервью, признания пациентов в историях болезни. После Пола Рейдина метод изучения автобиографий интенсивно вошел в антропологическую практику, но еще до того он обильно использовался сексологами. Протоколы следственных и судебных допросов я не использую как источник: в них человек редко бывает вполне искренним.

Я много цитирую здесь автобиографические признания пациентов из книг известных сексологов прошлого - Крафта-Эбинга, Хэвлока Эллиса, Мол-ля и др. Конечно, это не репрезентативные сводки. Исследователи, разумеется, подбирали случаи для иллюстрации своих идей. Поэтому, чтобы соблюсти максимальную объективность, я стараюсь приводить эти конкретные казусы-иллюстрации не по их прямому назначению, не в доказательство тех же идей, а для анализа других деталей, оставленных авторами этих книг без внимания, деталей, которые для самих исследователей не имели существенного значения. Так, Крафт-Эбинг считал гомосексуальность болезненным проявлением общей неполноценности субъекта, результатом вырождения, и приводил конкретные истории болезни в доказательство этой идеи, выбирая из своей обширной практики те, что, как ему казалось, были способны доказать его идею. Но так как он подробно излагал эти истории болезни, то попутно он сообщал и факты, не имевшие значения для доказательства идеи вырождения, - о возрасте вовлечения в секс, о реакциях на совращение и проч. Вот эти-то стороны его повествований можно спокойно использовать.

Еще ценнее для использования в качестве источников те документальные автобиографические признания, которые помещаются эротическими и гомоэротическими журналами для удовлетворения спроса их читателей на возбуждающее чтиво - письма читателей с рассказами о том, "как это было со мной", "как я стал таким", "мой первый случай". Особенно богаты в этом плане русский журнал для сексуальных меньшинств "1/10" и польский "Иначэй". Даже если такие повествования изложены без применения ненормативной лексики, они используются этими журналами несомненно не в чисто научных целях, а ради сексуального возбуждения читателей - как афродизиаки, то есть как эротика или даже с порнографическими целями. Ведь в силу естественной заразительности сексуальных действий и телесных проявлений пола (эволюция выработала в нас такую реакцию) любое или почти любое описание половых сношений для какой-то значительной части читателей окажется сексуально возбуждающим. Как и изображение их. И чем подробнее и документальнее, тем более возбуждающим.

Конечно, тут тоже действует некоторый отбор, хотя и менее жесткий, чем в научных монографиях. Отбираются наиболее яркие, сексапильные случаи. С наиболее эстетичными, привлекательными персонажами, чаще - с молодыми, сильными, здоровыми, оснащенными большим членом. Но эту общую черту легко учесть и сделать на нее поправки. Кроме того, гораздо больше эти журналы ценят не соответствие неким идеалам по содержанию, а мастерство литературного изложения - красочность, реалистичность, безыскусность передачи, потому что при таком мастерстве почти любое половое сношение, самое рядовое и неказистое, оказывается заразительным (для соответствующей категории читателей). Поэтому такие автобиографические повествования, особенно не в массе, а по отдельности, более объективно отражают действительность и служат чрезвычайно ценным материалом для исследований.

За последние несколько десятилетий за рубежом вышел целый ряд сборников таких повествований. Из них наиболее интересен для нашей темы второй сборник Харта. В Германии это сборник Юргена Лемке "Вполне нормально, но иначе", переведенный и на английский.

Здесь я сократил несколько строк. Шел перечень литературы. Длинный. Книги эти в нашей стране неизвестны. Перечень их для специалистов. Повторяю, что на сокращения я получил у автора разрешение.

В.Ш.

За последнее десятилетие в США вышел ряд книг Стивена Зилэнда о положении с гомосексуальностью в американской армии и флоте, - книг, построенных на его интервью с солдатами и моряками (Zeeland 1993; 1995; 1997). Эти книги представляют чрезвычайно интересный и богатый материал, я их обильно использую в соответствующих разделах.

Не все подобные книги одинаково надежны в качестве материала для исследований. Так, в американском издательстве "Маскерейд" вышла книга известного гомоэротического писателя Ларса Эйнера "Дрочка" с подзаголовком "Магнитофонные ленты" (Eighner 1998). Описано мужское студенческое общежитие, где студенты, начиная удовлетворять свой сексуальный голод мастурбацией, затем переходят на взаимную мастурбацию, а кое-кто идет и дальше в гомосексуальном направлении. Книга построена как сборник документальных материалов - интервью с товарищами автора по общежитию. Диалоги звучат очень реалистично. Однако не указаны обычные для таких документальных социологических опросов параметры - время сбора данных, характеристика среды, соотношение затронутого контингента со всем составом общежития и т. п. Подозрительно также, что в конечном счете едва ли не каждый участник оказывается связан со всеми остальными. Сборник превращается в некий роман. Рождается впечатление, что документальный материал в том или ином виде видимо использован в этом произведении, но он сильно подработан. Так что эту книгу можно использовать только как художественное произведение.

Филологические навыки побуждают меня больше обычного использовать материалы художественной литературы. Многие произведения носят откровенно автобиографический характер, да и вообще когда писатели изображают столь интимную сторону жизни, они вынуждены в основном полагаться на свой собственный жизненный опыт. Так что эти материалы хотя и не могут послужить для статистики, зато содержат тонкие психологические наблюдения.

В каждом прозаике живет и лирик, хотя бы это и не проявлялось открыто. А лирик это духовный эксгибиционист. Он обнажает свою душу и находит в этом удовлетворение. Иначе он не публиковал бы свои произведения. Шаг от обнажения души до обнажения телесных тайн сделать трудно - сковывают приличия. Но в художественной литературе обнажение телесных страстей дается легче, особенно когда личность автора скрыта за литературным героем.

Интересное наблюдение автора. Лев Самуилович Клейн не прозаик, но в нем живет лирик. И обнаженность видна.... До эксгибиционизма не доходит, но.... Душу свою он обнажил. Книга только выиграла от этого. Авторские отступления, выбор материала для цитат (порой на грани фола, нередко почти порнографического характера!) помогают понять автора.

В.Ш.

В анализе таких произведений художественная ткань особенно важна и, чтобы не быть голословным, мне придется приводить обширные цитаты (тем более, что многие из анализируемых произведений малоизвестны), так что местами книга будет напоминать антологию гомоэротики.

Дневники, письма, мемуары также представляют собой материал для исследований (Harle et al. 1992). Опубликованы дневники Чайковского, записные книжки Уолта Уитмена, мемуары Теннесси Уильямса - в них есть немало для характеристики сексуальных предпочтений этих личностей. К подобным документальным публикациям я отношусь как историк - прежде всего испытываю их как источники.

Конечно, это не всегда такие доброкачественные источники. Так, недавно в бульварном издании - приложении к газете "Скандал!" - опубликована "на полном серьезе" интимная переписка Ленина с Зиновьевым, начинающаяся перед их вселением в знаменитый шалаш в Разливе (Соколов 1995). В переписке раскрывается их гомосексуальная любовь друг к другу и выступают предвкушения любовных услад в шалаше. Переписка продолжается в последующие годы - вплоть до поселения больного Ленина в Горках. При этом раскрывается еще и гомосексуальное отношение Ленина к Троцкому и фигурирует Крупская, которая мешает гомосексуальным связям мужа.

Публикацию с энтузиазмом перепечатали баркашовские издания, муссируют ее и организации сексуальных меньшинств.

Между тем, всё это явная фальшивка. Не указаны архивные номера документов, да и сам архив не назван, тогда как в столь сенсационном открытии это было бы первым делом. Нет фотокопий документов, и не приведена экспертиза почерка. Психологически чрезвычайно маловероятно, чтобы два пожилых человека, допустим даже гомосексуальных, вдруг воспылали сексуальным желанием друг друга - каждый выбрал бы кого-нибудь помоложе. Ленин, как известно, изменял Крупской, но с женщиной - Инессой Арманд, и при этом продолжал рассматривать Надежду Константиновну как друга. Общий тон переписки ёрнический - предполагаемые любовники относятся к своей страсти как к забавной проказе, к грязной шутке. "Целую тебя в твою марксистскую попочку", "Не заросла ли твоя попочка за время нашей разлуки? Не стала ли она уже за это время?.. Скоро я приеду, и мы займемся прочисткой твоей милой попки". Это гетеросексуалы, не представляя, что можно относиться к этому извращению иначе, воображают, что гомосексуалы должны общаться так. Но гомосексуалы, да еще пожилые и тайные, общаются в другом ключе, гораздо более романтичном, чему можно найти много примеров в реальной переписке таких людей. Не о "прочистке попочки" они мечтают, а о глазах любимого и о любовных объятиях.

Сама ситуация подполья 1917 года, а затем гражданской войны отнюдь не способствовала столь длительной и откровенной переписке. Вообще неправдоподобно, чтобы столь опытные конспираторы стали разглагольствовать открытым текстом о своих склонностях, предосудительных для многих революционеров и конкурентов в борьбе за власть.

Наконец, в опубликованных Соколовым письмах Зиновьев именует Ленина то "Ильич", то "Вова", а себя "твой Гершеле". С какой стати? Даже родные называли Ульянова Володей, а не Вовой. Ленин тоже обращается в соколовских письмах к Григорию Зиновьеву, называя его еврейским именем Гершеле, ласкательным от Герш (вынесенное в заглавие "Герша" вообще не существует), а Льва Троцкого кличет Лейбой. Между тем Троцкого так именовали только противники коммунизма и революции. Ленин никогда так ни того, ни другого (и вообще никого) ни в какой корреспонденции не называл. Ему-то подчеркивать еврейское происхождение ряда своих соратников и соперников было незачем. Фальсификаторы переборщили - хотели намекнуть на долю еврейской крови у самого Ленина и создать впечатление, что в своей среде, между собой, вожди революции чувствовали себя как в еврейской общине, в кагале. Но это совершенно не соответствует действительности, как она известна по многочисленным сохранившимся письмам. Начиная с Маркса, коммунисты еврейского происхождения всегда в любой среде и перед самими собой старательно открещивались от иудейства. Что касается Ленина, то со своим еврейским дедом (по матери) Александром Бланком, к тому же крещенным задолго до рождения внука, Владимир Ульянов почти не общался, еврейского языка не знал. Антисемитом он не был, но всегда и везде подчеркивал свою русскую национальность. В семье Ульяновых всё было русским.

Никакого Н. В. Соколова среди кандидатов исторических наук, занимающихся революционным и раннесоветским периодами, нет (судя по учету авторефератов диссертаций). Нет под таким именем и публикаций других документов той эпохи, которые он упоминает. В основных архивах, где могли бы храниться такие документы, имя Н. В. Соколова в списке пользователей (ведется же их строгий учет) не значится. По моей просьбе это проверил известный историк - специалист по этому периоду Б. А. Старков.

Фальшивка вышла из тех же национал-патриотических кругов сеятелей антисемитизма, что и пресловутые "Протоколы сионских мудрецов". Именно в этих кругах гомосексуальность всегда считалась пороком, чуждым русскому быту, и замазать вождей коммунистов именно этим пороком, как и еврейством, было вожделенной целью этих кругов. По поводу других публикаций с гипотезой о гомосексуальности Ленина (А. П. Кутенев в "Новом Петербурге" и "24 часа") коммунистический журналист Н. Волынский (1998) вспоминает о некоем "гарвардском проекте" психологической войны против СССР, якобы планировавшем приписать Ленину гомосексуальность, но если "гарвардский проект" и существовал, то в давние времена, а ныне источники идеи явно иные - национал-патриотические, так что пусть коммунистические защитники чести Ленина разбираются со своими союзниками.

Другой пример недостоверности. Несколько лет назад издательство "Новости" выпустило тиражом в 30 тыс. экземпляров книгу "австралийца с русскими и японскими корнями", "ученого-биолога" Ю. М. Рюнтю "Руди Нуриев без макияжа" (Рюнтю 1995).

Эта книга у меня есть. Случай меня даже свел с автором. Мистификация. Подробно писать об этом не буду. Но книга очень плохая. Так мне показалось.

В.Ш.

Книга, если верить автору, основана на 29 письмах Нуреева (именуемого в книге по паспорту Нуриевым) австралийскому гомосексуальному писателю Пэтрику Уайту, лауреату Нобелевской премии. Письма эти, переданные якобы автору книги и хранящиеся у него, содержат откровенные воспоминания об эпизодах гомосексуальных связей артиста с полусотней любовников, по письму на любовника. Книга целиком посвящена этой стороне жизни Нуреева - ничего о политике, ничего о художественном творчестве, только секс. Великий танцовщик оказывается обыкновенной "туалетной мухой" - увивается вокруг общественных туалетов и этим живет.

Нуреев был гомосексуален - это общеизвестно. В книге Отиса Стюарта "Вечное движение" он обрисован как обуянный похотью ("Красота партнера вовсе не была для него определяющим фактором... Главным фактором был размер". Вспоминается оргия в нью-йоркской гей-бане, где Нуреев публично имел дело с четырьмя огромными неграми. - Пресс-панорама: 12).

Я встречался с Рудольфом Нуреевым два раза. Мы говорили по несколько часов. Встречи те были далекими. Он заканчивал училище в Ленинграде. Приезжал в Москву. Был странен. Голубую тему мы не затрагивали. О балете, изобразительном искусстве, архитектуре говорили много. Фразы у него были отрывистыми, нервными. Он легко перескакивал с одной темы на другую, но не забывал нить беседы, возвращался к незаконченной теме. Единственное, что меня поразило - его поведение на ступеньках Большого театра. Как он стрелял глазами. Но, возможно, что это сегодня мне так кажется, будто он стрелял глазами.

В.Ш.

Писатель Пэтрик Уайт существовал и действительно был геем и лауреатом Нобелевской премии (единственным в Австралии), посещал он и Англию, но знакомство Нуреева с ним нигде более не отмечено. С чего бы это Нуреев стал так подробно описывать в 29 (!) письмах этому старику-писателю свои любовные похождения - одно за другим - непонятно. Сами письма не предъявлены, и нет прямых цитат из них. А ведь публикация самих писем была бы куда большей сенсацией. Между тем, всё дано якобы в переложении Рюнтю, его корявым языком, так что порою трудно разобрать, где Руди, где Рюнтю. Поэтому вполне правомерно предположить, что письма выдуманы. Видимо, выдавая свои любовные похождения за эпизоды из жизни другого русского эмигранта, с мировой славой, Рюнтю хотел придать им более высокий ранг и пробить в печать. И пробил. А без того вряд ли бы этого достиг. Литературных достоинств у книги никаких.

Но если фальсифицированная переписка Ленина с Зиновьевым абсолютно бесполезна для анализа нашей проблемы, то книга Рюнтю, хоть и не дает ничего для характеристики личности Нуреева, может кое-что дать для изучения гомосексуальной среды вообще - на примере самого Рюнтю. Впрочем, по откровенности, жаргону, а главное, подходу - это почти сплошь порнография (как она обычно понимается).

Что ж, даже явно порнографические произведения могут послужить материалом для анализа, но особого плана. Авторы таких произведений не задаются целью отобразить реальность, их цель всего лишь сексуально возбудить читателя своими воображаемыми или вспоминаемыми сценами. Но каждый подсознательно считает сексуально привлекательным (вообще) то, что привлекательно для него самого. Поэтому, давая волю своему воображению, авторы невольно рисуют свои собственные сексуальные фантазии и в какой-то мере свой опыт. При всей изобретательности обычно произведения одного такого автора, даже талантливого (например, Сэмьюела Стюарда, пишущего романы под многозначительным псевдонимом Фила Андроса - андрофила, "любителя мужчин"), во вкусовом плане очень однообразны.

Сэмьюел Стюард - доктор филологии, в 30-е годы опубликовал две книги. Подружился с Гертрудой Стайн и стал ее учеником. Не скрывая своей гомосексуальности, переписывался с Андре Жидом и хранил клок лобковых волос знаменитого красавца-актера Рудольфо Валентино.

Здесь я поставил два восклицательных знака. Биография Рудольфо Валентино меня привлекает давно. Когда этот артист умер несколько влюбленных женщин покончили жизнь самоубийством. Смысл их жизни был во влюбленности в кумира, а он ушел из жизни, зачем им жить? И Андре Жид фигура особая. Он осмелился говорить со Сталиным о том, чтобы гомосексуалов в СССР не преследовали, отменили статью.

В.Ш.

Потом стал профессиональным татуировщиком и близко сошелся со своей клиентурой - мужчинами-проститутками (Steward 1991). С 1960-63 г. стал печатать рассказы о жизни этой среды, с 1969 г. сплошным потоком пошли его гомоэротические романы, по несколько в год, серия закончилась в 1975 и, кажется, еще один, последний, вышел в 1982. Но еще с 1972 г. Стюард забросил писательство и ушел в частную жизнь (Preston 1982), а романы продолжали переиздаваться - и до сих пор (Andros 1965-1999).

Романы Андроса написаны мастерски - крутая интрига, ситуации реалистичны и разнообразны, богатый язык, психологический анализ, словом, по сравнению с ним Рюнтю - примитив, но разнообразие пропадает, как только дело доходит до секса. Повествование ведется от лица одного героя - хаслера (мужчины-проститутки), а любовники этого героя столь похожи внешне друг на друга (грубые парни-полицейские с квадратными подбородками), что автору приходится как-то это мотивировать. Похожи и описания половых актов. В разных видах и образах автор фактически рисует одну и ту же притягательную для него самого реализацию страсти. А это уже материал для анализа.

Впрочем, Андрос - это не типичная порнография, во всяком случае ни под Набоковское определение порнографии (из предисловия к "Лолите"), ни под определение Ходасевича (1992) он не подходит, а уж по цинизму куда ему до Лимонова! Если бы не гомоэротичность всех сексуальных сцен, отнесли бы его романы, пожалуй, к художественной литературе. Ну, может, поместили бы на пограничье - из-за обилия и откровенности подачи таких сцен.

Но гомосексуальные фильмы Жана-Даниеля Кадино уж точно порнография по общему пониманию. Он признанный и несомненно талантливый мэтр этого жанра. В его фильмах, в отличие от большинства лент этого вида, секс не сведен к физкультуре. Артисты играют с максимальной естественностью, в их замедленных движениях Кадино уловил и передал некую поэтику. Но и у него несомненен стереотип. Артисты подобраны одного очень узкого возрастного диапазона - в основном в пределах 16-23 лет, другие, не говоря уж о женщинах, вообще не появляются на экране, пусть даже на заднем плане. То и дело один из этих персонажей оказывается повернутым голой задницей к зрителю, а второй в это время вроде бы невзначай в ласках раздвигает ему ягодицы, как бы приглашая заглянуть. При всем разнообразии фильмов Кадино (их более тридцати) и богатстве его сексуальной фантазии, это его индивидуальная фантазия, и мир его очень узок. Это хороший материал если не для сексопатолога, то во всяком случае - для психолога. А так как вдобавок реалистично, хотя и с преувеличением (поскольку со смакованием) показаны некоторые ситуации жизни "голубых" (эпизоды французской "дедовщины" в фильме "Действительная служба", или "свободная любовь" в укромных уголках бульваров - фильм "Частный сеанс"), то - при соответствующей корректировке есть материал и для исследования "голубой" субкультуры.

Разумеется, для исследования годятся не только мемуары и произведения знаменитостей. Не меньшим интересом могут обладать и откровенные воспоминания и письма рядовых людей. Такие письма, как я уже отметил, часто публикуют польский ежемесячник для геев "Иначэй", московский журнал голубых "1/10", минский молодежный журнал "Встреча" (закрылся), некоторые другие периодические издания.

Со своими помощниками я провожу сборы автобиографических материалов среди гомосексуального контингента (пользуясь содействием сексологических учреждений и организаций сексуальных меньшинств, которым я весьма признателен за помощь). Разумеется, собираем мы такие материалы и от людей, не затронутых этой страстью, - для сравнения с ними как с контрольной группой.

Хотя в этой книге проблема и ставится в общем плане, непосредственному анализу подвергается только мужская гомосексуальность. Во-первых потому, что она (по данным Кинзи) вдвое распространеннее женской. Во-вторых, потому, что только она была запрещена религией и наказуема по закону, следовательно, в связи с ней накопилось больше напряженности. И, наконец, в-третьих, мне как мужчине легче собирать материалы по ней. Но, как мне кажется, ствол и корни у обеих ветвей одни, так что решив одну проблему, мы получаем и принципиальное решение второй.

Полное совпадение! Сколько писать о лесбиянках? Какое должно быть соотношение?

У меня есть письма лесбиянок, я провел около ста интервью, прочел более двадцати исследований. Но мало, очень мало! По мужской гомосексуальности материала значительно больше. Более четырехсот интервью, более пяти тысяч писем, около пятидесяти анкет, часть из которых есть на нашем сайте.

Когда прочел рассуждения Льва Клейна по этому поводу, обрадовался. Вот же, нашел он верное объяснение. Очень похожее напишу в предисловии к "Я+Я". Действительно, наказывается только мужская гомосексуальность, осуждается обществом... Почему? В чем корни такого резкого отношения, как сделать, чтобы к гомосексуалам относились спокойно?

Было несколько объяснений на эту тему. Одно связано с армией. Вот, мол, дойдет гомосексуализм до армии (а он там есть!), и, предположим, командир дает приказ подчиненному, а тот его посылает подальше, ибо у них интимные отношения.

Другое объяснение. Женщин больше, чем мужчин. Женщинам нужны мужчины. Необходимо продолжение рода. А если число мужчин, способных зачать потомство, из-за гомосексуальности станет меньше, так и значительно уменьшится деторождаемость... Демагогия? Конечно!

Третья причина. Гомосексуалы совратят детей. Мол, лесбиянки детей не совращают. Хотя такое бывает. Но и гетеросексуалы совращают детей. Уголовная хроника полна подобными сообщениями. И мы же не выступаем в связи с этим против гетеросексуальности?!

Педофилия была, есть и будет. Нужно ли бороться с ней? Конечно! За совращение, за насилие нужно судить. Отлично понимаю родителей, которые полны негодования, злости, мести, если узнают что учитель, вожатый, врач, тренер, просто дяденька на улице пристал к их малолетнему сыну и произвел насильные сексуальные действия или уговорил, совратил, развратил.... Тут все едино, что при гетеросексуальных отношениях, что при гомосексуальных - общество должно вставать на защиту и ограждать своих граждан от насильников. Другое дело, что, отсидев срок за насилие, педофил, как правило, вернувшись из мест заключения, возвращается и к прежнему образу жизни. У меня есть исповеди нескольких человек на эту тему. Я дам их в книге "Я+Я". В книге Льва Клейна тоже немало писем на эту тему.

Как же быть в таких ситуациях? Необходима психокоррекция? Современные методы позволяют ее провести. Но это отдельный разговор. Серьезный и долгий.

В.Ш.

Тема и автор

Почему я лично заинтересовался именно этой проблемой? У читателя может возникнуть подозрение, что я и сам такой. Не стану ни подтверждать это, ни отвергать. Более того, в моей биографии читатель мог бы найти аргументы как в пользу этого подозрения, так и против него.

С одной стороны, я не женат, всегда окружен молодежью, вместе со мной в моей квартире постоянно (по несколько лет) живет молодой человек - мой секретарь, то один, то другой, а в 1981-82 гг. против меня было возбуждено уголовное дело по обвинению в гомосексуальных связях. Я был арестован, осужден, помещен в тюрьму и затем в лагерь. Куда уж более толстый намек!

Однако все молодые люди, жившие у меня и помогавшие мне, затем женились, живут в благополучном браке, имеют детей и поддерживают со мной дружеские отношения. Правда, кое-кто из них развелся и женился вторично - но это как уж обычно бывает.

К тому же у меня и раньше были нелады с госбезопасностью, а этим чисто уголовным делом почему-то занимался КГБ. Прокурор требовал 6 лет заключения и затем 5 лет лишения в правах. Дело не ладилось, сменилось четыре следователя, приговор (к трем годам) был отменен вышестоящей судебной инстанцией как несостоятельный (это в те-то годы, да еще при инициативе КГБ!). Затем всё было начато с самого начала, новый приговор был - по нашим меркам - очень мягким (полтора года, которые я к тому времени почти целиком отсидел).

Еще поразительнее другое. В тюрьме мои сокамерники устроили мне свой собственный судебный процесс, самый придирчивый, - они должны были решить, действительно ли я повинен в том, в чем меня обвиняют. Если так, тогда я - "пидор", со мной нельзя водиться, нельзя вместе питаться и т. д., а если по неведению осквернились, то это можно смыть только кровью - моей. Или же на меня возвели напраслину, "шьют дело" - тогда я заслуживаю сочувствия. У меня при себе были обвинительный акт и другие материалы дела. Этот "процесс" меня оправдал, и я стал раздатчиком пищи в камере. Это был знак особого доверия, с него началось мое восхождение по ступеням иерархии зеков. В лагерной характеристике записано: "Пользуется уважением заключенных... В проявлениях гомосексуальности не замечен". Это при том, что в лагерях, как известно, такая практика в полном расцвете...

Позже мой бывший следователь написал открытое письмо редактору журнала "Нева", председателю подкомитета Верховного Совета СССР, о том, как его заставляли фабриковать мое дело.

После выхода на свободу, лишенный степеней, званий и возможности работать (лишь недавно всё вернулось), я с 1988 г. начал публиковать очерки о своем судебном деле, со своими впечатлениями о тюрьме и лагере и о самой проблеме гомосексуальности. При таких обстоятельствах - был у меня до того свой личный интерес к теме или нет, - он, конечно, должен был возникнуть. Затем очерки были переработаны и сведены в книгу "Перевернутый мир", она издана под псевдонимом у нас дважды - в журнальном варианте и книгой (Самойлов 1993) - и под моим собственным именем в Германии (Klejn 1991) и в Словении (в печати), а отклики на нее продолжают появляться еще и сейчас. Стало быть, интерес к ней есть. Но тема гомосексуальности была в ней на втором плане.

Здесь она основная. Уже в той книге я придерживался взгляда, что уважающее себя государство не должно подсматривать сквозь замочную скважину в мою спальню и заглядывать в задницы моим гостям (а оно это делало). Но мне приходилось считаться с тем, что законом такое право ему было предоставлено, и государство имело право проверять, с кем его гражданин спит. Поэтому перед судом и в той книге я отстаивал свою невиновность в предъявленных мне конкретных обвинениях - половых контактах с тем-то и тем-то (нетрудно убедиться, что эти обвинения рассыпались).

Однако я ни словом не говорил о том, гомосексуален ли я вообще или не гомосексуален. Не подтверждал, но и не отвергал. Потому что уж вопрос о моих сексуальных склонностях даже с точки зрения советской власти - это мое сугубо личное дело. Интимное. Так же как и вопрос о сексуальных качествах любого человека. -Любит ли он блондинок или брюнеток, стройных или полных, каков он в постели, меняет женщин, как перчатки, или верен одной - это не должно интересовать никого, кроме той, которая претендует на его внимание (или того, кто претендует). Вопрос о том, какова моя сексуальная ориентация, не гомосексуален ли я, может интересовать только того человека, кто имеет на меня персональные виды - только ему надо знать, подходящей я ориентации или нет.

И уж во всяком случае никак это не должно сказываться на освещении фактов и идеях книги. И на ее восприятии.

Того же принципа я придерживаюсь и в этой книге. Боюсь, что субъективная определенность, неуместная и сама по себе, могла бы этому помешать. Если мои выводы в чем-то устраивают активистов движения сексуальных меньшинств, то это не потому, что я "и сам такой" (при допущении, что я "такой"). Если выводы в чем-то их не устраивают, то это не потому, что я - будучи "не таким" - не могу понять, войти, что называется, в их шкуру (при допущении, что я "не такой").

Не хочу, чтобы моя книга воспринималась, как пристрастное произведение того или другого плана - как апология и пропаганда гомосексуализма или, наоборот, как недоуменный взгляд непонимающего и не приемлющего обывателя, или того хуже - как оправдание расхожих стереотипов и гонений на гомосексуальных людей. Если в моей книге читатель почувствует какой-либо из этих уклонов, значит я не справился со своей задачей. Я всячески старался соблюсти принципы ученого - беспристрастно исследовать, оставаясь антропологом, то есть стараясь понять каждого человека и проявить сочувствие к человеческому в нем.

Цель и средства

Конечно, в книге много откровенных рассказов с интимными деталями, которые считаются неприличными, но все они не в авторском тексте, а в цитируемых примерах. Я обильно цитирую гомосексуальных писателей и рассказчиков, стараясь передать их речь, их сосредоточенность на важных для них событиях и деталях, их чувства и мысли. Нельзя ли опустить эти материалы, обойтись без них, пересказать намеками? Но тогда правильно поймут всё лишь некоторые читатели, сугубо посвященные. Многим будет непонятно, о чем, собственно, речь, что же во всем этом людей так властно привлекает, неясной окажется их психология. Многие так и останутся со своими анекдотическими стереотипами относительно "гомосеков".

На рубеже веков Фрейд первым сломал многие табу на откровенный разговор о сексуальной сфере. В конце двадцатых - начале тридцатых известные антропологи Бронислав Малиновский в Англии и Маргарет Мид в Америке независимо друг от друга начали смело, не смущаясь конкретными примерами, описывать сексуальную жизнь туземцев колоний, так непохожую на нашу. Книги их выдержали десятки изданий. Эти ученые служат мне примером того, как нужно обращаться со своим материалом: он должен максимально соответствовать теме, полностью раскрывать ее. Он должен быть приведен, каким бы он ни был. Геперь мы знаем, что сегодняшние табу станут завтра предрассудками.

Пуританские правы викторианцев (эпоха была так названа по английской королеве Виктории) действовали во второй половине XIX в. по всей Европе. Когда Генрих Шлиман, раскопавший Гомерову Трою, выстроил себе в Афинах дворец, он поставил на крыше статуи античных богов - по образцу Эрмитажа (он ведь провел в Петербурге почти двадцать лет своей жизни). Прохожие останавливались посмотреть, потому что античные нравы были давно забыты и зрелище полностью обнаженного человеческого тела было непривычным в православных Афинах. Муниципалитет предъявил Шлиману требование снять неприличные статуи с крыши, так как они оскорбляют общественную нравственность. На следующее утро у дворца Шлимана собрались толпы хохочущего народа, потому что по приказу Шлимана на всех статуях были надеты кальсоны и бюстгальтеры. Королю пришлось отменить постановление муниципалитета.

Иного читателя первые же страницы могут шокировать, и он отбросит книгу с омерзением: охота же автору копаться в такой грязи! Но ведь и то, что этот читатель считает чистой любовью и невинным наслаждением, наверняка покажется кому-то другому такой же грязью. Немало найдется аскетов и пуритан, для которых вообще грешно и мерзко всё, что касается половых сношений - любых. Для них грязен весь человеческий "низ" - всё, что ниже пояса. Один сокамерник рассказывал мне, как потрясен был пожилой следователь его признанием, что в интимном общении с женщиной он разделся полностью. "Я с собственной женой сплю только в кальсонах!" - возмущался тот. Страницы, которые вам неприятны и которые захочется пропустить (да и пропустите, не беда), кто-то другой будет смаковать и найдет их самым привлекательным, что есть в книге (но ради них прочтет и остальное - значит, и они пригодились). Для "сексуально озабоченного" и анатомический атлас - порнография. Если мы хотим, чтобы понимали нас, надо научиться быть терпимым к другим, чтобы вся обстановка в обществе изменилась.

Я хочу, чтобы за средними цифрами и учеными дискуссиями ни на минуту не исчезал человек с его страстями и проблемами.

В журнале "Встреча" в разделе "Голубая гостиная" я прочел анонимное и очень откровенное письмо из Витебска. Оно приоткрывает завесу над переживаниями, обычно тайными и скрываемыми из-за людской черствости и нетерпимости ко всему "другому".

"Жил я до этой осени 91 года, как и все, - пишет молодой автор П., - без каких бы то ни было "отклонений" от нормы. Хотя отлично понимал, что в голове у меня ералаш, какая-то неразбериха. В толпе я всегда и везде выделял парней, с которыми хотел бы "быть". Еще в детстве я занимался различными формами секса со своим другом, который был на два года старше меня. В школе это прекратилось, но если я влюблялся, то это всегда были парни, а не девчонки. С тем парнем я на эти темы больше не разговаривал, так как считал: то, что у нас с ним было, - просто детское дурачество. А все мои влюбленности были исключительно "платоническими".

Только после армии я всерьез задумался, над тем, что меня не тянет абсолютно к женскому полу. Меня не волнует ее грудь, ее губы, ее фигура. Хотя я и могу достичь эрекции большими усилиями, думая о женщинах, но к половому акту с ними стремления никакого не было.... Я не находил себе места, я превратился в сплошной комок нервов". Попытку жениться пришлось оставить. "После всех этих злоключений я понял, что жизнь моя не имеет смысла и решил ее добровольно оставить". Это покушение предотвратили, видимо, родственники. "Счастливое обстоятельство помогло мне прожить еще несколько месяцев, хотя насколько меня хватит в дальнейшем - я не знаю. Самое печальное, что невозможно (почти невозможно) быть самим собой" (Голубая гостиная 1992).

Родственники не знают, почему он пытался покончить с собой и, разумеется, скрывают его попытку. Те, кто привык относиться к "голубым" с презрением и насмешкой, исключительно как к персонажам анекдота, пусть подумают над тем, что это трагическое и анонимное письмо мог написать их сын, брат или друг.

Для кого я пишу эту книгу? Прежде всего для тех, кто, открыв в себе сексуальную тягу к людям своего пола, ужаснулся и, поняв, что она неодолима, пришел в отчаяние. Немало таких юношей покушается на самоубийство или кончает жизнь самоубийством (по английской статистике 19% гомосексуальных подростков, т. е. в 2-3 раза больше, чем обычных юношей; это до 30% всех покушений на самоубийство в этом возрасте. - Jarman 1992: 33). Я пишу также для тех родителей, которые узнав о сексуальных особенностях своего сына (или дочери), обрушивают на молодое сознание всю силу своего горя и стыда. Я хочу, чтобы они знали, что ни их дети, ни они сами ни в чем не виноваты, и надо искать достойные пути адаптации к жизни. Я пишу и для тех людей, которые, завидев "голубого", спешат засвидетельствовать свое презрение, негодование или насмешку - чтобы, не дай бог, кто-нибудь не подумал, что они имеют с этим что-то общее. И чем глубже их неуверенность в себе или в своих близких, тем громче их возмущенные голоса. Ах, люди, в том, что вы не такие, нет никакой вашей заслуги. А в том, что ваши близкие не таковы, у вас не может быть полной уверенности.

Наконец, я пишу и для тех, кто не гомосексуален и не гомофоб, а просто человек. Дело в том, что выяснение причин гомосексуальности, позволяет понять неожиданные вещи в функционировании механизма гетеросексуальнос-ти! Уясняя себе, как "они" становятся "такими", любой человек узнает нечто новое и очень важное о себе. Я пишу для всех.

Л. Клейн

 

Глава I

1. Смятение чувств

В рассказе Стефана Цвейга "Смятение чувств" два героя - профессор и его ученик, от лица которого и ведется рассказ. Профессор тщательно скрывал от ученика свою любовь к нему, в сексуальном плане безответную, хотя эта необходимость и доставляла ему тяжкие мучения. Перед расставанием он сде-лал трудное признание и распрощался с учеником навсегда.

"Смятение чувств"! Помню, как моя старинная приятельница Софья Богатырева дала мне эту книгу, изданную в 1924 году. Перевод делала бабушка Софьи Богатыревой.

Книга Стефана Цвейга была запрещена и изъята.

Когда Цвейг приезжал в СССР, он встретился с Сергем Эйзенштейном на Мосфильме. Стефан Цвейг высказал свое восхищение фильмами Эзенштейна. Сергей Михайлович поблагодарил и начал в ответ расхваливать произведения Цвейга. Потом вдруг спросил: "А герой новеллы "Смятение чувств" это вы, о себе писали?" Цвейг смутился и ответил что-то невнятное, типа: "Писатель придумывает, фантазирует, сочиняет, но везде есть и он сам" и тут же сменил, как заметил Эзенштейн, немного покраснев, тему разговора.

Эту книгу мы дали на нашем сайте. Мне кажется, что это самое лучшее произведение на гомосексуальную тему из того, что мне пришлось читать в художественной литературе. Я был бы рад, если бы Вы прочли новеллу "Смятение чувств". Я планирую её в виде приложения дать в книге "Я+Я", ибо новелла помогает понять душевный мир гомосексуала.

В.Ш.

В основе рассказа, собственно, не столько безответная любовь, сколько тер-зания человека, разрывающегося между желанием и чувством долга, между своей внутренней природой и нормами общества. Может быть, конфликт этот показан Цвейгом с некоторым преувеличением - таким, каким его хотели ви-деть либеральные слои тогдашнего пуританского общества. Возможно, что и тогда не так уж много гомосексуалов винило себя, готово было всю жизнь стра-дать, сдерживая свою страсть, но такие были, найдутся и сейчас. А что-то от этого конфликта переживал и переживает каждый, в ком заложена эта потреб-ность. Потому что эта любовь - другая, не та, что у большинства. Недоумен-ные и насмешливые взгляды этого большинства, непонимание родных и близ-ких заключают каждого такого человека в капсулу одиночества и отчуждения. Вначале он полон желания соответствовать ожиданиям окружающих. Лишь постепенно он убеждается в том, что его коренные качества противоречат этим ожиданиям. Не так-то легко ему понять свою особость и признать ее, утвер-диться в ней, видя, что общество этого не приемлет.

Ведь в обществе для одних страсть к людям своего пола - это извраще-ние природного порядка вещей, разврат и распущенность, злонамеренные и аморальные поиски острых ощущений, идущие от пресыщенности. Люди с такими традиционными представлениями считают, что эту мерзость надо искоренять силой, за нее надо наказывать. Для других гомосексуальность - это болезнь, которой можно заразиться, так что больные опасны. Надо стараться таких вылечить, а если болезнь зашла слишком далеко - изолировать, чтобы не заражали других. Для третьих, более образованных,- это врожденная или приобретенная в раннем детстве аномалия, патология, от которой исцеления нет. Но и тут встает вопрос о здоровье нации: если это наследственное уродство, то можно ли разрешать этим людям иметь детей? Не разумнее ли стерилизовать их?

Ну, а для кого-то это их жизнь. Эти считают, что они поступают соответственно своей природе. Что раз они такими созданы, то их склонности - в пределах нормы. Может быть, даже чем-то полезны для всего человечества. Что гомосексуалы - как бесполые рабочие пчелы, созданы эволюцией, что-бы целиком отдаться работе и достичь особенных результатов. Это особый мир. Они организуются в сообщества, борются за свои гражданские и человеческие права, собирают конгрессы и фестивали, на Западе уже выходят на демонстрации.

Очень любопытные рассуждения. Их можно развить. Поэтому я и поставил здесь восклицательный знак.

В среде гомосексуалов любят говорить об избранности. Называют имена великих режиссеров, писателей, художников, скульпторов, подчеркивая, что именно гомосексуальность сделала их особыми людьми.

Подчеркивают, любовь у них была, а семьи нет. Что они полностью могли отдаваться творчеству. Им не мешал быт, ссоры, дрязги, разводы...

С такой точкой зрения согласиться не могу. Тема - гомосексуальность и особая одаренность не выдерживает критики. Среди рабочих, инженеров, людей ничем не выделяющихся в профессиональном плане те же четыре процента гомосексуалов, как и среди тех, кто смог достичь невероятных высот в искусстве. Я говорю о мужской гомосексуальности.

Кому-то это - отсутствие семьи – действительно помогает, кому-то невероятно мешает.

Способствует ли гомосексуальность развитию творческих начал? Иногда да. Переживания, связанные с одиночеством, непониманием общества, приводят человека к самокопанию, психоанализу собственного мира - это с одной стороны, а с другой стороны - способствуют сублимации.

Как отойти от грусти, одиночества, непонимания?

Заняться интересным делом! Если это человек искусства, то он уходит в написание симфонии, создание скульптуры, сочинение романа, осуществление творческих проектов, съемки фильма...

Творчество захватывает человека.

Тонкость натуры? Не исключено, что гомосексуалы более тонкие люди (в своей массе), чем гетеросексуалы. Почему? Об этом я буду писать подробно в "Я+Я", об этом я не один раз читал и в книге "Другая любовь".

В.Ш.

Окружающие рассматривают это как необычайное нахальство, как откровенную пропаганду нездорового образа жизни. Другим всё это просто смешно и забавно. Но мало кто хорошо представляет себе, о чем, собственно, речь.

Поскольку люди обычно скрывают свои гомосексуальные связи, посторон-ние мало осведомлены о них, знают "гомосеков" понаслышке, по анекдотам, по бытующим стереотипам. Согласно этим стереотипам, "гомик" - это манерный женственный мужчина, умильно поглядывающий на мощные ягодицы парней. Или это опасный сексуальный маньяк, охотящийся в подворотнях на мальчиков, потенциальный насильник. Нет слов, гомосексуальные маньяки изредка встречаются (как, впрочем, и гетеросексуальные). Женственные мужчины среди гомосексуалов тоже есть, хотя этих обычно больше как раз не ягодицы интересуют - по контент-анализу 25 гомоэротических книг (Bolton 1995) на первом месте член (5643 упоминания) и только на втором задний проход (2301). Но гомосексуальный мир значительно шире, в нем масса градаций и вариантов, а центральные его области расположены далеко от этих крайностей.

Все верно! Тут в одном абзаце тема для серьезной статьи, главы. Такие главы (не глава, а главы!) есть у Льва Клейна.

Мне же остается подтвердить точность формулировки.

Поиск душевного согласия, желание любить и быть любимым, желание получить физическую разрядку. Вечный поиск. Все это есть. Бывают ли гомосексуалы, которые только и заняты поиском себе подобных? И встречи их носят случайный характер. Получили разрядку и долой. Бывают. Почему так происходит?

С одной стороны, потому, что сам гомосексуал часто стремится убежать от себя. Он все делает как бы в последний раз. Вот пойду на плешку, но в последний раз... Вот зайду в клуб, но в последний раз... Вот еще раз и больше не буду...

Тут гомосексуал сродни наркоману... У него выработался рефлекс на взаимное онанирование, на петтинг, на фелляцию - он получает при этом удовольствие. Он хочет удовольствия. Он не может без него прожить.

Ему не нужны ухаживания, разговоры, встречи... Ему нужен секс. Организм требует. И он получает разрядку. И относительное спокойствие. А потом ломка. И он снова ищет контактов.

А бывает иначе... Он, гомосексуал, получает секс, но все надеется и верит, что встретит верного друга. Мужская дружба. Ее так хочется найти. Он, гомосексуал, страдает без нее... Вроде и близкий контакт произошел - куда уже ближе, чем коитус, а отношений нет. Почему? Все просто и сложно. Он встречает такого же человека, как он сам. Встречает того, кому в первую очередь нужен только секс, разрядка. Получили и разошлись... Ибо человек боится сам себя, убегает, как я уже писал, сам от себя... Тут, конечно, не до душещипательных разговоров. Наоборот, здесь страх - лишь бы не заразиться, лишь бы новый одноразовый партнер никому и ничего не сказал (тайна же), лишь бы не было последствий. Следовательно, минимум информации о себе. Имя выдуманное, возраст заниженный, профессия - а какая разница. Мы получили разрядку? Получили! Разбегаемся и забудем друг друга.

В.Ш.

Медицинские учебники иногда просто смешны. Вот как представляет себе и читателям гомосексуальные отношения д-р Дэвид Рейбен (фамилию его переводчики передают и как Рубин), чья в общем-то хорошая книга разошлась в 8 миллионах (!) экземпляров (Reuben 1969), есть и русский перевод (Рей-бен 1991):

"Обычное занятие гомосексуалистов - взаимный онанизм. Он быстр, легок и для него нужен минимум средств. Парни просто раздеваются, ложатся в постель и манипулируют пенисами друг друга, доходя до оргазма. На всю операцию уходит три-пять минут". Далее Рейбен описывает знакомство и быстрые ласки в туалете. "На этом всё кончается. Ни чувств, ни эмоций - ничего. Всегда ли гомосексуальные контакты настолько безличны? Нет. В большинстве они еще безличней. Большинство голубых не тратят времени на ухаживание. <...> Гомосексуалист заходит в мужской туалет. Один опускается на колени, другой расстегивает змейку (молнию - Л. К.) и через несколько секунд всё завершено. Ни имен, ни лиц, ни эмоций. Машина для онанизма сделала бы всё лучше." Для всех гомосексуальных контактов Рейбен считает характерным одно: "объект интереса - член, а не человек" (Рейбен 1991: 108-109).

По Рейбену, в своем сексе мужчины с мужчиной большинство гомосексуалов не находит удовлетворения, поэтому они много мастурбируют. Большей частью их мастурбация концентрируется вокруг заднего прохода. "Проблема, конечно, в том, что использовать вместо члена". Следует длинный перечень продолговатых предметов, от огурца и моркови до рюмки, расчески и фонарика - "ассортимент небольшого универмага" (Рейбен 1991: 118-120). "Но ведь не все гомосексуалисты таковы? К несчастью, они именно таковы!" (Рей-бен 1991:115).

Я бывал в отделении проктологии 15-й больницы города Москвы. Там есть музей. Экспонаты - предметы, вынутые из задних проходов мужчин. Морковка, карандаш, лампочка, отвертка, баллон дезодоранта - всем этим онанировали. Об этом музее у меня в книге "Я+Я" отдельная глава.

В.Ш.

Тут непонятно, кто глупее - гомосексуалы, которые зачем-то тянутся к таким никчемным и не удовлетворяющим их занятиям, или доктор с таким анекдотическим опытом, решившийся писать главу о гомосексуальности в учебнике, или читатель, способный ему поверить. Есть ли такие явления в гомосексуальном мире? Есть, как встречается нечто подобное и в среде гетероссксуалов. Но нельзя же распространять эти крайности на всех.

Другой доктор, Нараян, в лондонской телепередаче так описывает участие геев в распространении СПИДа:

"активный сексуальный партнер впускает зараженное семя в анус пассивного партнера. Эти люди имеют секс двадцать-тридцать раз за ночь... Мужчина спешит и персходит от ануса к анусу и за одну ночь действует, как комар, перенося зараженные клетки на своем пенисе. Если это практикуется год, и человек совершает три тысячи сношений, легко понять ту огромную эпидемию, которая ныне у нас" (AIDS 1986).

Каким сказочным сексуальным гигантом надо быть, чтобы совершить за ночь двадцать-тридцать семяизвержений, да еще повторять это каждую ночь в течение года! Ну, есть гомосексуалы, часто меняющие партнеров, но ведь не до такой же анекдотической степени! Некоторые, особо сексуальные и разнузданные, доходят иногда, как мы далее увидим, даже и до нескольких партнеров за ночь (хотя и одного в неделю вполне достаточно для эпидемии).

Чтобы узнать этот мир лучше, незачем входить в него. Достаточно сделать небольшой обзор художественной литературы. Талантливые писатели подмечают в жизни те подробности, которые ускользают от глаз публики, а некоторые писатели и сами причастны к гомосексуальному миру. Они хорошо знают эту реальность, гораздо лучше, чем доктор Рейбен. Попытаемся же представить спектр гомосексуальных проявлений по этим примерам - от самых невинных и романтичных до самых низменных и разнузданных, - не сму-щаясь натуралистичностью некоторых описаний. В конце концов всё это художественная литература, многое неоднократно опубликовано.

Начнем с самого края, с пограничья. Крупнейшим произведением Ромена Роллана является 10-томный роман "Жан Кристоф" (Роллан 1974), где автор несомненно использовал свой жизненный опыт и наделил главного героя некоторыми своими чертами.

В части второй романа, где речь идет всё еще о детстве юного музыканта, герой знако-мится со сверстником. При первом знакомстве мальчики Кристоф и Отто разговорились

Отто часто видел Кристофа на концертах и восхищался придворным музыкантом, Кристофа поразила вежливость Отто и его знания. Разговаривали о местных достопримечательно-стях. "Однако исторические подробности служили лишь предлогом для беседы: обоих маль-чиков интересовало другое, и это другое были они сами". В конце первого же вечера "Кристоф схватил Отто за руку и спросил дрожащим голосом:

- Хотите быть моим другом?

Отто прошептал:

- Хочу.

Лев Клейн углядел в "Жане Кристофе" Ромена Роллана гомосексуальный мотив. Я два раза читал этот прекрасный роман. Но ничего гомосексуального не обнаружил.

Одно замечание. Гомосексуалы нередко способны во всем видеть гомосексуальное. Обнялись два друга - гомосексуалы. Едят морковку - эротично, гомосексуально... и т.д.

Почти как в известном анекдоте.

Офицер:

"Товарищи солдаты, какие мысли у вас возникают при виде кирпича, который я держу в руках?"

Первый солдат: "Я вспоминаю дом".

Второй солдат: "А я думаю о строительном вузе".

Третий солдат: "А я - о половом акте..."

Все в недоумении.

Офицер: "Но почему?!"

Третий солдат: "А я всегда о нем думаю!"

(Из солдатского фольклора) В.Ш.

Гомосексуал бывает зациклен на своей гомосексуальности. В метро, на улице, на концерте он все время в поиске... Он ищет своих.

Читая книгу, просматривая фильм, он все и вся оценивает только с этой позиции - свой или не свой, гомосексуал главный герой какого-либо произведения или нет.

В интернете есть гомосексуальные ЧАТЫ. Там одни и те же люди сутками. Им нравится быть в теме. Говорить об одном и тоже - секс, голубая жизнь, голубые сплетни. Этакая электронная плешка.

Да и на плешки многие приходят не только в поисках партнера и возможной сексуальной разрядки, а чтобы увидеть своих, таких же... побыть в своей среде. Окунуться в нее. Посмотреть и убедиться, что они не одни такие.

Мне кажется, что роман известного писателя "Жан Кристоф" к голубой теме не имеет отношения. Но так хочется гомосексуалу всех зачислить к ряду гомосексуалов.

В.Ш.

Они обменялись рукопожатием; сердца у обоих учащенно бились. Они не смели взгля-нуть друг другу в глаза.

Затем они пошли дальше. Шли почти рядом - всего на расстоянии нескольких шагов - и молчали до самой опушки леса: они боялись самих себя, боялись своего непонятного волнения...

Один в ночной темноте, Кристоф шагал домой. Но сердце у него пело: у меня есть друг, есть друг. Он ничего не видел, ничего не слышал. Не думал ни о чем, только о друге".

Пришло первое письмо от Отто. "Кристоф читал письмо со слезами на глазах. Он по-целовал голубой листок, громко захохотал и перекувырнулся на постели...".

В воскресенье аккуратный Отто явился на свидание минута в минуту. Но Кристоф уже больше часа поджидал его на бульваре, сгорая от нетерпения. Он упрекал себя, что прогля-дел Отто. Боялся, что Отто заболел <...>. Он твердил про себя: "Господи, сделай, чтобы он пришел!" <...> Они гордились своей дружбой. Даже разность характеров сближала их. Кристоф не знал никого прекраснее Отто. Всё восхищало его в друге - тонкие руки, кра-сивые волосы, свежий цвет лица, сдержанная речь, вежливые манеры и тщательная забота о своей внешности. Отто покоряла неукротимая сила и независимый нрав Кристофа. <...> Кристоф <...> был прирожденный деспот и даже не мог представить, что у Отто были иные желания, чем у него. Если бы Отто высказал желание, противоположное желаниям Крис-тофа, Кристоф, не колеблясь, поступился бы своими личными вкусами. Он пожертвовал бы ради Отто всем не свете. <...> Он с наслаждением принял бы смерть ради друга. Но под-ходящих случаев не представлялось, и Кристоф мог только опекать своего Отто и трево-житься о нем: подавал ему, как девочке, руку на плохой дороге, боялся, как бы Отто не ус-тал, боялся как бы Отто не было слишком жарко, боялся, как бы Отто не замерз; когда они садились отдохнуть под деревом, Кристоф накидывал свой пиджак на плечи Отто; когда они предпринимали длинные прогулки, Кристоф тащил пальто Отто - он охотно понес бы и его самого. Он не сводил с Ото глаз, точно влюбленный. И, по правде говоря, он и был влюб-ленный.

Кристоф не мог знать этого, так как не знал, что такое любовь. Но временами, когда мальчики оставались одни, Кристофа охватывало странное волнение - как в их первую встречу в сосновом лесу: кровь приливала к щекам Кристофа, он густо краснел. Он боялся. Не сговариваясь, инстинктивно, мальчики сторонились друг друга: один убегал вперед, дру-гой оставался на дороге, замедляя шаг, задерживался; оба притворялись, что ищут спелые ягоды ежевики, и оба не понимали, что так их волнует.

Но зато они давали волю своим чувствам в письмах. Тут уж ничто не стесняло, не вспу-гивало этих чувств...". Они писали друг другу три-четыре раза на неделе, называя друг дру-га "мой любимый", "моя надежда", "любовь моя", "целую тебя, как люблю".

Потом они приелись друг другу. "Оба подростка, которые до сих пор любили друг дру-га с какой-то боязливой нежностью, которые ни разу не осмелились даже обменяться брат-ским поцелуем <...>, почувствовали, что их дружбу осквернили нечистыми подозрениями.

Вскоре самый невинный жест, взгляд, пожатие руки начали казаться им чем-то дурным; они краснели, таили друг от друга нехорошие мысли. Встречи стали невыносимо тяжелыми...". И прекратились. Дружба, переходившая в любовь, умерла.

Такую же трогательную близость описывает в своем романе "Особенная дружба" французский писатель Роже Пейрефит (Peyrefitte 1944). Термин "особенная дружба" (amitie particuliere) во французской литературе употреблялся уже в XVIII в. - Лафито обозначал так особые отношения побратимства, существовавшие у американских индейцев. Но понятие и термин известны гораздо раньше. Такою средневековые философы старались представить любовь Платона - отсюда термин "платоническая любовь" как любовь чистая, бескорыстная, и далекая от плотских помыслов. Такая же любовь просвечивает в посланиях средневековых отцов церкви - Св. Жерома к Руфину, Св. Ансельма к Гундульфу и Виллиаму. В истории русского либерализма известна такая дружба между Герценом и Огаревым.

"Первая любовь - писал Герцен, - потому так благоуханна, что она - страстная дружба. С своей стороны, дружба между юношами имеет всю горячечность любви и весь ее характер: та же застенчивая боязнь касаться словом своих чувств, то же недоверие к себе, безусловная преданность, та же мучительная тоска разлуки и то же ревнивое требование исключительности. Я давно любил, и любил страстно, Ника, но не решался назвать его "другом"... Он первый стал мне писать "ты"..."

(Герцен 1956: 82)

Точное описание в психологическом плане возникновения чувств к человеку, которого любишь. Такие чувства действительно испытывают многие юноши, поражаясь, а нередко и пугаясь своего чувства к другому юноше. Эту цитату в "Я+Я", конечно, использую.

В.Ш.

У романтиков и сентименталистов есть немало восхвалений подобной теплоты чувств. "Чистоту" такой дружбы, свободу от сексуальных побуждений отстаивали пуританские литераторы XIX века - Торо, Хиггинсон, Трамбалл;

(Trumbull 1894; Gleichen-Russwurm 1911; см. о них и др.: Edelstein 1968; Katz 1976: 469-470; 674-677; 725-743). Даже в начале XX в. немецкий психолог Глейхен-Русвурм еще во многом придерживался той же линии. С начала XX в., однако, в литературе о такой дружбе пробивается сквозь цензуру другое понимание - как сопряженной с осознанно эротической, сексуальной чувственностью. Именно такой дружбе-любви посвящены специальные антологии (Kupfer 1900; Carpenter 1902; Anderson and Sutherland 1961). Но вернемся к роману Пейрефита.

В закрытом католическом коллеже четырнадцатилетний Жорж покорен красотой двенадцатилетнего Александра, брата его одноклассника. В условиях строжайшей дисциплины и подозрительности они обмениваются записочками и в них изливают свою любовь, украшенную романтическими литературными ассоциациями. Верность они скрепили договором, подписанным кровью. У Жоржа хранится клок белокурых волос его любимца. Всё вполне невинно, никаких "нечистых" помыслов. Но Жорж поддался уговорам бдительных наставников, заметивших подозрительную дружбу, и выдал им письма Александра. Тот покончил с собой. Здесь любовь не умерла, погиб один из любящих. Такая же дружба-любовь и такие же подозрения окружающих описаны в романе Мартена дю Гара "Семья Тибо".

Можно ли охарактеризовать это чувство как гомосексуальное? Но здесь вообще не выражена сексуальность, по крайней мере осознанная. С другой стороны, для дружбы здесь слишком много эмоций, страстности, упоения. А если это любовь, то ведь она к юноше, который не родственник. Это не братская любовь. Тут всё на грани. Оставался только шаг до эротизации этого чувства. Но в приведенных здесь романах оно умерло раньше, чем этот шаг был сделан, и так и осталось неизвестным, были на него способны эти мальчики или нет.

А вот пример, где этот шаг был сделан. Роман знаменитого американского писателя-негра Джеймса Болдуина "Комната Джованни". Болдуин был гомосексуален, и это ясно отражается в его произведениях. Повествование ведется от первого лица и речь идет о любви этого персонажа к итальянцу Джованни и связанных с этим муках и угрызениях совести. Но перед тем рассказчик вспоминает о своей первой любви - к однокласснику Джо.

"Это случилось несколько лет тому назад. Мне было тогда лет 15-16. Джо примерно с