Типичным примером сращения права и экономики может служить австрийская избирательная система 60-х годов XIX века. Члены рейхстага избирались по четырем куриям, представляющим четыре отрасли экономики: крупное землевладение, торговые палаты, города и промышленные поселения, сельские общины. Ясно, что при таком составе правящего государственного органа правосозидающая деятельность государства - по мысли авторов конституции - должна складываться под воздействием экономических отношений. Несомненно, совершившийся на наших глазах распад Австро-Венгерской империи объясняется прежде всего сепаратистскими тенденциями составлявших ее национальностей. Однако столь же несомненно, что и сращенность правовой и экономической организации играет немалую роль: самостоятельная - в духе "трехчленности" - государственно-правовая организация, действующая независимо от экономических интересов, могла бы и здесь - в условиях многонационального государства - создать правопорядок, основанный на общечеловеческом правосознании, при котором содружество национальностей стало бы возможным.
Люди, интересующиеся в настоящее время вопросами общественной жизни, занимаются большей частью проблемами, имеющими лишь второстепенное, частное значение. Причина - в укоренившейся привычке рассматривать социальный организм как нечто по существу монолитное. Для такого монолитного образования нельзя, например, подобрать соответствующей ему избирательной системы. Ибо при любой избирательной системе в представительных органах такого слитного, нерасчлененного общества экономические интересы неизбежно будут сталкиваться с требованиями правосознания. А из этих столкновений должны рождаться потрясения, расшатывающие весь социальный организм. Поэтому бесполезно заниматься такого рода частичными реформами. Во главу угла всех социальных преобразований в настоящее время необходимо поставить одну цель - радикальное разделение экономической и правовой организации общества. По мере углубления процесса разделения обе организации, опираясь на присущие им собственные закономерности, сами найдут наилучшие способы выбора и назначения своих законодателей и управителей. По сравнению с действительно первоочередными задачами современности вопросы, касающиеся выборов, хотя и очень значительные сами по себе, должны все же отойти на второй план. Там, где старые порядки еще сильны, следует вести работу в нужном направлении, оставаясь на почве существующих установлений. Там, где старый порядок уже разрушен или находится в состоянии распада, отдельные лица и объединения должны взять на себя инициативу создания новых общественных организаций в духе намечаемого преобразования всей социальной жизни. Решительное преобразование всех социальных отношений "одним махом" считается теперь, даже в социалистических кругах, утопией. Свою программу оздоровления социальной жизни социалисты рассчитывают провести путем постепенных, "практически обоснованных" реформ. Однако все, кто не ослеплен застарелыми предубеждениями, не могут не видеть, что факты современности неопровержимо доказывают созревшую в ходе исторического развития неотложную необходимость нового социального строя.
|
|
|
Кто признает "практически обоснованными" лишь мероприятия, не выходящие из узкого круга привычных представлений, сочтет все здесь сказанное "непрактичным". Если такой человек не изменит своих взглядов, то, даже пользуясь в какой-либо области общественной жизни значительным влиянием, он ничем не сможет помочь оздоровлению социального организма; больше того - он посодействует его дальнейшему разрушению, подобно тому, как люди его образа мыслей уже содействовали возникновению современной ситуации.
Давно уже наметившаяся в правящих кругах тенденция к передаче ряда отраслей экономической деятельности (почта, железные дороги и пр.) в руки государства должна быть заменена противоположной тенденцией, тенденцией к освобождению всей экономической деятельности из области политикогосударственных отношений. Наши новые государственные деятели, убежденные, что их социальные идеи направляют человечество на путь истинного оздоровления социальной жизни, лишь доводят до крайних выводов тенденции своих предшественников к огосударствлению экономической жизни общества. Они стремятся к полному огосударствлению материальных средств экономики, к огосударствлению средств производства. Но действительно здоровое развитие общества должно привести к полной самостоятельности экономической системы. Политическая, государственная система получит тогда возможность через созидаемый ею правопорядок влиять на экономические отношения людей таким образом, чтобы положение, занимаемое каждым человеком в социальной организации, не вступало в противоречие с его правосознанием, с его чувством человеческого достоинства.
Изложенные здесь идеи основаны на подлинных закономерностях человеческой жизни. Чтобы убедиться в этом, рассмотрим положение труда в современном обществе. В условиях капиталистической экономики та работа, которую человек, используя свою физическую рабочую силу, выполняет для общества, включается в социальный организм путем купли-продажи: работодатель покупает у работника его труд. Деньги (как эквивалент товаров) обмениваются на труд. Но в действительности такой обмен невозможен, он - только видимость.* (* В жизни те или иные процессы вполне мсиуг не только пониматься в ложном смысле, но и в ложном виде происходить. Деньги и труд не являются взаимообмениваемыми ценностями, деньги могут обмениваться лишь на продукты труда. Поэтому, если я даю деньги за труд, я совершаю нечто ложное. Я совершаю мнимый акт. Ибо в действительности я могу давать деньги не за труд, а только за продукты труда.) Реально работодатель получает от работника тот товар, который может быть изготовлен, если работник вложит в производство свою рабочую силу.11 Часть стоимости произведенного товара получает работник, другую - работодатель. Производство товара - результат взаимодействия работодателя и работника. Только продукт их совместной деятельности - товар - способен вступать в экономический кругооборот, кругооборот товаров.
Для производства товаров необходимо некое правовое отношение между предпринимателем и работником. Но в условиях капиталистической экономики содержание этого правового отношения (прежде всего количество и характер работы и размеры оплаты) слишком часто определяется экономическим перевесом силы на стороне работодателя. В здоровом социальном организме должна обнаружиться очевидная нереальность экономического обмена труда на товар, невозможность покупать и оплачивать труд. Ибо сам труд как таковой не может быть экономическим эквивалентом товара: он не обладает потребительской стоимостью, сравнимой со стоимостью товара. Лишь созданные трудом товары обладают стоимостью, сопоставимой со стоимостью других товаров. Количество и характер работы, которую человек должен выполнять, участвуя в производстве товаров, необходимых для жизни социального организма, должны определяться способностями данного человека, с одной стороны, и его правом на достойное человека существование - с другой. Такая правовая регулировка труда практически возможна лишь при условии полной независимости органов государственного управления от органов, руководящих экономической жизнью общества.
|
|
|
Правовые нормы, регулирующие труд, составят второй комплекс условий, влияющих на стоимость товаров, наравне с условиями природной среды. Стоимость одного товара может быть выше стоимости другого, если в силу природных условий добыча сырья для первого требует больше затрат труда, чем для второго. Точно также стоимость товара должна зависеть и от количества и характера труда, который вкладывается в производство в соответствии с правовыми условиями данного общества.* (* В силу такой сиязи труда с правопорядком экономическим ассоциациям придется в своей работе считаться с тем, что является "справедливым", как с неким предварительным условием. Но этим будет достигнуто то, что экономическая организация будет подчинена человеку,а не человек экономическому строю.)
Таким образом, экономическая деятельность общества будет подчинена закономерностям двоякого рода: с одной стороны, экономические отношения окажутся под воздействием природных условий, с которыми человечество должно считаться как с фактом, а с другой стороны - под воздействием правовых условий, определяемых правосознанием и создаваемых государственной организацией, независимой от экономической организации общества.
Ясно, что при такой системе управления социальным организмом экономическое благосостояние общества может повышаться или понижаться в зависимости от того, какое количество труда вкладывается в производство в соответствии с нормами общественного правосознания. Но именно такое подчинение экономических достижений требованиям человеческого правосознания - необходимое условие здоровой жизнедеятельности социального организма. Только таким путем можно избавить человека от самой возможности попасть в положение, когда все его силы поглощаются и используются экономикой настолько, что свой образ жизни он уже не может считать образом жизни, достойным человека. А как раз в этом и заключается действительный источник всех социальных потрясений.
Подобно тому, как природные условия хозяйственной деятельности могут быть улучшены с помощью тех или иных технических мероприятий, повышающих, например, плодородие почвы, так и со стороны правового регулирования труда возможны мероприятия, изменяющие в интересах народного благосостояния количество и характер труда, допускаемого нормами права. Но эти изменения должны проводиться не под непосредственным воздействием экономики, а лишь на основе определенных выводов, вырабатываемых правовой организацией общества, не зависимой от экономики.
Все, что совершается в экономической и правовой жизни общества, совершается силами, проистекающими из третьего источника - из индивидуальной одаренности отдельных людей. Эта область охватывает все человеческие деяния, служащие социальному организму - от высочайших духовных достижений до простейшей физической работы, выполняемой в соответствии с теми или иными физическими способностями человека. Все, проистекающее из этого источника, должно включаться в социальный организм совершенно особым способом, отличным от способов организации как товарно-экономических, так и правовых отношений. Существует только один способ правильной, здоровой организации этой области общественных отношений: все, что касается применения индивидуальных способностей человека, должно подчиняться побуждениям, исходящим только из самих этих способностей, с одной стороны, и из свободной оценки другими людьми результатов их применения, с другой. Если деяния и достижения человека, вытекающие из его индивидуальных способностей, находятся под воздействием по существу им чуждых, искусственных влияний со стороны экономических или государственно-правовых условий, то эти деяния и достижения в значительнейшей мере лишаются тем самым подлинного источника своих жизненных сил. Этот источник заключается в побуждениях, исходящих только из самих индивидуальных способностей людей. Если общественная оценка результатов применения этих способностей непосредственно зависит от их экономической пользы, или определяется государственной властью, то тем самым ослабляется или даже парализуется действие сил, составляющих единственно здоровую основу духовной жизни общества - свободное восприятие и оценка каждым человеком всех человеческих достижений. Для здорового развития духовной жизни, многообразнейшим образом связанной также с развитием всех прочих индивидуальных способностей людей, необходимо, чтобы "производство духовных благ" подчинялось только своим собственным закономерностям, закономерностям духовной жизни, а "потребление" этих благ другими людьми зависело только от их свободной оценки, от их свободного понимания и сочувствия.
|
|
|
В настоящее время люди не осознают всего значения указанных здесь условий здорового развития духовной жизни. Понимание этих условий затемняется вследствие того, что ряд отраслей духовной жизни в течение последних столетий все больше поглощается государством, и люди все больше с этим свыкаются. Говорится, правда, о "свободе науки" и о "свободе школы". Однако считается само собой разумеющимся, что государство управляет "свободной" наукой и "свободной" школой. Люди не замечают, до какой степени государство тем самым подчиняет духовную жизнь своим государственным интересам. Считается, что государство лишь создает учреждения, служащие научным и образовательным целям, люди же, занятые в этих учреждениях, могут "свободно" развивать свою духовную деятельность. Но, свыкаясь с такой точкой зрения, люди перестают замечать, как тесно связано содержание духовной жизни человека с развитием его внутреннего душевного существа. И это развитие может совершаться подлинно свободно лишь в том случае, если человек включается в социальный организм, подчиняясь побуждениям, исходящим только из самой духовной жизни. Связь же с государственной организацией налагает свою печать не только на управление наукой и смежными с ней областями духовной жизни, но затрагивает самое их содержание. Разумеется, государство не может непосредственно повлиять на содержание, например, математических или физических истин. Но исторические и другие гуманитарные науки? Не отражается ли в самом содержании этих наук зависимость тех, кто ими занимается, от государственной организации и государственных интересов? Именно в силу этой зависимости все научные достижения в этой области и могут оцениваться современным пролетариатом только как идеология. Пролетариат видит, что определенные идеи формируются под влиянием государственной власти, служащей интересам правящих классов. В этих идеях он справедливо видит отражение экономических интересов и экономической борьбы. Отсюда в его сознании возникает и крепнет убеждение, что вся вообще духовная жизнь - только идеология, отражение экономической организации общества.
|
|
|
Подобные взгляды иссушают1 духовную жизнь человека. От них можно избавиться, лишь гели в самом мироощущении людей укрепится чувство, что духовная жизнь - это особая реальность, выходящая за пределы материальной внешней жизни и обладающая своим собственным автономным содержанием. А такое чувство не может возникнуть до тех пор, пока духовная жизнь не получит возможности свободно развиваться и самоуправляться в социальном организме на основе своих собственных, присущих ей импульсов. Только в условиях свободного развития и автономного управления откроется для носителей духовной культуры такой источник творческих сил, что духовная деятельность сможет, наконец, занять в человеческом обществе подобающее ей положение. Искусство, наука, философия и все, что с ними связано, нуждаются в такой автономной организации. Ибо в сфере духовной жизни все сплетается воедино. Одна свободная область духовной культуры не может процветать, если несвободна другая. Пусть даже самое содержание математических и физических наук и не определяется непосредственно интересами государства, но направление научных изысканий, оценка их достижений, их влияние на духовную жизнь общества в целом и многое другое прямо зависит от государственной власти, поскольку государство организует научную работу. Одно дело, если учитель начальной школы обязан руководиться в своей деятельности требованиями государственной власти; и совсем другое - если он сможет следовать только запросам и побуждениям, исходящим от автономной духовной жизни общества, в которой он сам свободно участвует. Социал-демократы и в этом вопросе - только наследники трафаретных понятий и навыков мышления, заимствованных от правящих классов. В их программе содержится требование о включении всей духовной культуры в единую общественную организацию, надстроенную над экономической системой. Но это значит пойти еще дальше по тому пути, который уже привел к обесценению духовной жизни. Социал-демократы выдвигают правильный лозунг: религия должна быть частным делом каждого. Ибо в здоровом социальном организме вся духовная жизнь по отношению к государству и по отношению к экономике должна быть - в указанном здесь смысле - "частным делом" каждого. Однако, отодвигая религию в область "частной жизни", социал-демократы вовсе не ставят своей задачей создать тем самым для этой области духовной культуры такую форму организации, которая открыла бы перед ней пути более высокого и плодотворного развития, чем это возможно в рамках государства. Социал-демократы считают, что общество должно вкладывать свои средства и заниматься только тем, что ему полезно и нужно. Религия же, по их мнению, под эту категорию не подходит. Но отдельная область духовной культуры, односторонне вырванная из сферы общественной жизни, не может процветать, если другие области "духовного производства" остаются в оковах государственной организации. Лишь в единении со всей освобожденной духовной жизнью может и религия внести в нашу современность свои силы, могущие давать опору душевному существу человека.
Как само "производство духовных благ", так и их восприятие другими людьми, должны зависеть только от душевных потребностей людей. Если педагог, художник и т.п. в своем социальном положении и деятельности будет непосредственно связан только с духовной организацией общества, действующей в соответствии с присущими ей закономерностями духовной жизни, то свободно развивая свою деятельность во всем ее индивидуальном своеобразии, он тем самым сможет развивать среди других людей столь же свободное встречное восприятие и сочувствие, укрепляя таким образом связи духовного взаимопонимания среди людей. Для этого необходимо, чтобы государственная организация, действующая в соответствии с нормами правосознания, возлагая на человека обязанность трудиться, предоставляла бы ему вместе с тем и право на досуг, необходимый для развития духовных потребностей и для восприятия духовных достижений. Воображающие себя "знатоками практической жизни" склонны считать, что в таких условиях люди будут попросту на досуге пьянствовать, а свобода школьного обучения приведет лишь ко всеобщей безграмотности. Но пусть эти "пессимисты" подождут со своими предсказаниями, пусть они проверят себя: не внушены ли им такого рода выводы их собственным опытом - как в отношении досуга, так и в отношении побуждений, которыми они руководствовались, стремясь "получить образование". Эти люди даже не могут и представить себе зажигательную силу, которой обладает подлинно свободная духовная жизнь, потому что духовная жизнь современного общества, скованная государством и экономикой, действительно не способна воздействовать на них с такой силой.
|
|
|
Государственная политическая организация, равно как и экономика, получат необходимый для их деятельности приток душевных сил от самоуправляющегося духовного организма. Только в свободном взаимодействии духовного организма и экономической организации может плодотворно развиваться практическая подготовка людей к экономической деятельности. Люди, получившие в учебных заведениях специальное образование, включаясь в экономическую жизнь, внесут в нее животворную силу свободного духа. С другой стороны, люди, имеющие опыт экономической деятельности, смогут включаться в работу духовной организации, внося в нее оплодотворяющее влияние практических запросов жизни.
Свободное распространение духовных благ будет способствовать развитию правильных, здоровых взглядов также и в области политических правовых отношений. Получая эти духовные блага, рабочий, занятый физическим трудом, сможет усвоить удовлетворяющее его представление о значении своей работы для социального организма. И он осознает, что без того руководства, которое разумно организует его работу, он окажется ненужным социальному организму. И он сможет почувствовать взаимную связь своей работы с теми организующими силами, которые проистекают из индивидуальных способностей людей. Действуя затем в сфере государственно-политической, он будет вырабатывать правопорядок, обеспечивающий ему справедливую долю стоимости товаров, произведенных с его участием. И столь же свободно он согласится уделить получаемым им духовным благам ту долю дохода, которая обеспечит самую возможность их возникновения. Так в самой духовной жизни для "производителей духовных благ" появится возможность жить на доходы от своей деятельности. Все, чем человек занимается в этой области для себя, останется его личным делом. Но все, что он может ввести в социальный организм, встретит свободную оценку со стороны тех, кому его достижения нужны. Если же такого рода доходы окажутся недостаточными для удовлетворения его жизненных потребностей, ему придется перенести свою деятельность в государственно-правовую или экономическую область.
В экономику постоянно вливаются рождающиеся из духовной деятельности человека технические идеи. Эти идеи рождаются из духовной деятельности человека, даже если их непосредственными создателями являются участники государственно-правовой или самой экономической организации. Из той же духовной деятельности происходят и все организаторские идеи и достижения, оплодотворяющие государственную и экономическую жизнь общества. Вознаграждение за этот духовный вклад в экономику и в государственно-правовую организацию может исходить либо от тех, кто непосредственно заинтересован в этом притоке идей, либо определяться на основе правовых норм, устанавливаемых государством. Средства, необходимые для содержания самой государственной организации, должны собираться путем налогообложения, размеры и характер которого явятся гармоничным сочетанием требований правопорядка с одной стороны и экономических интересов с другой.
Итак, для здоровой жизнедеятельности социального организма необходимо, чтобы наряду с экономической и политической сферами существовала в нем автономная область духовной жизни. Пути развития современного человечества ведут нас к этой трехчленности социального организма. Пока общественная жизнь человечества складывалась в основном под воздействием инстинктивных побуждений, владевших большинством людей, не возникало потребности в таком ярко выраженном расчленении. В условиях известной смутности общественной жизни могло слитно действовать то, что в основе своей всегда вытекало из трех разных источников. Наша эпоха требует от людей сознательного включения в общественный организм. Это включение только в том случае даст здоровое направление общественному поведению и всей жизни человека, если будет основываться на осознании трех видов закономерностей, действующих в индивидуальной и общественной жизни людей. Этой трехсторонней ориентации жаждет современное человечество в неосознанных глубинах своей душевной жизни; и социальное движение нашей эпохи - лишь затуманенный отблеск этих устремлений.
В обстановке, отличной от обстановки нашей эпохи - в конце XVIII века - из глубин человеческого существа родился призыв к переустройству социальной жизни. Девиз этого переустройства выражен в трех словах: свобода, равенство, братство. Разумеется, всякий, кто с непредвзятым мышлением и естественным человеческим чувством рассмотрит ход исторического развития человечества, не может отнестись к этим лозунгам иначе, как с полным сочувствием. Однако ряд весьма проницательных мыслителей XIX века доказывали, что идеи братства, равенства и свободы внутренне противоречивы и что одновременное их осуществление в едином социальном организме - невозможно. Остроумно доказано, например, что последовательное осуществление равенства невозможно без нарушения свободы, неотъемлемо присущей каждому человеческому существу. Нельзя не согласиться с доводами, раскрывающими это противоречие. И тем не менее самое простое человеческое чувство побуждает нас симпатизировать всем трем великим идеалам.
Противоречивость этих идеалов объясняется тем, что их истинное социальное значение выявляется лишь в понимании необходимости трехчленности социального организма. Три принципа - свободу, равенство и братство - невозможно сочетать и централизовать в абстрактном теоретическом единстве какого-нибудь рейхстага или иного органа; но каждый из них может стать реальностью в одном из членов социального организма; и лишь в их живом сочетании и взаимодействии может осуществиться единство всего социального организма в целом. В реальной жизни многое, кажущееся противоречивым, живет и действует как единство. Также и единство жизни социального организма можно охватить, лишь осознав трехчленность его строения в соотношении с тремя принципами - свободой, равенством, братством. И тогда нам станет ясно, что совместная деятельность людей в экономической сфере, организованной на началах ассоциации, может стать реальным воплощением братства. Во втором члене социального организма, в области права, имеющего дело с чисто человеческими взаимоотношениями, с отношениями человека к человеку, найдет свое реальное воплощение идея равенства. И, наконец, область духовной жизни, получившая в социальном организме известную автономию, может стать реальным воплощением свободы. При таком понимании выясняется подлинная жизненная ценность трех великих идеалов XVIII века. Реализовать их при существующем хаотическом состоянии общественной жизни - невозможно. Их жизненная действенность может проявиться лишь в социальном организме, построенном на здоровых началах трехчленности. Идеалы свободы, равенства и братства неосуществимы, пока их смешивают в кучу, пытаясь построить некое абстрактное централизованное социальное образование. Но в каждом из трех членов социального организма, в соответствии с особыми, присущими ему закономерностями жизни, может обрести действенную силу один из этих великих идеалов. А в их плодотворном взаимодействии осуществится живое единство социального организма.
Люди, выдвинувшие в конце XVIII века лозунги свободы, равенства и братства, равно как и их позднейшие последователи, обладали смутным ощущением правильного направления в исторической эволюции нового человечества. Но они не могли преодолеть застарелых навыков мышления и отказаться от веры в единое централизованное государство. В таком государстве их идеи оказались внутренне противоречивыми. Тем не менее они оставались поборниками этих идей, потому что в их душах жило стремление к трехчленности социального организма, той трехчленности, в условиях которой только и может раскрыться высшее единство их тройственного идеала. Осознать это стремление и его движущие силы в истории человечества, вывести это неосознанное тяготение к трехчленности на путь сознательной социальной практики - вот чего требуют от нас социальные потрясения современности, требуют красноречивым языком фактов.
III. КАПИТАЛИЗМ И СОЦИАЛЬНЫЕ ИДЕИ (капитал, человеческий труд)
Какую же практическую программу социальных преобразований требуют от нас красноречивые факты современности? Невозможно ответить на этот вопрос, оставаясь на поверхности социальных явлений. Необходимо проникнуть в сущность тех глубинных сил, которые действуют в жизни социального организма. В предшествующем изложении сделана попытка приблизиться к пониманию этих сил. Мероприятия, основанные на идеях, почерпнутых из узкого круга наблюдений за внешними фактами жизни, не могут дать плодотворных результатов. События, развивающиеся ныне в области социальных отношений, обнаруживают глубокие потрясения в самых основах социального организма, а вовсе не одни только поверхностные нарушения его нормальной деятельности. Перед лицом таких потрясений необходимо осознать глубинные силы, действующие в социальной жизни человечества.
Говоря сегодня "капитал" и "капитализм", имеют в виду прежде всего то, в чем пролетарии видят причину своего угнетения. Но чтобы подойти к подлинно плодотворному пониманию роли капитала в социальной жизни, к пониманию его как созидательных, так и разрушительных сил, необходимо уяснить, каким образом три члена социального организма - индивидуальные дарования людей, правосозидающая система государства и экономические отношения - участвуют в создании и использовании капитала. Говоря "труд", мы говорим о той силе, которая - вместе с дарами природы и капиталом - создает экономические ценности. Через труд рабочий приходит к осознанию своего социального положения в данной общественной системе. Но чтобы понять, каким образом человеческий труд может включаться в социальный организм так, чтобы не страдало человеческое достоинство работника, необходимо уяснить сущность отношений между трудом человека и развитием его индивидуальных способностей, с одной стороны, и его правосознанием, с другой.
Справедливо ставится сейчас вопрос: какие же ближайшие шаги надо предпринять для удовлетворения социальных требований трудящихся классов? Но и эти ближайшие шаги не могут быть плодотворными, если они осуществляются без ясного понимания их связи с основами здоровой жизнедеятельности социального организма. При наличии же такого понимания каждый - на том месте в обществе, которое он занимает или может занять - найдет для своей деятельности задачи, вытекающие из реальностей жизни. Развитию такого понимания препятствуют существующие социальные институты, в которых столетиями реализовывалась воля предшествующих поколений; этим затрудняется непредвзятость суждений в настоящем. Мы так сжились с существующими установлениями, что даже свои идеи о том, что надо в них сохранить, а что изменить, формируем исходя только из практики этих самых установлений. Таким образом в мышлении руководятся как раз тем, что подлежит руководству мысли. Но в наше время необходимо, наконец, осознать, что идеи, способные указать пути разрешения серьезнейшей социальной проблемы можно найти, лишь обращаясь к социальным пра-идеям, лежащим в основе всех социальных установлений.
