Глава 1. Эхо давно законченной войны. 2 страница

- Я понял, - ответил Алексей.

- Хорошо!

В этот момент к нам подошли два рамусканца, одним из которых был Анхор Еханг – рамусканский тренер, который около года назад тренировал меня на этом же поле.

- Что, все еще на мальцах тренируешься? – спросил, слегка смеясь, Анхор.

Язва. Думает, это смешно.

- А что, хочешь, чтобы на тебе потренировался?

Мы с Анхором обменялись рукопожатиями.

- А толку? – ответил Анхор. – Мы и так оба знаем, кто победит.

- Неужели даже не попытаешься?

- Я уже раз двадцать пытался, - ответил Анхор. – И все это время проигрывал. Ты вообще, с тех пор как с больницы вернулся, стал уж очень быстрым.

Тут я заметил, что Анхор на секунду задумался.

- Тебя вообще с тех пор кто-нибудь побеждал? – наконец спросил он.

Рэгул побеждал, когда я с ним впервые встретился в Москве. Но это было еще до битвы…

- Насколько я помню, нет.

- Вот видишь, - ответил Анхор. – И какой тогда смысл сейчас тут мериться силами?

- Ну как хочешь! А зачем тогда ты сюда пришел?

- Просто услышал, что ты тут тренировку проводишь, - ответил Анхор, - поэтому решил зайти поздороваться.

- Ясно…

Я посмотрел на другого рамусканца.

– Слушай, а может вы вдвоем попытаетесь против меня сразиться?

Солдаты вокруг были ошеломлены моим заявлением, а Анхор рассмеялся.

- Ты что, серьезно? – спросил он меня.

- Ну да.

- Слушай, я понимаю, - ответил Анхор, - когда ты сражался со мной один на один, ты побеждал. Но если мы сейчас вдвоем против тебя выступим… это безумие. У тебя не будет практически никаких шансов! Тебе что, все не терпится потерпеть поражение?

- Ну, хотя бы попытаюсь вас выиграть!

- Ладно, учти, ты сам напросился! – посмеялся Анхор.

- Как звать твоего друга?

- Багрган, - ответил Анхор.

- Багы… Как?

- Багрган, - еще раз сказал Анхор.

- Багрган. Очень приятно, меня зовут Антон Беляков!

- Анхон Биляхоп, - сказал Багрган и обменялся со мной рукопожатием.

Некоторые солдаты, услышав такое произношение, не сдержали смеха.

- Да, так мое имя еще никто ни коверкал. Он что, наш язык не знает?

- Его недавно вывели из крио сна, - ответил Анхор. – Он только сейчас начал изучать ваш язык, так что с произношением у него не очень. Он попытался произнести твое имя на нашем диалекте, и получилось, сам слышал что…

- Да уж… Ну так что, начнем?

- Ну, давай, - сказал Анхор и что-то произнес второму рамусканцу.

Мы все трое надели защитные приспособления и взяли в руки по одному тренировочному мечу.

- Итак, сограждане, сегодня вы станете свидетелями исторического, правда, только для этой площадки, события! Сегодня или я наконец-то проиграю поединок, или впервые в нашей истории землянин сумеет одержать победу над двумя рамусканскими солдатами!

В толпе, уже по традиции, начали делать ставки, а я решил уточнить, понимает ли правила поединка Анхор.

- Правила знаешь?

- Пропустил один удар по телу или броне, значит проиграл, - ответил Анхор.

- А твой коллега знает правила?

- Знает, - сказал Анхор. – Это ведь мы их вам привили!

- Ну, на Земле их придумали за тысячи лет до вашего прибытия! Начинаем!

Я ринулся вперед. Как только я побежал на соперников, Анхор и Багрган выставили мечи вперед, чтобы я сам их задел. Но стоило им это сделать, как я с разбегу спустился на коленки, слегка нагнулся назад, и покатившись по инерции на коленях, решил ударить рамусканцев по ногам. Однако Анхор понял мой план, и блокировал удар своим мечом. Я увернул меч и ударил по ноге Багргана, пока он не успел среагировать. Багрган отступил вбок, прекратив сопротивление. Когда Анхор развернулся, я уже встал на ноги и повернулся к противнику.

- Похоже, все вернулось на круги своя!

Еханг огорченно качнул головой и напал на меня, но я отражал все удары, пока сам не перешел в атаку. Я атаковал намного быстрее Анхора, и рамусканцу пришлось отступать. Наконец, я выбил меч из рук противника и приставил лезвие к шее Еханга.

- Уже в который раз… - вздохнул Анхор и отошел в сторону. – Тебе только с самим Рэгулом нужно тягаться. Видимо, только он и может тебя победить!

- Заблуждаешься, дружище! Рэгулу, наверное, только два таких солдата, как я, смогут что-то противопоставить, один я против него не продержусь!

- К вам гость! – подойдя ко мне, сказал Алексей.

- Кто?

Я обернулся назад. На эстакаде стоял Олег.

- Спасибо!

Поблагодарив Алексея, я попрощался с Анхором, и направился к Олегу Корнилову, моему бывшему ученику из интерната.

- Здравствуйте! – сказал Олег, когда я подошел к нему ближе.

- Привет! Что тебя подтолкнуло на полигон прийти?

- Хотел пригласить вас на свадьбу, - ответил Олег. – Я собираюсь жениться!

Жениться? В восемнадцать лет?

Буквально через секунду я не сдержался и слегка рассмеялся.

- А что такого? – спросил Олег, не понимая повода для смеха.

- Олег, ты бы не принимал столь поспешных решений в своем возрасте. Потом запросто пожалеть можно!

- Я в нормальном возрасте, - ответил Олег. – В восемнадцать разрешено жениться!

- Да я знаю, что разрешено, а что нет! Просто ты уверен, что хочешь прожить всю жизнь со своей нынешней пассией? Ты ведь в курсе, что бракоразводный процесс у нас в стране очень сложен?

- В курсе, - ответил Олег. – Но я не собираюсь потом разводиться.

- Все разведенные люди, когда женились, не собирались разводиться. А ты подумал, где вы будете жить?

- Нам через пару дней выдадут комнаты в общежитии, - ответил Олег. – Для начала хватит.

- Я в курсе про общежитие! Но твоей потенциальной невесте разве понравится ютиться вдвоем с тобой в одной маленькой комнатушке, да еще и с Герой? Мало кто захочет жить в одной комнате с волкособом…

- У моей избранницы свой волкособ есть, так что она не будет против! – ответил Олег.

Так, понятно. Ты с Лидией сошелся.

- Ты что, Лидии предложение сделал?

Ну конечно сделал, зачем я это спросил…

- Нет, - сказал Олег, - еще не сделал. Но собираюсь. На выпускном. А он завтра.

Значит не зря спросил.

- Тогда не торопись…

- Нет, - ответил Олег, - я уже для себя все решил. Сюда я пришел, чтобы пригласить вас на свадьбу.

- Олег, ты еще десять раз можешь передумать!

По нему стало видно, что он действительно уже сейчас задумался.

- Скажите, - тихо спросил он меня. – Если бы ваша возлюбленная сейчас вернулась, вы бы разве не предложили ей пожениться?

Да уж. Не ожидал я услышать такого вопроса. Наверное, я сейчас даже в лице изменился.

- Конечно, предложил бы! Но ты учти, что я уже готов к созданию семьи, и я могу прокормить своих детей, а ты еще нет!

- Ну, я и не говорил, что мы в ближайшее время планируем завести детей, - ответил Олег. – Я лишь сказал, что мы планируем пожениться…

- Ты же сказал, что еще не сделал ей предложение? Как вы тогда можете планировать пожениться? И с чего ты вообще взял, что она согласится?

- Она не откажется, я в этом уверен, - ответил Олег.

- Почему ты так в этом уверен? Вы так давно уже встречаетесь?

- С прошлой осени, - ответил Олег.

- Ух, ты! Что-то я раньше между вами особой связи не замечал…

- Просто вы давно в интернате не были, - сказал Олег. – Иначе бы уже заметили.

- Возможно. Когда свадьбу планируете?

- Ну, - начал Олег, - расписаться нам вряд ли в ближайшее время удастся, а такую, так сказать, обычную свадьбу мы планируем провести в течение месяца. Собственно, я хотел вас туда и пригласить.

- А где проводить будете? Уж явно не в комнате общежития?!

- Скорее всего, в интернате, - ответил Олег. – Мы не станем устраивать пышных торжеств, а выделить для таких целей помещение мне уже разрешили.

- То есть кто-то в школе уже знает о твоих намерениях?

- Да, знают, - сказал Олег. – Но я их попросил, и они помолчат до завтра. Ну, так что, вы придете?

- Конечно, приду!

- Хорошо, я тогда буду оставаться на связи, - сказал Олег.

На несколько секунд нависла тишина.

- Ну ладно, я тогда поеду назад! - сказал Олег.

- Как пожелаешь!

Олег попрощался и покинул полигон.

 

ВАСИЛИЙ I.

Оренбург. Ночь с семнадцатого на восемнадцатое июня.

Я очнулся в холодном поту, и вздрогнул так, что вся кровать задрожала. Лена тоже почувствовала, как задрожала кровать, и проснулась. Она включила светильник и заметила, что я не сплю, а сижу на кровати, покрытый потом.

- Что случилось? – спросила Лена. – Кошмар приснился?

- Не думаю, что это был кошмар…

Если бы это был просто кошмар, или просто сон, думаю, меня бы не бросило в пот. Но нет, здесь скорее все было взаправду…

- Что тебе приснилось? – спросила Лена.

- Я был в какой-то гостинице. Там я положил тело какого-то человека на кровать…

- Продолжай, - сказала Лена, заинтересовавшись.

Странно, что она не испугалась. Я ведь ей рассказываю про мертвое тело. Может быть, она просто еще этого не поняла?

- По-моему, он был мертв. Да, однозначно был мертв! Не помню, зачем, но я перелил ему кровь из какого-то пакета…

- Зачем ты это сделал? – прервала меня Лена.

- Я не знаю! Я засунул ему сигарету в зубы, и поджег кровать, на которой он лежал, а зажигалку положил ему в руку. Потом я сбежал через окно со второго этажа.

Лена не смогла ничего сказать. Конечно, не каждый день услышишь такое…

- По-моему, это не сон, а воспоминание.

- С чего ты взял, что это было на самом деле? – спросила Лена.

- Когда я ездил в Москву прошлым летом, я встретил там одного друга моего брата. Это он восстановил мою личность, и он же помог мне найти племянника. Когда я узнал, кто я, то заметил, что официально Беляков Василий Константинович погиб еще в 2018 году, при пожаре в какой-то гостинице. Учитывая то, что я в своей прошлой жизни был спецназовцем, я вполне мог инсценировать свою смерть. И, наверное, именно это я сейчас и вспомнил…

- Хочешь сказать, что ты убил какого-то человека, чтобы подстроить свою смерть? – спросила Лена.

- Не знаю! Может я его и не убивал. А может и убил. Я уже начинаю жалеть, что ко мне начинает возвращаться память…

- Но это всего лишь второй эпизод, который ты вспомнил, после того, как увидел смерть своего брата! – сказала Лена. – Два отрывка в памяти, почти за целый год – это не так уж много!

С чего она взяла, что Рома умер?

- Я не говорил, что видел смерть своего брата!

- Ты ведь сам сказал, что там не возможно было выжить? – сказала Лена. – Разве уже забыл?

- Но ведь его так и не нашли! Если бы его убили, то сбросили бы с самолета, как и меня!

- А если бы он их убил, то вернулся бы к семье, - ответила Лена.

Убедительно. Я начал обдумывать ее доводы, и Лена тоже замолчала.

- Ты, правда, думаешь, что он жив? – спустя несколько секунд она прервала молчание.

Не знаю. Ничего не знаю. Ничего в голове просто не укладывается.

- Я не знаю. Но мне хочется в это верить. Хочется верить, что он, быть может, так же, как и я, потерял память, и теперь ищет нас!

- Прошло одиннадцать лет, - сказала Лена. – Не питай иллюзий! От них только больнее…

Да я знаю, что больнее. Но что поделаешь, если я не могу об этом не думать…

Я посмотрел на будильник.

- Половина третьего! Надо попытаться еще поспать. В восемь утра у меня начинается смена, и если я еще раз опоздаю, меня могут уволить…

После того, как я получил травму позвоночника и перестал ходить, я уже не смог вернуться к профессии электрика, которой занимался до войны с Акрием. Спустя недели поиска работы я сумел устроиться диспетчером такси, где и продолжал работать по сей день. Собственно говоря, это была одна из немногочисленных работ, где спокойно могут трудиться инвалиды.

- Когда вернешься? – спросила Лена.

- Поздно. Следующая смена будет сегодня в десять, так что я задержусь до позднего вечера.

- Ясно, - ответила Лена. – Ладно, давай попытаемся еще поспать, если получится…

 

ОЛЕГ I.

Восемнадцатое июня. Утро. На горизонте совсем недавно появилось солнце, которое то высовывалось из-за туч, то скрывалось за ними, из-за чего уже привычная всем жара так и не могла подняться на улице. Дул легкий ветерок.

Я стоял вместе с остальными выпускниками у входа в интернат и слушал дифирамбы директора о том, как нужно прожить жизнь, чего нужно добиться, и прочую напутствующую информацию, которую все равно все уставшие от школы выпускники пропускали мимо ушей, и которая даже самим директором произносилась без особого пристрастия, лишь ради приличия.

Директором интерната стала Антонина Федоровна Силина, которая была завучем в этом же интернате еще в то время, когда директором был Квайс Петр Петрович. Антонина Федоровна была невысокого роста, с короткими светлыми крашеными волосами, и слегка полноватая. Антонине Федоровне было уже более пятидесяти лет, около пяти из которых она проработала именно здесь. С учетом того, что нескольких завучей, бухгалтера, секретарей директора и пару учителей посадили в тюрьму, а она осталась на свободе, мы вначале начали задаваться вопросом: “Как она смогла здесь остаться?”. Вначале была версия о том, что она каким-то образом сумела избежать наказания, но все-таки была соучастницей бывшего коррумпированного директора, а кто-то думал, что она заплатила взятку какому-нибудь продажному следователю, который прекратил преследование за ней. Однако чем дольше она оставалась на посту директора, тем больше и школьники, и учителя убеждались в ее невиновности. Уж очень многое она изменила в интернате в лучшую сторону! Одним из факторов улучшения качества образования в интернате стало то, что Силина ввела стипендии для отличников и небольшие денежные поощрения для хорошистов. Таким образом, у детей появился стимул к учебе – если не для саморазвития, то хотя бы для небольшого заработка. Также Антонина Федоровна разрешила старшеклассникам работать в интернате на несложных и недолгих работах, таких как дворники, уборщики помещений, помощники повара, садовники и прочей мелкой деятельности. За такую подработку старшеклассники получали небольшую зарплату, которую уже тратили по своему усмотрению.

Я стоял у входа рядом с Лидией. Наконец директор закончил свою речь и велел расходиться по классным кабинетам для того, чтобы получить аттестат и направление в общежитие.

- Ну что, пойдем? – сказала мне Лидия.

- Подожди! Я хочу тебе кое-что сказать…

Лидия заулыбалась.

- Выходи за меня замуж!

- Я согласна, - ответила, все еще улыбаясь, Лидия, а потом засмеялась.

- Что смешного я сказал?

- Я уже знала, что ты мне предложишь выйти за тебя! - ответила Лида.

Но как ты узнала?

- Откуда?

- Тщательней выбирай тех, с кем делишься тайнами! – ответила Лида. – Некоторые из них вообще секретов держать не умеют. Посмотри вокруг!

Я взглянул на окружающих, и заметил, что больше половины выпускников, кто-то улыбаясь, а кто-то посмеиваясь, глядели на меня и Лиду.

- Кто все растрезвонил?

- Какая разница? – спросила в ответ Лида. – Пойдем внутрь.

- Ну, пойдем.

Мы вместе зашли внутрь и поднялись наверх. В кабинете собрались оба выпускных класса, и как только мы зашли в него, то нас начали приветствовать бурными поздравлениями. Наконец, когда поздравления и пожелания утихли, классный руководитель, Князева Ирина Кирилловна, сказала всем рассесться. Ирине Кирилловне было лет тридцать – тридцать пять, не больше, и она по воле случая стала классным руководителем сразу в двух одиннадцатых классах.

- Ну, так что? – спросила меня Ирина. – Когда свадьбу планируете?

- Да… мы еще не планировали…

- Может, в ближайшее время проведете? - предложил Артем.

Может быть. А Лида что об этом думает?

- Ты как на это смотришь?

- Я хоть завтра готова, - ответила Лида, положив голову мне на плечо.

Несколько людей в классе тихо посмеялись.

- Завтра не получится, - сказала Ирина. – Вам придется переезжать в ближайшие три дня. Потом еще пару дней документы на проживание в общежитии будете оформлять. Я бы вам предложила двадцать седьмого июня провести свадьбу! Двадцать шестого числа отсюда уедут в отдых последние младшие группы, и интернат останется пустым. Так что, думаю, чтобы других не отвлекать, лучше именно в это время устроить. Кроме того, Антонина Федоровна согласилась тоже помочь с выделением средств на праздник.

- О, вот это тема! – сразу же приободрились несколько человек.

- Шибко не радуйтесь, - угомонила их Ирина. – Она не такую уж большую сумму для этого выделила.

- Хорошо. Значит, двадцать седьмого?

- Именно так! – ответила Ирина. – Проведем часов в семь вечера, и если погода позволит, то на улице. Обо всем этом я договорюсь с директором. Только вы все должны подойти заранее, чтобы все подготовить!

- Конечно, разумеется, - ответили выпускники.

 

ПЕТР I.

- Вы – Квайс Петр Петрович? – спросил меня тюремный пристав.

А то ты не знаешь, козел!

- Да.

Я находился в тюремном помещении для судебных разбирательств. Комната была продолговатой, высокой, и довольно просторной. Я сидел на стуле прямо посередине комнаты, а по бокам от меня стояло два охранника с дубинками и шокерами, которые теперь уже стали нормой для охраны тюрем. Прямо напротив меня сидел тюремный пристав.

- Итак, значит, вы желаете поступить в армию? – спросил он.

- Да, желаю.

- Откровенно говоря, очень не вовремя вы этого пожелали, - продолжил пристав. – Помнится, прошлым летом император разрешил всем заключенным, осужденным по ненасильственной статье, вступить в армию. Почему же вы тогда отказались? Вы ведь уже были осуждены, не так ли?

Я взглянул на пристава, но промолчал. Мне уже все настолько осточертело, что было буквально плевать на происходящее. Я просто устал. Тюремный режим поломал меня. Я не привык к физическим нагрузкам, так что работа на каторге стала для меня настоящим адом. По крайней мере, мне так казалось.

- Что же вы молчите? – спросил меня пристав.

- Мне нечего сказать, кроме того, что я раскаиваюсь в совершенных мною действиях…

- Да не уж то? – удивился пристав. – А ведь раньше вы свою вину отрицали!

Пристав взял в руки папку с уголовным делом и открыл ее на одной из страниц.

- Зачитываю, - начал он читать вслух. – В ходе суда была установлена полная виновность гражданина Квайса Петра Петровича в хищении государственных денежных средств и назначено наказание в виде двадцати лет лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии особого режима, без права на досрочное освобождение. На суде подсудимый свою вину не признал. Было такое?

Я промолчал.

- Тут еще кое-что написано, - продолжил после непродолжительного молчания пристав. – После вступления в силу законодательного акта императора о частичной амнистии осужденных, при их согласии участвовать в военных действиях, гражданину Квайсу Петру Петровичу было предоставлено право на сокращение своего срока до десяти лет колонии общего режима, если он согласится участвовать в военных действиях. Однако на судебном заседании осужденный отклонил данное предложение, и заявил судье, цитирую: “мочился я на твое право”. Как вы думаете, гражданин Квайс, на чье же все – таки право вы тогда помочились?

На всех, козел. Достал уже издеваться. Надоело все.

- Я признал свою вину. Я изъявил свое желание сражаться и тем самым искупить свои грехи. Что вам еще нужно? Или вам уже не нужны лишние солдаты?

- Видите ли, - ответил издевательским голосом пристав, - пока вы тут сидели, наша армия уже разбила врагов наголову. Земле больше ничего не угрожает! Война почти закончена, осталось лишь добить врага в его собственном логове. А для этого у нас есть огромная профессиональная армия, которая готовится уже почти целый год. Этой армии вполне хватит, чтобы задавить врага и обеспечить Земле мирное существование еще сотни лет! Так что, боюсь, профессиональным военным не нужны в отряде неопытные бывшие зеки… Ваш поезд ушел, гражданин Квайс! И ушел он тогда, когда вы действительно нужны были Империи, но отказались участвовать в ее защите. Теперь вы никому не нужны! И в праве пойти на фронт, вам, соответственно, тоже отказано.

Пристав поднялся с места и, очевидно, собрался покинуть помещение.

- Подождите! Разве нет никакого другого выхода? Может быть, я напишу письмо, в котором попрошу императора, и он согласится на то, чтобы я провел остаток своей жизни на войне?

- А вы думаете, Васильев будет читать ваше письмо? – спросил пристав. – Думаете, его заботят душевные терзания отбросов общества? Он всю свою жизнь посвятил тому, чтобы очистить нашу родину от такого мусора, как вы! А когда он дал единственный шанс исправиться, вы отказались им воспользоваться. Так что счастливо оставаться! Работайте усерднее на каменоломне, тогда, может быть, вы и возместите народу хотя бы малую долю того, что вы у него отняли!

Пристав взглянул на охранников.

- Уведите его обратно, - сказал он.

- Вставай! – сказал мне один из охранников.

Я молча встал, развернулся, и направился в сторону выхода. Приставу я больше не сказал ни слова. С этой сволочью было уже бесполезно разговаривать.

 

НИНА I.

После того, как моего мужа, Петю, арестовали за преступления в коррупции, меня стали искать как соучастницу его преступлений. Соучастницей я не была, хотя и все знала о его действиях. Ну, почти все. Теперь же, когда Петя оказался в тюрьме, мне не оставалось ничего, кроме как пуститься в бега. Вот уже почти год я переезжала из города в город, нигде не задерживаясь подолгу, и пытаясь найти своего мужа. Прежде, чем я сбежала, я прихватила с собой немалую сумму денег, которые наличными находились у нас дома. Именно Петя, уходя от преследовавших его полицейских, успел позвонить мне и предупредить о том, что все его махинации раскрылись, и посоветовал бежать. Если бы он не успел этого сделать, вероятнее всего, я бы тоже уже сидела в тюрьме. Так что, видимо, несмотря на свою любовь к деньгам, больше я все-таки любила его…

Уже год я скиталась по городам. Уехать из страны было невозможно – на границе меня тут же поймали бы, да я и не хотела уезжать. Как только моя поимка перестала быть приоритетом полиции, я начала искать своего мужа. Точнее, тюрьму, где он находился.

Империя уже почти поборола коррупцию внутри своей территории, однако до сих пор оставались люди, которые были не столь преданы своей стране. Такие люди были даже в органах правопорядка. Я как раз искала таких людей. Но к моей неудаче, все мои знакомые, которые могли мне помочь в этом деле, находились в Нижнем Новгороде. А вернуться в город, где меня разыскивают больше, чем во всей остальной России, я не могла. Лишь неделю назад я узнала, что полиция уже не ищет меня, а значит, мне можно вернуться практически без опасности быть пойманной.

 

Я стояла на перекрестке и ждала давнюю знакомую. Была я одета в ничем не выделяющийся серый джинсовый костюм, а на голове у меня была надета кепка. После того, как мне пришлось броситься в бега, я состригла свои достаточно длинные рыжие волосы, и теперь уже постоянно носила только короткую стрижку.

Когда я заметила неподалеку двух полицейских, то приспустила кепку, которая закрыла мне лицо, достала телефон и начала нажимать на кнопки, чтобы сделать вид, что что-то там пишу. Полицейские прошли мимо, даже не обратив на меня внимания.

Помогало скрываться мне то, что я была низкого роста, около полутора метров, и худощавого телосложения. Хоть мне и чуть больше тридцати пяти лет, но мой возраст выдавало лишь лицо. Если я скрывала его, то окружающим казалось, что перед ними не взрослая женщина, которая разыскивается полицией, а какая – то девочка – подросток.

- Привет, - сказал мне знакомый женский голос.

Я подняла голову и задрала вверх кепку.

- Я тебя уже заждалась! Алла, где тебя носило? Мы же договаривались, что ты подойдешь час назад?

- Ты принесла деньги? – спросила Алла.

Я достала из сумочки конверт.

- Как договаривались! Ты достала то, о чем я тебя просила?

Алла достала из сумки папку, в которой было несколько бумаг.

- Да, - ответила Алла. – Твой муж находится в тюрьме “Черный ястреб”. Она находится неподалеку от Мурома.

- В “Черном ястребе”? Это же не тюрьма, а каторга!

- Ну а ты что ожидала, что его на Гавайи отправят? – съязвила Алла. – В папке есть фотография одного охранника “Черного ястреба”, его зовут Арсений, он готов провести тебя как гостя к Петру без регистрации в тюремной базе, но за определенную плату.

- Ну, разумеется, за определенную плату! Больше ты ничего о моем муже не узнала?

- Узнала, - сказала Алла. – Его приговорили к двадцати годам. В “Черном ястребе”, обычно, люди его возраста столько не проживают.

- Это я поняла. На этом все?

- Это все, что я смогла достать, - ответила Алла. – Если еще понадоблюсь, то ты знаешь, как со мной связаться.

- Знаю…

- Ты поедешь к нему? – спросила Алла.

- Да.

- Удачи, - сказала Алла.

- Спасибо!

Я вновь опустила козырек кепки над глазами, и разошлась с Аллой в разные стороны.

 

АНТОН II.

Двадцать седьмое июня. Около шести часов вечера.

После очередного изнурительно дня тренировок под палящим солнцем, я возвращался к себе домой. С тех пор, как я вернулся в армию, я жил в загородном доме, который передало мне военное руководство после смерти его прежнего хозяина – Анатолия Геннадьевича Терехова. Автобусы в этот район города ходили, но с большим временным промежутком, поэтому еще несколько месяцев назад мне пришлось купить себе машину, чтобы можно было быстрее добираться до дома. И, несмотря на то, что я купил довольно старый отечественный автомобиль, он, как ни странно, был в хорошем состоянии. Да, можно было бы купить какую-нибудь иномарку, но я не видел смысла тратить средства на дорогую машину, которая обладает такими же свойствами, как и любая другая. В общем говоря, не люблю я показуху.

Был уже восьмой час вечера. Я приехал домой, загнал в гараж машину, и пошел в дом. Дом у меня был двухэтажный, но не большой площади, сразу у входа был коридор, слева от которого была гостиная, которая занимала около двух третей площади на первом этаже. Прямо по коридору была лестница, ведущая на второй этаж, на котором находились только четыре спальные комнаты. Справа же от коридора была кухня, из которой можно было попасть в кладовку. Так же с краю кухни над полом была небольшая дверь, предназначенная для собак. Дверь эту я сделал специально для Воли.

Стоило мне только открыть дверь в дом, как на меня тут же, виляя хвостом, набросилась Воля, мой волкособ, смесь волка и немецкой овчарки. Вопреки словам старика, едва ее не убившего, Воля, как и большинство остальных волкособов, оказалась умным и сдержанным животным, во всем слушалась хозяина, то есть меня, и сразу же понимала то, что я делаю и что хочу от нее.

- Тихо, тихо!

Я погладил Волю по голове и зашел домой.

Воля уже успела вырасти, и стала размером крупнее, чем обычная немецкая овчарка. Я забрал ее еще тогда, когда она была щенком, и тогда она была практически чисто черного окраса. Однако теперь, когда она уже успела подрасти и полинять, цвет ее шерсти стал светло серым, и теперь она все же стала больше похожа на волка, чем на собаку. Однако, несмотря на свою достаточно большую величину, Воля оказалась самой маленькой из волкособов, которых Лида забрала у старика в деревне. Все трое других волкособов – Лота, Гера и Джесси, стали больше Воли.

Зайдя домой, я тут же отправился наверх, искать какую-нибудь парадную одежду. Всю такую одежду у меня представлял лишь старый костюм, который я носил, когда работал учителем. Сегодня меня отпустили с работы пораньше, чтобы я успел на свадьбу своих друзей, Олега и Лидии. И все бы хорошо, вот только костюм этот я никак не мог найти.

- Да где же он?

Позади меня гавкнула Воля. Я обернулся.

- Извини, но мне не до тебя сейчас…

Воля снова гавкнула.

- Да что тебе надо!

И только тут я вспомнил, что забыл покормить ее по возвращению.

- А, понял, иди вниз!

Но вниз пошел сначала я, а Воля побежала вслед за мной, и только потом опередила. Когда я покормил ее, и пошел наверх, то вспомнил, что одежда, в которой я работал в интернате, лежит в чемодане, который я так и не разбирал, а оставил в одной из пустующих комнат. В этот момент у меня в кармане зазвонил сотовый телефон. Я быстро ответил на звонок.

- Алло!

- Вы где? – спросил меня по телефону Олег.

- Я сейчас дома, примерно через час буду у вас!

- Ладно, - ответил Олег. – До встречи!

- Пока!

Я положил трубку и пошел искать свой костюм. Но теперь я уже был уверен, что найду его.

Найдя его, я начал переодеваться. Сотовый телефон у меня лежал в военной форме, в которой я и пришел домой. Я сильно торопился, и забыл переложить телефон, когда переоделся. Когда я направился к выходу, меня встретила Воля.

- Извини, но ты останешься здесь!

Я вышел и закрыл за собой дверь в дом. Когда я уже подошел к калитке, Воля вновь начала лаять.

- Да что ж с тобой не так?

Подумав вслух, я обернулся. Может, дверцу на кухне я запер? Да нет, вроде. И покормил я ее уже. Ладно, не буду возвращаться, а то опоздаю.