На 65 лет выставили картины

А кое-кто надел галстуки

Кризис кризисом, доллар долларом, художники художниками, а искусство искусством. Объединить эти явления так же просто, как состряпать винегрет. И художники пойдут как редкая приправа. Иркутской организации Союза художников России исполнилось 65 лет. По этому поводу открылась экспозиция в выставочном зале Художественного музея.

Народу собралось много. Пришли не только художники, но и разные сочувствующие лица. Некоторые дамы были в шляпах. Некоторые мужчины – в галстуках. Виновники торжества рассеянно бродили среди зрителей, разыскивая свои шедевры, чинно раскланивались друг с другом. Председатель Союза В. Чевелев в сером элегантном костюме по-отечески оглядывал зал. Благо рост позволял. А господин Филиппов (поэт) был еще выше, поэтому по-отечески поглядывал на Чевелева.

Все что-то говорили. Ораторов не было слышно. Зрители писали отзывы. Художники ревниво поглядывали, подходят ли к их работам и как долго на них любуются. Народ радостно фотографировался на фоне картин.

Работы были на все вкусы. «Столица Восточной Сибири» А. Костовского, «Где твой дом, человек» В. Ерофеевского… Форэскизы Б. Бычкова мирно соседствовали с «субъективной реальностью» Филиппских. Контрасты были на каждом шагу. В одном зале – красное рогатое существо с двумя обнаженными девушками («Развлечение минотавра» Г. Кузьмина), а в другом – «Летний ангел» Яны Лисициной.

Но лучше один раз увидеть. Идите и смотрите.

СМ-Номер один. – 1999.

Оценка заметки имеет разные виды представления. Здесь присутствует открыто оценочная лексика (слова с переносным значением: состряпать, винегрет, редкая приправа, сочувствующие, рассеянно, шедевр, чинно, по-отечески, т. д.), однако она применяется лишь к вырванным из пространственного контекста одушевленным и неодушевленным предметам, конкретной и четкой общей оценки происходящего нет. Большинство оценочных слов представляет собой логические (точные) определения(серый, элегантный, выше), эпитетов мало. Оценка относится к разным сферам и предметам речи, часто не повернута к теме.

Наиболее распространена скрытая внутритекстовая оценка, когда оценочные единицы вкрапляются в разные микротексты. Так, активно работают ассоциативные ряды «кухня» (состряпать, винегрет, приправа), «посетители» (народ, художники, зрители, дамы, мужчины, лица, виновники, председатель, господин, все, ораторы), причем беспричинно радостный народ, безликие зрители, ревнивые художники проходят по тексту дважды: сначала в указанном порядке, потом – в обратном. Народ, разные лица, некоторые дамы, некоторые мужчины как будто иллюстрируют единую сплошную случайную массу без индивидуальных желаний и пристрастий, которая может говорить без стремления быть услышанной (Все что-то говорили. Ораторов не было слышно), может бездумно фотографироваться, все равно где и на каком фоне.

Помимо этого, цепь фактов в тексте организована таким образом, что возникает калейдоскоп случайных поз, положений, пятен. Синтаксис лишь подчеркивает неорганизованность и хаотичность ситуации: предложения, как правило, короткие, рваные, мало распространенные. Параллельная внутриабзацная связь обращает нас каждый раз к разным предметам речи, что также формирует общую оценку описываемого.

Заметка являет читателю пятиабзацный текст, причем три абзаца составляет сумбурное описание самой церемонии открытия выставки. Рекламную функцию текста выполняет только четвертый абзац, который не менее сумбурен и бессистемен, чем предыдущие, но хотя бы соответствует теме сообщения. Однако и этот абзац представляет читающему стихийно выхваченные реалии, скупые факты, «убивающие» описательно-повествовательную структуру, которая должна лидировать в такого типа материалах.

Кроме прочего, в тексте масса логических несоответствий. Например, ироничная заявка заголовочного комплекса не оправдывает конечный призыв: идите и смотрите. Вряд ли кому-то захочется посмотреть на то, что не заслужило внимания автора. В последнем абзаце заявлено: «лучше один раз увидеть. Идите и смотрите». Смотреть что? Выставку, которой автор уделил лишь пятую часть материала, или открытие выставки, которое занимало журналиста больше, но которое уже никогда не повторится? В предпоследнем абзаце как минимум три позиции, которые требуют расшифровки или логического уточнения:

- утверждение, что «работы были на все вкусы» при отсутствии описания работ, разнохарактерных по тематике, художественной манере. Сомнительно, что шестью перечисленными полотнами ограничились сотрудники выставочного зала Художественного музея, демонстрируя достижения Иркутского отделения Союза художников России за 65 лет!

- представляется, нет достаточного основания для вывода о том, что «контрасты были на каждом шагу», если приводят в пример лишь противоречивые образы ангела и «красного рогатого существа»,

- фраза «форэскизы Б. Бычкова мирно соседствовали с “субъективной реальностью” Филиппских» ставит в один ряд, уравнивает в понятийно-логическом отношении жанровую конструкцию произведения и модель мировосприятия художника.

Общая тональность приведенного текста ироническая. Ирония опирается в основном на перечисленные оценочные языковые единицы и возникает уже из заголовочного комплекса (псевдоним, подзаголовок). Однако попытки найти обоснование этой иронии тщетны. Ироничность не снижает явную пренебрежительную агрессивность текста; она не является демонстрацией индивидуальной концепции автора, его взглядов на событие. Возможно, за ироничностью автора скрыта попытка продемонстрировать тщетность усилий устроителей выставки, показной ее характер. Но тогда подобная оценка должна быть более глубоко идейно обоснована. У автора не получилось ни «раскритиковать» мероприятие (этому мешают серьезные «заявки»: юбилейная дата, широкий жанровый спектр показанных на выставке работ, представительный состав участников празднования), ни создать объективное мнение о нем (последнее предложение перечеркивает весь текст. Оно звучит своеобразным признанием авторской несостоятельности). Легкая ироническая агрессивность «поработала» против автора таким образом, словно из классического полотна на наших глазах сделали странный и бесцельный ходульный комикс. В итоге получилась пустая стилистическая поза, прикрывающая то ли стремление во что бы то ни стало самовыразиться, то ли неумение дать оценку происходящему, то ли желание бездоказательно утвердить читателя во мнении о ненужности произошедшего.

Валентина Львова