Имущественные отношения супругов

Мы уже говорили о глубоком различии в положении жены в семье и по отношению к мужу в браке «правильном» или «неправильном». В «правильном браке» жена по своему юридическому положению та же вещь: ее можно продать (в рабство), истребовать из любого местожительства тем же способом, что и вещь (виндикация), наконец, не существовало препятствий для любого наказания жены, включая казнь. В соответствующих случаях созывался семейный суд, на который приглашались и кровные родственники жены, но приговор постановлял патерфамилиас.

Бесчестие жены падало и на мужа, и, напротив, безупречные гражданские качества мужа, его роль в обществе распространялись на жену.

Примечание. Что касается прелюбодеяния жены, то в таких случаях развод был для мужа прямо обязателен; отказ от развода в таком случае рассматривался как сводничество (lenocinium) с целью извлечения дохода. Убийство прелюбодейной жены сделалось со временем недопустимым, но, если муж убивал прелюбодейку в состоянии гнева, аффекта, наказание было минимальным.

Дочь, застигнутая отцом в момент преступной связи, могла быть убита, но не иначе как вместе с любовником. Тот же, кто убьет прелю-бодея и сохранит жизнь дочери, отвечал как убийца.

Жена как агнатка была наследницей мужа, а при детях - сона- следницей. То же относится к праву наследования всех прочих ее агнатов. Оставшись вдовой при малых детях, она получала значительную имущественную самостоятельность, все большую с умалением юридической власти опекуна.

Женщины, и более всего образованные, интеллигентные, право способные, обладавшие собственным состоянием, стремились к браку без оков, без власти мужа - браку sine manu. Это благодаря им «неправильный брак» сделался обычным, а «правильный» - исключением.

На пользу этой тенденции работали многие факторы. Патриахальная семья распадалась, от нее отпочковывались меньший семьи, тяготившиеся гнетущей властью патерфамилиас, взрослые сыновья искали лучшей доли в завоеванных провинциях, на им ператорской службе, добивались пекулия и получали его. Кровное родство оттесняло родство агнатическое, древнее право отступал! перед напором новых экономических условий, стимулировавши развитие товарного производства, обмена, новой социальной иници ативы.

Уже в пору классических юристов имущественные отношения. супругов выравниваются. Каждый из них сохранял за собой имущее тво, принадлежавшее ему до брака и приобретенное в течение его. Hе воспрещались, за исключением дарений, сделки между самими ругами.

О дарениях же, разъясняется в Дигестах (24.1), следует помнить что если их разрешить, то брачные отношения будут осквернены корыстью, тогда как они должны быть основаны на любви, взаимной привязанности и расположении.

Причина, думается, не только в этом. Тот, кто дает жене (л как своей дочери, либо как родственнице и т. д.) имущество (в том числе и по завещанию), переходящее в ее раздельную ее собственность, стремится, главным образом, к тому, чтобы оно nepeшло ее детям. Закон гарантирует этот интерес. Тем же руководились и ав| торы Кодекса Наполеона, запретив «дарения между супругами».

Почтительное до суеверия отношение к последней воле (завещанию) отца семейства в полной мере распространялось и на мать.

При всем том даже и в классическое время женщина должна была остерегаться совершения (без согласия мужа или опекуна) сделок с недвижимостью, займовых операций, не должна была принимать на себя исполнение чужих обязательств и т. д.

Примечание. Едва ли не единственной профессией, которую дозволяли с древних времен незамужней и «внесемейной» женщине, была проституция. Закон требовал от проституток регистрации и уплаты особого налога.

§ 24. Приданое (dos)

На стадии сговора-обручения отцы семейства решали вопрос о приданом, т. е. имуществе, которое жена приносила в дом мужа и которое, по общему правилу, становилось его собственностью. Приданое, или так называемое детальное имущество (от римского dos - приданое), следует отличать от собственного имущества супруги, которое могло быть получено ею как при заключении брака, так и в ее последующей жизни - по наследству, дарению и другим причинам. Не исключалось, что жены могли быть богаче своих мужей. \

Примечание. Всегда следует иметь в виду, что правовое положение лица, в нашем случае замужней женщины, и его фактическое положение в семье могло варьироваться по многим обстоятельствам, включая и такой факт, как богатство жены. Решаясь на выгодный брак, римский муж попадал во власть собственной жены, как это хорошо показал римский комедиограф Плавт, живший во II в. до н. э., в комедии «Ослы».

Ситуация самая тривиальная. Артемона застает своего мужа Де-монта у любовницы.

Артемона. Встань, любовник, марш домой!

Демонт. Я пропал!

Артемона. Все еще торчишь, болван, тут? Марш домой!

Демонт. Горе мне!

Артемона. Встань, любовник, марш домой!

Демонт. Ах, жена, я умоляю...

Артемона. Вспомнил, что жена теперь? А когда бранил, мерзавец не жена была тогда?

Муж, собственник имущества семьи, должен выслушивать еще и такое:

Артемона: Плащ мой украл, чтоб отдать распутнице?

Филения: Обещал он мне, это правда, у тебя твой плащ стянул и т.д.

Сказанного достаточно.

Как появился обычай давать приданое? Полагают, что с возни-кновением брака sine manu. Для этого есть серьезные основания. Брак этот, существовавший еще до Законов XII таблиц и ими лега- лизованный, появился, должно быть, в обход обычая, запрещавшего лицу патрицианского сословия жениться на плебейке. Между тем не' раз случалось, что обедневшая патрицианская семья нуждалась в со- юзе с преуспевающей плебейской семьей. Тем более что расходы на содержание семьи лежали на муже, а возможностей для этого не ока-зывалось.

Из подобной ситуации вытекали следствия, неблагоприятные для жены. Тяготясь своим социальным принижением, муж нередко, должно быть, прибегал к праву развода, сохраняя за собой приданое,позволявшее ему вступить в новый «достойный» брак.

Чтобы этого не случалось, институт приданого получает но вый статус. Договор о приданом приобрел формальную основу, превратившись в особый акт. Им устанавливалось, что в случаях, когда брак прекращается по инициативе мужа (или с его смертью), приданое возвращается жене, точнее ее отцу. В дальнейшем, с развитием преторского права возврат приданого получил новое признание и защиту при условии, что поведение жены не могло быть поставлено ей в вину и служить основанием к разводу. Когда случалось, что инициатива развода принадлежала жене, или. В случаях, когда ее поведение, включая супружескую неверность, оп равдывало инициативу мужа, приданое сохранялось за ним.

Но ведь всегда существовала опасность, что муж расточит или отчудит детальное имущество до того, как возникнет вопрос о разводе. Что такая опасность была вполне реальной, свидетельствует закон 18 г. до н. э., запрещавший мужу отчуждение недвижимости, принадлежащих к детальному имуществу, без согласия жены.

Резюмируя главное, отметим.

1. Вплоть до времени императора Юстиниана (VI в.) отношение к приданому входило более в сферу нравственной обязанности супруга (что заключало в себе некоторые гарантии защиты приданого), чем собственно правовой.

2. Так как, по общему правилу, приданое присоединялось к имуществу супруга, было принято, в предвидении возможных осложнений, чтобы новобрачный особой письменной гарантией обязывался к возврату приданого при наступлении оговоренных обстоятельств (например, при бездетности жены).

3. В III в. до н. э., когда резко уменьшилось число «правильных браков» и (что так или иначе связано с этим) увеличилось число разводов, изменился и самый взгляд на правовую природу приданого. Стали говорить, что оно есть не что иное, как материальный взнос, совершаемый к выгоде семьи в целом, но никак не к выгоде одного лишь мужа.

4. Из этого само собой вытекало, что при разводе (не по вине жены) приданое должно быть возвращено ей (ее отцу), с тем, чтобы она могла вступить в новый брак.

5. То же правило стало распространяться и на случаи вдовства
супруги.

6. Чтобы возвращение приданого обеспечить физически, мужу было запрещено отчуждать дотальные земельные владения, представлявшие, как правило, главную ценность приданого.

Примечание. В самом начале I в. римскими императорами были изданы два закона (Lex Julia et Papia), которыми они - по вере в безграничную силу закона - пытались восстановить разрушенные в период политических смут, связанных с беззаконными расправами и общим падением нравов, римские семейные связи, привитое веками отношение к браку как к гражданскому долгу, как непременному статусу, венчающему римское гражданство, принудить юношей и холостяков к вступлению в брак.

Упомянутыми законами мужчины от 25 до 60 лет, женщины от 20 до 50 лет были обязаны к вступлению в брак и деторождению под страхом имущественных ограничений. При безбрачии лица лишались права получать имущество по завещаниям, при бездетности - разрешалось получать половину завещанного. Любопытен взгляд законодателя на бездетность: мужчине достаточно иметь одного ребенка, женщине следовало иметь троих детей.

Блюдя нравственность, законодатель запретил брак между супругом-прелюбодеем и его любовницей. Более того, виновные в прелюбодеянии лишались части собственного имущества и высылались из Рима в провинцию.

Пренебрежение историческим опытом или, скорее всего, элемен тарная неосведомленность в истории имели своим следствием нулевую эффективность известных сталинских указов (от 8 сентября 1943 г., 8 июля 1944 г., 10 ноября 1944 г. и 14 марта 1945 г.), которыми надеялись стимулировать рождаемость (чтобы восполнить многомиллионные потери в людях) и одновременно изменить к лучшему кризисную ситуацию, создавшуюся с прогрессирующим распадом семейных связей и наметившуюся еще до войны.

Поправ принципы, провозглашенные в ходе революционного пра-вотворчества, указы: 1) объявляли законным только брак, зарегистрированный; таким образом, из фактических брачных отношений (как они уже укоренились в обществе) не вытекало никаких правовых следствий, включая наследование; 2) возродили институт внебрачных детей и исключили порядок установления отцовства, а значит, и взыскания алиментов. Таким простым, несмотря на его аморальность способом (через безответственность мужчин за их связи с женщинами) надеялись поднять рождаемость; 3) предписывали ставить прочерк в графе «отчество» внебрачного ребенка, что возвращало нас к уже давно пройденной правовой и нравственной ступени, отмеченной делением детей на законных и незаконных; 4) установили порядок для разводов, делавший их практически неосуществимыми, унизительными по процедуре; «законные супруги» сотнями тысяч оставались связанными между собой при фактическом разрыве брачных отношений (со всеми последствиями, которые из этого вытекали и для них, и для их детей).

Рецидивом этих трагических экспериментов оставался налог на бездетность, который взимался и тогда, когда родители (тот или иной из них) не способны к деторождению, и даже тогда, как об этом сообщала пресса, когда единственный сын погибал в Афганистане. Отмена этих налогов не могла не радовать.

Чрезвычайный интерес представляет сообщение Валерия Максима, литератора, жившего при императоре Тиберии, автора сочинения «О замечательных деяниях и изречениях». В 42 г. до н. э. устроителям триумфа потребовались деньги, и было решено обложить налогом 1400 женщин, известных своим богатством. Решение вызва-

ло волнения, и сотни женщин заполнили форум. Оратором была дочь адвоката Гортензия, и ее речь, поддержанная женщинами, вынудила триумвиров сократить число налогоплательщиков-женщин до 400. Эти последние обладали, как выяснилось, имуществом, превышавшим 100 000 динариев. Не меняя в принципе наши представления о женском неравноправии, царившем в «казус Гортензии» вынуждает к отказу от крайних оценок, к корректировке наших сведений о праве писаном и праве действующем.