Вы — Качан?.. Меня прислал Геннадий Андреевич, он извинялся, просил вас прийти прямо в клуб.

В какой клуб?

Ну, наш — трезвости. Он еще называется клубом Благоразумия. Геннадий Андреевич проводит там занятия.

Борис улыбнулся. "Благоразумие, трезвость..." Как будто бы есть и клубы неблагоразумных и пьяниц...

Сказал об этом спутнице. Та удивилась.

А вы разве не слышали? В России еще в прошлые времена были клубы трезвости. И общество Всероссийское было. И у нас скоро будет. А ведь общество трезвых это и есть общество благоразумия. Еще Аристотель сказал: "Опьянение есть добровольное сумасшествие". Так что привыкайте. Со временем все у нас будут трезвыми, а значит, и благоразумными.

А вы — хороший агитатор. Меня зовут Борисом Петровичем, фамилия — Качан, а вас, если можно?

Татьяна Владимировна... Рыжова.

Простите, а что вы делаете в клубе трезвости? Что вас там интересует?

Поначалу меня, как и всякого, привела туда беда: я стала увлекаться вином, под угрозой была семья и сама жизнь... Кто-то меня надоумил... Давно, это было, года три назад.

И вы?..

Я слушала беседы Геннадия Андреевича. Одну прослушала, вторую... Потом и пить перестала.

От одних бесед? Ни капель, ни процедур?..

Да, представьте, Геннадий Андреевич лечит словом.

Борис чуть было не рассмеялся. Хотел сказать: "Ну слов-то я наслушался предостаточно", — однако сдержался, спросил:

А плата? Он берет что-нибудь за свою работу?

Ой, что вы! Не вздумайте заговорить об этом с Геннадием Андреевичем, Он даже цветов от своих слушателей не принимает. Лучшая награда для меня, говорит он, — ваша трезвость.

Ну, а теперь... у вас лично... отпала необходимость в беседах и в самом клубе?

Необходимость вроде бы отпала, я уж и запах спиртного позабыла, да другим теперь моя помощь нужна.

Подошли к подвалу жилого дома.

Сюда, пожалуйста! — показала Татьяна Владимировна.

Спускались по разбитым щелястым приступкам, стены обшарпаны, дверь отодвинули со скрипом. Очутились в комнате, похожей на школьный класс, На стенах карты, схемы маршрутов, рисунки лесов, полей, рек и озер...

Тут клуб туристов, мы у них квартируем.

В глубине комнаты — столы, за которыми сидят мужчины и женщины. Такие разные: и по возрасту, и по внешнему виду. Перед ними за маленьким столиком, как подобает учителю, — пожилой мужчина в дорогом ладном костюме. Вид интеллигентный, взгляд внимательный:

— Вы — Качан Борис Петрович?.. Садитесь, пожалуйста.

Показал на свободный столик сбоку на отшибе. Не знал Борис, что место это предназначалось для новичков — так, чтобы новичок мог видеть всех, присмотреться к лицам...

— Всякая наука начинается с терминов, — продолжал Шичко неторопливую беседу. — Для себя мы составим и хорошенько запомним словарь трезвенника:

Абсолютный спирт — 96 градусов.

Алкоголизация начинается с того момента, когда ребенок увидел в руке отца рюмку с водкой. И... улыбающееся, блаженное лицо родителя. "Ага, — думает ребенок, — вино — это хорошо. Мой папа радуется". Так в сознание ребенка закладывается программа положительного отношения к вину. Затем идут стадии алкоголизма: а) сивушник; б) случайник, в) пьяница - это когда человек пьет регулярно

"А нот это — про меня, — подумал Качан, украдкой оглядывая аудиторию. — И с каким презрением он произносит: "пьяница..." В душе поднимался протест: "Сколько у нас... пьющих регулярно!.. Да в нашем институте — почти все! А если в стране, то миллионы!.. И обо всех вот так... с презрением?.."

За первым столом сидели мужчины, сбоку стола лицом к Борису — женщина: молодая, лет двадцати шести, с роскошной прической и большими темными глазами. Смотрела весело и будто бы даже улыбалась. "Чему она рада?— думал Качан. — Ведь нет ничего веселого. Да и вообще... почему она здесь? Неужели тоже... из этих... любительниц?.."

Перевел взгляд на Татьяну Владимировну. Сидит за последним столом и тоже с лицом одухотворенным, счастливым. "Все они тут... чокнутые! — заключил Борис. — Наивные, глупые алкаши. Ждут чуда. А мне здесь ждать нечего. Уж так и быть, сегодня послушаю, а завтра поеду в Москву. Если сам не покончу с пьянством, никто не поможет".

Шичко продолжал говорить — негромко, невыразительно, даже как будто бы не очень четко произносил слова: "стадии", "степени". Борис не находил в них ничего особенного, они его не трогали и не убеждали, он все больше проникался мыслью: зря пришел, зря.

— Борис Петрович! — повернулся к нему Шичко. — Сядьте вот сюда, поближе. Вы у нас новичок, и я хотел бы, чтобы вас все знали. Может быть, потом я определю вас в группу самоотрезвления. Есть у нас и такая... А сейчас, пожалуйста, расскажите о себе. Вы сами себя к какой категории относите?..