Канонические произведения. История японской фантастики в зеркале данной антологии 4 страница

— Вот уж не ожидал услышать из твоих уст слова о Божьей благодати, — с иронией в голосе проговорил главный врач. — Никак не думал, что ты настолько религиозен...

— А как иначе определить это не поддающееся здравому смыслу явление, когда девушкой овладевает некая неведомая сила, доводя ее до одержимости?.. Что это, как не «причастие дьявола»? Значит, может случиться и таинство, несущее луч надежды...

 

...Страшное рычание разнеслось по лесу. Три фавна, насиловавших девочку, в испуге вытянули головы.

Сразу за лесом, сквозь ряды высоких деревьев стало видно, как зашевелилась, закрыв весь кругозор, мохнатая, бурая в полоску шкура неведомого зверя. Его огромные, сверкающие зеленые глаза пытливо заглядывали в лесную чащу. Тряслись торчавшие в обе стороны жесткие белые усы, толщиной с мужскую руку.

Гигантский зверь с мяуканьем разверз свою пасть. Показался розовый шершавый язык, обнажились острые белоснежные клыки.

Три фавна тут же попытались спастись бегством, превратившись в крыс величиной с человека, но из-за высоких деревьев к ним тут же протянулись полосатые передние лапы. Острыми когтями зверь захватил визжащих от страха крыс и потащил их прочь из леса. Мощными челюстями он давил одну крысу за другой. Самому Ито с трудом удалось увернуться от протянувшихся к нему острых крючковатых когтей. Промахнувшись, клыки вонзились в окровавленную девочку. Та в свою очередь покрылась желтым пушком, но лицо у нее осталось таким же, девичьим. Расправив перебитые крылышки, она превратилась в канарейку.

— Постой, Пайпер!.. — закричал Ито огромному, больше слона, коту. — Не вздумай съесть канарейку! Не видишь — это же Мария!..

— А ты кто? — осведомился кот-великан, уставившись на него зелеными глазами. Его крепкие челюсти с хрустом разгрызали тонкие косточки канарейки. Ито невольно отвел глаза, заметив свисающую из пасти тонкую ножку девочки, белый носок и красную туфельку. — Ты кто? Зачем сюда притащился? Здесь тебе нечего делать! Живо убирайся отсюда, не то и тебя загрызу! — завыл гигантский кот.

— Берегись! — резко прозвучал в ушах Ито голос главврача. — Это вовсе не память в ее подсознании! Это... совсем другое!

Морда дикого кота там, за деревьями, все больше разрасталась в размерах. Теперь все пространство перед глазами было занято его носом и пастью. Вдруг пасть животного с шумом разверзлась. Показались окровавленные губы, язык, а между зубами и клыками застряли желтые перышки и белые косточки. Из самой глубины темной пасти вдруг потянуло омерзительным зловонием. Там, во тьме, между похожей на китовые ребра верхней челюстью и словно усеянным иголками розовым языком, Ито неожиданно увидел белую тонкую фигурку. Задержав дыхание, чтобы не чувствовать отвратительного запаха, он не раздумывая бросился в мрачную темноту.

Позади послышался страшный лязг, и тут же вокруг воцарилась полная тьма. Острые шипы, словно стальные гвозди, впились в его голени и бедра. Что-то теплое и влажное набежало на него высокой волной, липкие челюсти были готовы растереть его в порошок.

Но когда Ито удалось все же ускользнуть, перед ним открылось унылое и темное поле. Бледный полумесяц тускло высвечивал простирающуюся в даль холмистую равнину. Посреди нее стояла облаченная в легкий шелк стройная девушка. Подойдя поближе, он разглядел, что платье на ней изодрано в клочья, испачкано, приобрело сероватый оттенок. Сквозь прозрачную ткань проглядывало прелестное обнаженное тело.

— Мария... — прошептал он. — Мария К.

— Помогите мне! — умоляющим голосом произнесла Мария, повернувшись к нему мокрым от слез бледным лицом. — Я... я любила Генри... Полюбила его... Он был... моей первой любовью... До него у меня никого не было... Он был такой ласковый, элегантный, образованный, очень красивый... А как он танцевал, какие игры придумывал! Очаровательный мужчина....Чудно играл на гитаре, пел под нее... а какой приятный голос! Рассказывал мне, что у его родителей большая ферма... где-то на юге. Как только увидела, влюбилась... с первого взгляда... Мне было стыдно, но я впервые испытала такое чувство... К тому же родители, учителя... они всегда говорили мне... «любовь, как это прекрасно, замечательно!». Я верила в это... с самых детских лет... простодушно... И так я впервые... отдалась Генри. Всем телом, всей душой. И вот что вышло...

— Мария... — заговорил он шепотом, подходя все ближе и ближе. — Не заглядывай в прошлое... Не думай о Генри... Смотри в будущее!.. Ты молода, красива... А здоровье — оно быстро вернется к тебе... Не оглядывайся назад — у тебя все еще есть будущее... Стоит тебе захотеть увидеть свет, и его лучи осветят все твое будущее... Свет нужен тебе для того, чтобы забыть о боли в ранах... От тебя требуется воля, желание поймать луч надежды...

— Я... я любила Генри... — закричала Мария, протягивая вперед руки. Из ее обнаженного тела капала кровь, она стекала с бедер к голени, оставляя красные потеки на прозрачном платье. — Я решила отдать ему все, что у меня есть, и я сделала это... Но Генри... О, Генри, почему ты так поступил со мной? Генри!.. Помогите мне!.. Освободите от этих мучительных воспоминаний! Почему, Генри?.. Отчего я убила Генри?.. Почему я тогда... это сделала? Я ведь не испугалась, когда он пригрозил бросить меня среди тех скалистых гор... Но когда Генри сказал мне, что уходит... к той женщине в Лас-Вегасе... что она нравится ему больше меня... Почему, почему... я смогла сделать это?.. Как в моих руках оказался тяжелый обломок скалы... как смогла я поднять его?.. О... О... почему я сделала это?.. Как мне тяжко... Помогите!.. Это не я!.. Не я совершила это!.. Хотя нет, я... Убила Генри... его кровь... его сердце... о-о, как страшно!.. Как тяжко... Пусть кто-нибудь... сотрет эту память! Кто-нибудь... спасите меня от этого!

Неожиданно по правой руке Ито пробежала острая боль. В четырех местах выше локтя, друг против друга, появились по две раны, причинявшие эту жуткую боль, кто-то кусал его руку. В ужасе он увидел, как нечто, размером с арбуз, с развевающейся косматой черной шерстью, сверкая горящими желтовато-зелеными глазами, впилось острыми клыками в его правое плечо. На какое-то мгновение ему показалось, что это большая черная кошка. В длинной, развевающейся на ветру черной шерсти он заметил маленькие заостренные ушки.

Странное существо, похожее то ли на дикую кошку, то ли на черную пантеру, с головой, но без туловища, вгрызается своими острыми клыками в кожу его руки. Другой зверь — тоже без туловища, кусает его за левую голень. Ито не успел оглядеться, как кругом закишело бесчисленными черными мордами. Поблескивая в темноте зелеными глазами, они разевали красные пасти и показывали острые клыки, готовые в любой момент впиться в него...

— Что с вами?! У вас пошла кровь! — послышался в наушниках встревоженный голос оператора. — На правой руке и левой ноге!.. Рвется одежда! Что случилось?

— Какая-то сволочь кусает меня, — дернув ногой, Ито сбросил с левой голени впившуюся в нее черную морду, а ту, что грызла его правое плечо, схватил за мохнатую шкуру и принялся рвать ее в клочья. — У вас что-то видно?

— Ничего не видно. Одни только следы от клыков... Возвращайтесь! Главный врач приказал вывести вас...

— Подожди!.. — заорал Ито. Ухватившись за морду черного зверя, он принялся размахивать ею и бить, отгонять скопившихся вокруг зверей. — Еще немного...

— Помогите!.. Спасите меня!.. — протягивая руки и корчась от боли, кричала Мария. Кровь текла, смешиваясь со слезами. — Уведите меня отсюда... Прошу вас!.. Мне так тяжело!..

— Мария!.. Иди сюда!.. — закричал он.

— Не получится... У меня нет сил... сама не смогу... Мне больно... Дайте мне руку...

Он подошел к Марии еще на шаг и осторожно протянул руку. Инстинкт и многолетний опыт подсказывали ему, что в таких случаях требуется особая предусмотрительность. Поэтому, когда позади Марии что-то взорвалось — в этот момент их пальцы должны были вот-вот скреститься — и в небо взметнулось пламя, у него оставалось еще время, чтобы отскочить назад. Закрывавшие спину длинные черные волосы Марии по одному превращались в раскаленные добела линии. Разойдясь веером в небе, горящие полоски устремились к нему. Брызнувшая из живота девушки кровь раскаленным потоком полилась в сторону Ито, обжигая ему грудь. Страшные крики корчившейся в муках Марии оглашали погрузившуюся в темень округу. Пламя брызгало фейерверком из грудей Марии, изо рта, из ушей. В довершение всего загорелись и глазные яблоки, образовав ярко-красные огненные шары. Тело Марии превратилось в пылающую куклу — отовсюду с грохотом извергалось пламя. Душераздирающий крик боли и отчаяния взметнулся в горящую высь и слился со зловещим хохотом, который слышался теперь уже сверху, с темного неба. Повисший там полумесяц раздвоился, и каждая половинка превратилась в глаза с узкими, тоньше нитки зрачками. Теперь пара глаз с любопытством разглядывала Ито сверху. Он, в свою очередь, напрягая зрение, начал вглядываться в это загадочное порождение мрачного неба. И в этот момент с горевшего лица Марии выскочили ярко-красные, словно раскаленные угольки, глазные яблоки и, оставляя за собой белый след огня, устремились к лицу Ито. Ему с трудом удалось защитить лицо, закрыв его руками, но на локтях остались следы от ожога...

 

 

— Должен предупредить вас — по природе я убежденный материалист, — отчеканивая каждое слово, произнес главный врач. — В Пражском университете я специализировался в теоретической физике. Докторскую степень по теории элементарных частиц получил... за новые разработки по теории поля. Но мой научный руководитель оказался большим оригиналом — его увлекали такие вещи, как паразитные частицы — частицы, движущиеся со сверхсветовой скоростью. Он пытался выяснить, возможно ли существование у так называемых бозонов, следующих статистике Бозе, таких же античастиц как фермичастицы... Задумывался он и о возможности существования антифотонов. Еще профессор искал в космических лучах униполярные частицы. Помогая ему, я увлекся, втянулся в этот необычный поиск. В конце концов меня командировали в Москву, где мне поручили исследования в области парапсихологии и Пи-Кэй — психокинетизма. Как раз именно потому, что я был прирожденным материалистом... занятия подобными вещами вызывали у меня особый интерес. Получилось так, что я не мог не заинтересоваться...

— Теперь я начинаю понимать... — заговорил Ито, пока ему бинтовали обожженный локоть и плечо со следами укусов. — Значит ли это, что вы спроектировали всю аппаратуру для измерения различных видов энергии?

— Именно так... — охотно согласился главный врач. — А теперь, Ито... ответьте на мой вопрос — что вы, психологи, понимаете под явлением «одержимости»?

— Считается, что это явление — продукт необычного состояния психики, истерии, например...

— Согласен, в большинстве случаев это именно так. А как же в нашем случае? Совершенно ясно, что в той запертой камере неожиданно в какой-то форме проявляется энергия, которая вращает и поднимает тяжелую кровать, из пустого пространства летят камни и целые глыбы, а потом вдруг все бесследно исчезает. И происходит это где? В герметически закрытом помещении, в котором показаниями измерительных приборов полностью исключен ввод извне каких-либо известных нам видов энергии... Внезапно, неизвестно откуда, одна за другой возникают мощные — в десятки киловатт силы, которые творят нечто невообразимое, не поддающееся здравому смыслу, чтобы потом исчезнуть, удалиться неизвестно куда, не оставив после себя никакого следа. Как же это объяснить?

— С давних пор бытует версия о том, что скрытая в подсознании неодолимая страсть служит причиной разного рода загадочных явлений... Особенно в тех случаях, когда речь идет о девушке в период пробуждающейся половой зрелости... — неуверенно ответил Ито, накладывая бинт на левое бедро.

— Ну, в этом смысле мне доводилось слышать всякого рода истории. На глазах у людей вдруг ни с того ни с сего вспыхивает огонь или вещи начинают носиться по комнате, падают полки, валится набок прочная мебель. Или внезапно из стен, где нет никаких водопроводных труб, начинает литься вода — десятками литров. Или вдруг невидимые клыки вгрызаются в человеческое тело, а из пустого пространства вываливаются и обрушиваются на людей огромные камни. По какой причине — не будем доискиваться. Вы говорите о подсознании молодой девушки? Вот мне довелось побывать в Сибири... и в Чечено-Ингушетии, и в Бурятии... Там, в совершенно безлюдной местности, с безветренного неба вдруг начинали падать каменные глыбы. Известны мне и случаи, когда на землю одно за другим валились совершенно здоровые высокие деревья. Местные жители даже показывали мне те места, где время от времени происходили подобные явления! Причем, позвольте заметить, там и речи не было о девушках в период полового созревания!.. О таком явлении, как полтергейст, передавалось из уст в уста еще с древних времен. Люди наблюдали его повсюду, оно запечатлено во всех хрониках, о нем сообщают изо всех уголков мира. Да и сейчас, в данный момент, где-нибудь в мире буйствует этот бешеный дух... Все это банальные истории. Но оставим это. Вполне возможно, что «одержимость» Марии тоже одна из разновидностей подобных явлений. Их можно толковать как угодно... Но вот ответьте мне — откуда берется эта энергия, каким образом она образуется?

Ито сунул в рот сигарету. Он не знал, что ответить.

— Все эти «суперпарафеномены», или сверхъестественные явления, — продолжил главный врач, — с трудом поддаются расшифровке: когда, где и каким образом они возникают, какова их длительность? Да и обрываются они совершенно неожиданно. И тем самым в корне отличаются от постоянных, регулярных явлений. Ведь последние всегда может наблюдать любой исследователь в любом месте, надо только делать это в определенном установленном режиме. То, что произошло с Марией, — редкий случай. Месяцы, что она лежит в нашей клинике, изо дня в день создаются аномальные ситуации. Причем все это отображается на экране установленной перед ее постелью точнейшей измерительной аппаратуры. Получилось так, что она сделалась медиумом, поставила свою «одержимость»... то есть свой «суперпарафеномен» на службу тонким научным наблюдениям. Подобно тому змею, запустив который, американский ученый Франклин познал электрическую природу молнии и создал громоотвод. Когда вместе с ней в физико-метрологической камере оказался «дух одержимости», туда явно проникли своего рода энергия и масса — они, разумеется, составляют единое понятие. Характер распределения энергии наводит на мысль о существовании позади Марии огромного и мощного «энергетического поля». Однако я никак не могу понять, откуда, каким путем и каким образом проникает в эту герметичную камеру столь мощный поток энергии, как он входит и выходит из нее?! Разумеется, у меня есть своя гипотеза. Я использовал модель космической структуры, разработанной одним ученым дедуктивным методом в развитие общей теории относительности Эйнштейна. Известен ли вам Джон Хойлер?

— Английский физик-математик? — кивнул головой Ито. — Автор модели «суперпространства»...

— Совершенно верно. Вы хорошо осведомлены. Если следовать его теории многомерного пористого пространства, то эта энергия через него поступает в нашу камеру и покидает ее — из другого космического пространства. Однако в нынешней ситуации у нас нет возможности для проверки и подтверждения этой гипотезы. Мы не знаем, когда это явление прекратится, оборвется совершенно неожиданным образом. Мы не можем сказать, возобновится ли оно еще раз и получим ли мы когда-нибудь снова возможность для его наблюдения в столь благоприятной ситуации. И вот я наметил два направления для наших исследований. Первое — определить маршруты прохождения энергии. То есть с помощью по возможности более многосторонних измерений обнаружить «дыры», через которые энергия поступает из суперпространства в другой космос... И второе направление — с твоей помощью сделать попытку каким-то образом вступить в контакт с источником так называемой «одержимости»...

— Я тоже подумывал об этом... — нервно сказал Ито, покусывая ногти. — Но что касается меня лично... я намерен встретиться с этим «духом одержимости», чтобы попытаться уговорить его оставить в покое Марию... чтобы Мария могла вернуться в наш мир...

— Какого дьявола!.. — лицо главного врача вспыхнуло от гнева. Злобно посмотрев на Ито, он с трудом сдерживался оттого,чтобы не наорать на психодетектива. Тяжело дыша, он продолжал: — Давай договоримся. Тебя нанял Фонд, тебе платит Ассоциация, а руковожу тобою я! И первое, чем ты должен заняться, это...

 

...В поле, освещенном полумесяцем, Марии не было видно. Но он уверенно, без всяких колебаний, шел напрямик по унылой холмистой равнине. Путь его пролегал мимо дышащих ядовитыми миазмами болотец с булькающей водой; впереди был все тот же черный мрачный лес, а в глубине его проглядывало такое же черное причудливое здание. В общем, он представлял, что ждет его там, что может случиться, но тем не менее, не испытывая никаких колебаний, шагал все вперед и вперед.

Остановился он перед залитым водой тряским болотом и огляделся вокруг. Ожидал «атаки» из глубины болота. Но ее почему-то не было. Водная поверхность испускала тусклый свинцовый свет, лишь кое-где пузырилась от поднимающихся со дна газов.

Через болото был перекинут огромный черный мост, возвышавшийся над ним дугой. Он был без опор, его отражение черной радугой лежало на водной поверхности болота. Какое-то время Ито внимательно разглядывал это странное сооружение, казалось, сделанное из одной тонкой стальной ленты, скрученной посредине наподобие листа Мёбиуса.

Интуиция подсказывала Ито, что там, за болотом, простирается уже не внутренний мир Марии, а совершенно иной мир, и ведет к нему мост, перед которым он остановился и стал осматриваться. Могло показаться, что там, за болотом, воцарилась черная зловещая тишина, но он явственно ощущал, что на самом деле в лесу и за странными башенками цитадели — повсюду затаилась беспредельная историческая злоба, копошилась всякая мерзость и грязь, все то, что пришло в тот мир вслед за обезумевшей от жестокой боли, обесчещенной невинной девушкой, и теперь оттуда внимательно наблюдает за ним. У Ито возникло такое чувство, что и сама Мария находится сейчас в том мире, по ту сторону моста, и стала его неотъемлемой частью. Время от времени, но очень редко, она пытается перейти по мосту обратно в его мир, но адская боль, жгущая ей спину, каждый раз заставляет ее возвращаться назад, на другую сторону болота...

 

— Думаю, что Марию К... излечить уже невозможно, — с печалью вынес свой вердикт доктор Юин. — Она уже... на восемьдесят процентов стала обитательницей той стороны. Лечить насильно, пытаться вернуть назад, означало бы убить ее...

 

...Он ступил одной ногой на мост, который зловеще изогнулся, закачался, а со дна болота вместе с пеной поднялся дружный, угрожающий и при этом издевательский хохот. Когда он прошел примерно две трети пути до верхушки моста, тряска усилилась настолько, что трудно было устоять на ногах. Он вынужден был стать на колени и ползти по настилу. По мере продвижения вперед доски моста медленно кренились в одну сторону, скручивались, их верхняя часть стала сближаться с нижней. Однако мост притянул к себе его тело так, что он, удерживаясь от падения, повис вниз головой. А потом... потом его тень, отраженная на поверхности воды, став субъектом его сознания, начала подниматься со дна болота, постепенно выползая на другой его берег...

 

— Думать, что сердечные раны поддаются излечению, что возможно распутать все сложно затянутые узлы в душе человека... не значит ли это предаваться гордыне? — раздраженно заговорил главный врач Кубичек, теребя усы. — Я не хочу говорить об ошибочности твоих убеждений, но, как это присуще молодости, они идеалистичны, исполнены оптимизма. Вот так-то, друг мой, Ито!... Когда состояние ран и запутанность душевных узлов превышает определенный уровень, их уже невозможно исцелить или до конца распутать... Подобно гордиеву узлу...

— Однако... если рану не тревожить, оставить в покое, то она зарастет тонкой кожицей, а вокруг нее образуются свежие, здоровые ткани. Считается, что особенно притупляются болевые ощущения на периферии раны. Словом, если старую рану не трогать... то организм может выжить за счет вновь образовавшихся дополнительных тканей, — возразил Ито. — Если душевный узел настолько крепок, что его невозможно распутать, то его следует запереть в тканях, и тогда он не будет виден с поверхности — нечто подобное происходит в раковине, которая обволакивает инородную частицу перламутром, порождая прекрасную, гладкую жемчужину...

— И тем не менее если дотронуться до нее, то под гладкой поверхностью оказывается все то же инородное тело! — в сердцах хлопнул по столу ладонью главный врач. — И тогда старая рана отдаст резкой болью. Она не вылечена полностью. И рана, и узел остались, они остались, не исчезли. Они не видны на гладкой поверхности, но продолжают существовать под нею. Никто не может поручиться, что когда-нибудь не произойдет нечто такое, отчего острая боль внезапно пронзит израненную душу, а инородное тело зашевелится...

 

...Едва он ступил ногой в черный лес, как его в кромешной тьме окружила атмосфера, в которой бесчинствовали, надвигаясь на него, всякие мерзкие чувства — злоба, проклятия, ревность, ненависть. По исходящему от них зловонию, от которого спирало дыхание, он понял, что входит в мир «исторической коллективной злобы». Собственно говоря, изначально такие чувства не были заложены в этой жизнерадостной, чистой девушке. Однако боль от произошедшей с нею трагедии привела ее в мир исторически сложившихся всеобщих эмоций, затащила в его трясину. Жадность, ненасытность зверя, вызываемая неутолимым голодом, зависти оттого, что ты не родился красивым и умным. Разочарование и крах надежд юноши, пытавшегося подражать другому, более талантливому и удачливому, унижение, вызванное страхом слабовольного человека, зависть и бессилие изнеженного мужчины, жгучая ревность, израненная душа, обманутые чрезмерные ожидания и бесконечные проклятия, любовная измена... Все эти эмоции и страсти с угрозами и проклятиями, осыпая руганью, наступали на него отовсюду из тьмы. Одни плевали в него, другие хлестали по щекам, хватали сзади за волосы, толкали в спину или же, наоборот, с укорами и жалобами цеплялись за ноги, пытаясь удержать, вернуть назад. Третьи же стреляли в лицо отравленными иголками, вызывая острую боль, мазали зловонными нечистотами.

Но ничто не могло помешать ему двигаться вперед. По роду деятельности такая работа была привычна ему. В глубинных слоях сознания пациентов, там, где он проводил свой «поиск», его могло встретить противодействие, поджидали всяческие ловушки и лабиринты, призванные скрыть от него «тайну».

На краю леса загустел туман, и в его пепельно-молочных клубах мелькали смутные тени бесчисленных странных существ. Их жалобы и крики затихали, когда они уходили вдаль и исчезали на дне пропасти, разверзшейся где-то в тумане. Некоторые из этих зыбких теней были сплошь испещрены рубцами от ударов бичом, а руки и ноги закованы в цепи. Были и тени воинов — всадников без головы, — и ехали они рядами на безголовых лошадях. Шагали в шеренгах скелеты — одни шли, понурив голову, другие несли свои черепа в руках. Скорбное шествие заключали вереницы женщин и детей, безруких и безногих, у некоторых из них влачились по земле вылезшие из живота внутренности. Это была бескрайняя дикая пустыня, которую, став частичками серо-пепельного тумана, неся с собой речную скорбь и проклятия, заполонили в печальном шествии призраки десятков, сотен миллионов людей, погибших с древних времен, за прошедшие тысячи лет — зверски убитых рабов, военнопленных, мирных людей.

От тумана запершило в горле, затруднилось дыхание, вот-вот могло наступить удушье... Когда, корчась в муках, Ито все же выбрался туда, где мгла начинала рассеиваться, он увидел, что там, за туманом, в дальней дали располагается еще один, еще более чужеродный, причудливой формы мир.

Даже Ито с его решительным характером заколебался — стоит ли вступать в этот опасный мир. Ведь все ценности и порядки в нем извращались и опрокидывались вверх дном. Безобразное называлось красивым, зло объявлялось добром, ложь — правдой, достоверное — сомнительным, близилась та точка, где даже время и пространство поменялись местами — и все становится с ног на голову. Казалось, безумие овладело тем миром, где творятся странные вещи, где даже сама возможность видеть или чувствовать вызывает страшную головную боль...

— Возвращайтесь!.. — донесся до него едва слышный голос оператора. — Начинайте отход примерно с этой точки. Температура, пульс падают.

— Постойте... — переводя дыхание, попросил Ито. — Я все же попробую произвести вторжение. Здесь тихо. Если почувствую опасность, буду уходить...

 

— Я снова хочу спросить тебя: ты действительно считаешь, что если в этом мире удастся развязать все узлы, то в нем образуется пустота, тишь да гладь? — осведомился главный врач Кубичек. — Ты и вправду думаешь, что если тьму осветить лучом, то она обратится в ничто, где нет ничего сущего? Ты убедил себя в том, что зло в конечном счете представляет собой всего лишь выражение души, которую невозможно умиротворить, пока в ней остаются «узлы удрученности», и полагаешь, что стоит только развязать эти узлы, как зло рассеется подобно туману?

— В основном да... — ответил Ито.

— В основном?.. — повторил за ним главный врач. — Тебе так хочется думать оттого, что ты буддист, не так ли?..

— Я не буддист...

— Тогда скажем, ты — азиат, человек Востока... и все, что из этого проистекает... На ваше, восточных азиатов, миропонимание сильно повлияло учение Сакьямуни о четырех благородных истинах: космос — мир — жизнь — человек. Это учение Будда проповедовал в VI веке до нашей эры, в его основе — индуистские воззрения на устройство мира. Но, в конце концов, это всего лишь один из взглядов на вещи. Существуют и другие — в религиях арийского происхождения, от зороастризма до манихейства, глубоко укоренилось дуалистическое учение о борьбе света и тьмы, зла и добра как изначальных и равноправных принципов бытия. Происходя из одного источника, имея общую сущность, каждое из этих начал настаивает на своем специфическом праве на существование. Они яростно борются друг с другом, стремясь одолеть противника, добиться окончательной победы над ним. С другой стороны, такие монотеистические религии как иудаизм, христианство, ислам, проповедуя предсказуемость и неминуемую победу «света», «добра», «единого бога», тем не менее испытывают на себе влияние этой дуалистической космологии...

— Наверное, это так... — согласился Ито. — Но... что из этого следует?

— Нирвана, которую проповедовал Будда... она может быть принята в качестве одной из эффективных моделей достижения конечной точки нашей Вселенной, не так ли? Когда во Вселенной все энтропии достигнут максимума, произойдет равномерное рассеяние всех «узлов» — они либо распутаются, либо погибнут... Возникнет состояние «тепловой смерти», предсказанное Больцманом. В любом случае все превратится в «пустоту», в ноль... Жизнь, добро и зло, радость и гнев, печаль и веселье — все это в конечном счете клубки и узлы человеческих страстей и переживаний... То, что люди не хотят видеть «пустоты», являющейся субстанцией, сущностью, а вместо этого верят в реальное существование «клубков и узлов», это порождает мучительный страх перед смертью, всевозможные заблуждения и страдания при жизни в этом мире... Однако все эти переживания не имеют сущности. Когда люди поймут, что именно «пустота» является единственной реальностью, они осознают, что возвращение в «пустоту» для тех, кто пришел из нее, не стоит страданий, и тогда они достигнут блаженства в нирване... Таков «взгляд на жизнь», проистекающий из их космологии. Это одна из моделей, объясняющих все, начиная от человека — общество, историю, жизнь, нашу планету, всю Вселенную... Хотя похоже на то, что современная наука ведет поиск в области космологии с тем, чтобы противопоставить антитезис нынешней «благополучной модели развития Вселенной»...

— Почему же?

— Вполне возможно, что конечное состояние мира не будет столь тихим и спокойным, как нирвана... — ответил Кубичек, нервно покусывая усы. — Может быть, Вселенная не остановится в состоянии тепловой смерти. Не исключено, что это всего лишь одна из возможностей. Может случиться и так, что в результате расширения Вселенной, беспредельного увеличения относительных расстояний между скоплениями галактик абсолютная температура нынешнего фонового излучения в космосе, составляющая 3 градуса по шкале Кельвина, будет беспредельно приближаться к абсолютному нулю, что в конечном счете приведет к замерзанию Вселенной... Возможны и другие варианты — расширение Вселенной будет постепенно замедляться и в конце концов остановится... или, наоборот, после остановки, в результате действующего среди космического вещества всемирного тяготения, начнется обратное движение, которое приведет к тому, что все галактики соберутся вместе и тогда вся Вселенная вернется к тому изначальному состоянию, в котором она находилась на ранней стадии развития с ее сверхвысокой температурой и сверхвысокой плотностью... Хотя нет, важнее то, что современная наука теоретически установила существование в космосе тьмы в качестве сущности. И вот в этой тьме материя — то есть энергия — образует «узлы», которые уже невозможно развязать. Если бы их удалось развязать, то и они, разумеется, превратились бы в «пустоту». Но на самом деле никакая сила не способна ослабить и развязать эти узлы... Это поистине «существенная тьма» — сколько ни освещай ее лучами, она только будет поглощать их, и, несмотря на присутствие массы, даже фотоны не будут отражаться, так и застряв в ней навечно.