Cognitive deficits and risk of alcohol and drug addictions in attention deficit/hyperactivity disorder

A. G. Polunina*, D. M. Davydov**, E. A. Bryun***

* PhDn neurologist, Research Practical Center of Drug Addition of Moscow Health Committee

** PhD, principal research assistant, the same place

*** PhD, director, the same place

Neuropsychological studies of cognitive dysfunction in attention deficit/hyperactivity disorder (ADHD) were analyzed. Three components in the spectrum of cognitive deficit in ADHD patients were obtained (primary deficit of sustained attention; secondary decline of intelligence and other cognitive functions; and cognitive deficit associated with co-morbidity). New literature data on possible role of cognitive dysfunction in high risk of alcohol and drug addictions formation are also presented.

Key words: alcoholism, cognitive functions, drug addiction, neuropsychological deficit, attention deficit/hyperactivity disorder.

стр. 88

История психологии. СОВЕТСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ В МИРОВОМ ИСТОРИКО-ПСИХОЛОГИЧЕСКОМ КОНТЕКСТЕ (СОВРЕМЕННЫЕ ПОДХОДЫ К ПРОБЛЕМЕ)

Автор: С. А. БОГДАНЧИКОВ

С. А. Богданчиков

Кандидат психологических наук, доцент кафедры правовой социологии и психологии Саратовского юридического института МВД России, Саратов

Анализируются современные (1994 - 2004 гг.) монографии, учебники и учебные пособия по истории психологии отечественных авторов (А. Н. Ждан, Т. Д. Марцинковской, А. В. Петровского и М. Г. Ярошевского). Показано, что в настоящее время отсутствует единая и убедительно обоснованная точка зрения относительно роли и места советской психологии в истории мировой психологической мысли. Делается вывод о том, что адекватное, деидеологизированное отображение отечественной психологии советского периода в мировом историко-психологическом контексте возможно только при условии полного и окончательного отказа от ее трактовки как "особой науки".

Ключевые слова: история психологии, идеологизация, деидеологизация, советская психология, историко-психологический контекст, особая наука.

В данной статье на материале работ современных отечественных авторов [3, 5, 6, 12, 14, 15, 19, 29] обсуждается один из ключевых вопросов, связанных с пониманием сущности и значения советской психологии: как следует рассматривать и оценивать советскую психологию в монографиях, учебниках и учебных пособиях по истории психологии в общем, мировом историко-психологическом контексте.

Актуальность проблемы. Многочисленные публикации последних лет свидетельствуют о неослабевающем интересе отечественных исследователей к истории советской психологии и ко всему идейному психологическому наследию советских времен. Исчезнув в начале 90-х гг. XX в. - вслед за породившим ее Советским государством - как привычный рабочий термин и понятие, советская психология в содержательном плане тем не менее продолжает вызывать интерес к себе, причем не только у историков психологии. Судя по публикациям последних лет, идеи, взгляды, концепции и подходы Б. Г. Ананьева, Л. С. Выготского, П. Я. Гальперина, Б. В. Зейгарник, А. Н. Леонтьева, А. Р. Лурия, С. Л. Рубинштейна, А. А. Смирнова и других советских психологов по-прежнему остаются руководством к теоретическому и практическому действию для современных российских психологов. Об этом свидетельствуют многочисленные аналитические материалы в связи с юбилеями ученых, широкое переиздание работ психологов советского периода в сериях "Психологи Отечества", "Психологи России", "Живая классика", "Психология - классика", "Мастера психологии".

Общая тенденция - наиболее адекватным образом отразить содержание и раскрыть историческое значение советской психологии - ясно прослеживается в современных монографиях, учебниках и учебных пособиях по истории психологии: Б. С. Братуся [3], А. Н. Ждан [6], В. П. Зинченко и Е. Б. Моргунова [7], Т. Д. Марцинковской [12], А. В. Петровского и М. Г. Ярошевского [14 - 17, 26 - 29], в коллективных монографиях [19, 24, 25] и др. Помимо этого, история психологической науки в СССР с различных сторон освещается и обсуждается в современных психологических словарях [1, 8, 9, 20], на "круглых столах", организованных журналами "Вопросы психологии" [13, 21], "Вопросы философии" [23], "Психологическим журналом" [22], не говоря уже о многочисленных статьях в научной периодике. Исследователи обращают внимание на то, что идейным психологическим наследием советских времен опасно пренебрегать ("ветви без корней чахнут" [1, с. 7]). Они отмечают, что "в последние несколько лет отчетливо стало заметным возрождение интереса к теоретическому и методологическому наследию отечественных авторов" [10, с. 3], при этом подчеркивают: "сколько-нибудь полное и систематическое" обобщение путей и итогов развития психологической науки в России XX столетия "является исключительно трудной задачей (ввиду гигантского объема подлежащего изучению материала)" [19, с. 3].

стр. 89

Все это, очевидно, означает лишь одно: психологическое наследие советских времен, имея позитивный научный потенциал, не может быть отброшено только потому, что оно порождено в СССР. Но не менее очевидным является и то, что в новых, современных условиях советское психологическое наследие не может быть продолжено без изменений. За 70 лет существования советской власти наука и идеология в СССР настолько тесным и причудливым образом органически переплелись, что для их разделения (в целях освобождения собственно-научной составляющей от всего лишнего и наносного) требуется сложная и кропотливая теоретическая работа. И эта работа уже идет. Историко-психологическое знание выступает в этом процессе прежде всего как средство для поиска и понимания причин существующего положения дел. Без знания того, как - в силу каких причин, в каких исторических условиях и с какими последствиями - проходил процесс идеологизации, успешное осуществление обратного процесса деидеологизации не может быть до конца последовательным, эффективным и полным.

Актуально значимый смысл изучения истории советской психологии заключается вовсе не в том, чтобы реанимировать и защищать обветшавшие, не оправдавшие себя идеологические догмы в области психологии, а в том, чтобы понять, с чем мы должны обязательно расстаться и какое наследство непременно сохранить. В этом непростом деле постижение сути феномена советской психологии является важной исследовательской проблемой.

В данной статье анализируются современные подходы к советской психологии ("психологии в СССР", "отечественной, российской психологии советского периода"), когда она рассматривается как составная часть истории мировой психологии, т.е. в мировом историко-психологическом контексте. С этой целью в хронологическом порядке исследуются наиболее значимые отечественные работы по истории психологии, вышедшие за последние десять лет (1994 - 2004 гг.): учебник А. Н. Ждан [6], учебные пособия Т. Д. Марцинковской [12], А. В. Петровского и М. Г. Ярошевского [14], М. Г. Ярошевского [29], а также двухтомная монография А. В. Петровского и М. Г. Ярошевского [15].

Современные подходы. В вышедшем в 1994 г. учебном пособии "История психологии" А. В. Петровского и М. Г. Ярошевского [14] непосредственному изложению истории психологии посвящены две главы: "Исторический путь психологии" и "Российская психология в советский период" [14, с. 37 - 160]. Интересующие нас сведения о советском периоде содержатся в обеих главах. В главе "Исторический путь психологии" (с. 37 - 130) наряду с изложением зарубежных теорий и направлений речь идет о рефлексологии и реактологии, теории высших психических функций Л. С. Выготского и объединенных под общим заголовком "Принцип деятельности в психологии" концепциях М. Я. Басова, С. Л. Рубинштейна и А. Н. Леонтьева (с. 104 - 105; 118 - 125). Кроме того, в отдельной главе "Российская психология в советский период" (с. 131 - 160) теории И. П. Павлова, В. М. Бехтерева, К. Н. Корнилова, Л. С. Выготского (с. 134 - 143) и других советских ученых рассматриваются при изложении истории советской психологии как репрессированной науки в 20 - 50-е гг. - в связи с тем, что именно в этот период психология в СССР была вынуждена как "марксистская наука" идти по "особому пути", подвергаясь идеологическому давлению и репрессиям: "В условиях тоталитарного режима культивировалась версия об "особом пути" марксистской психологии как "единственно верной" отрасли знания. На этот путь она вступила в начале 20-х годов и на протяжении нескольких десятилетий не имела возможности свернуть с него. Все факты и концептуальные построения советских психологов 20 - 50-х годов должны рассматриваться с учетом данных обстоятельств. Только к концу 50-х годов появляются признаки того, что психология в СССР получила возможность развиваться в общем контексте мировой науки" (с. 131)¹.

Таким образом, по интересующему нас вопросу в данном пособии обнаруживаются следующие характерные моменты: 1) вся история психологии рассматривается как состоящая из двух частей - истории советской и остальной - зарубежной психологии, что конкретно выражается в наличии двух глав, с отдельным рассмотрением советского периода в одной из них; 2) сведения о советской психологии излагаются дважды (хотя и по-разному) - сначала в общей части (в главе "Исторический путь психологии"), а затем в отдельной главе "Российская психология в советский период"; 3) понятие "советская психология" лишь изредка встречается в тексте и не несет какой-либо специфической смысловой нагрузки; вместо него используются либо идеологически нейтральные выражения "российская психология в советский период" и "психология в СССР", либо понятие "марксистская психология", идеологизированное по своему происхождению и содержанию (психология, построенная на марксистской основе, "единственно верная" отрасль знания) и в силу этого в настоящее время негативно оцениваемое

¹ Исходя из того, что "особый путь" развития психологической науки можно обнаружить не только в СССР, но и в других странах, переживших тоталитарный режим (Китай, Германия), А. В. Петровский в последующих работах предложил выделять особую область историко-психологических исследований - политическую историю психологии (см. [16, с. 7; 17, с. 12; 18, с. 127 - 128]).

стр. 90

("особый путь", изоляция от мировой науки, "волны репрессий" и т.п.).

В предисловии к вышедшей в 1996 г. двухтомной монографии "История и теория психологии" А. В. Петровского и М. Г. Ярошевского [15] указано, что по сравнению с изданием 1994 г. [14] данная работа "представляет собой существенно переработанную и дополненную новую книгу" [15, с. 6]. В плане изложения истории психологии изменения и дополнения выразились главным образом в том, что к имевшейся главе "Российская психология в советский период" были добавлены две новые: "Русская психологическая мысль второй половины XIX - начала XX вв." и "Российская психология в новых социально-экономических условиях" (с. 273 - 290). Формально эти три главы не имеют общего заголовка, входя вместе с главой "Исторический путь психологии" в общую (вторую) часть "История психологии", но фактически они уже образуют самостоятельный раздел, посвященный истории российской психологии.

С содержательной стороны при изложении сведений, относящихся к советской психологии, каких-либо серьезных изменений по сравнению с предыдущим изданием не обнаруживается; различия проявляются только в организации материала. Вся новизна состоит в том, что прежний материал о советской психологии дается не в общем, мировом контексте, а в контексте истории российской психологии. При этом сведения о "российской психологии в советский период" по-прежнему излагаются дважды: глава "Русская психологическая мысль второй половины XIX - начала XX вв." (с. 181 - 226) включает, помимо прочего, весь материал о советской психологии, содержавшийся в главе "Исторический путь психологии" издания 1994 г.; глава "Российская психология в советский период" (с. 227 - 272) почти полностью повторяет главу в издании 1994 г. [14, с. 131 - 160] (добавлен только параграф о П. П. Блонском). Увеличенное по объему, но обособленное изложение истории российской психологии привело к тому, что в главе "Исторический путь психологии" не содержатся каких-либо сведений не только о советских, но и о российских психологах вообще. Это означает, что в результате выделения истории отечественной психологии был полностью отменен сделанный в предыдущей работе кардинальный шаг, состоявший в размещении сведений о советской психологии непосредственно в мировом контексте.

Таким образом, рассматриваемой работе присущи те же три характерных момента, что и учебному пособию [14], но в несколько иной редакции: 1) вся история психологии, как и прежде, представлена в двух частях - на этот раз история отечественной и зарубежной психологии, причем советский период так же, как и ранее, рассматривается в отдельной главе, но здесь она является одной из трех глав, посвященных всей российской психологии (вследствие чего контекстуальное представление советской психологии оказывается проблемой изложения уже не столько мировой, сколько российской психологии); 2) сведения о советской психологии излагаются по-прежнему дважды, но не в общей и отдельной главах, как раньше, а в главах, посвященных истории российской психологии, т.е. не в мировом, а в российском историко-психологическом контексте; 3) понятие "советская психология", как и ранее, практически не встречается в тексте - говорится или о советском периоде вообще, или о марксистской психологии как идеологическом по своей сути (происхождению, содержанию) явлении.

Заметим, что решение А. В. Петровского и М. Г. Ярошевского выделить в качестве особого раздела историю отечественной психологии, стремясь сохранить в изложении две истории советской психологии, привело к тому, что параграфы, посвященные характеристике взглядов К. Н. Корнилова, П. П. Блонского, Л. С. Выготского, М. Я. Басова, С. Л. Рубинштейна и А. Н. Леонтьева [15, с. 214 - 226], оказались не в главе "Российская психология в советский период", а в главе "Русская психологическая мысль второй половины XIX - начала XX вв.", что выглядит довольно странно. Но что это не досадная оплошность, а прямое следствие исходного двойственного понимания советской психологии: совместить в одной главе, в едином тексте две истории советской психологии (как обычной, "нормальной" науки и как науки "особой", марксистской, идеологизированной, репрессированной), практически невозможно.

В вышедшем в том же 1996 г. учебном пособии М. Г. Ярошевского "История психологии" [29] вся история психологии представлена состоящей из двух частей: первая (общая) посвящена истории мировой психологии, вторая - развитию психологии в России. То, что в первой части не содержится сведений об отечественной психологии, означает: фактически перед нами история не мировой, а зарубежной психологии. Как и в двухтомнике [15], речь в пособии идет не только о советском периоде, но и о других этапах развития отечественной психологии, для чего выделена (уже не только содержательно, но и формально) специальная глава "Развитие психологии в России" [29, с. 310 - 394]. Советскому периоду в этой главе посвящены два параграфа (из восьми): "Пути развития отечественной психологии в 20 - 50-е годы XX столетия" [там же, с. 369 - 380] и "Принцип деятельности в психологии" (с. 380 - 386). Кроме того, ряд дополнительных сведений о советской психологии и некоторые важные общие суждения о ней содержатся в параграфе "О судьбах русской психологии" (с. 387 - 394) и в "Послесловии" (с. 395 - 403).

стр. 91

При этом так же, как и в работе [15], в общей части (а именно в главе VII "Основные психологические школы" [29, с. 191 - 309]) каких-либо сведений о советской психологии не приводится.

В данной работе, в отличие от предыдущих работ [14, 15], М. Г. Ярошевскому удалось избежать не только полностью обособленного изложения истории советской психологии, но и дублирования сведений о ней: в общей части они не содержатся и самостоятельная глава о советской психологии не выделяется, вся информация о советском периоде приводится только в главе, посвященной истории отечественной психологии. Судя по параграфам, в которых рассматриваются непростые "судьбы русской психологии" и "русский путь в науке о поведении", проблемы адекватного отображения истории отечественной психологии явно оттесняют на второй план и заслоняют собой вопросы, связанные с пониманием сущности и исторического значения советской психологии. В тексте работы уже не встречается двойное прочтение понятия "советская психология" - везде имеется в виду именно "психология в СССР". Проблематика "марксистской психологии" и "особого пути" практически нигде не упоминается и не обсуждается (если не считать нескольких фраз о значении марксизма и марксистской методологии при изложении концепций К. Н. Корнилова, Л. С. Выготского, М. Я. Басова, С. Л. Рубинштейна и А. Н. Леонтьева).

В результате вся психология, как и в предыдущей работе [15], оказалась изначально разделенной на две части - отечественную и зарубежную, поэтому история психологии в общей части (прежде всего это касается IV-VII глав) рассматривается без какого-либо упоминания о советских и, даже более того, вообще российских ученых-психологах, а советская психология контекстуально оказывается, как и в двухтомнике, составной частью не столько мировой, сколько российской психологии.

В учебном пособии Т. Д. Марцинковской [12] наряду с главами, посвященными основным направлениям в зарубежной психологии XX столетия, имеется отдельная (заключительная) глава "Развитие отечественной психологии" [12, с. 416 - 533] (хронологически - с середины XIX в. до наших дней), включающая параграфы "Общий обзор развития психологии в России", "Зарождение российской психологии. Две тенденции в ее развитии", "Психология на рубеже XIX-XX веков", "Отечественная психология в 20 - 40-е годы XX века" и "Российская психология во второй половине XX века". Избегая дублирования и стремясь в этой главе показать "целостную картину становления" психологической науки в нашей стране, "ее специфику по сравнению с зарубежной" (с. 416), Т. Д. Марцинковская в предшествующих главах излагает историю мировой психологии, не приводя сведений о российской психологии. Из такого структурирования материала можно сделать вывод о том, что автором взят за основу и в качестве образца вариант, содержащийся в работе М. Г. Ярошевского [29] (где, напомним, Т. Д. Марцинковская была соавтором). Таким образом, проблема отображения советской психологии в контексте всей истории российской психологии в учебном пособии Т. Д. Марцинковской решается, как и у М. Г. Ярошевского, за счет полного "извлечения" советской психологии из мирового контекста с дальнейшим рассмотрением ее в контексте отечественной истории.

Учебник "История психологии" А. Н. Ждан [6] особенно интересен в связи с тем, что вопрос о представлении советской психологии в мировом историко-психологическом контексте в этой работе разрешается совершенно по-иному по сравнению с рассмотренными выше работами. Во-первых, в учебнике А. Н. Ждан, в отличие от учебных пособий М. Г. Ярошевского [29] и Т. Д. Марцинковской [12], нет раздела, целиком посвященного истории отечественной психологии. Сведения о досоветском периоде в учебнике, конечно, есть, но они приводятся в виде небольших глав в разделах, посвященных характеристике мировой психологии в определенные периоды развития, наряду с данными о психологии немецкой, французской и т.д. Во-вторых, содержательно советская психология представлена только в разделе VII "Возникновение и развитие советской психологии. Современное состояние психологии в России" [6, с. 401 - 470]. Такое отображение советского периода - в виде отдельного раздела, находящегося в одном ряду с другими заключительными разделами, характеризующими мировую психологию XX столетия, - А. Н. Ждан неизменно проводит во всех изданиях своего учебника, начиная с первого в 1990 г. [5].

Как видим, в учебнике А. Н. Ждан показано, что в то время как российская психология досоветского периода (начиная с XVIII в.) была органично вписана в мировой исторический контекст (в виде глав "Психологическая мысль в России в XVIII в." [6, с. 158 - 163] и "Развитие психологии в России в XIX в." [там же, с. 197 - 206] в соответствующих разделах, посвященных общему изложению истории психологии), советская же психология вместе с современной российской психологией излагается отдельно от остальной психологии XX столетия.

Перед нами, таким образом, снова не одна психология, а две - но не отечественная и зарубежная, как у М. Г. Ярошевского и Т. Д. Марцинковской, а советская и зарубежная. И если в работах Т. Д. Марцинковской и М. Г. Ярошевского вся история изначально разделена на историю зарубеж-

стр. 92

ной и отечественной психологии, то в учебнике А. Н. Ждан картина иная - вплоть до советского периода идет один "поток" истории, в котором в качестве составной части содержатся сведения о психологии в России в XVIII и XIX вв., но затем, начиная с 20-х гг. XX в., в связи с появлением советской психологии, этот "поток" также распадается на два - на психологию зарубежную и советскую (психология в современной России рассматривается в качестве непосредственного продолжения советской).

При этом в учебнике А. Н. Ждан - в отличие от всех рассмотренных выше работ - и в заголовках, и непосредственно в тексте прямо говорится о советской психологии, которая трактуется не только в виде "психологии в СССР" или "репрессированной науки", идущей по "особому пути". Это видно из сформулированного в самом начале VII раздела определения: "В новых социально-экономических условиях и в ответ на трудности, с которыми отечественная психологическая наука вступила в XX век, складывается советская психология. Ее отличительной чертой является методологическая ориентация на марксизм. Была провозглашена задача создания "системы марксистской психологии", т.е. науки, построенной на основе марксистской философии, применяющей диалектический метод к разрешению психологических проблем" (с. 403). Поэтому совсем неслучайно Л. С. Выготский в учебнике характеризуется как "один из основоположников советской психологии" (с. 433), а А. Н. Леонтьев - как "крупный теоретик, один из создателей советской психологии" (с. 449).

Однако строгое следование только такому пониманию советской психологии, которое свойственно советским временам, хотя, естественно, с отказом от ее наиболее одиозных, собственно идеологических характеристик ("самая передовая", "единственно верная", "подлинно научная" и т.д.) не позволило бы А. Н. Ждан, реализуя учебные задачи, отразить все многообразие психологической науки в СССР (особенно это касается 20-х годов). Иначе как предельно широким толкованием советской психологии трудно объяснить наличие в главе о "возникновении и развитии советской психологии" параграфов, анализирующих концепции В. А. Вагнера, А. А. Ухтомского, В. Н. Ивановского и Д. Н. Узнадзе (с. 413 - 415; 428 - 433), которые, очевидно, ни по своему происхождению, ни по содержанию никак не могут быть отнесены к марксистским. Поэтому вполне закономерно, что в главе о советской психологии в учебнике А. Н. Ждан речь идет не только о психологии, отличительной чертой которой является "методологическая ориентация на марксизм", но и о других направлениях, то есть фактически - обо всей психологии в СССР. Понятно, что лишь при этом условии может быть достигнуто эмпирически целостное описание основных направлений 20-х годов (традиционных и новых, марксистских и немарксистских) и всего последующего развития советской психологии.

Но если советская психология - это не "новая, марксистская психология", не одно из направлений в мировой психологии XX столетия, а вся психология советского периода, то тогда какие имеются основания уделять ей особое внимание, рассматривая обособленно от истории всей мировой психологии - вырывая, таким образом, из исторического контекста? Этот же самый вопрос, только относительно всей отечественной психологии, мы могли бы задать и раньше, при анализе работ А. В. Петровского, М. Г. Ярошевского и Т. Д. Марцинковской [12, 15, 29]. Действительно, чем объяснить, что во всех рассмотренных выше работах история психологии в обязательном порядке делится на две части - на историю советской и зарубежной (или другой вариант - отечественной и зарубежной) психологии?

Проведенный анализ позволяет перейти к обобщенной оценке проблемы изложения истории советской психологии в контексте мировой психологической мысли и сформулировать ряд выводов.

Изучение работ по истории психологии современных отечественных авторов (А. Н. Ждан, Т. Д. Марцинковской, А. В. Петровского и М. Г. Ярошевского [6, 12, 14, 15, 29]) показывает, что за прошедшие десять лет при оценке места и роли советской психологии в истории мировой психологической мысли (в мировом историко-психологическом контексте) достигнут значительный прогресс в расширении круга описываемых теорий, взглядов, проблем, событий, персоналий и т.д., что особенно характерно для работ Т. Д. Марцинковской и А. Н. Ждан. Вместе с тем обращает на себя внимание тот факт, что в каждой из рассматриваемых работ имеется свой, отличный от других (но от того не являющийся более убедительным) вариант изложения советской психологии в историческом контексте. Многообразие имеющихся подходов, а также результаты изучения их содержания позволяют прийти к выводу, что в настоящее время отсутствует единая, общепринятая и убедительно обоснованная точка зрения относительно представления советской психологии в мировом историко-психологическом контексте.

Анализ показывает, что во всех без исключения рассмотренных работах современных отечественных авторов мировая психология обязательно разделяется на две - либо на психологию зарубежную и советскую [6, 14], либо на зарубежную и отечественную [12, 15, 29]. С нашей точки зрения, данное деление является искусственным и в конечном счете не оправдывающим себя, по-

стр. 93

скольку оказывается главным препятствием на пути адекватного и всестороннего отражения содержания и развития отечественной психологии советского периода в мировом историческом контексте.

Такое искусственное разделение всей психологии на две части ведет, например, к тому, что в работе М. Г. Ярошевского [29] история мировой психологии XIX-XX столетий (в главах VI "Развитие отраслей психологии" и VII "Основные психологические школы") оказывается без имен И. М. Сеченова, И. П. Павлова и В. М. Бехтерева - ввиду того, что изложению взглядов этих ученых в следующей, VIII главе "Развитие психологии в России" посвящен отдельный параграф "Русский путь в науке о поведении" [29, с. 346 - 369]. Другими словами, в главе "Основные психологические школы" речь идет только об основных зарубежных психологических школах. Неужели мы должны при сопоставлении глав "Основные психологические школы" и "Развитие психологии в России" сделать вывод, что теории, школы и подходы И. П. Павлова, В. М. Бехтерева, Л. С. Выготского, А. Н. Леонтьева и С. Л. Рубинштейна не заслуживают того, чтобы их рассматривать в одной главе (в одном ряду) с бихевиоризмом, гештальтпсихологией, генетической психологией Пиаже, психоанализом и гуманистической психологией?

Необоснованность самой идеи деления всей психологии на отечественную и зарубежную (или резче - на советскую и зарубежную) станет еще более явной, как только мы представим себе, что подобную операцию попытался бы осуществить в учебнике по истории психологии, например, немецкий исследователь, - тогда ему, очевидно, пришлось бы, выделяя отдельную главу о немецкой психологии и избегая дублирования, описывать психологию XIX в. без Вундта, Фехнера и Эббингауза.

Никакое богатство эмпирического материала в главе, посвященной истории отечественной психологии, не в силах компенсировать отсутствия имени И. М. Сеченова в XIX в. или имен В. М. Бехтерева, Л. С. Выготского, А. Н. Леонтьева и С. Л. Рубинштейна - при характеристике основных психологических школ в XX в. То, что у нас должна быть полноценная история российской (а также советской) психологии, не вызывает сомнений, но решать эту задачу надо в специальных работах. В книге под названием "История психологии" нет никаких оснований особо выделять и отдельно рассматривать историю отечественной или советской психологии. Если работа называется "История психологии", то речь в ней должна идти об одной психологии, а не о двух. Ведь это две различные исследовательские задачи: рассмотрение советской (или российской) психологии в мировом историко-психологическом контексте и отображение целостной картины ее становления и развития, раскрытие ее сущности и специфики.

Вся сложность для исследователя истории российской психологии советского периода состоит, насколько мы понимаем, в том, что действительно существуют две сильно пересекающиеся, внешне очень похожие (даже одинаково обозначаемые!), но по сути своей абсолютно различные трактовки понятия "советская психология": 1) как науки обычной, традиционной, "нормальной" (в смысле - неидеологизированной) и 2) как науки идеологизированной, марксистской, "особой"². И правильное решение состоит не в том, чтобы делать вид, что советской психологии как особой науки не было (конечно, она была), или полностью отождествлять ее со всей психологией в СССР (конечно, это разные вещи, особенно хорошо заметные при изучении периода 20-х годов), или, наконец, считать ее сугубо идеологическим образованием, находящимся за пределами настоящей науки (конечно, и такая психология у нас была, но она не являлась основной), а в том, чтобы развести эти две "советские психологии" и к каждой из них применить соответствующий метод.

Отсюда становится ясной главная причина, в связи с которой в современных работах по истории психологии исследователи настойчиво проводят разделение всей психологии на две (советскую и зарубежную, отечественную и зарубежную): наряду с идеологически нейтральной трактовкой советской психологии как "психологии в СССР" ("отечественной, российской психологии советского периода") в анализируемых работах в той или иной форме используется сохранившаяся с советских времен идеологизированная трактовка советской психологии как "особой науки", предназначенной противостоять всей остальной (досоветской, зарубежной, мировой) психологии. Вследствие этого вся история психологии оказывается искусственно разделенной на две - историю советской и зарубежной (или отечественной и зарубежной) психологии, что с неизбежностью приводит к рассмотрению отечественной психологии советского периода вне общего, мирового историко-психологического контекста.

Другими словами, уже само выделение советской психологии как особого объекта в монографии, учебнике или учебном пособии по истории психологии есть по большому счету идеологизация, проявление былого (оказывается, еще не со-

² По А. Н. Леонтьеву, "марксистская психология - это не отдельное направление, не школа, а новый исторический этап, олицетворяющий собой начало подлинно научной, последовательно материалистической психологии" [11, с. 7 - 8].

стр. 94

шедшего со сцены полностью), идеологизированного по своей сути представления о советской психологии как об "особой" (не только особенной, но и обособленной) науке. Более того, мы считаем, что обозначившаяся в "Истории и теории психологии" А. В. Петровского и М. Г. Ярошевского [15] и затем получившая полновесное оформление в работах М. Г. Ярошевского [29] и Т. Д. Марцинковской [12] тенденция к отдельному рассмотрению истории российской психологии является не чем иным, как остаточным выражением и своеобразным продолжением все той же идеологизации, только на более широком историческом материале. И как только мы поймем, что отношение к советской психологии не как к "психологии в СССР" ("российской психологии советского периода"), а как к особой, марксистской науке (или, как минимум, к особому, марксистскому направлению) является выражением ее идеологической трактовки, все сразу станет на свои места; и у нас уже не появится стремления к отдельному ее рассмотрению при изложении всей истории психологии и тем более - к переносу этого отношения на всю отечественную психологию.

Таким образом, представляя историю советской психологии в мировом контексте, в качестве исходной точки можно взять "Историю психологии" А. В. Петровского и М. Г. Ярошевского [14], в которой сведения о советском периоде размещены непосредственно в главе "Исторический путь психологии", т.е. представлены в общем, мировом контексте. Это решение следует расценивать как шаг, имеющий принципиальное значение для отечественной историографии психологии: советская психология впервые оказалась не на словах, а на деле в буквальном смысле вписанной в мировой историко-психологический контекст. Можно взять за образец и то, как описывается история психологии в России при изложении развития мировой психологии в XVIII-XIX вв. в учебнике А. Н. Ждан [6], чтобы затем точно так же, в общем контексте, изложить историю российской психологии и в XX в.

Собственно говоря, это и есть решение проблемы - история психологии, в которой теории В. М. Бехтерева, Л. С. Выготского, А. Н. Леонтьева, И. П. Павлова, С. Л. Рубинштейна и других отечественных ученых, развивавших психологию в советский период, не будучи искусственно объединенными в особое целостное образование под названием "советская психология", приводятся в одном ряду с другими значимыми теориями, существовавшими в то же время - Дж. Уотсона, З. Фрейда, К. Г. Юнга, П. Жане, Ж. Пиаже, А. Адлера, К. Роджерса и т.д., - принципиально ничем не выделяясь и ни по отдельности, ни вместе не обособляясь от них.

Такое изложение в современном отечественном учебнике по истории психологии может быть (и даже должно быть) дополнено материалами по истории отечественной психологии или результатами исследований советской психологии, выполненными, например, в рамках изучения ее политической [16 - 18] или социальной истории (как "репрессированной науки") [24 - 28]. Но все эти материалы по своему статусу должны представлять собой именно "Дополнения" и "Приложения", лишь укрепляющие читателя в мысли, что у российской психологии, несмотря ни на какие перипетии ее истории, есть все основания занимать достойное место в едином потоке мировой психологической мысли.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Большой психологический словарь / Сост. и общ. ред. Б. Мещеряков, В. Зинченко. СПб.: Прайм-Еврознак, 2003.

2. Большой словарь иностранных слов. М.: ЮНВЕС, 1999.

3. Братусь Б. С. Русская, советская, российская психология: Конспективное рассмотрение. М.: Московский психолого-социальный институт: Флинта, 2000.

4. Брокгауз Ф. А., Ефрон И. А. Энциклопедический словарь. Философия и литература. Мифология и религия. Язык и культура. М.: Эксмо, 2004.

5. Ждан А. Н. История психологии: Учебник. М.: Изд-во МГУ, 1990.

6. Ждан А. Н. История психологии: от Античности до наших дней: Учебник для вузов. 5-е изд., перераб. и доп. М.: Академический проект, 2004.

7. Зинченко В. П., Моргунов Е. Б. Человек развивающийся. Очерки российской психологии. 2-е изд., уточненное и доп. М.: Тривола, 1994.

8. Кондаков И. М. Психология. Иллюстрированный словарь. СПб.: Прайм-Еврознак, 2003.

9. Краткий психологический словарь / Ред. - сост. Л. А. Карпенко; под общ. ред. А. В. Петровского, М. Г. Ярошевского. 2-е изд., расш., испр. и доп. Ростов н/Д: Феникс, 1998.

10. Леонтьев А. А., Леонтьев Д. А., Соколова Е. Е. Ранние работы А. Н. Леонтьева и его путь к психологии деятельности // Леонтьев А. Н. Становление психологии деятельности: Ранние работы / Под ред. А. А. Леонтьева, Д. А. Леонтьева, Е. Е. Соколовой. М.: Смысл, 2003. С. 3 - 24.

11. Леонтьев А. Н. Деятельность. Сознание. Личность. М.: Смысл; Издательский центр "Академия", 2004.

12. Марцинковская Т. Д. История психологии: Учебное пособие. М.: Издательский центр "Академия", 2001.

13. Перестройка психологии: проблемы, пути решения ("круглый стол") // Вопросы психологии. 1988. N 1. С. 5 - 15; N 2. С. 5 - 18; N 3. С. 5 - 19; N 4. С. 5 - 14; N 5. С. 16 - 26.

стр. 95

14. Петровский А. В., Ярошевский М. Г. История психологии: Учебное пособие для высшей школы. М.: Российский государственный гуманитарный университет, 1994.

15. Петровский А. В., Ярошевский М. Г. История и теория психологии: В 2 тт. Ростов н/Д: Феникс, 1996. Т. 1.

16. Петровский А. В. Психология в России: XX век. М.:Изд-воУРАО,2000.

17. Петровский А. В. Записки психолога. М.: Изд-во УРАО, 2001.

18. Петровский А. В., Ярошевский М. Г. Теоретическая психология: Учебное пособие. М.: Издательский центр "Академия", 2001.

19. Психологическая наука в России XX столетия: проблемы теории и истории / Под ред. А. В. Брушлинского. М.: Изд-во "Институт психологии РАН", 1997.

20. Психологический словарь / Под ред. В. П. Зинченко, Б. Г. Мещерякова. 2-е изд., перераб. и доп. М.: ООО "Издательство Астрель"; ООО "Издательство АСТ"; ООО "Транзиткнига", 2004.

21. Психология XXI века: пророчества и прогнозы ("круглый стол") // Вопросы психологии. 2000. N1. С. 3 - 35; N2. С. 3^1.

22. Психология и марксизм ("круглый стол") // Психол. журн. 1993. Т. 14. N 1. С. 3 - 17.

23. Психология и новые идеалы научности (материалы "круглого стола") //Вопросы философии. 1993. N 5. С. 3 - 42.

24. Репрессированная наука / Ред. М. Г. Ярошевский. Л.: Наука, 1991.

25. Репрессированная наука. Вып. II / Ред. М. Г. Ярошевский. Ред. - сост. А. И. Мелуа. СПб., 1994.

26. Ярошевский М. Г. Сталинизм и судьбы советской науки // Репрессированная наука / Ред. М. Г. Ярошевский. Л.: Наука, 1991. С. 9 - 33.

27. Ярошевский М. Г. Л. С. Выготский и марксизм в советской психологии: к социальной истории российской науки// Психол. журн. 1992. Т. 13. N 5. С. 84 - 99.

28. Ярошевский М. Г. Марксизм в советской психологии (к социальной роли российской науки) // Репрессированная наука. Вып. II / Ред. М. Г. Ярошевский. СПб., 1994. С. 24 - 44.

29. Ярошевский М. Г. История психологии. От античности до середины XX века: Учебное пособие. М.: Издательский центр "Академия", 1996.

SOVIET PSYCHOLOGY IN THE WORLD'S HISTORICO-PSYCHOLOGICAL CONTEXT (MODERN APPROACHES TO THE PROBLEM)

S. A. Bogdanchikov

PhD, assistant professor of legal sociology and psychology chair, Saratov law institute of Russian Ministry of Internal Affairs, Saratov

Modern (1994 - 2004 years) monographies, courses and appliances on history of psychology by domestic authors (A. N. Zhdan, T. D. Martcinkovskaya, A. V. Petrovski and M. G. Yaroshevcki) are analyzed. The absence of unified and well-grounded point of view about the role and place of soviet psychology in the history of world's psychological ideas was shown. The conclusion that adequate, deideologized representation of soviet period domestic psychology in the world's historico-psychological context is able only under the condition of total and final renunciation of its interpretation as "special science" is drawn.

Key words: history of Psychology, ideologigation, deideologisation, Soviet Psychology, historico-psychological context, special seience.

стр. 96