Психологи отечества. В. Д. Небылицын: путь таланта

Автор: И. В. РАВИЧ-ЩЕРБО, Т. Н. УШАКОВА

* Кандидат психол. наук, главный научный сотрудник Психологического института РАО, Москва

** Доктор психол. наук, член-корр. РАО, профессор, главный научный сотрудник Института психологии РАН, Москва

В научно-биографической статье о В. Д. Небылицыне (1930 - 1972), одном из родоначальников дифференциальной психофизиологии в нашей стране, описан путь его научной деятельности. В. Д. Небылицын - автор модели структуры типологических особенностей, им заложена основа психогенетического направления; он развил представления о нейрофизиологических механизмах психологических проявлений; ввел электрофизиологические методики в исследование индивидуальных особенностей; применил факторный анализ в дифференциально-психологических исследованиях и др. (подробнее о его жизненном и творческом пути см. в книгах: В. Д. Небылицын: жизнь и научное творчество. - М.: Ладомир, 1996; В. Д. Небылицын. Проблемы психологии индивидуальности. Избранные психологические труды. - Москва-Воронеж: МОДЭК, 2000).

Ключевые слова: дифференциальная психофизиология, модель структуры типологических особенностей, психогенетика индивидуальных различий, нейрофизиология, электрофизиология, факторный анализ.

Владимир Дмитриевич Небылицын родился в городе Троицке, на Южном Урале, 21 августа 1930 г. Отец был служащим; после переезда в Челябинск с 1937 г. работал главным бухгалтером в Челябинском политехническом институте. Мать - домохозяйка, воспитывала двоих детей (кроме Владимира был еще младший Борис). Уже с семи лет Владимир стал помогать по хозяйству, а с годами и вовсе переложил на себя тяжелые работы по дому и, кроме того, заботился о младшем брате.

С раннего детства, почувствовав ответственность за себя и свою семью, он проявил интерес и к интеллектуальным занятиям, например, в четыре года без чьей-либо помощи научился читать. И когда поступил в первый класс, то к удивлению учителей мог и читать, и писать, и считать. Такого ученика вряд ли имело смысл держать в первом классе и его тут же перевели во второй, где и на этот раз он стал лучшим среди своих товарищей, часто получавшим похвальные грамоты. Много читая, он хорошо запоминал прочитанное. Видимо, в те ранние годы и была заложена поражавшая впоследствии окружающих эрудиция В. Д. Небылицына.

В 1947 г. он заканчивает школу с золотой медалью, которая в то время имела большое значение, так как получивший ее ученик мог без экзаменов поступить в любой вуз страны.

После некоторых раздумий он окончательно выбрал свой дальнейший образовательный путь - на филологический факультет МГУ, куда и был зачислен. Вскоре на факультете организовали новое отделение по специальности "Русский язык, логика и психология", куда и попал Небылицын.

Учение давалось ему легко. Но независимый характер, своя точка зрения по различным аспектам жизни нередко создавали для него осложнения. Так, кое-кому однажды не понравилось, что он выступил против травли одного из студентов факультета, персональное дело которого разбиралось на комсомольском собрании. И блестяще учившегося В. Небылицына после окончания университета в качестве наказания распределили на работу в Дагестан - учителем средней школы и методистом института усовершенствования учителей в Махачкале, где он проработал положенные годы. Это было своего рода ссылкой для непокорного молодого специалиста.

Осенью 1954 г. В. Небылицын приехал в Москву поступать в аспирантуру Института психологии АПН. Экзаменаторы, представлявшие цвет института, без колебаний поставили ему высшие оценки и с самой лестной характеристикой приняли в аспирантуру. Еще более показательно то, что могущественный Б. М. Теплов пригласил его в свою лабораторию и до конца своих дней сохранил к нему в высшей степени благоприятное отношение.

Для Небылицына это было время увлечения экспериментальной работой. В диссертации он исследовал гипотезу, предложенную Тепловым, о связи силы нервной системы с чувствительное-

стр. 111

тью. Сильный тип нервной системы-низкочувствительный, слабый- высокочувствительный. Испытуемыми часто были свои же подрабатывающие коллеги- аспиранты. Как экспериментатор Небылицын был точен и строг, а как испытуемый, вопреки научной идее, хотел быть сильным и чутким. Таким он фактически и был.

Кандидатское исследование Небылицына оказалось серьезным, его результаты с интересом восприняли в лаборатории и на ученом совете института. После успешной защиты диссертации встал вопрос о дальнейшей судьбе Небылицына. Обладавший безусловным авторитетом Б. М. Теплов просил институтское начальство оставить молодого ученого в лаборатории хотя бы в должности лаборанта. Оппозиция возражала, колебалась, но Теплов настоял, пригрозив, что в противном случае он сам покинет лабораторию.

Так началось стремительное движение В. Д. Небылицына по ступеням научной и административной лестницы. В это время он активно занимался расширением экспериментальной базы проводимых исследований. Его интерес был направлен, прежде всего, на применение в экспериментах электрофизиологических методик, которые до того времени в лаборатории не использовались. Не имея в прошлом физиологической подготовки, В. Д. Небылицын глубоко освоил эту новую для себя область, став и в области нейрофизиологии признанным авторитетом. Тому существует несколько доказательств: предложения о сотрудничестве от таких высокорейтинговых журналов, как "Neuropsychologia", в редколлегию которых входили выдающиеся исследователи К. Прибрам, О. Зангвилл и др.; быстрое издание его книги "Основные свойства нервной системы человека" в издательстве "Plenum Press"; книга "Biological Bases of Individual Behavior", изданная в "Acadimic Press"; успешные доклады на физиологических конгрессах и многое другое. Именно его высокий профессионализм обеспечил продуктивное включение концепции свойств нервной системы в контекст самых последних для того времени достижений мировой науки.

Обращение к нейрофизиологическим основаниям психологических проявлений В. Д. Небылицын считал необходимым и в теоретическом плане. Эти данные были использованы в дальнейшем для построения теоретической гипотезы об активном и управляемом поведении в сфере произвольных действий, интеллекта и эмоций. Не останавливаясь на электрофизиологических проявлениях, В. Д. Небылицын стремился к познанию еще более глубоких уровней функционирования человеческого организма. Он намечал исследования биохимических факторов в деятельности целого организма и генетических механизмов психологических проявлений.

Ему принадлежит первая на русском языке работа о факторном анализе как продуктивном методе исследования. Симптоматично то, что эта работа вышла всего три года спустя после окончания им аспирантуры - в журнале "Вопросы психологии", N1 за 1960 г. Талант Владимира Дмитриевича не давал ему передышки, неудержимо направлял его к новым экспериментальным проблемам, статистическим методам их решения. Внедрение техники факторного анализа в научный быт лаборатории сыграло огромную роль в развитии концепции свойств нервной системы; можно без преувеличения сказать, что именно с этой работы метод стал широко использоваться в отечественной психологии. Сотрудники лаборатории встретили это нововведение с энтузиазмом, устремились в новые вычисления, хотя производились они в лучшем случае на калькуляторах "Филипс" устаревших моделей, а то и на канцелярских счетах. Но результаты оправдывали усилия, как и предполагал Владимир Дмитриевич.

Он проводил много экспериментальных исследований: здесь обнаружились его высокие способности к технике. Он прекрасно разбирался в принципах устройства приборов, легко читал схемы, на равных разговаривал с инженерами, был в курсе вновь появляющихся приборов, знал, какую технику требовалось заказывать, сам участвовал в ее налаживании, разбирался в сложностях строительства экспериментальных камер.

Большая экспериментально-теоретическая работа привела к созданию книги "Основные свойства нервной системы", на основе которой в 1965 г. В. Д. Небылицын защитил докторскую диссертацию.

Еще до защиты, его успехи и перспективность были замечены администрацией института, и в январе 1965 года он назначается на должность заместителя директора Института психологии АПН СССР по научной работе. Ему предоставили отдельный кабинет - маленькую комнату на втором этаже института, а при дефиците помещений это был знак больших полномочий. Новая позиция не изменила общего тона его взаимоотношений с людьми: он оставался спокойным, сдержанным, доброжелательным. Окружающие отмечали, что он нисколько не стремился к внешней эффектности, не старался покрасоваться или показать официальную требовательность. Общая направленность его действий - деловая, позитивная, сдержанная. Главный вектор - современность, соблюдение доказательности, преодоление архаичности и отсталости. Он старался объединить усилия всех сотрудников для получения новой аппаратуры и был успешен в этом. Ему удалось организовать в институте вычислительный центр, найти специалистов для работы в нем -

стр. 112

математиков, программистов. Некоторые из них впоследствии стали его учениками, докторами психологических наук. В то время это было очень ново, необычно. Вычислительная техника в виде громоздких медленных компьютеров только внедрялась в научную жизнь.

На взлете своей активности он пережил потерю учителя - Бориса Михайловича Теплова, который, несомненно, оказал огромное влияние на научную и жизненную судьбу Небылицына и был для него подлинным авторитетом. Лаборатория, в течение многих лет возглавляемая Борисом Михайловичем, без колебания предложила Владимиру Дмитриевичу занять место заведующего. А ведь это был коллектив "звезд", подбираемых Б. М. Тепловым "поштучно", каждый со своим багажом, почти все старше Небылицына. Однако проблем не возникло - ни научных, ни личностных.

Итак, молодой 35-летний доктор психологических наук, заведующий передовой лабораторией Института психологии АПН СССР, заместитель директора по науке этого же института, перспективный, увлеченный исследователь и организатор науки, успешный в своих начинаниях. В 1968 г. он получает звание профессора, вскоре избирается членом- корреспондентом Академии педагогических наук. Признание его достижений, путь к которым был серьезным и далеко не легким, стало всеобщим.

Он приобрел положение харизматического лидера. К нему потянулись коллеги, в том числе и из других учреждений, появилось много учеников, студентов, аспирантов. В его лабораторию приезжали специалисты из-за рубежа. У него была очень привлекательная манера общения: сдержанная и благожелательно-содержательная. У каждого, с кем он входил в контакт, оставалось впечатление, что Владимир Дмитриевич, не выражая этого словами, глубоко понимает пришедшего и расположен к нему.

Однако рабочая действительность была далека от благостности. В экспериментальных материалах лаборатории накапливались трудности, требовавшие осмысления. Они ярко проявились, например, в кандидатской работе Ф. В. Ипполитова. На защите диссертант подробно и аргументированно показал, что те показатели СНС, которые проявлялись у испытуемого при использовании, скажем, зрительных методик, могли кардинально меняться, если методика адресовалась к другим анализаторам - слуховым, тактильным и т.д. Аналогичное положение было зафиксировано в исследованиях других сотрудников лаборатории. Одновременно обнаруживалось, что традиционно выявляемые типологические свойства не только различаются в зависимости от анализатора, но и слабо отражают общеличностные характеристики человека.

Подобные факты, быстро накапливаясь, противоречили исходной гипотезе, идущей еще от И. П. Павлова, о типологических особенностях как единых характеристиках всей нервной системы и требовали переосмысления имеющихся эмпирических данных по самым различным линиям. Это задачу и реализовал Владимир Дмитриевич в ряде работ конца 1960-х гг.: они посвящены конкретным вопросам, возникавшим в ходе экспериментальных исследований; суммарно же результаты его анализа - и теоретического, и экспериментального - изложены в одной из последних работ - "Актуальные проблемы дифференциальной психологии", опубликованной в "Вопросах психологии" (1971, N 6) менее чем за год до его гибели. Она не только интересна по содержанию, но и очень характерна для научного стиля Владимира Дмитриевича своей четкостью и строгостью анализа. Главные линии его размышлений таковы.

Отметив, что концепция основных свойств нервной системы (СНС) наиболее продуктивна среди попыток найти биологические основы человеческой индивидуальности и отдавая должное "научной мудрости И. П. Павлова", он, тем не менее, отмечает, что "многие решения, найденные в павловской школе... кажутся сейчас неадекватными, либо просто преждевременными" [44, с. 237], и что крупные достижения последних лет в психологии и - особенно - в физиологии оказали влияние на проблематику СНС. "От успешного использования этих достижений при решении конкретных задач дифференциальной психофизиологии зависит научная эффективность данного направления, его практический "выход" и вся дальнейшая перспектива его развития" [там же, с. 241]. Он говорит и о трудностях на этом пути, например, связанных в ряде случаев "с отсутствием методик для адекватной оценки некоторых из первичных СНС, характеризующих процесс торможения" [там же, с. 234], что в свою очередь затрудняет оценку некоторых видов баланса нервных процессов. Кроме того, разработанные в павловских лабораториях диагностические приемы "далеко не всегда отвечали критериям валидности и монометричности" [там же, с. 234] и т.д. В этих и других моментах анализа четко видна замечательная особенность Небылицына-исследователя: спокойная, вдумчивая оценка реального состояния дел, критика (а не критиканство!) того, что, с его точки зрения, устарело, ошибочно, ненадежно, и столь же тщательно продуманные конструктивные предложения, постановка новых экспериментальных задач и анализ их результатов.

Обнаружение парциальности, "интрацеребральных", в терминологии В. Д. Небылицына, в част-

стр. 113

ности межанализаторных различий по СНС поставило, как минимум, два больших вопроса: 1) как в этом случае может быть представлена структура типологических особенностей, и 2) со свойствами которой из мозговых структур целесообразно сопоставлять психологические, поведенческие особенности. Если к этому добавить выделение (в предыдущие годы) новых СНС - лабильности, динамичности и, - в качестве гипотезы (хотя и аргументированной), - концентрированности нервных процессов, спектр накопившихся к этому времени проблем оказывался весьма широким.

Как же решает их Владимир Дмитриевич? Прежде всего он отмечает иерархичность структуры ЦНС: существование первичных СНС (силы, подвижности и др.) и вторичных, получаемых при сопоставлении одноименных свойств, характеризующих процессы возбуждения и торможения, т.е. оценивающих баланс этих процессов по данному свойству. Именно здесь и возникает отмеченная выше трудность, связанная со сложностями диагностики свойств процесса торможения.

Следующий блок проблем, заставляющий "существенно пересматривать и модифицировать кое-какие важные элементы концепции свойств нервной системы" [там же, с. 246], связан с межанализаторными различиями последних. Их наличие означает, "что использование методик, обладающих модальной специфичностью, для оценки свойств нервной системы не является вполне адекватным" [там же. с. 247], так как они измеряют "частные" СНС, т.е. свойства рецепторной системы головного мозга, а "измеряя частные свойства, мы можем получить не более чем частную информацию о роли нейрофизиологических параметров в динамике психических функций" [там же, с. 247]. Задача же заключается в том, чтобы найти нейрофизиологическое объяснение индивидуальных особенностей не только в функциях органов чувств, но и в "интегральных" общеличностных характеристиках. Тогда в качестве "общих" свойств нервной системы необходимо рассматривать особенности функционирования таких мозговых структур, которые обеспечивают "глобальные" общефизиологические и общеличностные функции: мотивацию, потребности и эмоции, программирование действий и движений, интеллектуальное планирование и оценку результатов и т.д. К таким структурам относятся "передние отделы новой коры, и взаимодействующие с ними образования старой и древней коры, а также подкорки, в частности, ствола" [там же, с. 247 - 248]. Поэтому свойства именно этих мозговых структур могут быть названы "общими" СНС, - в отличие от "частных", проявляющихся в функционировании конкретных анализаторных систем. Таким образом, по мысли Владимира Дмитриевича, "общие" СНС - это не общемозговые, и не общие у человека и животных (как было в работах И. П. Павлова), а те, которые свойственны конкретным мозговым структурам (как анализаторам), но обеспечивающим не отдельные сенсорные функции, а наиболее общие ("общеличностные", "интегративные") психологические феномены. Это был принципиально новый и весьма эвристичный подход, многое изменивший в самой концепции СНС. Он требовал, прежде всего, выяснения вопроса о том, существуют ли и каковы эти различия в параметрах мозговой биоэлектрической активности анализаторных и регуляторных зон мозга; затем - выделения общеличностных психологических переменных, обеспечиваемых структурами переднего мозга и, наконец, сопоставления индивидуальных особенностей этих двух уровней.

Экспериментальной проверке сформулированного таким образом подхода и были посвящены последние работы Владимира Дмитриевича с его аспирантами и сотрудниками - Н. И. Александровой, Т. Ф. Базылевич, А. И. Крупновым, В. Д. Мозговым и другими; они были опубликованы в ведущих научных журналах, в том числе и зарубежных. Эти работы показали, что, как и предполагалось, ЭЭГ лобной и затылочной зон мозга по некоторым параметрам статистически надежно различаются. Однако Владимир Дмитриевич делает следующий шаг в анализе, опять-таки весьма продуктивный (демонстрирующий его глубокие профессиональные знания уровня нейрофизиологии того времени): в антецентральных мозговых структурах - регуляторной системе мозга - выделяются две подструктуры, из которых одна ответственна за динамику активационных состояний в континууме "сон-бодрствование", а другая является субстратом субъективных эмоциональных переживаний. Эти "две исключительно важные группы мозговых образований, деятельность которых имеет, по-видимому, ведущее значение для детерминации индивидуально-психологических различий в области такой личностной категории, как темперамент" [там же, с. 251]. В структуре же самого темперамента Владимир Дмитриевич выделяет два "главнейших" компонента: общую активность и эмоциональность. Первая проявляется как внутренняя потребность в умственной, двигательной (в том числе речедвигательной) и социальной (общение) сферах, вторая включала не только собственно динамические, но и качественные характеристики - три базовые эмоции: радость, гнев и страх. Эти компоненты темперамента и соотносились с функциональной спецификой двух антецентральных мозговых структур: "лобно- ретикулярной" и "лобно-лимбической" соответственно.

Сам Владимир Дмитриевич с сотрудниками и аспирантами начал экспериментальное исследование активности и ее нейрофизиологических

стр. 114

коррелятов. Первые результаты полностью подтвердили его гипотезу: и с умственной, и с моторной активностью коррелировали, главным образом, параметры ЭЭГ лобного отведения (в основном - высокочастотная ритмика, связывавшаяся с уровнем восходящих активирующих влияний). Но и здесь он остался верен своему строгому исследовательскому стилю: получив результаты, которые, конечно, радовали, он тут же предостерегает от упрощенного их толкования, подчеркивая, что мозг всегда работает как единое целое, и каждая мозговая структура функционирует во взаимодействии с другими, - а это ставит "вопрос о структурно-системном подходе к анализу нейрофизиологических факторов человеческого поведения" [там же, с. 255]. Более того, он отмечает еще один, тогда еще не исследованный, но существенный для дифференциальной психофизиологии аспект, - вертикальную, уровневую организацию морфофункциональных систем мозга, заставляющую предполагать, что одно и то же СНС на разных уровнях будет иметь разное содержание, проявления, вклад в конечный результат активности всей системы. При этом Владимир Дмитриевич полагал, что регуляторные процессы низших уровней детерминируются генетически, в то время как для высших - характерна сознательная, произвольная саморегуляция.

Проблема наследственных влияний на формирование индивидуальных особенностей интересовала Владимира Дмитриевича еще с 1960-х гг.: именно этой теме он посвятил первую лекцию своего курса¹, который читал на факультете психологии МГУ с 1968 г., и примерно в эти же годы он поддержал начавшиеся в лаборатории психогенетические исследования. Анализируя имевшиеся к этому времени зарубежные работы, он отмечает и ограничения принятых в психогенетике методов (генеалогического и близнецового), и необходимость, тем не менее, изучения наследственных влияний, и неодинаковую их роль в разных характеристиках индивидуальности. В наиболее общем виде возможную гипотезу генетических исследований МЗ близнецов он формулирует так: "...корреляции неуклонно снижаются, если мы шагаем от чисто физиологических характеристик к чисто психологическим и даже социальным". И дальше: "однозначного решения вопроса о роли генетических и воспитательных фактов в развитии человеческой индивидуальности быть не может. Тут нужно иметь в виду те функции, которые мы берем для анализа и изучения" [там же, с. 352]. Эта позиция важна и адекватна современному уровню психогенетики: в последние годы исследователи все больше переходят от простой констатации доли генетических и средовых влияний в дисперсии различных психологических признаков к выяснению вопроса о том, за счет каких конкретных компонентов обнаруживаются в них генетические влияния. И здесь получены некоторые подтверждения гипотезы В. Д. Небылицына; например, есть данные, говорящие о существенном вкладе такой физиологической переменной, как скорость проведения нервного импульса, в генетическую дисперсию оценок высшей психической функции - интеллекта². Это означает, что в такой многомерной и сложной для генетического анализа реальности, как мультифакторные признаки вообще, а психологические фенотипы - в особенности, целесообразно выделять "промежуточные" фенотипы, принадлежащие к разным уровням в той иерархически организованной нейрофизиологической системе, которая обеспечивает данную функцию. То есть к тому, что предполагал Владимир Дмитриевич 30 - 40 лет тому назад, современная зарубежная психогенетика пришла - по своей логике - лишь теперь.

Все это свидетельствует о выдающемся таланте, высоком профессионализме и безусловной научной интуиции, присущих Владимиру Дмитриевичу. Но его роль в нашей науке этим не ограничивается, - он был и носителем высоких нравственных ценностей, создававших в его коллективе прекрасную атмосферу.

Им заинтересовались западные ученые. В книге о В. Д. Небылицыне опубликована подборка писем, обращенных к нему в период 1969 - 1972 гг. В них - приглашения войти в состав редколлегий международных журналов и организационных структур, предложения к опубликованию работ, запросы на получение данных. По этим материалам с очевидностью обнаруживается высокий научный авторитет и признание в международном научном сообществе, которые Владимир Дмитриевич получил в молодом для ученого возрасте.

Есть еще одно обстоятельство в биографии В. Д. Небылицына, которое, вне всякого сомнения, оказало большое влияние на его судьбу. Это встреча с Борисом Федоровичем Ломовым, переехавшим в конце 60-х гг. из Ленинграда на работу в Москву. Они стали близкими соратниками и даже друзьями.

При всех характерологических различиях они имели самое главное сходство - в жизненной ориентации, масштабности идей и действий, вере в психологию как науку будущего и готовности служить ей. Они стали разрабатывать план действий для создания Института психологии в составе Академии наук. В реализации этого плана принимали участие многие ученые: П. К. Анохин, А. И. Берг, В. В. Парин, психологи А. Н. Ле-

¹ В. Д. Небылицын: жизнь и научное творчество. - М.: Ладомир, 1996.

² Первая лекция курса В. Д. Небылицына "Психофизиология индивидуальных различий // В. Д. Небылицын: жизнь и научное творчество. - М.: Ладомир, 1996. С. 341 - 352.

стр. 115

онтьев, А. Р. Лурия, В. П. Кузьмин, военные, космонавты.

Б. Ф. Ломов рассказывал о том времени всегда с радостью и гордостью. Вспоминал, как много пришлось преодолевать сопротивления, косности, убеждать, завоевывать. Поднимались разные вопросы: что институт даст стране, какие есть научные основания принять предлагаемые планы и обещания, кто сможет их выполнять, какие требуются средства, аппаратура, кадры и многое другое. Сверх всего требовалось доказать, что люди, берущиеся за дело, заслуживают доверия, надежны, серьезны.

В этих трудах они шли равными, плечом к плечу, соединяя свою волю, эрудированность, ум. А потом, когда дело подошло к завершающему моменту, В. Д. Небылицын спокойно и уверенно отошел на второе место - заместителя директора Б. Ф. Ломова.

В то время Владимир Дмитриевич занимал пост заместителя директора в Институте общей и педагогической психологии АПН СССР. Его очень не хотели отпускать оттуда в новый институт, упрашивали остаться, даже умышленно затягивали выдачу характеристики для нового места работы.

Но сложилось иначе. Он ушел и в новом институте проработал меньше года, а в конце лета 1972 г. запланировал поехать с женой в отпуск. Становление института шло полным ходом, организовывались новые лаборатории, подбирались сотрудники (желающих было множество), приобреталась и заказывалась аппаратура. Он по возможности наладил течение дел в свое отсутствие и договорился: "Когда я вернусь..."

... Он погиб в авиакатастрофе 1 октября 1972 г.

Для углубленного ознакомления с научной деятельностью В. Д. Небылицына предлагаем список его основных трудов.

СПИСОК НАУЧНЫХ ТРУДОВ В. Д. НЕБЫЛИЦЫНА (ПО ВРЕМЕНИ ИХ ПУБЛИКАЦИИ)

1. О двух новых учебниках по психологии // Вопросы психологии. 1955. N 5.

2. О соотношении между чувствительностью и силой нервной системы // Типологические особенности высшей нервной деятельности человека / Под ред. Б. М. Теплова. М., 1956. Т. I.

3. Индивидуальные различия в зрительном и слуховом анализаторах по параметру "сила - чувствительность" // Вопросы психологии. 1957. N 4.

4. Различия между зрительным и слуховым анализаторами в изменениях абсолютной чувствительности под влиянием кофеина // Доклады АПН РСФСР. 1957. N 3.

5. Экспериментальное изучение взаимосвязи между чувствительностью и силой нервной системы // Тезисы докладов I съезда Общества психологов. М., 1959.

6. Исследование взаимосвязи между чувствительностью и силой нервной системы // Типологические особенности высшей нервной деятельности человека / Под ред. Б. М. Теплова. М., 1959. Т. П.

7. О типологическом значении скорости образования фотохимического рефлекса // Типологические особенности высшей нервной деятельности человека / Под ред. Б. М. Теплова М., 1959. Т. II.

8. Concerning the Interrelation between Absolute Sensitivity and Strength of the Nervous System // Quart. J. exper. psychol. 1960. V. 12. N 1.

9. О корреляции между некоторыми показателями электровозбудимости глаза и силой нервной системы // Доклады АПН РСФСР. 1960. N 2.

10. Время реакции и сила нервной системы. Сообщение 1 // Доклады АПН РСФСР. 1960. N 4.

11. Время реакции и сила нервной системы. Сообщение 2 // Доклады АПН РСФСР. 1960. N 5.

12. Современное состояние факториального анализа // Вопросы психологии. 1960. N 1.

13. Сравнительное изучение различных показателей силы нервной системы у человека // Вопросы психологии. 1960. N 5. (Совместно с В. И. Рождественской, М. Н. Борисовой и Л. Б. Ермолаевой-Томилиной). Опубликованы английский и румынский переводы.

14. Способ получения устойчивой условно рефлекторной депрессии альфа-ритма // Доклады АПН РСФСР. 1961. N2.

15. Электроэнцефалографический вариант угашения с подкреплением как испытание силы нервной системы // Доклады АПН РСФСР. 1961. N 3.

16. Некоторые электроэнцефалографические показатели уравновешенности нервных процессов // Доклады АПН РСФСР. 1961. N 4. Опубликован английский перевод.

17. Альфа-индекс и баланс основных нервных процессов // Доклады АПН РСФСР. 1961. N 6.

18. Факториальная структура интеллекта. Обзор американских работ // Вопросы психологии. 1961. N 2.

19. К изучению надежности работы человека-оператора в автоматизированных системах // Вопросы психологии. 1961. N 6. Опубликован немецкий перевод.

20. Die Andwendung der Faktoreanalyse bei der Erforschung der Struktur der Hueheren Nerventaetigkeit // Probleme und Ergebnisse der Psychologie. Berlin, 1961.

21. Методы и системы автоматического анализа биопотенциалов мозга // Вопросы психологии. 1962. N 4. Опубликован английский перевод.

22. Темперамент. Педагогическая энциклопедия. М., 1962. Т. 4.

23. Темперамент. Философская энциклопедия. М., 1963. Т. 5.

24. Некоторые проблемы профессионального отбора // Авиационная и космическая медицина. М., 1963. (Совместно с Б. М. Тепловым).

25. Электроэнцефалографическое изучение свойств силы нервной системы и уравновешенности нерв-

стр. 116

ных процессов у человека с применением факторного анализа // Типологические особенности высшей нервной деятельности // Под ред. Б. М. Теплова. М., 1963. Т. III.

26. Электроэнцефалографический метод в изучении свойств нервной системы // Тезисы докладов II съезда Общества психологов. М., 1963.

27. Экспериментальное изучение свойств нервной системы у человека // Журнал высшей нервной деятельности. 1963. Т. XIII. Вып. 5. (Совместно с Б. М. Тепловым).

28. О структуре основных свойств нервной системы // Вопросы психологии. 1963. N 4.

29. Изучение свойств нервной системы и их значение для психологии индивидуальных различий // Вопросы психологии. 1963. N 5. (Совместно с Б. М. Тепловым).

30. О факторах индивидуальных различий в реакциях биотоков мозга на ритмичное световое воздействие // Журнал высшей нервной деятельности. 1964. Т. XIV. Вып. 2.

31. Реакция навязывания ритма как функции интенсивности мелькающего светового раздражителя // Журнал высшей нервной деятельности. 1964. Т. XIV. Вып. 4.

32. Психологические вопросы профессионального отбора. Инженерная психология. М., 1964. (Совместно с Б. М. Тепловым и Н. И. Майзель).

33. Кортико-ретикулярные отношения и их место в структуре свойств нервной системы // Вопросы психологии. 1964. N 1.

34. EEC approach to studying typological characteristics of nervous system in man // Тезисы XVII Международного психологического конгресса. Вашингтон, 1963.

35. К проблеме уравновешенности нервных процессов // Вопросы психологии. 1964. N 6.

36. Основные свойства нервной системы как фактор надежности человека-оператора // Тезисы XV Международного психологического конгресса в Югославии. М., 1964.

37. К проблеме баланса нервных процессов // Тезисы докладов на республиканской психологической конференции. Киев, 1964.

38. Экспериментальное изучение основных свойств нервной системы у человека // Труды IV Всесоюзного съезда невропатологов и психиатров. М., 1965. (Совместно с Б. М. Тепловым).

39. Сравнительное изучение кратких методик определения основных свойств нервной системы у человека // Типологические особенности высшей нервной деятельности человека / Под ред. Б. М. Теплова. М., 1965. Т. IV. (Совместно с Э. А. Голубевой, И. В. Равич-Щербо и Л. Б. Ермолаевой-Томиной.)

40. Угашение с подкреплением условных электрокорковых реакций как испытание силы нервной системы по отношению к возбуждению // Типологические особенности высшей нервной деятельности человека / Под ред. Б. М. Теплова. М., 1965. Т. IV.

41. Динамичность нервных процессов и индивидуальные особенности ЭЭГ покоя у человека // Типологические особенности высшей нервной деятельности человека / Под ред. Б. М. Теплова. М., 1965. Т. IV.

42. Results of experimental studies on properties of the nervous system in man // Psychology in ISSR. M., 1966. (With B.M. Teplov.)

43. Investigation of the Properties of Nervous System as the Way For Studying Individual // Psychological Investigation in USSR. NY., 1966 (With B.M. Teplov).

44. Некоторые вопросы теории основных свойств нервной системы // Труды XVIII Международного конгресса психологов. М., 1966.

45. Психологические вопросы профессионального отбора // Стандарты и качество, 1966. N 7. (Совместно с Б. М. Тепловым и Н. И. Майзель).

46. Основные свойства нервной системы человека (монография), 1966.

47. Б. М. Теплов как теоретик дифференциальной психофизиологии // Вопросы психологии. 1966. N 5.

48. К вопросу об общих и частных свойствах нервной системы // Вопросы психологии. 1966. N 5.

49. Крупный вклад в нейрофизиологию (рец. на сб. "Лобные доли и регуляция психических процессов" // Вопросы психологии. 1967. N 4.

50. Динамичность возбуждения и ее ЭЭГ-корреляты у детей // Типологические особенности высшей нервной деятельности человека / Под ред. Б. М. Теплова. М., 1967. Т. V. (Совместно с К. Войку).

51. Проблема парциальности в теории свойств нервной системы и возможный путь ее разрешения // Тезисы II Всесоюзного съезда Общества психологов СССР. М., 1968. Т. I.

52. Функциональные состояния нервной системы человека и ее основные свойства: Доклад на симпозиуме "Мозг и развитие". Париж, 1968.

53. Предисловие. Проблемы дифференциальной психофизиологии. М., 1969. Т. VI.

54. Надежность работы оператора в сложной системе управления и ее психофизиологические факторы // Инженерная психология. М., 1969.

55. Теория основных свойств нервной системы на современном этапе ее развития: Доклад на XIX Международном психологическом конгрессе. Лондон, 1969.

56. Ленинские идеи и развитие советской психофизиологии // Вопросы психологии. 1969. N 6.

57. Modern Concepts of the Basic Properties of the Nervous System // Proceedings of the XIX International Congress of Psychology. London, 1969.

58. Электрофизиологические корреляты динамических характеристик активности поведения. Сообщение 1 // Новые исследования в психологии и возрастной физиологии. 1970. N 2. (Совместно с А. И. Крупновым).

59. Человек в мире военной техники (рецензия) // Вопросы психологии. 1970. N 5.

60. Вызванный потенциал двигательной зоны коры больших полушарий // Физиологический журнал СССР. 1970. N 12. (Совместно с Т. Ф. Базылевич).

61. Проблемы изучения основных свойств нервной системы человека. Руководство по физиологии. М., 1971. (Совместно с Б. М. Тепловым.)

стр. 117

62. Die Haupteigenschaften der Nervensystems // Idee des exakten Wissen. 1971. N 8.

63. An Approach to the study of the General Properties of the Nervous System // Studia psychologica. 1971. V. XIII. N2.

64. Электрофизиологические корреляты динамических характеристик активности поведения. Сообщение 2 // Новые исследования в психологии и возрастной физиологии. 1971. N 1. (Совместно с А. И. Крупновым).

65. Актуальные проблемы дифференциальной психофизиологии // Вопросы психологии. 1971. N 6.

66. Сравнительное исследование некоторых биоэлектрических характеристик лобных и затылочных отделов головного мозга // Журнал высшей нервной деятельности. 1971. N 6. (Совместно с А. И. Крупновым).

67. Факторный анализ соотношений между количественными показателями ЭЭГ лобной и затылочной областей // Физиологический журнал СССР. 1971. N11. (Совместно с Н. И. Александровой).

68. О механизме расщепления негативного компонента моторного вызванного потенциала // Физиологический журнал СССР. 1972. N 8. (Совместно с Т. Ф. Базылевич).

69. Умственная активность и биоэлектрические показатели мозговой деятельности // Журнал высшей нервной деятельности. 1972. N 5. (Совместно с В. Д. Мозговым.)

70. Bioelectrical Correlatese of Motor Activity as a Temperament Trait // Neuropsychologia. 1972. N 10. (With A. Krupnov).

71. Biological Bases of Individual Behavior (coeditor). N.Y., 1972.

72. The Basic Properties of the Nervous System // Soviet Science Review. 1972. N 3.

73. Некоторые вопросы изучения нейрофизиологических факторов индивидуального поведения: Доклад на XX Международном психологическом конгрессе. Токио, 1972.

74. К вопросу о мозговых механизмах индивидуально-психологических различий у человека: Доклад на Международном симпозиуме. Ленинград, 1972.

75. К проблеме мозговых механизмов психической активности // Психологические исследования, посвященные 85-летию Д. Н. Узнадзе / Под ред. А. С. Прангишвили. Тбилиси, 1973.