Personal aspects of self-regulation of Human voluntary activity 3 страница

Теоретически обосновать и экспериментально подтвердить, что психическая саморегуляция состояния (ПСР) является специфическим видом деятельности, стало возможно после применения к ее анализу представлений концептуального аппарата теории психологической системы деятельности - ПСД, разработанной и описанной В. Д. Шадриковым; на основе понятий и положений теории функциональных систем П. К. Анохина; представлений теории психической деятельности, разработанных С. Л. Рубинштейном, А. Н. Леонтьевым, П. И. Ананьевым, Б. Ф. Ломовым и их последователями.

стр. 29

Как показали работы Л. Г. Дикой (совместно с В. В. Семикиным), специфической особенностью саморегуляции ФС как деятельности является то, что активность субъекта в регуляции своего состояния в условиях стресса и развития неоптимальных функциональных состояний (эмоциональной напряженности, фрустрации, переутомления и др.) проявляет целенаправленный произвольный характер, становится деятельностью, имеющей все составляющие ПСД, которой присущи компоненты структуры деятельности: цель, мотив и действия по ее реализации. Для этих состояний впервые дано не только структурное описание образа ФС и показана его регулирующая роль в психической деятельности по саморегуляции ФС, но и впервые для этой деятельности определен индивидуальный стиль [18 - 24]. Предложенная Л. Г. Дикой (совместно с В. И. Щедровым) типология индивидуальных стилей ПСР состояния основана на данных фундаментальных исследований саморегуляции В. С. Мерлина, О. А. Конопкина, Е. А. Климова и др., что позволило выделить на психофизиологическом и психодинамическом уровнях индивидуальности механизмы, регулирующие затраты и восстановление психофизиологических ресурсов: тип вегетативной регуляции и уровень вертированности. В результате впервые были выделены четыре типа достаточно устойчивых "природных" - индивидуальных стиля саморегуляции: у экстравертов и интровертов с выраженной эрго- или трофотропностью и дана интегральная характеристика каждого стиля (гармоничный, затратный, накопительный и экономичный). Системно-деятельностная концепция саморегуляции психических состояний не только позволила определить типы и характеристики индивидуального стиля этой деятельности, но и показать их роль в регуляции ФС. Выделены стили саморегуляции, оптимальные для нормальных и комфортных условий деятельности, и стили, предопределяющие и регулирующие поведение человека в стрессогенных и критических ситуациях. Данное определение стиля саморегуляции состояния обладает достаточной полнотой, чтобы показать и оценить возможности человека, его энергетику, психическое состояние, работоспособность. Опыт индивидуального или группового обучения навыкам и способам саморегуляции состояния подтвердил перспективность данной типологии для индивидуально-ориентированного обучения приемам и способам коррекции не достаточно оптимальных для саморегуляции ФС стилей, и целесообразность ее учета в программах профессиональной подготовки к трудовой деятельности в стрессогенных, аварийных и критических ситуациях [17, 22, 23, 28, 74].

Рассмотрение ПСР состояния как деятельности позволил Дикой подойти к анализу взаимодействия между психологическими системами профессиональной (в данном случае операторской) деятельности и деятельности по саморегуляции состояния с единых теоретических позиций. В качестве общих оснований анализа межсистемного взаимодействия этих, на первый взгляд очень разных видов деятельности, выступили, как уже отмечалось ранее, представления о деятельности Ломова и его последователей, принцип полисистемности, предложенный Завалишиной, Ломовым и Барабанщиковым, представления и принципы межсистемного подхода, разрабатываемого в нашей лаборатории Голиковым и Костиным (цит. по [23]).

Хотя субъект в этих видах деятельности один, психологические системы в них имеют одну и ту же структуру и компонентный состав, различаются объектом, доминирующим уровнем детерминации, направленностью целей, мотивов, способами саморегуляции и механизмами регуляции. Рассмотрение взаимодействия двух ПСД при одном субъекте не противоречит и представлению о том, что "субъект объективно является основанием всех психических процессов, свойств и состояний, вообще всех видов своей активности (деятельности, общения и т.д.)... через которого они взаимосвязаны и интегрированы воедино..." (А. В. Брушлинский, 1978, с. 15).

Результаты исследований операторской деятельности и саморегуляции состояния с позиции межсистемного подхода позволили рассматривать ФС как активное отражение результата взаимодействия психологических систем, в данном случае операторской деятельности и деятельности по саморегуляции ФС, а не только как реакцию или интегрированный комплекс показателей деятельности и состояния, как пассивное отражение состояния организма и индивида. Показано, что неоднозначность и индивидуальные различия в изменениях ФС определяются взаимодействием целей, мотивов и детерминант этих двух видов деятельности, интенсивностью и качественным своеобразием регулятивных систем, участвующих в саморегуляции состояний и деятельности.

Этот подход к ФС позволил дополнить ранее предложенную модель классификации средств саморегуляции ФС, т.е. средств, оказывающих регулирующее влияние и на деятельность, и на психофизиологическое состояние одновременно, но в разной степени [23, 24]. В этой классификации мы попытались реализовать положения предлагаемой системно-деятельностной концепции ПСР, теории деятельности и представления о ПСД. Поэтому критерием стало отношение средств саморегуляции к механизмам, регулирующим уровень активации-релаксации, к компонентам структуры деятельности, к уровням и составляющим психологической системы деятель-

стр. 30

ности и уровням психики. В соответствии с критерием "активность- реактивность" в саморегуляции было выделено четыре уровня, различающихся отношением к таким характеристикам активности, как осознаваемость/неосознаваемость, произвольность/непроизвольность. Для каждого уровня были определены доминирующие механизмы психофизиологической регуляции и ведущий компонент структуры саморегуляции как системы - активационный, эмоциональный, когнитивный и коммуникативный, - на который преимущественно направлено воздействие средств саморегуляции. Выявлено, что в саморегуляции ФС типы активности могут сосуществовать одновременно или по мере необходимости в соответствующих условиях сменять друг друга. Были проанализированы факторы, определяющие специфические трудности в реализации саморегуляции состояния в зависимости от стиля ПСР, степени развития и сформированности средств ПСР, соответствия текущему состоянию и условиям деятельности, что позволило нам наряду с проблемами, возникающими в профессиональной деятельности и подробно описанными Голиковым и Костиным [13, 15, 47, 48], выделить еще два класса проблемностей: один формируется в деятельности по саморегуляции ФС, другой вызывается спецификой межсистемного взаимодействия ПСД этой деятельности и профессиональной деятельностей [47].

Еще один подход к изучению модели психической регуляции деятельности и функциональных состояний предприняли Голиков и Костин на основе представлений разрабатываемого ими межсистемного подхода. В психической регуляции были выделены и описаны три самостоятельные трехуровневые системы - текущая, ситуативная и долгосрочная - и для каждой из них определены типы психической активности. Объединение этих систем обеспечивается взаимодействием регуляции на пограничных уровнях (верхнем для одной системы и нижнем - для другой), имеющих общность и непротиворечивость. В этой модели авторы попытались объединить и четко дифференцировать типы активности, относящиеся к регуляции деятельности и саморегуляции психофизиологических состояний, определить их специфику, направленность и средства реализации. В рамках данной обобщенной модели выделены проблемности, специфические для каждой системы регуляции ФС. Полученные результаты близки по содержанию к тем, которые были получены в рамках системно-деятельностной концепции саморегуляции ФС, что создает основу для дальнейшего углубленного совместного исследования профессиональной деятельности и функциональных состояний человека [8, 47].

При анализе взаимодействия регуляторных систем в триаде "деятельность - состояние - личность" в качестве основного был поставлен вопрос о системе в соотношении различных причин, факторов и условий, а также выявлении на этой основе стабилизирующей детерминации, т.е. такой комбинации внутренних и внешних детерминант, которая обеспечивает устойчивость ФС и деятельности [23, 57]. Показано, что основной вклад в это взаимодействие вносят личностные особенности, что еще раз подтвердило обоснованность учета в исследованиях психической деятельности субъекта личностного принципа. Исследование личности в целом, по мнению многих авторов, позволяет не только определить, за счет чего достигается тот или иной уровень подготовленности оператора, но и, главное, описать механизмы специфического, личностного его включения в конкретную деятельность.

Целенаправленный выбор детерминант, относящихся к разным видам деятельности, как разным взаимодействующим системам, анализ форм их взаимодействия с позиций межсистемного анализа [23, 24, 57] позволил выявить различные формы их взаимовлияния и их сменность на разных этапах адаптации к экстремальным условиям. В процессе этого происходит качественная трансформация во взаимодействии характеристик состояния и черт личности, проявляется неравнозначность влияния черт личности на психические состояния.

А. В. Мохнач, С. А. Шапкин, А. М. Боковиков экспериментально подтвердили, что с увеличением стрессогенности ситуации возрастает роль мотивационных и волевых компонент личности в регуляции деятельности и их активное участие в формировании психических состояний. Как показал в своей работе Махнач, снижение влияния факторов внешней среды приводит к возрастанию значимости социально-психологических характеристик личности [26, 28, 49, 50, 61, 77, 78].

Как было описано ранее, системообразующими детерминантами компьютерного стресса, вызванного включением в традиционные виды профессиональной деятельности компьютера как нового средства, изменяющего процесс выполнения деятельности, вызывающего освоение новых операций и формирование новых навыков, также являются мотивационные особенности субъекта, прежде всего его акциональная или ситуационная ориентации, которые определяются модусом контроля над деятельностью [2, 58].

По данным Шапкина, общую направленность активности субъекта независимо от того, какую деятельность они выполняют или намерены выполнять, задают такие особенности мотивации, как преобладание мотива достижения или избегания неудачи [23, 61]. Учитывая ведущую роль мотивационно-волевых процессов в динамике адап-

стр. 31

тации к неблагоприятным условиям деятельности, Шапкин валидизировал на русской выборке две известные методики для их оценки: "Шкалу контроля за действием" (Kuhl, 1990) и "Шкалу мотивации достижения" (A. Mehrabian, 1980). С этих позиций он объясняет различия в продуктивности лиц, мотивированных на успех и предпочитающих задачи повышенной сложности, которые требуют больших усилий, и лиц с преобладанием мотива избегания неудачи, направляющих свои усилия на экономию собственных сил и выбирающих более легкие виды деятельности [61 - 63]. Показано, что системообразующая функция мотивационно-волевых процессов в адаптации осуществляется субъектом через ментальные репрезентации потребностиых состояний, целей, средств их достижения, когнитивных и эмоциональных оценок ситуации и эффективность собственных действий.

Однако эти особенности не объясняют, почему на определенном этапе адаптации, когда ресурсы у испытуемых резко снижаются и возникает конфликт намерений, они выбирают разные стратегии: выполнять операторскую задачу с максимальным напряжением, в ущерб здоровью, или за счет снижения продуктивности деятельности направить усилия на поддержание ФС на более комфортном для себя уровне. Как подчеркивает Завалишина, в условиях интеграции целого ряда деятельностей возникает иерархия мотивов под эгидой ведущей деятельности. Мы полагаем, что именно мотивационные предпочтения, установки и интересы субъекта определяют соотношение целей профессиональной деятельности и деятельности по саморегуляции ФС и, как следствие, доминирующий вектор "мотив-цель" и соответственно стратегию и динамику адаптации.

Анализ адаптации к деятельности в экстремальных и усложненных условиях с точки зрения взаимодействия психологических систем и детерминант профессиональной деятельности и деятельности по саморегуляции ФС позволил расширить представление об адаптации как самодетерминированном и саморазвивающемся процессе [57, 58]. В экспериментальных и эмпирических исследованиях (в режиме трехсуточной непрерывной деятельности по выполнению операторских задач разной сложности и содержания и депривации сна) было выявлено, что взаимодействие векторов "мотив-цель" этих видов деятельности определяет общую стратегию адаптации и одновременно выбор субъектом тех способов произвольной саморегуляции ПФС, которые могут быть более или менее эффективными для оптимизации ФС и качественного выполнения профессиональной деятельности. Характер и направленность взаимодействия когнитивных, эмоциональных и операциональных компонентов индивидуальных структур саморегуляции состояния, изменчивость их соотношения в процессе адаптации выявляют качественную специфику ее этапов. Тактика адаптации на каждом этапе формируется индивидуальными стилями деятельности и СР, развитием и разнообразием навыков ПСР состояний и деятельности, уровнем текущего психофизиологического состояния и зависит от содержания и условий работы, позволяющих совмещать или чередовать профессиональные действия и действия по саморегуляции состояния.

Именно активный и преобразующий характер адаптации способствует поиску и формированию более оптимального стиля саморегуляции [58, 64]. В то же время сам процесс адаптации к изменяющимся условиям деятельности и среды является постоянным источником проблем для субъекта деятельности. Это означает, что каждому человеку в ходе адаптации приходится решать проблемы, связанные с поиском адекватных приемов и способов саморегуляции состояния, ведущих к цели. Именно в процессе этого межсистемного взаимодействия, как показали наши исследования, происходит возникновение и одновременно решение метасистемных и субсистемных противоречий и проблемностей, обусловленных условиями, содержанием профессиональной деятельности и измененными ФС.

Нельзя не отметить еще один аспект адаптации, который, как характеризует А. А. Реан, является активно-развивающимся, а не только активно- приспособительным процессом [23, 24, 29]. Подход к процессу адаптации с позиций межсистемного анализа позволил установить, что в ходе его субъект приобретает новые системные качества, и подтвердить гипотезу о континуальности взаимосвязи психических состояний и черт личности. Отрицательные интегративные качества формируются в результате взаимодействия определенных динамических черт личности с отрицательными или неравновесными состояниями, а положительные, например, эмоциональная устойчивость (ЭУ), - с благоприятными психическими состояниями и развитыми системами саморегуляции состояния.

Наше внимание к формированию таких интегративных качеств, как эмоциональная устойчивость и неустойчивость (ЭНУ), вызвано тем, что они имеют наибольший вес в формировании адаптивного и дезадаптивного поведения, а также тем, что до сих пор не определены механизмы их формирования. Исследования Е. Г. Щукиной, проведенные под руководством Л. Г. Дикой подтвердили, что образование этих качеств есть результат межсистемного взаимодействия личности, состояния и среды, включая условия и содержание профессиональной деятельности, а также позволили раскрыть содержание и специфику этих интегративных качеств субъекта [65]. Различия в

стр. 32

этих качествах детерминируются характеристиками, ответственными за активность поведения, эмоциональную направленность переживания и когнитивную оценку ситуации и себя. Ядро структур ЭУ и ЭНУ составляют, по нашим данным, психические состояния нейротизма и невротизации и уровень тревожности как черты личности. Большой вклад в формирование ЭНУ вносят неравновесные состояния, поэтому эти особенности личности наиболее ярко проявляются в состояниях стресса, в критических и экстремальных ситуациях и у субъектов с определенными личностными особенностями [32, 65]. Шапкин также показал, что субъекты с высоким уровнем нейротизма обладают повышенной чувствительностью к эмоциональной, в особенности - негативной информации, и способны перерабатывать ее на этапах ранней селекции, т.е. в течение первых 200 мс после ее предъявления. Это подтверждено на поведенческих показателях и на уровне характеристик биопотенциалов мозга. Поэтому формирование качественно новых взаимосвязей между психическими состояниями и чертами личности или образование новых интегративных качеств можно считать еще одним психологическим механизмом поддержания и восстановления личностного баланса под воздействием неблагоприятных условий внешней среды [63, 64, 79].

Эти результаты определили следующее направление в наших исследованиях стресса - как фактора развития и профессиональной самоактуализации личности (направление поддержано РГНФ).

Основу позитивного воздействия стресса на личность, по нашим данным, составляют синтез и реабилитация ранее неприемлемых для личности переживаний, примирение и интеграция ранее непримиримых содержаний психики. В теоретико-экспериментальных и эмпирических исследованиях, проведенных на здоровых и спинальных больных после травм и аварий, Е. Е. Торчинская наряду с другими методами применила методики анализа КГР, разработанные В. В. Суходоевым, которые позволяют оценивать активацию человека не только как его единичные ответные реакции, но и как процесс формирования активационного компонента переживаний человека в его жизнедеятельности [56]. Необходимо подчеркнуть, что данный комплексный подход к измерениям, анализу и применению параметров КГР, является фактической реализацией системного подхода в вопросах экспериментальной психофизиологии и ее применения в области психологии труда [54, 55].

Результаты исследований показали, что системообразующим фактором позитивных изменений в поведении человека и его отношении к жизни под влиянием переживания стресса является усложнение системы взаимоотношений "человек-мир", когда переживание переходит на более высокий уровень сложности, расширяются представления о границах и возможностях собственной личности, а внешний мир начинает восприниматься как многообразный, сложный и в то же время дружественный по классификации кризисных ситуаций (Ф. Василюк, 1984). На основе анализа отношений субъекта к стрессовой ситуации и характеристик переживания им стрессовой ситуации Торчинской были построены психологические модели формирования стратегий совладания со стрессом. Конструктивная модель составляет основу оптимальной стратегии и описывает отношение к стрессовому событию как моменту в жизни, включая опосредованные и сознательно скрываемые положительные переживания. В деструктивной модели сочетаются отношение к стрессу как к негативному или индифферентному событию и деструктивные переживания, отличающиеся непосредственностью, неосознаваемостью и алекситимическим компонентом. Мотивационно-личностная сфера данных успешно справляющихся со стрессом субъектов, часто диссоциирована, для них характерны неустойчивая самооценка и зависимость от мнения окружающих. Выявлена ведущая роль в адаптации ценностно-смысловой сферы личности, которая существенно перестраивается на разных сроках с момента травмы: от преобладания ценности здоровья и переживаний физической утраты, ценностей отношений и переживаний социальной депривации до переосмысления духовных ценностей.

Сотрудников лаборатории интересовали и другие современные подходы к саморегуляции неблагоприятных психических состояний. В качестве достаточно нетрадиционного средства саморегуляции психического состояния С. А. Варашкевич и С. А. Шапкин исследовали возможность эффективного воздействия на функциональное состояние оператора компьютерных игр [59, 60]. Было выявлено, что данные игры повышают настроение, активность, снижают состояния монотонии и усталости. Эти и другие данные могут быть объяснены также с точки зрения ресурсной модели психологического стресса, разработка которой, как показал анализ зарубежного опыта, в последнее время становится ведущим направлением в исследованиях совладания со стрессом. В соответствии с этой моделью стресс рассматривается как неравенство, несоответствие между воспринимаемыми требованиями и имеющимися ресурсами, ключевая роль в которых отводится оценке и формированию умений человека использовать собственные ресурсы для совладания со стрессом. Регулирующее влияние юмора на психическое состояние и деятельность профессионалов в экстремальных ситуациях раскрыта в работах Н. П. Дедова [16].

стр. 33

Наше внимание привлек основанный на теории несоответствия "Опросник ресурсов для совладания со стрессом" - Coping Resources Inventory for Stress (CRIS), который позволяет измерять имеющиеся у человека ресурсы, снижающие негативное влияние стресса. В отличие от уже известных механизмов регуляции психологического стресса (физиологических, нейрогуморальных, психологических, когнитивных, поведенческих) в понятие "ресурсы человека" авторы включили способности субъекта, его личностные особенности, предшествующий опыт, знания, ценности, потребности, мотивы и многое другое (K. B. Matheny, W. L. Curlett, D. W. Aycock, J. L. Pugh, H. F. Taylor, 1981,1987; H. F. Taylor, 1981, 1987; цит. no [51, 52]). А. В. Мохнач совместно с Ю. В. Постыляковой после адаптации ими данного опросника провели кросс-культуральное исследование с целью сравнения наличия и выраженности ресурсов совладания со стрессом на 59-и студентах московских вузов и 134-х студентах Университета штата Джорджия, США [51, 52, 66]. Результаты мультивариантного дисперсионного анализа (MANOVA) выявили, что у американских студентов ведущая роль в совладании со стрессом принадлежит таким социально-психологическим ценностям, как свобода личности, социальная поддержка и экономическая обеспеченность, что и расширяет их возможности управления стрессом. Это подтвердило поведение американцев в последней общенациональной трагедии, вызванной террористическими актами 11 сентября 2001 г. Исследования K. B. Matheny с соавт., проведенные в 1993 г. с использованием данного опросника, также обосновывают возможность применения CRIS для определения ресурсов в таких областях, как труд, учеба, здоровье, бизнес, в диагностике эмоционального дистресса, при профессиональном отборе и оценке удовлетворенности жизнью.

В дальнейших исследованиях предполагается продолжить изучение роли ресурсного потенциала личности в компенсации разных форм депривации при различных стратегиях совладания со стрессом, а также поиск новой оснащенности личности, помогающей не "прятаться" от стресса, а, открыто приняв новую реальность, использовать резервы психики для его преодоления и развития личности.

Одновременно с происходящими в стране и мире социально-экономическими преобразованиями перед нами встают задачи поиска новых подходов, факторов и средств, которые способствовали бы самореализации субъекта труда как личности и профессионала, которая будет определяться изменениями в ценностно-смысловой и нравственно-мировоззренческой сферах. Одно из возможных направлений - продолжение работы в русле социальной психологии профессионального труда, методологической основой которой будет двухаспектное рассмотрение конкретных проблем психологии реального профессионала: на макроуровне (в структуре социальной жизни) и микроуровне (в структуре частной жизни).

Как известно, основные направления дальнейших исследований психологии труда в XXI в. будут определяться в первую очередь научно-техническим прогрессом в области технологий, в которую человек вторгается традиционными, неконтролируемыми средствами познания. Такой путь чреват чрезвычайно опасными последствиями для общества. И поэтому проблемы прогнозирования, осознанного и управляемого процесса познания природы и общества, а также активной стратегии раскрытия психологических закономерностей в развитии сложных технических комплексов, информационных и симбиотических технологий, приобретают сегодня исключительную значимость и требуют разработки перспективных психологических и междисциплинарных исследований.

Таким образом, основная задача психологов труда состоит в продолжении разработки теоретической концепции взаимодействия регуляторных систем в триаде личность - деятельность - состояние, так как становится все более очевидным, что решение подобных проблем требует пересмотра существующих методологических подходов и исследовательских методов и перехода от традиционных исследований качественного характера к качественно- количественным оценкам психологических и психофизиологических закономерностей в регуляции сложной профессиональной деятельности и психических состояний работающего человека.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ*

1. Бобнева М. И. Социально-психологические последствия радиационного воздействия // Чернобыльский след. Психологические процессы в пост-катастрофном обществе. М.: Вотум, 1992. С. 8 - 18.

2. Боковиков А. М. Контроль за действием в ситуации неуспеха: об эффекте обратной связи // Труды Ин-ста психологии РАН. М., 1995. Т. 1. Кн. 2. С. 300 - 307.

3. Боковиков А. М. Модус контроля как фактор стрессоустойчивости при компьютеризации профессиональной деятельности // Психол. журнал. 2000. N 1. С. 93 - 112.

4. Вавилов В. А. Психологическая проблематика субъекта в теории профессиогенеза // Тезисы межд. научно-практической конференции "Инди-

* В списке литературы представлены основные публикации сотрудников лаборатории психологии труда РАН за последние 5 лет. Ссылки на других авторов, упоминаемых в статье, представлены в данных публикациях.

стр. 34

видуальный и групповой субъекты в изменяющемся мире". Москва, 1999. С. 29 - 31.

5. Вавилов В. А. Рефлексия - гносеологическая основа холистического подхода к познанию профессиональной деятельности //Тезисы межд. симпозиума "Рефлексивное управление". Москва, 2000. С. 46 - 47.

6. Вавилов В. Л. Концепция психологической целостности как теоретическое обоснование партнерства в активной политике занятости // Тезисы конф. "Социально-психологические аспекты активной политики занятости". Москва, 2001. С. 85 - 87.

7. Голиков Ю. Я. Теоретические основания проблемы выбора роли человека в технике // Труды Ин-та психологии РАН. 1997. Т. 2. С. 180 - 187.

8. Голиков Ю. Я. Психологические основы методологических подходов к человеку и технике: Автореф. дис.... докт. психол. наук. М., 2000.

9. Голиков Ю. Я. Теоретические основания проблем взаимодействия человека и техники // Психол. журнал. 2000. N 5. С. 5 - 18.

10. Голиков Ю. Я. Проблема потенциальности при управлении сложными техническими комплексами // Системные исследования. Ежегодник 2001. М., 2001. С. 127 - 145.

11. Голиков Ю. Я. Проблемы инженерного проектирования современных сложных технических комплексов // Современная психология: состояние и перспективы. М., 2002. Часть 1. С. 177 - 190.

12. Голиков Ю. Я., Костин А. Н. Психология автоматизации управления техникой. М., 1996.

13. Голиков Ю. Я., Костин А. Н. Проблемы и принципы исследования межсистемных взаимодействий в сложных человеко-машинных комплексах // Системные исследования. Ежегодник 1992 - 1994. М.: Эдиториал Урсс, 1996. С. 293 - 316.

14. Голиков Ю. Я., Костин А. Н. Психологические проблемы автоматизации в космонавтике // Аэрокосмический журнал. Январь-февраль 1997. С. 96 - 97.

15. Голиков Ю. Я., Костин А. Н. Теория и методы анализа проблемностей в сложной операторской деятельности // Проблемность в профессиональной деятельности: теория и методы психологического анализа. М., 1999. С. 6 - 79.

16. Дедов Н. П. Отражение в юморе процессов переживания человеком особых ситуаций в профессиональной деятельности // Психология психических состояний. Казань, 2001. Вып. 3. С. 275 - 284.

17. Дикая Л. Г. Роль индивидуального стиля саморегуляции психофизиологического состояния в преодолении стрессовых состояний // Труды общества расследователей авиационных происшествий. М., 1995. Вып. 4 - 5. С. 131 - 138.

18. Дикая Л. Г. Регулирующая роль образа функционального состояния в экстремальных условиях // Психол. журн. 1995. N 1. С. 55 - 65.

19. Дикая Л. Г. Системно-деятельностная концепция саморегуляции психического состояния человека // III межд. Ломовские чтения: Тезисы докладов. М., 1996. Т. 4. С. 42.

20. Дикая Л. Г. Системная детерминация саморегуляции психического состояния человека // Труды Ин-та психологии РАН. М., 1997. Т. 2. С. 191 - 199.

21. Дикая Л. Г. Образ в саморегуляции психического состояния // Образ в регуляции деятельности. М.: РПО, 1997. С. 67 - 69.

22. Дикая Л. Г. Системно-деятельностная концепция саморегуляции психофизиологического состояния человека // Проблемность в профессиональной деятельности: теория и методы психологического анализа. М., 1999. С. 80 - 106.