Проблема критериев научности

Проблема критериев научности была сформулирована в философии неопозитивизма в 20—30-е годы XX в. До этого момента ответ на вопрос о критериях научности ограничивался констатацией того, что научное знание есть знание логически проработанное, ясное, отчетливое и подтверждаемое опытом. Содержательное наполнение этих положений привело к пониманию нетривиальности проблемы и невозможности обнаружить однозначные формально-логические критерии отграничения научного знания от ненаучного. Проблема критериев научности напрямую связана с проблемой рациональности. Поиск критериев научности одновременно означает определение критериев научной рациональности.

В 20-е годы XX в. в рамках неопозитивизма была предложена верификационная концепция научного знания. Логический позитивизм сводит философию к логическому анализу научных высказываний. Задача философии — выработать принципы проверки научных высказываний на соответствие опыту. Таким принципом должен стать принцип верифицирую емости, т.е. опытной подтверждаемое™. Только те высказывания имеют научный смысл, которые допускают сведение к чувственному опыту и таким образом проверяемы с помощью опыта. Процедура подтверждения называется верификацией. Научные высказывания осмыслены, поскольку могут быть проверены на соответствие опыту, неверифицируемые высказывания бессмыслены. Научные положения тем лучше обоснованы, чем больше подтверждающих эти положения фактов. На основе подобного анализа предполагалось очистить науку от всех неосмысленных высказываний и построить ее модель, идеальную с точки зрения логики. Очевидно, что в такой модели наука сводится к эмпирическому уровню, к атомарным высказываниям, подтверждаемым опытом. Из атомарных высказываний могут складываться молекулярные, непосредственно к опыту не сводимые, но легко разложимые до составных частей.

В адрес верификационной концепции научного знания сразу же раздалась критика. Суть критических положений сводилась к следующему: наука не может развиваться только на основе опыта, так как предполагает получение таких результатов, которые не сводимы к опыту и напрямую из него не выводимы. В науке существуют высказывания о фактах прошлого, формулировки общих законов, которые не являются атомарными или молекулярными высказываниями и не могут быть проверены с помощью критерия верификации. Кроме того, сам принцип верифицируемости не верифицируем, т.е. его следует отнести к разряду бессмысленных, подлежащих элиминации. Критика, таким образом, обнаружила внутреннюю противоречивость установок логического позитивизма, положения которого были преодолены в различных постпозитивистских концепциях.

К. Поппер в своей концепции критического рационализма предложил иной принцип отграничения научного знания от ненаучного — принцип фалъсифщируемости. Теоретическая позиция критического рационализма складывалась в полемике с логическими позитивистами. К. Поппер считает, что научное отношение это прежде всего критическое отношение. Испытание гипотезы на научность должно заключаться не в поиске подтверждающих фактов, а в попытках ее опровержения. Фальсифицируемость, таким образом, приравнивается к эмпирической опровержимости. Из общих положений теории выводятся следствия, которые могут быть напрямую соотнесены с опытом. Затем эти следствия подвергаются проверке. Опровержение одного из следствий теории фальсифицирует всю систему. «Не верифицируемость, а фальсифицируемость системы должна считаться критерием демаркации... От научной системы...я требую, чтобы она имела такую логическую форму, которая делает возможным ее выделение в негативном смысле: для эмпирической научной системы должна существовать возможность быть опровергнутой опытом», — утверждает К. Поппер.

Таким образом, К. Поппер предлагает анализировать науку на теоретическом уровне, т.е.

как целостную систему, а не отдельные атомарные или молекулярные высказывания. Любая теория, если она претендует на статус научной, должна быть в принципе опровержима опытом. «Высказывания или системы высказываний содержат информацию об эмпирическом мире только в том случае, если они обладают способностью прийти в столкновение с опытом, или более точно — если их можно систематически проверять, т.е. подвергать проверкам... результатом которых может быть их опровержение», — пишет К. Поппер. Если теория построена так, что она в принципе не опровержима, то ее нельзя считать научной. Теоретическими концепциями, которые претендуют на статус научных, но по сути такими не являются, К. Поппер считает марксизм и фрейдизм.

Критерий фальсификации в свою очередь был подвергнут критике. Утверждалось, что принцип фальсифицируемости недостаточен, поскольку неприменим к тем положениям науки, которые не поддаются сопоставлению с опытом.

Сама доктрина критического рационализма, претендующая на статус научной, не может быть опровергнута опытом, поэтому ее следует отбросить как ненаучную. Кроме того, реальная научная практика противоречит требованию фальсификации, поскольку ни одна теория в науке не отбрасывается, если обнаружен один противоречащий ей эмпирический факт. Как считает М. Полани, «ученые сплошь и рядом игнорируют данные, несовместимые с принятой системой научного знания, в надежде, что в конечном счете эти данные окажутся ошибочными или не относящимися к делу... Самые упрямые факты будут отодвинуты в сторону, если для них нет места в уже сформировавшейся научной системе». Опровержение теории — результат не столько ее фальсификации, сколько вытеснения другой теорией, лучше объясняющей факты.

Дальнейшие развитие этой темы шло по линии критики установки на поиск однозначного формально-логического критерия отграничения научного от ненаучного. Было предложено рассматривать науку не только на эмпирическом и теоретическом уровнях, но и на метатеоретическом, на котором как раз и задаются содержательные нормы и стандарты научности.

Т. Кун ввел в философию новое понятие «парадигма» для обозначения метатеоретического уровня науки. Парадигма — признанные всеми научные достижения, которые определяют модели постановки научных проблем и способы их решения, являются источником методов, проблемных ситуаций, стандартов решения задач. Именно на уровне парадигмы формируются основные нормы отграничения научного знания от ненаучного. В результате смены парадигм происходит и смена стандартов научности. Теории, сформулированные в рамках разных парадигм, не могут быть подвергнуты сопоставлению, поскольку опираются на разные стандарты научности и рациональности.

И. Лакатос связывает проблему отграничения научных теорий от ненаучных с проблемой удовлетворительной методологии. Каждой методологической концепции соответствует своя теория научной рациональности. В истории науки И. Лакатос предлагает выделять следующие типы рациональной методологии и соответствующие им типы научности:

S индуктивизм; S конвенционализм;

S фальсификационизм;

S методологию исследовательских программ (собственная теория И. Лакатоса).

По мнению И. Лакатоса, именно его теория наиболее полно описывает реальный процесс развития науки, поэтому является предпочтительной, следовательно, задаваемые в рамках методологии исследовательских программ стандарты научности более адекватны. У логических позитивистов и К. Поппера научность знания детерминируется опытом и логикой. У И. Лакатоса научность кроме опыта и логики предполагает ряд содержательных установок, которые входят в ядро исследовательской программы и сохраняются с помощью правил негативной и позитивной эвристики (5.6).

Таким образом, в концепции И. Лакатоса понятие научности перестает ассоциироваться только со строгими, формально-логическими стандартами. Проблема отграничения научного знания от ненаучного приобретает новый характер: для ее решения необходимо обращение к содержательным критериям, которые не являются априорными (доопытными) и меняются вместе с развитием знания.

В рамках постпозитивизма предлагается еще более радикальная концепция научности. Ее автор П. Фейерабенд полностью отрицает рациональный характер науки. По мнению П. Фейерабенда, стандарты научности и рациональности меняются не только от эпохи к эпохе, но и от одного ученого к другому. Ученый занимается пропагандой своей теории так же, как политик пропагандирует ту или иную идеологию (5.7). Чем больше он преуспевает в рекламе своих идей, тем больше шансов, что именно его концепция будет принята научным сообществом. Развитие науки и научная деятельность, таким образом, полностью иррациональны. Так понимаемая наука превращается в одну из форм идеологии, утрачивает интенцию на получение объективного знания и рациональный характер.

Очевидно, что концепция П. Фейерабенда, отражая некоторые особенности развития научного знания, тем не менее приводит к ошибочным выводам о нерациональности науки. Действительно, наука, претендующая на то, чтобы иметь единственно правильный метод и давать единственно верное знание, превращается в род идеологии. Однако не вся наука такова. Трансформация идеала научности в XX в. привела к тому, что научность больше не рассматривается как абсолютная истинность, наука не претендует на центральное место в культуре и тем самым сохраняет специфичность своего содержания и способов функционирования. Наука — инструмент в руках человека, причем имеющий ограничения для своего применения, а не единственный смысл и цель культурной деятельности.

Таким образом, попытка найти однозначные формальнологические критерии научности и реконструировать историю науки как абсолютно рациональный процесс приводит к выводу об иррациональности самой науки. Исследователи сталкиваются с парадоксом, когда им следует признать наличие ненаучного и нерационального внутри самой науки. Проблема заключается в том, что в неопозитивизме и критическом рационализме содержится попытка отождествления научности со строгим соответствием дедуктивным логическим процедурам. Однако ни контекст открытия теории, ни контекст ее обоснования не сводятся только к дедуктивным процедурам. В реальном научном исследовании существуют элементы, не укладывающиеся в жесткую формальнологическую схему. Поэтому вопросы отграничения научного знания от ненаучного невозможно решить, опираясь только на логические критерии. Содержательность критериев научности, однако, не отменяет того факта, что суще

ствует особый вид знания, называемый научным, который может быть отграничен от других видов знания по целому ряду параметров, и не исключает использования процедур верификации и фальсификации (5.9, 5.10).

Структура научного знания

В современной философии научное знание рассматривается как целостная система, имеющая несколько уровней, различающихся по целому ряду параметров. В структуре научного знания выделяют эмпирический, теоретический и метатеоретический уровни.

П. Алексеев и А. Панин отмечают, что уровни научного знания выделяются в зависимости:

от гносеологической направленности исследования, т.е. предмета; характера и типа получаемого знания; метода и способа познания; соотношения сенситивного и рационального моментов в познании.

 

Так, на эмпирическом уровне познание ориентировано на описание явлений; на теоретическом — главной задачей становится раскрытие причин и сущностных связей явлений, т.е. объяснение. Основной формой знания на эмпирическом уровне является научный факт и совокупность эмпирических обобщений, выражаемых в научных высказываниях. На теоретическом уровне знание фиксируется в виде законов, принципов и теорий. Основными методами эмпирического уровня исследования являются наблюдение и эксперимент; основными методами теоретического — анализ, синтез, дедукция, индукция, аналогия, сравнение, моделирование, идеализация и т.п. (5.8). В эмпирическом познании основную роль выполняет сенситивная познавательная способность, в теоретическом — рациональная (4.4).

При всех вышеперечисленных различиях между эмпирическим и теоретическим уровнями научного знания нет непреодолимой границы, эмпирическое познание всегда теоретически нагружено. Как пишет К. Поппер, «даже наш опыт, получаемый из экспериментов и наблюдений, не состоит из "данных". Скорее, он состоит из сплетения догадок-предположений, ожиданий, гипотез и т.п., с которыми связаны принятые нами традиционные научные и ненаучные знания и предрассудки. Такого явления, как чистый опыт, полученный в результате эксперимента и наблюдения, просто не существует. Нет опыта, не содержащего соответствующих ожиданий и теорий». Одну и ту же совокупность эмпирических данных можно обобщить исходя из разных теоретических предпосылок, что и происходит в реальном научном исследовании. Таким образом, эмпирическое исследование всегда концептуально предопределено задачей, которая стоит перед исследователем, и принятой им теорией.

В поисках критерия научности представители философии науки постепенно пришли к выводу, что, помимо эмпирического и теоретического уровней, в науке существует еще один, в рамках которого как раз и формулируются ос- новные нормы и стандарты научности. Этот уровень называется метатеоретическим. Теоретический уровень организации научного знания является более низким по сравнению с метатеоретическим. Первым понятием, в котором выразилось представление о новом уровне знания в науке, стало понятие парадигмы, предложенное Т. Куном (5.5). Научные теории создаются в рамках определенной парадигмы, зависят от стандартов и норм, которые она задает. Именно поэтому научные теории, сформулированные в рамках разных парадигм, не могут быть подвергнуты сравнению.

Позднее Т. Кун заменил понятие парадигмы понятием дисциплинарной матрицы. Дисциплинарные матрицы требуют от ученого определенного типа мышления и поведения и определяют тот тип научности, который господствует в данную конкретную эпоху. В состав дисциплинарной матрицы входит следующее: общепринятые символические обобщения; философские представления; ценности; образцы, или признанные примеры.

 

Близкое по смыслу понятие предлагает И. Лакатос. Основной структурной единицей науки он считает научно-исследовательскую программу. В состав научно-исследовательской программы входят:

• жесткое ядро — совокупность норм и принципов, определяющих стиль научного мышления, конвенционально принятое знание, которое рассматривается как неопровержимое; 161

Философия

• защитный пояс, состоящий из позитивной и негативной эвристики. Позитивная эвристика — рекомендации предпочтительных путей исследования, негативная — совокупность рекомендаций относительно того, чего следует избегать в научных исследованиях.

Защитный пояс предохраняет жесткое ядро научно-исследовательской программы от изменений, в свою очередь трансформируясь с помощью процедур фальсификации и верификации. Положения и принципы, составляющее содержание жесткого ядра, также со временем опровергаются, однако это происходит значительно медленнее, чем опровержение научных теорий, и одних процедур верификации и фальсификации для этого недостаточно.

Парадигмальное знание Т. Куна или научно-исследовательская программа И. Лакатоса не выполняют объяснительной функции, а выступают предпосылкой теоретических объяснений, задавая стандарты и нормы такого объяснения. Метатеоретический уровень научного знания выполняет, таким образом, нормативную функцию, предопределяя теоретически выводы и опосредовано влияя на эмпирические исследования. Знание на метатеоретическом уровне фиксируется в виде принципов, утверждающих нечто о самой научной теории.

Российский философ В. Степин предлагает выделять следующие элементы в структуре метатеоретического уровня:

стиль мышления — идеалы и нормы научного исследования (по смыслу близко к

понятию парадигмы Т. Куна); картина мира — общие представления о мире, выступающие как программа

эмпирического и теоретического исследования; философские основания — идеи и принципы, обосновывающие идеалы и нормы научности, обеспечивающие согласованность научных результатов с мировоззренческими представлениями эпохи.

 

Таким образом, выделение метатеоретического уровня научного знания необходимо для понимания особенностей функционирования науки. Это именно тот уровень знания, на котором наука встречается с философией. Философские положения и принципы играют определяющую роль в формировании стандартов и критериев научности и рациональности, характерных для конкретной исторической эпохи.