Внутренняя система управления. По мнению педагога Вальдорфской средней школы и колледжа Бетти Стейлей, которое она изложила в своей глубоко прочувствованной книге о подростках «Между формой

По мнению педагога Вальдорфской средней школы и колледжа Бетти Стейлей, которое она изложила в своей глубоко прочувствованной книге о подростках «Между формой и свободой», развитие подростка включает в себя две стадии — «отрицание» и «утверждение». В раннем от­рочестве подростки противопоставляют себя всему, и Стейлей сравнивает это с «нет»-высказываниями детей третьего года жизни. В последние годы отрочества маль­чики начинают воспринимать внешний мир как подтвер­ждение того, что у них есть в нем свое место, точно так же, как четырех-пятилетки принимают жизнь своим ра­достным «да!».

В отрочестве, с тринадцати до пятнадцати-шестнадцати лет, мальчикам хочется смотреть на мир сквозь розо­вые очки. Они надеются увидеть красоту и совершенство мира, а не его уродство, несправедливость, человеческие недостатки. Жизненная реальность повергает их в расте­рянность, сомнения и лишает иллюзий. Ощущение зло­сти, обиды, отчаяния и подавленности может перерасти в цинизм. Из-за этого цинизма подростки бывают до же­стокости точны в описании несправедливостей, которые они видят, и в борьбе против них.

Д: Чаще всего нападкам, словесным и даже физи­ческим, со стороны сыновей, которые чувству­ют за собой право критиковать, упрекать, испы­тывать все и вся, особенно авторитеты, подвергаются ма­тери. Когда я консультирую мальчиков с матерями, мне приходится тратить немало времени на то, чтобы объяс­нить сыновьям, чем же они так пугают своих мам. Далеко не каждый мальчик верит мне сразу. Им все еще ка­жется, что они дети, которых мать может взять и нака­зать. Они не догадываются о том, что их мужская сила может испугать некоторых женщин. Когда я разъясняю подросткам, что их страсть и гнев несут в себе угрозу для матери, большинство мальчиков бывают потрясены до глубины души и в дальнейшем стараются избегать таких столкновений. Мать, вовлеченная в трудную ситуацию такого общения с сыном, может избежать нарастания конфликта, если даст ему понять, что именно она слышит в его словах (более подробно об этом смотрите в разделе, где идет речь о положительном настрое) и какое воздей­ствие его слова и поступки оказывают на нее.

Я спросила Берри, как прошло заседание его клуба поли­тологов. Он усмехнулся и сказал, что организаторы — ком­пания идиотов. Я попросила его не отзываться так об учи­телях, он вспыхнул буквально на глазах. Потом он в тече­ние двадцати минут громко читал мне лекцию о расистах и о лицемерии всех взрослых, включая и меня. Я была оше­ломлена силой его гнева и резкостью слов. Я согласилась с ним, что некоторые взрослые придерживаются расистских взглядов и нередко лицемерят. Еще я сказала ему, как мне обидно, что он свалил всех взрослых в одну кучу. Он немно­го успокоился, мы смогли с ним поговорить о том, на­сколько сильно мои собственные убеждения и взгляды его отца отличаются от тех, что так его разозлили. Я почувство­вала облегчение, когда он стал спокойнее. Я никогда не ви­дела его в таком состоянии. Я даже не подозревала, что он может быть таким.

Джим, мать пятнадцатилетнего Берри

Родителей часто удивляет сила эмоций мальчика. Эд­вард, отец четырнадцатилетнего Эда-младшего, так опи­сывал реакцию свою и жены: «Все спокойно в комнате, где мы сидим; входит наш сын, и — БУМ! — прокатыва­ется ударная волна. Он выходит, мы смотрим друг на друга и думаем, откуда пришел этот ураган». Для матери нередко единственным способом избежать борьбы с сы­ном оказывается физический уход со сцены. Пришло вре­мя отцу или другому пользующемуся у мальчика автори­тетом мужчине принять огонь на себя. Присутствие отца может успокоить гнев сына или, наоборот, усилить его. Но так или иначе, отец сумеет показать мальчику пример эффективного использования мужского неистовства.

Здесь очень важно провести различие между мужским неистовством и яростью. По словам Шеферда Блисса, из­вестного педагога и лидера мужского движения, неистов­ство» (fury) — хорошее слово. «У него есть мифологиче­ский оттенок, — говорит он, — что-то от фурий, которые были в греческой мифологии тремя богинями мести. Это была мощная женская сила. Но есть и мощная мужская сила. Слишком часто женщины и наша культура трактуют ее как несущую угрозу и превращают ее в ярость. Подав­ленное неистовство, как и ярость, выражается мужчина­ми либо в насилии, либо в пассивности. Режиссер Джон Синглтон понял это и в своем фильме "Boyz & the Hood" назвал главного героя "Неистовый". Если мужское неис­товство разрешено, социализировано и находит себе вы­ход ко благу всего общества, оно становится творческой Энергией. В прежние времена выход был в физическом труде — рубка дров, косьба, таскание воды. Современные отцы должны сыграть в жизни своих сыновей особую роль и направить их в соответствующие организации для подростков, типа отрядов бойскаутов. Они должны при­влечь мальчиков к суровым испытаниям туристских походов. лазанью по деревьям или таким спортивным заня­тиям, как бег на длинные дистанции, волейбол, футбол».

Однажды мы услышали рассказ о современных мето­дах инициации и хотим предложить его вам как положи­тельный пример отцов, направляющих мужское неистов­ство своих сыновей.

Мальчикам было по четырнадцать лет, и в семьях ис­пугались растущей наркотизации и алкоголизации под ростков, а также общего неблагополучия в местной сред­ней школе. В назначенный вечер отцы увели мальчиков в сторону холмов в поход с ночевкой. Вокруг костра отцы рассказывали о своих подростковых годах. В традициях лучших рапсодов отцы вспоминали свои приключения, безрассудные выходки, проделки, самые важные дости­жения, самые главные неудачи, свои разочарования и мечты. Позже один из отцов заметил: «Наши сыновья уходили оттуда с совершенно другими представлениями о том, что значит быть мужчиной. Они новыми глазами увидели своих отцов, которые тоже когда-то были маль­чишками. Мне кажется, мой сын теперь знает, что он идет по дороге мужания и что я всегда буду с ним рядом на этом пути».

Если гнев и страсть мальчика были услышаны, если он ощутил, что его понимают, если пользующийся авто­ритетом в глазах мальчика мужчина помог ему вывести эти чувства наружу и претворить их в позитивные дей­ствия, мальчик обретает самопринятие и власть над сво­ими чувствами, учится нести за них ответственность.

Наш друг Анал Конни из Мертл Бич, штат Северная Каролина, год за годом тренирует команды девочек сред­них школ для соревнований по легкой атлетике. Мальчи­ки всегда болтаются поблизости. Он говорит: «Многие из них совсем не такие уж хулиганы, как кажутся. Они ищут роль, они играют роль, но в действительности они всего лишь подходят к тебе и говорят "фу!". Как только я это понял, я просто стал говорить: "Охолонь, парень!" — и чу­ток их поддразниваю. Я хоть и решительный, но добрый, и это главное. Мальчишкам-подросткам, с которыми я разговаривал, приходится бороться с разными чувства­ми включая гнев. Большинство из них просто заняты по­исками родительской фигуры — кого-нибудь, с кем они могли бы поговорить, и каждому из них мучительно ну­жен человек, которому они могли бы довериться».

В ранней юности (с шестнадцати до восемнадцати) мальчик использует свое возросшее понимание того, как действуют чувства, для выхода в большой мир. Его разо­чарованность перерастает в принятие реальности, и те­перь ему хочется участвовать в борьбе с несправедливо­стью, которую он видит, а не только критиковать ее. Это время, когда юноши начинают искать истину, когда для них на первый план выходят политические, духовные проблемы и вопросы будущей карьеры. «Увлечения» пе­риода отрочества перерастают в личные, более: устойчи­вые отношения с людьми. Родители вдруг обнаружива­ют, что к сыну вернулись чувство юмора и интерес к се­мейным делам, хотя пока еще он все-таки предпочитает проводить время в компании друзей. Мы можем немнож­ко вздохнуть: наши выросшие и повзрослевшие сыновья становятся жизнерадостнее, оптимистичнее относятся к жизненным взлетам и падениям и поэтому уйдут из дома более миролюбивыми.

Я помню, как «поумнели» родители, когда мне исполнилось семнадцать: я могла теперь подой­ти к ним с любым волновавшим меня вопросом.

Слава богу, времена меняются, но рана, с которой боль­шинство мальчиков входят в- зрелость, — это отрицание своих глубинных чувств. Мы по-прежнему разрешаем мужчине испытывать гнев, сексуальное влечение и агрес­сивность — эти чувства стали частью мужского стерео­типа. А что же с остальными чувствами, образующими внутреннюю систему управления мужчины? Поэтому особенно важно, чтобы мальчики-подростки чувствова­ли себя вправе испытывать и показывать свою обиду, ра­зочарование, страх, печаль, потерю, ненависть, радость, сострадание и волнение.

Сегодня большинство мужчин вступают в зрелость, по­теряв некоторую часть себя, принеся ее в жертву ради почитаемого в нашей культуре интеллекта. И поэтому нель­зя удивляться, что нынешние руководители оказываются несостоятельными в решении проблем загрязнения ок­ружающей среды, уничтожения пойменных лесов, ис­требления видов, голода и бедности. Им не разрешали ис­пытывать страх, печаль, горечь потери, радость жизни, блаженство. Чувство гнева и потребность завоевывать, если они не уравновешены другими человеческими эмо­циями, ведут к ущербности, алчности, неконтролируемому «прогрессу». Ниже показаны эмоции большинства совре­менных мужчин, которые отрезаны от всех своих чувств, кроме злобы, агрессивности и сексуального влечения.

Мальчик в возрасте «господина Нахала» испытывает чувства высокой интенсивности, хотя, может быть, и не всегда умеет их назвать. Когда наши сыновья были ма­ленькими, мы могли сказать им, что они чувствуют, и что-то обычно чуть-чуть менялось. Напряжение ослабевало: они видели, что их понимают. Однако когда мы пытаем­ся дать наименования чувствам подростка, он зачастую расценивает это как попытку его контролировать. Лучше уж предоставить ему возможность пережить свои чувст­ва без комментариев. Если появилась возможность пого­ворить, то осторожно сделанное предположение о том, что он испытывает (печаль, страх или обиду), может по­мочь мальчику глубже понять свой внутренний мир, мир своих чувств.

Д: Когда я работаю с подростками, «кривая эмо­ций» (см. главу 4) у них обычно имеет большой успех. Они сразу же схватывают ее суть, особен­но в том, что касается «зоны ясного видения». Для мно­гих семей чувства и зона ясного видения стали более по­нятны именно благодаря этой кривой.

Ниже дана рамка для эмоций вашего сына. Заполните ее и подумайте о том, что может сделать ваша семья, что­бы чувства, оказавшиеся за рамкой, заняли свое законное место. Что вам нужно понять в самих себе, чтобы семья стала более открыта для самых разнообразных чувств? Какие меры вы должны предпринять? В разделе «Внут­ренняя система управления» главы 5 вы найдете необхо­димую помощь.

Ограды

Когда сыновья вступают в отрочество, устанавливать ог­рады становится и труднее, и легче. У мальчика появля­ется самомотивация к сотрудничеству, его очень интере­сует и внешний, и внутренний мир. Его интересует, что и как происходит вокруг него. Он может быть глубоко со­средоточен на выполнении домашнего задания или дела, которое ему интересно, даже если его не понукают. Но он страстно и упрямо отказывается делать то, о чем его просят, если считает это неправильным, несправедливым или неразумным. В отличие от прежнего открытого не­повиновения, когда он просто толкался в наши ограды, подросток использует появившуюся у него способность к аргументации, и опровергнуть его доводы бывает до­вольно трудно.

Если родители хотят совсем запутаться в своих отношениях с сыном-подростком, то самый надежный путь к этому—принимать все, что ребенок делает, слишком близко к сердцу. Сопротивление подростков обычно направлено на родителей, потому что мы для них самая близкая авторитетная фигура. Одна из наших главных задач как родителей — оказаться в эту минуту рядом, чтобы дать сыну понять, кем он является и каким он, как мы надеемся, станет сильным и любящим. Именно поэтому мы ощущаем на себе главный удар их поисков. Однако основную часть времени мальчики ломятся сквозь ограды, которые мы так старательно воздвигали, вовсе не для то­ го, чтобы наказать нас или отомстить нам за то, что мы сделали или чего не сделали, а потому, что их гонит естественное желание стать автономными. Мальчику-подростку хочется пробежать свою собственную жизнь. Он жаждет стать мужчиной. Он ищет и находит слабое место в нашей ограде, потому что он испытывает себя на прочность так же, как и нас.

Когда сын — намеренно или нет — ломает «домашние правила», ему необходимо получить от нас обратную связь, чтобы знать, какое влияние оказывают его действия на жизнь остальных. Иногда ему просто необходимо паст­бище попросторнее, в других же случаях, наоборот, ему слишком много места. Ограды в отрочестве иногда при­ходится менять каждый день. Их обязательно нужно об­суждать, пересматривать и переставлять так, чтобы они соответствовали потребностям ребенка.

Основные рекомендации по установлению границ и пределов для подростков таковы: