Что такое все преодолевающая благодать?

В следующее воскресенье Господь подвигнул меня на начало большого дела - обновление и возрождение церкви. Не надо думать, что это можно вместить в рамки двух-трех евангелизационных недель, что обновление заключается в приеме нескольких новых членов или в смене устава. Возрождение церкви может идти очень долго, иногда на протяжении целой человеческой жизни. Под воздействием Слова Божьего может измениться все, но быстро или медленно это произойдет, зависит только от воли Господа. Дух Святой работает, и никто не вправе поторопить его.

Именно в это воскресенье я почувствовал, что Слово Божье, которое я проповедовал в этой церкви вот уже несколько месяцев, начало изменять людей и их жизнь. И это стало заметно во всех аспектах церковной жизни. В церковь стали приходить даже те люди, которые уже много лет не были здесь.

И вот еще что свидетельствовало о том, что Господь начал Свою работу по возрождению церкви. Ещё в Лайм Крик я убедился, что пробуждение имеет две стороны: с одной стороны, начинается работа Святого Духа, церковь получает благословения, но, с другой стороны, в это же время Бог посылает трудности и испытания. Но христиане должны быть готовы и к такому, помня, что кого Бог любит, того и наказывает.

Вот с этими трудностями я и столкнулся в Первой баптистской церкви. Началось с того, что я обратил внимание на неприязненное отношение ко мне некоторых членов церкви из числа бывших сторонников доктора Блума. То там, то здесь возникали разговоры, ставящие под сомнение ценность проводимой в церкви работы. Странно, но когда церковь почти умирала, когда ее посещали всего пятьдесят человек, никто из них не выказывал такой озабоченности. Теперь же, когда так явны Божьи благословения, изливаемые на церковь, они вдруг стали проявлять заботу о том, все ли здесь идет так, как надо! Впрочем, и в этом чувствовалось обновление, если Господь пробудил к активной деятельности даже ранее равнодушных людей. Но мне было интересно, что это за люди, которые спокойно смотрели, как умирает церковь, ничего не делали, чтобы вывести ее из этого состояния, а теперь, когда церковь пробудилась от летаргии, они выражают недовольство? Может быть, это не возрожденные души?

В пятницу мы с Терри встретились, чтобы закончить, наконец, разбираться с искуплением и перейти к новому вопросу, вопросу о все преодолевающей благодати Божией. Как и раньше, я подготовил ряд положений, которые нам предстояло или принять, или опровергнуть.

1. Смерть Христа имела ограниченное значение, она была за избранных, а не за всех.

2. Поскольку смерть Христа была в искупление за грехи избранных, им гарантировано спасение. А всеобщее искупление делает возможным спасение для всех, но никому его не гарантирует.

3. Учение об искуплении части, а не всех, логически вытекает из первых двух пунктов кальвинизма. В них говорится о том, что человек полностью пал в грехах своих, он немощен и бессилен, не может сам прийти к Богу, если только Сам Господь не призовет его, а Господь призывает избранных, и само искупление было за таковых.

4. Библия учит, что смерть Христа была за часть людей, а не за всех, это видно их таких стихов, как Ин.10:11, Еф.5:25-27, Мтф.1:21, Деян.20:28.

5. Христос не умирал одинаково за избранных и неизбранных. Искупление значит, что Он исполнил закон, удовлетворил справедливость Божью. Он Собой заменил всех тех, за кого умер, поэтому те, за кого Он умер, чьи грехи омыл Своей кровью, будут спасены. Но если Его смерть не явилась совершенным искуплением и исполнением закона, никто не будет спасен.

6. Некоторые стихи, которые приводятся в подтверждение учения о смерти Христа за всех, неточно переведены.

Таков был результат нашего многомесячного изучения этого вопроса. Но с вопросом о все преодолевающей благодати Божьей пока не было никакой ясности. Это учение может быть связано с первыми тремя пунктами кальвинистского "тюльпана". Если человек пал, если бессилен сам избрать Господа, если от него не зависит, избрал ли его Бог, если искупительная смерть Христа была не за всех, а только за избранных и гарантирует им спасение, то становится понятно, что призыву Господа нельзя противопоставить свое желание. Вот какие вопросы возникли у меня:

1. Что если кто-то хочет прийти к Богу и спастись, но он не избран? Получается, что на него не распространяется все преодолевающая благодать? Получается, он не может спастись?

2. А если кто-то из избранных не захочет прийти ко Христу и спастись, но Господь зовет его? Значит ли это, что Господь тянет такого, а он упирается и восстает против Бога?

3. Как согласуется это учение с проповедью Евангелия и миссионерской работой? Если Божьему призыву нельзя сопротивляться, то зачем проповедовать, призывать к покаянию, зачем церковь должна нести благую весть по всему миру?

4. Не является ли это учение насилием над свободной волей человека?

Поставить вопрос иногда не менее сложно, чем ответить на него. У нас ушел весь вечер на то, чтобы сформулировать эти вопросы. Отвечать на них мы решили в следующий раз. И я возблагодарил Господа за то, что Он дал мне возможность не ограничиваться только учебой в колледже, а самому изучать Писание, иначе бы я всегда думал, что правда только в словах других людей.

ГЛАВА 37

Ты узнаешь меня, друг?

Я не забыл ни о Тодде, ни о новой проблеме церкви в Лайм Крик, помнил и свою беседу с Джимом Митчелом. Я чувствовал, что должен что-то предпринять, но что? Я молился, чтобы Господь указал мне, как должно поступить в этой сложной ситуации. И вскоре мне предоставилась возможность встретиться с Тоддом и поговорить с ним.

Мы встретились в парке, недалеко от колледжа, после занятий. Поздоровались друг с другом несколько натянуто, но, тем не менее, я был рад его видеть: "Привет, Тодд! Пообедаем вместе?" Каково же было мое удивление, когда он холодно произнес, отвернувшись от меня: "Мы решили, что мне лучше не встречаться и не разговаривать с тобой, учитывая твое отношение ко мне". Заранее зная ответ, я все же спросил его, кто такие эти "мы". Он несколько замялся, но затем ответил: "Мы - это я и мой помощник". Для меня оказалось новостью, что у пастора церкви в Лайм Крик есть еще и помощник! "Кто же он, твой помощник?" - спросил я. Тодд опять отвел глаза и сказал: "Джим Митчел".

Конечно, многое можно было сказать в ответ на такое заявление, но я решил сначала воззвать к его здравому смыслу, напомнив о нашей дружбе: "Тодд, ты узнаешь меня? Это я, Айра, твой старый друг! Ты помнишь меня? Помнишь, мы жили с тобой в одной комнате, вместе читали Библию... Ты всегда доверял мне, ты у меня просил помощи, когда тебе было трудно... Тодд, разве я отворачивался от тебя когда-нибудь, несмотря ни на какой твой грех? Разве я отказывался поговорить с тобой в любое время суток и в любом настроении? Я всегда считал тебя своим другом и только поэтому рекомендовал тебя в Лайм Крик. Я всегда молюсь за тебя и твое служение. Я радуюсь за тебя, когда у тебя все хорошо, и я не могу равнодушно смотреть, когда тебе плохо! Давно ли Джим Митчел стал помощником пастора? Если память мне не изменяет, в последний раз он был преподавателем воскресной школы. И чья бы это ни была идея - назначить его помощником пастора, я точно знаю, что церковь против. Неужели ты не видишь опасности всего происходящего, опасности для тебя и церкви? Когда же ты будешь думать своей головой, а не заглядывать в рот человеку, который едва не погубил церковь в Лайм Крик и которого церковь фактически выгнала?"

Я остановился, чтобы перевести дух, и тут заговорил Тодд: "Айра, именно ты познакомил меня с кальвинизмом. Мы всего лишь довели это учение до его логического завершения".

Мой ответ был кратким: "Вы бы лучше довели себя до чтения Библии и логических построений на ее основе".

Тодд упрямо молчал. Я сделал ещё одну попытку: "Тодд, старина, возможно, настанет время, когда тебе, как и прежде, понадобится совет, духовный ли, практический ли. Пожалуйста, позвони мне, я всегда готов помочь тебе, в любое время суток и по любому вопросу. Молюсь только, чтобы не было слишком поздно..."

"Что слишком поздно, Айра?" - очень тихо спросил Тодд. "Поздно, чтобы говорить о твоем дальнейшем служении в церкви Лайм Крик", - так же тихо ответил я.

С этими словами мы расстались. Я шел и думал, что только в такой крайней ситуации стали ясны намерения Джима Митчела, открылось его истинное лицо. Но Тодд ещё этого не понимал и не видел. Наверное, только тяжелые испытания смогут сделать из него настоящего служителя Божьего. И Бог допускает такие испытания для его возрастания в вере, для его укрепления.

ГЛАВА 38

Ты поможешь мне, друг?

Я совершенно не ожидал, что Тодд позвонит мне так скоро. Это было в ночь с воскресенья на понедельник. Я уже давно спал, резкий звонок разбудил меня. "Айра, это Тодд, - сказал он. - Мне очень нужна твоя помощь, ты обещал, что поможешь. Я убедился, что ты был прав. Джим Митчел, он оказался совсем не таким, как я думал!"

Я ответил, что готов встретиться с ним в любое время, как и обещал, но не может ли это дело подождать до утра? Мы оба с ним - пасторы, оба устали в минувшее воскресенье, может быть, отдохнем до утра? Но он не хотел ждать, я понял, что произошло что-то экстраординарное. Вздохнув, я предложил ему назначить время и место встречи. Тодд несколько успокоился и согласился встретиться за завтраком в кафе нашего колледжа. Мне хотелось бы вкратце узнать, что же все-таки произошло, поэтому я попросил его изложить ситуацию в двух словах. Вот что я услышал: "Джим сказал мне сегодня вечером, что Господь открыл ему в молитве необходимость изменений в церкви: я должен добровольно оставить служение, а он должен стать пастором. Он сказал, что он лучше сможет научить церковь и повести её по пути, уготованному Господом, а мне предложил быть его помощником, если ещё подучусь".

Голос его дрожал от волнения, чувствовалось, что он глубоко оскорблен. Я тоже был шокирован. Но чему здесь удивляться? В этом был весь Джим Митчел. Я не согласился с ним, не подпал под его влияние, так он нашел себе новую жертву. Это был человек, который хотел быть только первым, доминировать, подчинять себе всех и вся как в жизни, так и в церкви. И не кальвинизм сделал его таким. Будучи властолюбивым, нетерпимым и несносным по характеру, он нашел в кальвинизме возможность на теологической основе оправдать все свои недостатки.

Когда мы встретились с Тоддом за завтраком, он выглядел очень плохо. Похоже, что он совсем не спал этой ночью. Он был согласен с тем, что своим глупым поведением спровоцировал сложившуюся ситуацию, дал возможность Джиму Митчелу развивать свои экстремистские идеи. Он очень сожалел, что не прислушивался к мнению церкви и моим советам. Теперь же Тодд был согласен на все, лишь бы выйти из сложившейся ситуации.

По моему мнению, проблема заключалась в том, что Тодд очень легко поддавался чужому влиянию, не всегда мог разобраться, что хорошо и что плохо. Любой мог уговорить его следовать за ним. Как же ему воспитать в себе силу воли, качества, необходимые пастору? Не могу же я все время говорить ему, что так, а что не так!

Я спросил Тодда, что он сам думает о сложившейся ситуации. Он вздохнул несколько раз и пробормотал, что надеется, что Бог простит ему его грех. Я попросил его уточнить, какой именно грех он хочет принести к Богу и раскаяться в нем, не желая тратить время на разговор о грехе вообще. Тодд ещё повздыхал и наконец сказал: "Я согрешил как пастырь и руководитель. Я погряз в лжеучении, не слушая тех, кто искренне хотел мне помочь. Вместо Бога я слушал человека, я не смотрел на Христа, а брал пример с человека. Я раскаиваюсь в этом, поверь. Я не спал всю ночь, думал о своей жизни и о том, что произошло. Я так виноват перед Богом! Я совершенно недостоин его милости! Как мне хочется, чтобы Он забыл о моем ужасном грехе и видел меня таким, каким я хочу быть!"

"Это ты сейчас так говоришь, - безжалостно сказал я. - И я уже слышал такие слова от тебя. А что будет дальше, за кем ты побредёшь в следующий раз?"

"Нет, Айра, - серьёзно сказал Тодд. - На этот раз всё по-другому. Я решил начать с того, что сегодня же раскаюсь перед церковью и попрошу у всех прощения. В среду вечером я буду просить всех забыть происшедшее, но если церковь решит, что я не могу больше быть пастором, я со смирением приму такое их решение".

Я не хотел говорить ему этого, но сам был уверен, что церковь обязательно простит его. И я был рад, что на этот раз он сам решил, что ему следует делать, а не ждал, пока я скажу. Но мне хотелось выяснить все до конца, поэтому я спросил: "А как насчет Джима Митчела?"

"Я хочу поговорить с ним так же честно и откровенно, как с тобой. Я скажу ему все, даже если после этого он отвернется от меня. Я хочу сказать ему, что Бог не ведет меня к тому, чтобы я добровольно отказался быть пастором, и ему бесполезно настаивать. И я скажу ему, что мне не нравится его учение, я не согласен с ним".

Я уточнил: "Ты действительно думаешь, что ты не согласен с тем учением, которое проповедует Джим Митчел?"

"Да, Айра, - серьезно сказал Тодд, - я не согласен с тем, как Джим перевернул учение, я не согласен с тем, что он всем отказывает в праве думать и что-либо делать, а хочет лишь, чтобы все покорно, не задавая вопросов, следовали за ним. Айра, я даже не знаю, написано ли где все то, что он говорил, или он сам все придумал? Зачем я приглашал его забыть все обиды и прийти в церковь? Айра, ты не мог бы пойти вместе со мной к нему?"

Мне очень хотелось бы пойти к Джиму Митчелу, продолжить нашу богословскую дискуссию, показать ему несостоятельность его представлений. Но я отказался. Я не хотел, чтобы Тодд опять шел за кем-то, ему надо было начинать учиться решать свои проблемы самому.

Я только подбодрил его и посоветовал не ввязываться с Джимом Митчелом ни в какие богословские споры, а просто объяснить, что его, Джима, взгляды несовместимы с учением, которое преподается в церкви, и посоветовать оставить эту церковь. Такое решение проблемы было бы лучше всего. Но Тодду надо быть полностью уверенным в том, что церковь согласится с таким решением. Тодд заверил меня, что вся церковь будет только приветствовать уход Джима Митчела, с ним уйдут и те несколько человек, которые пришли, рассчитывая на изменения.

Похоже, мы обо всем поговорили, но Тодд вдруг начал плакать. Я удивился и спросил, что случилось. Пряча лицо, Тодд сказал: "Айра, я не хотел говорить, но сегодня собирается церковный совет, чтобы решить вопрос о моем пребывании в церкви в качестве пастора. Они винят меня в случившемся и хотят, чтобы я оставил служение в их церкви".

"Ну, и что ты думаешь по этому поводу?" - поинтересовался я.

"Я молился об этом, - сказал он. - Я приму любое их решение. Но если они захотят меня все-таки оставить, это будет... это будет... Айра, я буду лучшим пастором, чем был до этого!"

Я согласился с ним. Я чувствовал, что Тодд очень изменился, это уже не тот легкомысленный молодой человек, каким я его знал. Было видно, что он всё понимает, глубоко раскаивается в содеянном и готов заплатить за свое прошлое легкомыслие. Но я уже наблюдал у него похожее состояние, когда он раньше был в трудной ситуации. Действительно ли он всё осознал как добрый христианин или его просто испугала перспектива потери церкви? Я не спросил его об этом, но если он попадет в подобную ситуацию ещё раз, то спрошу обязательно. Я воззвал к Господу, моля сохранить и провести через все испытания это непутевое существо, которое, впрочем, похоже, умнело и возрождалось сердцем.

Вечером Тодд опять позвонил и радостно сообщил, что заседание церковного совета прошло, он покаялся, чем очень обрадовал всех. Его оставили пастором, и на молитвенном собрании он поблагодарил всю церковь, засвидетельствовав о своем покаянии. Я радовался вместе с ним, а он смеялся и плакал и благодарил меня за помощь. Потом попросил молиться за него, потому что на следующий день Тодд должен был говорить с Джимом Митчелом.

Как прекрасно разделить радость с братом во Христе! Что может быть больше такой радости! Господь помог Тодду в такой сложной ситуации, Он всегда помнит о нас. Вот в чем еще большая радость: Господь помнит о нас!

ГЛАВА 39