Протекание волевого процесса

 

Волевое действие может реализоваться в более простых и более сложных формах.

В простом волевом акте побуждение к действию, направленному на более или менее ясно осознанную цель, почти непосредственно переходит в действие, не предваряемое сколько-нибудь сложным и длительным сознательным процессом; сама цель не выходит за пределы непосредственной ситуации, её осуществление достигается посредством привычных действий, которые производятся почти автоматически, как только импульс дан.

Для сложного волевого акта в его наиболее выраженной специфической форме существенно прежде всего то, что между импульсом и действием вклинивается опосредующий действие сложный сознательный процесс. Действию предшествует учёт его последствий и осознание его мотивов, принятие решения, возникновение намерения его осуществить, составление плана для его осуществления. Таким образом, волевой акт превращается в сложный процесс, включающий целую цепь различных моментов и последовательность различных стадий или фаз, между тем как в простом волевом акте все эти моменты и фазы вовсе не обязательно должны быть представлены в сколько-нибудь развёрнутом виде.

В сложном волевом действии можно выделить 4 основные стадии, или фазы: 1) возникновение побуждения и предварительная постановка цели; 2) стадия обсуждения и борьба мотивов; 3) решение; 4) исполнение.

Основным содержанием первой фазы в развитии волевого действия являются возникновение побуждения и осознание цели. Они взаимосвязаны и взаимообусловлены.

В реальном протекании волевого действия различные фазы могут в зависимости от конкретных условий приобретать больший или меньший удельный вес, иногда сосредоточивая на себе в основном весь волевой акт, иногда вовсе выпадая.

Традиционная психология, отражавшая по преимуществу психологию рефлектирующего интеллигента, находящегося на распутье, раздираемого сомнениями, борьбой мотивов, выдвигала в качестве ядра волевого акта именно эту «борьбу мотивов» и следующее за ней более или менее мучительное решение. Внутренняя борьба, конфликт со своей собственной, как у Фауста, раздвоённой душой и выход из неё в виде внутреннего решения — всё, а исполнение этого решения — ничто.

В противоположность этому другие теории стремятся вовсе выключить из волевого действия всю внутреннюю работу сознания, связанную с выбором, обдумыванием, оценкой; с этой целью они отделяют мотивацию воли от самого волевого акта. В результате волевое действие или даже волевой акт превращается в чистую, т. е. голую, импульсивность. Гипертрофии рефлектирующей сознательности противопоставляется другая крайность — импульсивная действенность, сбрасывающая с себя вовсе сознательный контроль.

В действительности всякое подлинное волевое действие является избирательным актом, включающим сознательный выбор и решение. Но это никак не значит, что борьба мотивов является его центральной частью, его душой. Из самого существа волевого действия, как действия, направленного на осуществление цели, на реализацию замысла, вытекает, что основными его частями являются его исходная и завершающая фаза — ясное осознание цели и настойчивость, твёрдость в её достижении. Основа волевого действия — целеустремлённая, сознательная действенность.

Признание господствующего значения исходной и завершающей фазы волевого действия — осознания цели и её осуществления — не исключает, однако, ни существования других фаз, ни того, что в конкретных, очень многообразных и изменчивых, условиях реальной действительности в том или ином частном случае на передний план выступает и другая фаза или момент волевого акта. Все они подлежат поэтому анализу при всестороннем изучении воли. Волевой акт начинается с возникновения побуждения, выражающегося в стремлении. По мере того как осознаётся цель, на которую оно направляется, стремление переходит в желание; возникновение желания предполагает известный опыт, посредством которого человек узнаёт, какой предмет способен удовлетворить его потребность. У того, кто этого не знает, не может быть желания. Желание — это опредмеченное стремление; оно направлено на определённый предмет. Зарождение желания означает поэтому всегда возникновение или постановку цели. Желание — это целенаправленное стремление.

Но наличие желания, направленного на тот или иной предмет как цель, ещё не является законченным волевым актом. Если желание предполагает знание цели, то оно не включает в себя ещё мысли о средствах и хотя бы мысленного овладения ими. Оно поэтому не столько практично, сколько созерцательно и аффективно. Желать можно и того, в достижимости чего не уверен, хотя твёрдое знание абсолютной недостижимости предмета желания, несомненно, парализует, если не убивает, желание.

Желание часто открывает широкий простор воображению. Подчиняясь желанию, воображение разукрашивает желанный предмет и этим в свою очередь питает желание, явившееся источником его деятельности. Но эта деятельность воображения, в которой взаимодействуют чувство и представление, может заместить действительную реализацию желания. Желание обволакивается мечтами, вместо того чтобы претворяться в действие. Оно приближается к пожеланию. Желать ещё не значит хотеть.

Желание переходит в подлинно волевой акт, который в психологии принято обозначать неуклюжим термином «хотение», когда к знанию цели присоединяется установка на её реализацию, уверенность в её достижимости и направленность на овладение соответствующими средствами. Хотение — это устремлённость не на предмет желания сам по себе, а на овладение им, на достижение цели. Хотение имеется там, где желанна не только сама по себе цель, но и действие, которое к ней приводит.

Как бы ни отличались влечение, желание и хотение друг от друга, каждое из них выражает стремление — то внутренне противоречивое состояние недостатка, нужды, страдания, беспокойства и вместе с тем напряжения, которое образует исходное побуждение к действию. В ряде случаев побуждение к действию, направленному на определённую, более или менее ясно осознанную цель, непосредственно влечёт за собой действие. В нём исходное побуждение и связанная с ним постановка цели непосредственно вызывает направленное на её осуществление действие. Стоит только представить себе цель, чтобы чувствовать и знать: да, я этого хочу! Стоит только это почувствовать, чтобы уже перейти к действию.

Но иногда за побуждением к действию и постановкой цели не сразу следует действие; случается, что прежде чем наступило действие, появляется сомнение либо в данной цели, либо в средствах, которые ведут к её достижению; иногда почти одновременно появляется несколько конкурирующих целей, возникает мысль о возможных нежелательных последствиях того поведения, которое ведёт к достижению желанной цели, и в результате образуется задержка. Положение осложняется. Между побуждением и действием вклинивается размышление и борьба мотивов.

Основным содержанием второй фазы в развитии волевого действия является обсуждение и борьба мотивов.

Иногда говорят, что в отличие от импульсивного, аффективного действия, которое обусловлено ситуацией больше, чем постоянными, существенными свойствами или установками личности, волевое действие, как избирательный акт, т. е. результат произведённого личностью выбора, обусловлено личностью в целом. Это в известном смысле, конечно, правильно. Но не менее правильно и то, что в волевом акте часто заключена борьба, противоречие, раздвоение. У человека есть много различных потребностей и интересов, и некоторые из них оказываются иногда несовместимыми друг с другом. Различные желания иногда непосредственно выступают в открытом противоречии друг с другом. Человек вовлекается в конфликт. Разгорается внутренняя борьба — борьба мотивов.

Но и тогда, когда противоречие не выступает непосредственно в мучительном чувстве раздвоения, сознательное, мыслящее существо, перед которым возникает желание совершить некоторое действие, обычно склонно подвергнуть его предварительному обсуждению.

Прежде всего естественно возникает потребность в том, чтобы учесть последствия, которые может повлечь осуществление желания. Здесь в волевой процесс включается процесс интеллектуальный. Он превращает волевой акт в действие, опосредованное мыслью. Учёт последствий предполагаемого действия сплошь и рядом обнаруживает, что желание, порождённое одной потребностью или определённым интересом в данной конкретной ситуации, оказывается осуществимым лишь за счёт другого желания; желательное само по себе действие может при определённых условиях привести к нежелательным последствиям.

Задержка действия для обсуждения так же существенна для волевого акта, как и импульсы к нему. Задержке должны подвергнуться в волевом акте другие, конкурирующие, импульсы. Временной задержке должен подвергнуться и приводящий к действию импульс, для того чтобы действие было волевым актом, а не импульсивной разрядкой. Волевой акт — это не абстрактная активность, а активность, которая заключает в себе и самоограничение. Сила воли заключается не только в умении осуществлять свои желания, но и в умении подавлять некоторые из них, подчиняя одни из них другим и любое из них — задачам и целям, которым личные желания должны быть подчинены. Воля на высших своих ступенях — это не простая совокупность желаний, а известная организация их. Она предполагает, далее, способность регулировать своё поведение на основании общих принципов, убеждений, идей. Воля требует поэтому самоконтроля, умения управлять собой и господствовать над своими желаниями, а не только служения им.

Прежде чем действовать, необходимо произвести выбор, надо принять решение. Выбор требует оценки. Если возникновение побуждения в виде желания предварительно выдвигает уже некоторую цель, то окончательное установление цели — иногда совсем не совпадающей с первоначальной — совершается в результате решения.

Принимая решение, человек чувствует, что дальнейший ход событий зависит от него. Осознание последствий своего поступка и зависимости того, что произойдёт, от собственного решения порождает специфическое для сознательного волевого акта чувство ответственности.

Принятие решения может протекать по-разному.

1) Иногда оно вовсе не выделяется в сознании как особая фаза: волевой акт совершается без особого, сознательно выделенного в нём специального решения. Так бывает в тех случаях, когда возникшее у человека побуждение не встречает никакого внутреннего противодействия, а само осуществление цели, соответствующей этому побуждению, — никаких внешних трудностей. При таких условиях достаточно представить себе цель и осознать её желанность, чтобы последовало действие. Весь волевой процесс — от первоначального побуждения и возникновения цели до её осуществления — так стянут в одно нерасчленённое единство, что решение не выступает в нём как особый акт: принятие решения заключено в свёрнутом виде в признании цели. В тех волевых актах, в которых за возникновением побуждения к действию следует сколько-нибудь сложная борьба мотивов или обсуждение и действие отсрочивается, решение выделяется как особый момент.

2) Иногда решение как бы само наступает, будучи полным разрешением того конфликта, который вызвал борьбу мотивов. Произошла какая-то внутренняя работа, что-то сдвинулось, многое переместилось — и всё представляется уже в новом свете: я пришёл к решению не потому, что я считаю нужным принять именно это решение, а потому, что никакое другое уже невозможно. В свете новых мыслей, которые я, размышляя над решением, осознал, под воздействием новых чувств, которые на меня за это время нахлынули, то, что недавно ещё казалось таким важным, вдруг представилось ничтожным, и то, что не так давно казалось желанным и дорогим, вдруг утратило свою привлекательность. Всё разрешилось, и нужно уже не столько принимать решение, сколько констатировать его.

3) Наконец, бывает так, что до самого конца и при самом принятии решения каждый из мотивов сохраняет ещё свою силу, ни одна возможность сама по себе не отпала, и решение в пользу одного мотива принимается не потому, что действенная сила остальных исчерпана, что другие побуждения утратили свою привлекательность, а потому, что осознана необходимость или целесообразность принести всё это в жертву. В таком случае, когда конфликт, заключённый в борьбе мотивов, не получил разрешения,которое исчерпало бы его, особенно осознаётся и выделяется решение,как особый акт, который подчиняет одной принятой цели всё остальное.

Само решение, а затем и следующее за ним исполнение в таком случае обычно сопровождаются ярко выраженным чувством усилия. В этом чувстве усилия, связанного с внутренней борьбой, некоторые склонны видеть особенно существенный момент волевого акта. Однако вовсе не всякое решение и выбор цели должны сопровождаться чувством усилия. Наличие усилия свидетельствует не столько о силе волевого акта, сколько о том противодействии, которое эта сила встречает. Мы испытываем чувство усилия при решении обычно лишь тогда, когда наше решение не даёт подлинного разрешения борьбе мотивов, когда победа одного мотива означает лишь подчинение остальных. Когда остальные мотивы не исчерпаны, не изжиты, а только побеждены и, побеждённые, лишённые доступа к действию, продолжают ещё жить и привлекать, мы неизбежно испытываем усилие, принимая и сохраняя в силе наше решение.

Поскольку в жизни для живых людей, которым не чужды внутренние противоречия, такие конфликтные ситуации не только возможны, но иногда и неизбежны, очень важно, чтобы человек способен был на усилие. Это тем более важно, что такое усилие бывает по большей части необходимо в случаях волевых решений, которые должны обеспечить торжество более отвлечённых принципиальных мотивов над укоренившимися в нас влечениями.

Однако всё же неправильно было бы видеть в усилии, связанном с решением, основной признак сильного волевого акта. Когда человек весь в своём решении и все его устремления в полном, нерасчленённом единстве слиты в нём, он не испытывает усилий, принимая решение, и тем не менее в этом волевом акте может быть особая несокрушимая сила.

Не требуется особенно больших усилий для того, чтобы принять решение, в котором находят себе полное и цельное выражение все устремления человека, но именно в таком решении заключена большая сила. Она не может не сказаться в его исполнении. Здесь, однако, при исполнении принятого решения, в борьбе с реальными трудностями способность к волевому усилию приобретает существенное значение как важнейший компонент или проявление воли.

Три отмеченных нами основных случая отличаются друг от друга тем, насколько решение выделяется в волевом процессе как особый акт. В первом из перечисленных нами случаев решение непосредственно слито с принятием цели; во втором оно не отделилось ещё от борьбы мотивов, являясь лишь естественным её концом, а в третьем — оно выделилось из этой последней и противостоит ей как особый акт, наделённый максимальной степенью активности и осознанности. Однако в известном смысле каждый волевой акт включает в себя решение, поскольку он предполагает принятие определённой цели и открывает соответствующему желанию доступ к моторной сфере, к действию, направленному на её осуществление.

Сама «техника» решения, те процессы или операции, посредством которых к нему приходят, в разных условиях бывают различными.

В тех случаях, когда главная трудность заключается в том, чтобы знать, как поступить, для решения достаточно осмыслить положение и подвести данный конкретный случай под какую-то общую категорию. Как только вновь представившийся случай включён в какую-то привычную рубрику, уже известно, как с ним быть.

Так решаются прежде всего более или менее обыденные вопросы, особенно достаточно опытными и не очень импульсивными людьми.

У натур очень импульсивных значительную роль в принятии решения могут играть обстоятельства. Некоторые импульсивные, страстные и уверенные в себе натуры иногда как бы преднамеренно отдают себя во власть обстоятельств, в полной уверенности, что надлежащий момент принесёт надлежащее решение.

Нерешительные люди, особенно когда положение сложно и решение затруднительно, осознавая это, иногда намеренно оттягивают решение, ожидая, что изменение ситуации само принесёт желанное решение или сделает его принятие более лёгким, что оно вынудит, спровоцирует то решение, для принятия которого есть много доводов, но ещё недостаточно сил.

Иногда в затруднительных случаях люди облегчают себе решение тем, что принимают его как бы условно, приурочивая его исполнение к определённым, не зависящим от их решения, обстоятельствам, лишь при которых оно вступает в силу. Так, будучи не в силах сразу оторваться от увлекательной книги, чтобы взяться за скучную работу, человек принимает решение сделать это, как только часы пробьют такой-то час. Окончательное решение или по крайней мере исполнение его перекладывается на обстоятельства, принятие решения — как бы условное — этим облегчается. Таким образом, «тактика» при принятии решения может быть очень многообразной и более или менее сложной.

Принять решение — ещё не значит выполнить его. За решением должно последовать исполнение. Без этого последнего звена волевой акт не завершён.

Восхождение к высшим ступеням волевой деятельности характеризуется прежде всего тем, что исполнение превращается в более или менее сложный, длительный процесс. Усложнение этого последнего завершающего этапа волевого акта является характерным для высших ступеней волевого действия, которое ставит себе всё более сложные, отдалённые и высокие, всё труднее достижимые цели.

В решении то, чего ещё нет и что должно быть, противопоставляется тому, что есть. Исполнение решения требует изменения действительности. Желания человека не исполняются сами собой. Идеи и идеалы не обладают магической силой самореализации. Они становятся реальностью лишь тогда, когда за ними стоит действенная сила преданных им людей, умеющих преодолевать трудности. Их осуществление сталкивается с реальными препятствиями, которые требуют реального преодоления. Когда «борьба мотивов» закончена и решение принято, тогда лишь начинается подлинная борьба — борьба за исполнение решения, за осуществление желания, за изменение действительности, за подчинение её человеческой воле, за реализацию в ней идей и идеалов человека, и в этой-то борьбе, направленной на изменение действительности, заключается основное.

Традиционная трактовка воли в психологии делала предметом психологического анализа лишь то, что происходит в субъекте до начала волевого действия как такового. Она сосредоточивалась на внутренних переживаниях — борьбе мотивов, решении и т. д., предшествующих действию, как будто там, где начинается действие, кончается сфера психологии; для этой последней как будто существует бездейственный, только переживающий, но не действующий человек.

В тех случаях, когда проблема действия не выпадала вовсе из поля зрения психологов, действие лишь внешним образом связывалось с психикой или сознанием, как это имеет место в теории идеомоторного акта у У. Джемса. Согласно этой теории, всякая идея имеет тенденцию автоматически перейти в действие. При этом опять-таки само действие рассматривается как автоматическая двигательная реакция или разрядка, вызванная идейным «раздражителем». Она связана с предваряющим его сознательным процессом, но сама будто бы не включает такового. Между тем в действительности проблема волевого действия не сводится лишь к соотношению идей, представлений, сознания и двигательных реакций организма. Волевое действие заключает в себе отношение — реальное и идеальное — субъекта к объекту, личностик предмету, который выступает в качестве цели, к действительности, в которой эта цель должна быть осуществлена. Это отношение реально представлено именно в самом волевом действии, которое развёртывается как более или менее сложный процесс, психическая сторона которого должна быть изучена.

Всякое волевое действие предполагает в качестве отправного пункта состояние, которое складывается в результате предшествующей ему более или менее длительной и сложной внутренней работы и которое можно было бы охарактеризовать как состояние готовности,внутренней мобилизованности. Иногда переход человека к действию совершается с внутренней необходимостью естественного процесса, и действие вырывается у него как бурный поток со снежных вершин; иногда же, несмотря на то, что определённое решение уже принято, нужно ещё как-то собраться, чтобы от решения перейти к исполнению.

Само действие как исполнение протекает по-разному в зависимости от сложности задачи и отношения к ней действующего человека. Прежде всего, по мере того как в силу сложности задачи, отдалённости цели и т. д. исполнение решения в действии растягивается на более или менее длительное время, от решения отделяется намерение.

Всякое волевое действие является намеренным или преднамеренным действием в широком смысле этого слова, поскольку в волевом действии результат его является целью субъекта и входит, таким образом, в его виды и намерения. Возможно, однако, волевое, т. е. целенаправленное и сознательно регулируемое, действие, в котором намерение в специфическом смысле слова не выделяется как особый момент: в этом смысле существуют ненамеренные волевые действия, т. е. действия, которые, будучи волевыми, не предваряются особым намерением. Так бывает в тех случаях, когда решение непосредственно переходит в исполнение благодаря тому, что соответствующее действие легко, привычно и т. д. Но в сколько-нибудь сложных действиях, когда осуществление цели требует более или менее длительных, сложных, непривычных действий, когда исполнение решения затруднено или в силу каких-либо причин должно быть отсрочено, намерение отчётливо выступает в нём как особый момент. Намерение является внутренней подготовкой отсроченного или затруднённого действия. Человек вооружается добрыми и более или менее твёрдыми намерениями, когда предвидит трудности в исполнении своего решения. Намерение представляет собой по существу не что иное, как зафиксированную решением направленность на осуществление цели. Поэтому хотя оно не обязательно должно выступать в каждом волевом действии как особый, сознательно выделенный в нём момент, оно всё же существенно, особенно для высших форм волевого действия.

Намерение может носить более или менее общий характер, когда оно выступает лишь как намерение осуществить известную цель или выполнить определённое желание, не фиксируя при этом конкретных способов реализации. Общее намерение, направленное на осуществление конечной цели, распространяется на всю цепь ведущих к ней действий и обусловливает общую готовность совершать применительно кразличным ситуациям, создающимся в ходе действия, целый ряд различных частных действий.

Наличие общего намерения осуществить какую-нибудь сложную отдалённую цель не исключает возможности подчинённых намерений, специально направленных на то или иное частное действие, служащее осуществлению этой цели, но оно иногда делает ихизлишними. Внутри сложного волевого акта, в котором намерение регулирует исполнение, возможны в качестве компонентов такие простые волевые действия, которые не предваряются специальным намерением. Поэтому, рассматривая каждое такое частичное волевое действие само по себе, можно констатировать наличие волевых действий, которые не являются намеренными.

С другой стороны, само наличие намерения обусловливает в отдельных случаях автоматический характер выполнения действия. Образование намерения, т. е. переход цели в намерение при принятии решения, снимает необходимость осознания цели при выполнении действия.

В особенно яркой форме этот автоматический характер некоторых намеренных действий выступает в тех случаях, когда намерение носит специальный характер и приурочивает определённое действие к заранее фиксированным обстоятельствам. Так, выйдя из дому с намерением опустить в почтовый ящик написанное мною перед тем письмо, я могу, увидав по пути ящик, выполнить своё намерение как бы автоматически (см. K. Lewin, Vorsatz, Wille und Bedürfnis). Таким образом, рассматривая отдельное действие вне связи со сложным волевым процессом, в состав которого оно входит, можно констатировать наличие намеренных действий, которые носят не сознательно волевой, а автоматический характер.

Таким образом, схема, которая предусматривала бы только две категории действий: 1) действия целенаправленные, сознательно регулируемые, т. е. волевые и намеренные, и2) действия не волевые и не намеренные, — такая схема представляется слишком упрощённой. Действительность противоречивее и сложнее. В ней как будто встречаются ещё: 3) действия волевые и не намеренные, а также 4) действия намеренные и не волевые, а автоматические.

Различные соотношения намерения и сознательного волевого действия обусловлены вконечном счёте различиями в самом строении деятельности: частичное действие, которое превращается для субъекта лишь в способ осуществления более общего действия, не предваряется особым намерением; когда же частичное действие, входящее звеном в цепь действий, направленных на общую цель, выделяется для субъекта в относительно самостоятельный акт, оно, чтобы быть преднамеренным, предполагает особо на него направленное намерение, не покрывающееся общим намерением, относящимся к осуществлению общей цели.

В сложном волевом действии для исполнения решения иногда не достаточно намерения, хотя бы самого искреннего и лучшего. Прежде чем приступить к осуществлению отдалённой цели, требующей сложного ряда действий, необходимо наметить пути, к ней ведущие, и средства, пригодные для её достижения, — составить себе план действий.

При этом путь к конечной цели расчленяется на ряд этапов. В результате помимо конечной цели появляется ряд подчинённых целей, и то, что является средством, само на известном этапе становится целью. Психологически не исключена возможность и того, чтобы такая подчинённая цель-средство на время стала для субъекта самоцелью. В сложной деятельности, состоящей из цепи действий, между целью и средством развёртывается сложная диалектика — средство становится целью, а цель — средством.

План бывает более или менее схематичен. Одни люди, приступая кисполнению принятого решения, стремятся всё предусмотреть и как можно более чётко и детально спланировать каждый шаг; другие ограничиваются лишь самой общей схемой, намечающей только основные этапы и узловые точки. Обычно более детально разрабатывается план ближайших действий, более общо и схематично или даже неопределённо намечаются дальнейшие.

В зависимости от роли, которую играет при исполнении план, воля бывает более или менее гибкой. У некоторых людей раз принятый план так довлеет над волей, что лишает её всякой гибкости. План для них превращается в застывшую, безжизненную схему, остающуюся неизменной при любом изменении обстоятельств. Воля, ни в чём не отступающая от заранее составленного плана, слепая по отношению к конкретным, изменяющимся условиям его осуществления, это тупая, а не сильная воля. Человек с сильной, но гибкой волей, никак не отказываясь от своих конечных целей, не остановится, однако, перед тем, чтобы ввести в предварительный план действий все изменения, которые в силу вновь обнаружившихся обстоятельств окажутся необходимыми для достижения цели.

Когда конечная цель вовсе не определяет характер и способ действия, вместо единой системы действий, направленных на цель, легко может получиться простое рядоположение друг с другом не связанных действий, последовательность которых находится в полной зависимости от обстоятельств. В таком случае конечный результат действий может вовсе не совпасть с первоначальной целью. Бесплановость ставит под вопрос достижение цели, на которую направлено волевое действие. Волевое действие в своих высших формах должно быть плановым действием.

Волевое действие — это в итоге сознательное, целенаправленное действие, посредством которого человек планово осуществляет стоящую перед ним цель, подчиняя свои импульсы сознательному контролю и изменяя окружающую действительность в соответствии со своим замыслом. Волевое действие — это специфически человеческое действие, которым человек сознательно изменяет мир.

Воля и познание, практическая и теоретическая деятельность человека, опираясь на единство субъективного и объективного, идеального и материального, каждая по-своему разрешает внутреннее противоречие между ними. Преодолевая одностороннюю субъективность идеи, познание стремится сделать её адекватной объективной действительности. Преодолевая одностороннюю объективность этой последней, практически отрицая её мнимую абсолютную разумность, воля стремится сделать объективную действительность адекватной идее. [См. Ленин «(Философские тетради», 1934, стр. 199): «Очень хорош § 225 Энциклопедии,где «познание» («теоретическое») и «воля», «практическая деятельность» изображены как две стороны, два метода, два средства уничтожения «односторонности» и субъективности и объективности».]

Поскольку волевой акт является сознательным действием, направленным на осуществление цели, действующий субъект оценивает результат, к которому привело действие, сопоставляя его с целью, на которую оно было направлено. Он констатирует его удачу или неудачу и более или менее напряжённо и эмоционально переживает его как свой успех или неуспех.

Волевые процессы являются сложными процессами. Поскольку волевой акт исходит из побуждений, из потребностей, он носит более или менее ярко выраженный эмоциональный характер. Поскольку волевой акт предполагает сознательное регулирование, предвидение результатов своих действий, учёт последствий своих поступков, подыскание надлежащих средств, обдумывание, взвешивание, — он включает более или менее сложные интеллектуальные процессы. В волевых процессах эмоциональные и интеллектуальные моменты представлены в сложном и специфическом синтезе; аффект в них выступает под контролем интеллекта.