Очерк второй Русь, откуда ТЫ. 5 страница

* "... говорят также об астральном теле человека как о теле душевном, а о душе, поскольку она соединена с ним, как о душе ощущающей". Р.Штайнер, "Очерк Тайноведения".

** Характер Московского царства впитал в себя особенности как Киевской, так и Новгородской Руси: с юга сюда пришла склонность к догматизму, обремененность физической телесностью, но также и благочестие; с севера - подвижность души, стремление к выработке я-сознания.

Так воплощалась русская народность: как некий национальный Аnthropos, и в этом заключена великая мудрость Богов, мудрость воплощения Самодуха (Манаса) в среду человечества через русский народ. Самодух является на вершине индивидуально-человеческого как вестник Божественного мира; человеческая организация приемлет Его на вершинах души сознательной, которая в ходе истории, пройдя через обряд очищения, подобно Святой Чаше, осеняется Им как Духом Святым.

Именно позднее вступление славян в историю позволило Божественным Творцам соткать их народное существо из всех плодов, уже созревших в ходе развития культур. Но сделать это было также и необходимо, поскольку с восхождением к душе сознательной прямое развитие культур исчерпывает себя. - Самодух нисходит сверху, а не развивается снизу, из оболочек. Оболочки - физическое, эфирное и астральное тела, - должны быть только подготовлены к его нисхождению. Однако в ходе развития они накопили в себе много односторонностей, потеряли пластичность; поэтому встала задача ввести в развитие удержанный от соучастия в историческом становлении культур народ таким образом, чтобы сохранить его оболочки пластичными, способными на то преображение, что составляет условие нисхождения Самодуха. В этом кроется причина того, что инкарнация русской народности носит столь, скажем, "антропообразный" характер. И соответствие здесь индивидуальному развитию необычайно глубокое.

Историческое образование народного душевного тела шло в соответствии с тем эволюционным процессом, через который проходили оболочки индивидуального человека, вырабатывая тело душевное и три элемента души. Как пример еще одной аналогии можно привести сообщение Р.Штайнера о том, что до 333 г. по Рождеству Христову "... большая часть астрального тела, его действенная часть, была в верхнем человеке, а менее действенная - в нижнем.... Благодаря тому, что верхняя часть астрального тела в древности была сильнее, Божественно-духовные существа могли через нее оказывать большее влияние на людей". Однако в плане эволюции стояла задача выровнять обе части астрального тела, что привело к возрастанию роли "я", хотя внешне это выразилось как кризис: "С уменьшением астрального тела здоровье всего человечества стало ухудшаться... свобода должна быть куплена ценой болезней".⁵⁹ Великое всеобъемлющее исцеление пришло через Мистерию Голгофы.

Так было и в начале русской истории. Истинно русское самосознание прежде всего развивалось в Северной Руси с ее самоотверженным стремлением к народным, вечевым началам общественной жизни. Но цель развития состоит в том, чтобы люди обрели "я" как центр самосознающей личности, чего не в состоянии были вырабатывать новгородцы, исходя из собственных сил. В Центральной Руси выступил импульс я-сознания, но вместе с тем пришел и кризис (о чем речь у нас пойдет в дальнейшем). Преодоление его через Импульс Христа - это наша национальная задача, стоящая перед нами и по сей день.

Как мы уже говорили, русский народ должен сохранить подвижность, пластичность своего душевного развития, поэтому по мере того как культурно-исторический процесс вызывает сжатие, уплотнение астральной ауры народа, она неизбежно должна где-либо разомкнуться. Поэтому, накладывая данную Р.Штайнером форму на географическую карту, нам, вероятно, надлежит разомкнуть верхний овал в сторону той области, которая с давних пор зовется землей Софии, Божественной Премудрости. Это та область, куда в будущем, вероятно, переместится центр тяжести культурного развития восточных славян.*⁶⁰ Это будущее пока намечено одной точкой с многозначительным названием Архангельск.

* Линии на карте, разумеется, не носят характер политических границ. Верхняя область хотя и названа Северной Русью, представляет собой некое образование, где происходит духовное взаимодействие финского и славянского народов.

Что же касается прошлого, настоящего и ближайшего будущего, то здесь актуальны иные три точки: Новгород, Москва, Киев - центры трех областей, через которые проходит ствол единой души. Это как у человека: "физическим телом, эфирным телом и телом душевным человек коренится в физическом мире, а Самодухом, Жизнедухом и Духочеловеком он расцветает в мире духовном. Пускающее же с одной стороны корни, а с другой - цветы, стебель - это и есть сама душа".⁶¹ Византийское Христианство и центр посвящений Скитианоса - это корни нашей единой души. Дух, как Духопознание, как единое "я", мы должны воспринять из Европы. Тогда наш душевный стебель (ствол) расцветет на северо-востоке, в земле Божественной Софии цветами Самодуха.*

* На пути к этому, естественно, меняется и характер наших корней". Рано или поздно в России возобладают идеалы эзотерического Христианства - Христианства Святого Грааля.

Выявив, таким образом, общую конфигурацию и истоки того, откуда взялась и как воплотилась на Земле русская народность, мы можем обратиться к рассмотрению русской истории, в которой эта конфигурация действует как некий прафеномен, или архетип. Однако прежде нам необходимо увидеть, как осуществлялась индивидуализирующая деятельность Архангела русского народа в связи с будущей миссией народа и в условиях столь своеобразного его развития.

Очерк третий НАРОД ХРИСТА

Эти бедные селенья,
Эта скудная природа -
Край родной долготерпенья,
Край ты русского народа!

Не поймет и не заметит
Гордый взор иноплеменный,
Что сквозит и тайно светит
В наготе твоей смиренной.

Удрученный ношей крестной,
Всю тебя, земля родная,
В рабском виде Царь небесный
Исходил благословляя.
Ф.И.Тютчев

 

Образные имагинации

 

Едва ли о каком другом народе Рудольф Штайнер высказал что-либо более значительное, чем о русском, назвав его народом Христа. Но было бы рискованным заблуждением воспринять это высказывание лишь эмоционально и не попытаться вникнуть в его чисто фактический смысл. Сделать это тем более важно, что духовная культура России последних 100-150 лет была переполнена мессианскими настроениями, выражениями восторга по поводу предназначения богоизбранного народа; при этом высказывалось много незаслуженно резкого и высокомерного в адрес культуры Запада. Нисколько не помогало делу настроение противоположного рода, где нередко господствовало бездумное принятие всего, что рождает западная цивилизация, и недоверие или даже презрение к своему национальному.

Обе крайности нашли свое выражение в борьбе между славянофилами и западниками. Среди значительных представителей русской интеллигенции совсем немногим удалось удержаться посередине. Таковыми, например, были Чаадаев, Владимир Соловьев, некоторые последователи Соловьева.

С ходом времени борьба славянофилов и западников принимала все более острый характер. Она не стихла и поныне. Но если в XIX веке ее вели люди высокой культуры, образованности, то в настоящее время, в связи с общим духовным упадком, она приняла совершенно отталкивающий, варварский характер.

Следует сказать, что эта борьба никогда не была на пользу истинным задачам России. Теперь же она вообще угрожает похоронить их навеки.

Поэтому должны делаться все возможные усилия, чтобы пробиться сквозь отравляющую сознание завесу этой борьбы и обрести правильное понимание смысла русской истории и культуры, а тем самым - задач, которые возникли не из голов идеологов, а в действительности стоят перед русским народом. Для этого необходимо отвратиться от фанатизма, как правого, так и левого, от пламени вожделений, погашающих разум и рождающих ад в человеческих душах. Вместо всего этого нужно научиться трезво смотреть на вещи и не принимать желаемое за действительность. А еще тем, кого назвали народом Христа, подобает величайшая скромность.

Давайте задумаемся над следующим фактом. Представим себе на миг человека поистине воодушевленного идеалами Христианства. Что должно бы вызывать в его душе осознание своей принадлежности к Богом избранному народу? - Страх! Нет, не тот парализующий страх, что объемлет слабые души, а "страх Божий", что рождается из осознания огромной, почти метафизической ответственности, которая ложится на каждого, кто переживает себя принадлежащим к такому народу.⁶² Известна судьба одного народа, который был избран Богом. Это народ израильский. Его земной путь не был усыпан розами, напротив, на нем встречалось больше терний. И не подобна ли нынешняя судьба русского народа судьбе древнего израильского народа? И не страдания ли России являются наиболее достоверным свидетельством ее богоизбранности? А тогда: чем превозноситься? или ради чего клеветать на этот народ?

Становление русского народа народом Христа носит конкретный духовно-исторический характер и лишь в этом аспекте может быть понято.

Выше уже говорилось о том, что славянские народы были в самую последнюю очередь введены в культурно-историческое развитие европейских народов. В силу этого обстоятельства их внутренняя, душевно-духовная конституция уберегается от тех огрубляющих, лишающих ее пластичности влияний, которые обусловлены созданием и развитием материальной культуры V-ой послеатлантической эпохи. Им надлежит оберегать космическую интеллигенцию от вхождения в инстинкты, где она приобретает материалистическую окраску, сохранить способность души к интеллектуальности до следующей, VI-ой культурной эпохи, где она непосредственно сольется с развитым Самодухом.* Славянам вообще и русскому народу в том числе не предназначено активно творить абстрактные мыслеформы современной культуры, развивать в себе то "я", которое живет в современных людях и обусловливает особую выработку не только души и духа, но и физического тела. Поэтому им не предназначено "выгореть" в творческом акте, которым создается культурная эпоха, как в свое время "выгорели" древние египтяне, потом древние греки и как "выгорят" к началу VIой культуры англосаксонские народы, стоящие на вершине нынешней культуры. Восприняв в душу сознательную Самодух, русский народ в свое время даст миру такое понимание Мистерии Голгофы, какое в иных условиях и каким-либо иным путем не может быть достигнуто. И это станет общечеловеческим достоянием. Только в этом смысле "... будущее Европы, - говорит Р.Штайнер, - имеет свой источник в русском народном духе...".⁶³ Однако определенные реминисценции этого далекого будущего, которое отстоит от нас более чем на тысячу лет, уже теперь теснятся в подсознании и, с одной стороны, вызывают настроение ожидания, что вполне естественно, а с другой - побуждают многих представителей русской культуры, соблазняемых духами препятствий, пренебрежительно относиться к культуре Запада и превозносить спасительный мессианизм русского народа. В действительности же, русским еще долго предстоит заниматься преимущественно своими собственными проблемами, вдумчиво учась у европейских народов всему, что составляет здоровые ростки духовной культуры, и не давая увлечь себя тому, что в западной цивилизации образует ее "цветы зла".**

* Под интеллигенцией в Антропософии понимается субстанция интеллигибельного мира идей, который созерцал Платон. Ее нисхождение в человеческое сознание есть вполне конкретный процесс, описанный Р.Штайнером в цикле лекций "Эзотерические рассмотрения кармических отношений". Интеллигенция, как субстанция, пребывала в Космосе в ведении Духа нашего времени Архангела Михаила. Начиная с эпохи схоластики, она переходит в сферу человеческого сознания, становясь в человеке Западной Европы инстинктивной мудростью, вернее, интеллигентностью, интеллектуализмом. Русским предопределено миновать такое переживание интеллигенции и прийти в будущем к восприятию ее как Божественной Мудрости, Софии.

** Это не значит, что Россия должна как-то изолировать себя от остального мира, или что она не способна сделать вклад в современную культуру. Р.Штайнер говорит в одной из лекций, что одна только книга Толстого "О жизни" содержит в себе столько же, сколько целые библиотеки на Западе. Но всё возникающее на путях подлинной культуры имеет свою судьбу, и о нем нечего беспокоиться. Тревогу должны вызывать искусственные потуги непременно по всем превосходить Запад.

Уберечь интеллигенцию от натиска современной материальной культуры - задача большой трудности. Потому-то уже "... начиная с IX, Х-го века в одной из областей цивилизованного мира была создана возможность возникновения собственного Христова народа, того народа, который получил особую внутреннюю способность нести откровения Христа в будущие столетия". - Так говорит Р.Штайнер в лекции, прочитанной 2 ноября 1918 года, и продолжает: "Совершенное тогда при патриархе Фотии, при папе Николае I* было оттеснением с особой интенсивностью Христова Импульса на европейский Восток. Вы знаете, тогда это привело к знаменитому спору о том, как следует представлять себе Святого Духа: исходящим от Отца, или от Сына и Отца. Но я не хочу вдаваться в догматические споры, я хочу углубиться в рассмотрение того, что несет в себе непрекращающуюся деятельность. Так настало то разделение, та, лучше сказать, метаморфоза Импульса Христа, которая характеризуется тем, что принадлежащие к этой области европейского Востока люди держали свои души открытыми навстречу непрекращающемуся устремлению в них Христова веяния. Произошло так, что эта особая метаморфоза была оттеснена на восток, и этим русский народ в самом широком смысле слова стал в европейской цивилизации народом Христа. Знать это исключительно важно в настоящее время. Только не говорите, что такая истина выглядит странно по отношению к событиям наших дней. Говоря так, мы отвергли бы самое основное правило спиритуальной мудрости: что внешние события часто парадоксальным образом противоречат внутренней истине свершений...

* В 863 г. папа Николай I отлучил константинопольского патриарха Фотия от церкви, вызвав этим отделение восточной, греческой церкви от западной, римской.

Что, собственно говоря, имеется в виду, когда говорится: там возник народ Христа? Под этим подразумевается... что на востоке Европы была подготовлена такая территория, на которой жили все те люди, которые были непосредственно связаны с Импульсом Христа. Христос все время присутствует в этом народе, как проникающая мышление и чувства этого народа внутренняя аура". ⁶⁴

В предыдущем очерке мы показали, как именно была подготовлена эта "внутренняя аура". Теперь нам предстоит понять, каким образом русский Архангел осуществлял в ней с помощью средств культуры дифференциацию кровно-родственных общностей и формирование человеческой индивидуальности. Поняв это, мы увидим другое внутреннее основание, в силу которого также правомерно говорить о русских как о народе Христа.

Вначале племена славян, пришедшие на Среднерусскую возвышенность, состояли из небольших семейных общностей, объединенных групповым сознанием. И вот, перед Душой возникающего народа встала задача разрушить оковы этого сознания и вызвать такой процесс индивидуализации, который отвечал бы всем тем будущим задачам, о которых мы уже говорили. Главной всеопределяющей чертой этого процесса стало то, что Импульс Христа ткал непосредственно в ауре мыслей и чувств русского народа. И эта сила действовала от начала русской истории, с момента крещения Руси.

Вступая в сферу групповых сознании, Импульс Христа действовал здесь по-иному, чем в Европе. Там с возникновением Христианства Христов Импульс вливался, как преобразующая сила, во все те факторы цивилизации, которые сложились еще в дохристианские времена. Не столь существенно в данный момент подробно говорить о том, как в действительности происходило преобразование языческой цивилизации Европы в христианскую, - глубокая преемственность в философии, в искусстве, в общественной жизни не вызывает сомнений. Принципиально иначе обстояло дело на востоке Европы. Здесь Импульс Христа вступил в среду девственных в отношении культуры я-сознания людей. И поэтому для них Христова Сила явилась истинным Творцом их индивидуального начала. Славянам не пришлось перекладывать гнозис на язык рассудочных понятий философии V-ой культуры, не пришлось в формы античного искусства вкладывать новое содержание и т.п. Их я-сознание явилось новообразованием, возникшим в результате непосредственного акта творения, осуществленного Импульсом Христа в культурно-историческом процессе. И русские сознают это, о чем в новые времена свидетельствует то настроение в их среде, о котором Р.Штайнер говорит, что до "Христа как учителя" в России дело не доходит, ибо этого не в состоянии понять ни одна русская душа, но, спрашивает Р.Штайнер, "Христос есть царь" - не срослись ли русские с этим?⁶⁵ - Да, можем ответить мы, в известной мере срослись, хотя это и односторонность. Однако здесь встает проблема нового времени, которой мы коснемся в дальнейшем. А сейчас попробуем рассмотреть, как именно творил Христов Импульс в русских душах в начальный период нашей истории.

Чтобы приступить к этой задаче, нам сначала придется вкратце затронуть вопрос о том, как происходила индивидуализация человеческого сознания в ходе культурных эпох. Из духовнонаучных сообщений хорошо известно, что в древности все люди обладали ясновидением, но у них отсутствовало индивидуальное сознание. Чтобы обрести это сознание, им нужно было на время утратить созерцание сверхчувственных миров и тесно связать себя с земной жизнью, с опытом. Индивидуальное сознание - это плод индивидуальной деятельности. В сверхчувственном мире деятельны Боги, или Иерархии, их мысли, одновременно, и индивидуальны, и творчески деятельны. Боги мыслят-творят и делают это совершенно. Человек является плодом таких творящих мыслей, но сам он не мог быть допущен к подобному творчеству в сверхчувственном, поскольку его сознание возникает в результате взаимодействия или даже столкновения противоположных духовных сил. Если бы такое сознание не достигнув необходимой степени совершенства стало деятельным в сверхчувственном, то оно внесло бы туда хаос и разрушение. Поэтому на "периферии" мироздания был создан материальный мир, как место, где человек мог бы обретать навык в индивидуальном мышлении и научиться с его помощью творить, идя путем проб и ошибок. Чтобы его деятельность не была слишком разрушительной для духовного мира, он был исключен из среды непосредственного взаимодействия мыслесуществ и стал переживать их лишь в отражении, как теневые мысли в своем мозгу.

Долог был путь овладения этими теневыми мыслями. Еще вся культура древней Индии прошла в сверхчувственных грезах. Но в следующую за ней, древнеперсидскую культуру, Заратустра, как мы уже говорили, решительно направил человека к земному миру, приобщив его к возделыванию земли и обработке металлов. В древнеегипетскую культуру этот процесс был углублен - человек осознал себя пространственно-временным существом. В греко-латинскую культуру он, наконец, пережил индивидуальные мысли, как это описал Платон в своем "Государстве". Для этого человеку потребовалось выработать индивидуальные эфирное и астральное тела, выделить их из групповой ауры, как бы родиться еще и еще раз из духа. Среди многого прочего главными в этом процессе были два элемента: земная деятельность и меняющийся характер сверхчувственных переживаний, имагинаций. Земная деятельность человека, по мере его развития, усложнялась, принимала все более творческий, художественный характер. Имагинации служили путеводителем, переводившим человека с небес на Землю.

В первом очерке мы уже касались той роли, какую земная деятельность играла в процессе индивидуализации человека в отдаленные эпохи, продолжать эту тему далее не входит в нашу задачу. Но мы более подробно поговорим о мире имагинаций. Как известно из духовнонаучных сообщений, в прошлом - а у людей, обладающих атавистическим ясновидением, и поныне - имагинаций имели образный характер, то есть созерцаемое в таких имагинациях всегда похоже на что-то земное. Те имагинаций, к которым человек приходит через новое посвящение, мало чем похожи на земные объекты, и для посвящаемого составляет большую трудность распознать, что он переживает в сверхчувственном опыте.

Что же касается пра-отдаленного прошлого, то нет оснований думать, что во времена, когда облики людей и всех существ в природе были совершенно иными, чем теперь, образные имагинации имели тот же вид, что, скажем, и в эпоху древней Греции, ибо в таком случае они являли бы собой некую реальность, которой не было бы никакого соответствия в земном мире, и тогда о какой же их образности могла бы идти речь. А ведь были и такие времена, когда весь земной мир, включая человека, носил полусверхчувственный характер и материально еще не оплотнел даже до водных субстанций. Имагинативные образы, если бы их тогда увидел современный посвящаемый, явили бы ему картину, не имеющую ничего общего с объектами нашего чувственного мира, и потому оказались бы для него совершенно непонятными.* Они тогда, в начальных условиях становления земного материального мира, были ближе к объективному образу сверхчувственного мира, поскольку процесс творения шел сверху, еще не получая отклика снизу. Но когда возник земной мир более плотных субстанций - это сказалось на имагинативном мире, где высокими духовными существами закладывались праобразы чувственного мира: между образами и праобразами стала развиваться, так сказать, прямая и обратная связь.

* Следует подчеркнуть, что мы говорим только об имагинативном мире, но над ним стоят миры инспиративный и интуитивный. Они во все времена являют посвященному объективную картину духовного мира. Но мир имагинативный изменчив. Его отношение к двум другим мирам можно уподобить отношению явления к сущности. По отношению же к миру чувственных явлений мир имагинации сам выступает как сущность. Так через ряд опосредований, каждое из которых обладает характером самобытия, духовная деятельность приходит к своему выражению в физически-чувственном мире.

Но если бы образы, то есть формы будущего физического мира, всегда зеркально отражали характер праобразов, то нам пришлось бы говорить о перманентном телеологическом принципе эволюции, чего в действительности нет. Закономерности, заложенные внутрь земных существ и процессов, с определенного момента всецело обусловливают их эволюцию; последняя же, в свою очередь, беря свое начало в сверхчувственном праобразе, со временем начинает сама менять его характер. Не сразу закономерность входит в земные формы. Для этого она должна быть вытеснена из духовного мира в сгущающееся до материального эфирно-астральное образование. Но с определенной стадии земное развитие начинает осуществляться по законам земной природы. Ни одному существу в мироздании, как говорит Р.Штайнер, не было известно, какого рода земноводное существо возникнет из зародышевомешочных. Делать заключения о развитии видов можно только идя от последующего к предыдущему, а не наоборот.**

** Более подробно обо всем этом можно прочесть в естественнонаучных сочинениях Р.Штайнера, в особенности в брошюре "Геккель и его противники" (ИПН 30).

Мир закономерностей многовариантен, и не всё, приходящее из него к явлению на физическом плане, обусловливает последующее развитие. Одни виды возникают и метаморфизируются в другие, иные вымирают без видимых последствий, наконец, третьи вообще не приходят к своему осуществлению. Пережив идею прарастения, Гете говорил, что мог бы изобразить множество таких растений, которых нет на Земле, но которые вполне могли бы на ней существовать. Действие каждой отдельной закономерности неизменно. Из их многообразия рождается принцип метаморфозы - основа эволюции. Гетевская идея прарастения, являясь как закономерность, выражается в растениях в тенденции к образованию листа; иные закономерности метаморфизируют лист в стебель, цветок, тычинки, пестик; климатические и другие условия (также действующие как законы природы) приводят к многообразию видов.

Так приходим мы к пониманию совершающейся из самой себя эволюции. Ее стадии, несомненно, находят свое отражение в духовном мире праобразов, меняя их характер. Это происходит так, что в мире праобразов раньше, чем в земном, видны предстоящие изменения; духовный мир чутко отражает складывающиеся в земной жизни тенденции. Это, скажем, духовное предвидение земного процесса следует понимать не как предопределение, а как отражение того, предпосылки к чему уже созданы путем определенного действия земных закономерностей. Это отношение становится тем подвижнее, чем выше мы поднимаемся по ступеням эволюции, и достигает своего апогея в духовной деятельности человека и человеческих сообществ.* По этой причине мы вправе говорить о меняющемся характере имагинативных образов, в которых, собственно, и открываются прафеномены чувственного мира.

* Мыслесущество - это прафеномен понятия.

Несомненно, в далеком прошлом человек пребывал в мире совсем не образных в земном смысле имагинации, и ими он творился. Но когда он стал нисходить к земному материальному миру, то за ним последовали и имагинации. Говорят, что Боги древних греков были антропоморфными. Это действительно так, но не потому, что таковыми их создала фантазия греков, а потому что в таком облике грекам хотели открываться Иерархии. Они являли им тот образ, какой греки в общих чертах уже имели сами, однако у Богов он носил характер идеала, которого не достигал ни один грек, но к которому он стремился; поэтому божественной считалась у греков красота.** Греческие Боги были праобразами людей, и люди созерцали их не только в имагинациях, но и чувственно, в изображениях. Эти праобразы действовали вплоть до физического тела людей, изменяя их этнический тип. В то же время, подобное их действие не выходило за рамки тех закономерностей, которые правят в пределах одного временного отрезка (скажем, коренной расы) и обусловлены, в свою очередь, законами развития предшествующих времен, или эволюционных эпох. Поэтому в послеатлантическую эпоху мы наблюдаем как изменение человеческого облика, так и неизменность его общего типа.

** Греческие посвященные знали, что в действительности Боги не похожи на людей, но лишь индивидуальное сознание могло устоять перед этой истиной. Поэтому они хранили это в глубокой тайне.

Ни одна гречанка не была подобна Венере Милосской, поскольку скульптура выражает собой то состояние женской телесности, при котором в отношении формы она полностью низошла в материальное и потому являет собой лежащее за нею духовное (духовный фантом физического). У земных женщин этого нет. Их тела как бы недовоплощены в физическом мире, остановились на ступени более духовной (кроме головы и конечностей) и потому до некоторой степени иллюзорны, как, впрочем, и мужские. Но мужская телесность иллюзорна по иной причине - она как бы перевоплотилась в материальный мир, ушла в него дальше, чем следует, и до известной степени это исправлено в мужских обликах греческой пластики. ⁶⁶

Созерцание статуй греческих Богов не только давало эстетическое наслаждение, но оказывало реальное воздействие (через чувства, воображение) на эфирное, астральное, а через них и на физическое тело греков, которое было пластичнее, чем у нас. Богам стремились подражать в действиях и походить на них обликом. В этой связи Олимпийские игры греков были некоего рода культовым действием, попыткой хоть в малом дотянуться до совершенства Богов.⁶⁷

Ритмы дыхания и циркуляции крови древних греков ткались другими искусствами: рецитацией, музыкой (искусством Аполлона), праобразы которых открывались в сверхчувственном мире посвященным орфических Мистерий.

Из имагинаций родилась и греческая философия. Когда греки были еще на ступени группового сознания, то из сверхчувственных переживаний ткался миф. Миф играл огромную воспитательную роль в греческой жизни и был существенным элементом религиозной жизни в ту пору, когда ясновидение стало угасать. А когда возникло переживание мыслей, то мифические образы "оплотнели" в понятия. Особенно наглядно это выступает у греческого философа Ферекида Сиросского, жившего в VI в. до Рождества Христова. В его философии представление дорабатывается сквозь образ, сквозь миф до размышления, и уже мысль стремится проникнуть в загадки бытия. Подобно другим грекам, мыслившим мифологическими образами, Ферекид размышляет о Земле как о крылатом дубе, вокруг которого Зевс ткет земную сушу, моря, реки; весь мир у него происходит от трех существ: Хроноса, Зевса и Хтона, и т.д. Но есть во всем этом у Ферекида и другая сторона. "Совместное действие Хроноса, Хтона и Зевса, в смысле Ферекида, - пишет Р.Штайнер, - переживается непосредственно в образе подобно тому, как человек переживает представление, что он существует; но оно также переживается во внешнем мире подобно переживанию представления о синей или красной краске. Это переживание можно представить себе следующим образом. Направьте взор на огонь, сжигающий предметы. В деятельности огня, теплоты изживается Хронос. Кто созерцает огонь в его деятельности и имеет перед собой действенный образ, а не самостоятельную мысль, тот созерцает Хроноса. Вместе с действенностью огня - не в чувственном огне - он созерцает "время". До рождения мысли, иного представления о времени еще не существует. То, что теперь называется "временем", является идеей, выработанной в период мыслительного миросозерцания. Если направить взор на воду, но не в форме жидкости, а воздуха или пара, или на плывущие облака, то мы переживаем в образе силу Зевса, пространственно-действенного распространителя, можно было бы также сказать "лучисто простирающегося". А если смотреть на воду, переходящую в твердое состояние, или на твердое, переходящее в жидкость, то видишь Хтона. Хтон есть нечто такое, что впоследствии, в период мыслительного мировоззрения, стало "материей", "веществом"; Зевс стал "эфиром", а также "пространством"; "временем" стал Хронос".⁶⁸ Благодаря совместному действию этих трех первооснов мира возникают, согласно Ферекиду, с одной стороны, вещественные миры: огонь, воздух, вода, земля, а с другой - сверхчувственные существа, оживляющие четыре чувственных мира.