Смерть, которая уже не страшна

Я встречал множество людей, которые преобразились от одного осознания, что смерть, на самом деле не грозит человеку, и меня очень удивляет, что до сих пор не все это осознали. Часто люди, убитые горем или бессмысленностью своего существования, выросшие на идеях материализма, поняв концепцию бессмертия, вновь возвращали себе вкус к жизни. Священники, утратившие веру и механически выполнявшие свои ритуалы, снова наполнялись жизненной силой. В чем же тогда дело?

Освобождение от страха самерти, который высасывает последние силы из человечества, могло бы выпустить на волю колоссальную жизненную энергию. Нет абсолютно никакого разумного основания для того, чтобы откладывать это на потом. Сотня лет исследований потребовалась, чтобы установить факт преодоления смерти. Три тысячи лет ушло на доказательство (через многочисленные примеры святых, пророков и героев), показавшее, что не боящийся смерти человек живет на совершенно другом уровне. И я повторяю: нет никакой причины, чтобы откладывать свое освобождение. Но тем не менее многие иррациональные факторы все еще оказывают на нас влияние.

Один из них связан с тем, что мы не можем спокойно смотреть на убитого горем человека. Есть в этой ситуации что-то такое — может быть, откровение нашей вселенской взаимосвязи и взаимозависимости, — что вытесняет ту часть нашего разума, которая является нашим каждодневным состоянием. В результате те, кто ищет бессмертия, обогащенные негативным опытом смертного мира, пытаются просто забыться и никогда больше не видеть смерти, отвернуть свои глаза прочь от нее.

Я не уверен, что люди, идущие к медиуму, с тем чтобы тот устроил им свидание с погибшими близкими, поступают правильно. Здесь применимы, как мне кажется, обычные земные законы. Крайняя зависимость всегда оказывает губительное влияние на личность, сдерживает ее развитие. Настает момент, когда нужно оставить прошлое в покое и начать новую жизнь. Но для некоторых оказывается необычайно трудно принять жизнь такой, какая она есть, и так же трудно принять смерть. Смерть — это билет в один конец. Умерший может возвращаться лишь эпизодически, но этот мир закрыт для него навсегда. Такая потеря может глубоко ранить тех, кто остался здесь, и раны могут никогда не зажить. Само существование человека во Вселенной будет видеться под клеймом смерти.

Многие авторитеты высказывались на эту тему. «Мы не желаем знать наших ограничений, страданий и горестей, уготованных для нас», — писал Джордж Лоутон.

Мы хотим знать ответ, как обойтись без всего этого. Мы отвергаем любое предложение, которое заставляет нас склонить голову и в тяготах и трудах проводить долгие дни. Самая лучшая реакция на запрет и притеснение несет в себе искреннюю прямоту, рядом с которой нет страха. Неудача просто заставляет человека остановиться и проанализировать ситуацию. Переоценка и конструктивное мышление дают свои плоды, развивая в человеке его наилучшие качества. Пусть даже успех придет к нему не сразу, но, по крайней мере, он научится после падения вставать на ноги и продолжать путь. Однако другие, не принимая этот трудный путь, ищут свой ковер-самолет, который моментально доставит их, куда они пожелают. Зачастую они и сами понимают, что путь, который выглядит самым коротким, — это тупиковый путь.

Смерть близкого человека, с которым ты прожил много лет, — это всегда страшный удар, после чего в душе остается невыносимая пустота. Поток психической энергии, некогда направленный на человека, теряется в этой пустоте, лишенный ориентиров. Ему нужны новые объекты, новые цели. В душе остается образ любимого человека, и со временем этот энергетический поток стремится замкнуться на этом образе. Но если найден иной выход для этой энергии, образ со временем меркнет, а жизнь продолжается. «Время лечит», — говорим мы, преодолевая горечь своих утрат. В конце концов, остается лишь память о прежнем образе.

Я всегда считал помощь людям, пережившим тяжелую утрату, своим долгом как медиума. Но выше этого я ставлю дру1ую цель: показать людям, что смерти не стоит бояться, ибо нам суж- дена вечная жизнь. Я преподношу это не как лекарство от неврозов, но как Объективный факт. Люди имеют право знать, в каком мире они живут. Единственная вещь, которая действительно лечит, — это истина.

Один из факторов, который очень редко признают, — это удовлетворение, когда горе уже в прошлом, а теперешняя ситуация такая, какая она есть. К примеру, даже если бы мы узнали, что бабушка или дедушка воскресли из мертвых, разве мы захотели бы, чтобы они снова были среди нас, или захотели бы присоединиться к ним? Что несут нам эти мысли — удовольствие или страх? Наряду с глобальным интересом, окружающим смерть, мы совершенно не заинтересованы в мертвецах. Для некоторых смерть означает трупы, и ничего больше.

Другую крайность представляют собой люди, постоянно занятые своим горем. Я знал таких, которые после смерти ребенка поддерживали порядок в его комнате, хранили в шкафу его вещи, ставили пустой стул к обеденному столу. Я не склонен думать, что эти действия являются наилучшим доказательством преодоления смерти. Скорее это похоже на клинический невроз. Если, к примеру, ребенок вырос и начал вести самостоятельную жизнь, в родительской опеке более нет нужды. Вам остается только принимать его жизнь такой, какая она есть, не слишком часто навещать его, поддерживать, если требуется. Не следует делать меньше или больше этого. Точно такими же должны быть отношения с бесплотным миром.

Тут, как мне кажется, следует напомнить моим читателям, что кроме того, что я являюсь медиумом, я еще христианский священник. С точки зрения христианской теологии не следует интересоваться мертвыми больше, чем ими интересуется сам Бог, иначе это превращается в своего рода идолопоклонство или иное неблагочестивое поведение. Для человека неверующего тот же тезис можно переформулировать: чрезмерное увлечение частностями отгораживает человека от целительной энергии великого вселенского целого.

Для преодоления страха смерти существенны две вещи. Первая — убедить себя в том, что человеческая личность способна пережить биологическую смерть, убедить даже наперекор видимой реальности. Вторая — сохранить это убеждение и не

поддаться разрушительному влиянию материалистического общества. Если вы сделаете эти две вещи, истина преодоления смерти станет частью вашего существа, она станет повсеместно действующей силой, подобно гравитации. Два аспекта веры, эмоциональный и интеллектуальный, действуют заодно, как два крыла. Вы не сможете обойтись одним без другого.

Разумеется, с подобными проблемами бывает сложно справиться в одиночку. Нам нужно, чтобы рядом были люди, которые поймут и согласятся с нами. За всю историю человечества было создано множество разных сообществ с этой функцией. Мне, например, посчастливилось попасть в Братство духовных границ, которое существует и развивается и сейчас.

Во многом это братство получило импульс к развитию благодаря одному из виднейших христианских лидеров — доктору Шервуду Эдди. После публикации тридцати девяти книг Эдди в 1950 г. написал еще одну, которая решительйыд^образом отличалась от предыдущих. Он знал, что вечнай-жизнь и спасение — центральная тема для христианства, но не был в этом уверен. Он провел серию исследований психических феноменов, в результате чего преодоление смерти стало для него непреложным фактом, чему он и посвятил книгу, которую назвал «После Смерти Ты Будешь Жить». Эта книга стала своего рода приложением к Евангелию.

Имя доктора Эдди стало известным во всем мире. Его книга оказала колоссальное влияние как на духовенство, так и на далеких от веры людей, многие из которых увлекались спиритуализмом, по только теперь отнеслись к тезису о бессмертии всерьез.

Небольшая книга Шервуда Эдди свела вместе многих людей, которые шли сходными путями. Среди них был Элсон Смит, методист-священник, автор «Религии и новой психологии». Смит принадлежал к числу тех, кто верил, что именно психология и исследования психических феноменов станут ключом, который позволит обновить религию. Поль Л. Ниххинс, проиоведник методистской церкви Гайд-Парка в Чикаго, был моим частым собеседником в этих вопросах. В. X. Лич, редактор влиятельного «Церковного Управления», тоже часто составлял нам компанию. Все эти люди вошли в движение Братства.

В марте 1956 г. в Чикаго состоялась встреча организации. Количество участников было специально ограничено сотней человек. Люди приехали из разных концов Америки: из Массачусетса, Калифорнии, Орегона и Техаса. Присутствовали представители от баптистов, конгрегационистов, от Апостольской и Епископальной церквей, от реформаторов, квакеров, лютеран, методистов и пресвитериан. Все они составили новое Братство. Поль Хиггинс был выбран первым президентом. Была составлена программа действий на год вперед. Вторым президентом стал Джордж Райт; третьим, действующим и поныне, — Вильям Ро- шер. Братство постоянно расширяется, вовлекая все новые массы людей, желающих освободиться от гнетущего страха смерти. Мое мнение, которое я уже высказывал, состоит в том, что интеллектуальное развитие должно идти синхронно с эмоциональным. Необходимы эмоции любви и понимания, чтобы изгнать страх навсегда. Эти эмоции воздействуют не только на человеческий разум — они преображают все человеческое существо.

Пустяки огромной важности

Критики довольно часто обвиняют медиумов в том, что приходящие из потустороннего мира сообщения пусты и тривиальны. Если этот мир действительно очень далек от нашего, как можно тратить драгоценные минуты на пустяковые разговоры? Неужели нельзя найти достойных тем? Например, можно было бы расспросить умерших о том, каков тот мир, что стал им теперь обителью, и в который и мы со временем попадем. Почему же мы так редко об этом вспоминаем? Почему столько времени мы тратим на мелочи, когда важнейшие вопросы остаются без ответа?

На эту проблему обращали внимание множество ученых и исследователей психики. Было предложено несколько версий. Одна из них принадлежит известному профессору философии Колумбийского университета, Джеймсу Хислопу. Хотя, если быть точным, Хислоп только продемонстрировал ее на опыте, а описал ее Луис Анспачер — его студент.

Хислоп провел телеграфную линию между двумя студенческими городками и в каждом пункте посадил хорошего телеграфиста. Сам Хислоп находился на одном конце линии связи, а большинство его студентов, среди которых был и Луис Анспачер, были на другом. Цель эксперимента состояла в том, чтобы выработать особый стиль коммуникации, при котором Хислоп мог бы определить, кто из его студентов отправляет конкретное сообщение. Анспачер писал об эксперименте следующее:

Когда наступила моя очередь, я начал отправлять сообщения о гегельянце Ройсе, прагматисте Джеймсе и материалисте Мюнстерберге, которые в одно и то же время учились на факультете философии в Гарварде. Затем мы обсудили Бергсона и позиции институционалистов в современной философии. Но все это ни к чему не привело. Профессор не мог догадаться, с кем он говорит. Тогда я от-

Пустяки огромной важности 61

правил такое сообщение: «Заходя в автобус в Амстердаме, мы обсуждали бергсоновскую Творческую эволюцию, а кондуктор забавлялся нашим варварским французским. Когда мы платили за проезд, то уронили монету на полВ ответ на это сообщение Хислоп сразу же телеграфировал: «Анспачер».

Никто другой не был причастен к этому эпизоду, по крайней мере, не разделял его с Хислопом. Благодаря этому он без сомнения смог определить, с кем разговаривает. Большая часть приходящих через Флетчера сообщений носят именно такой характер, они не говорят ни о чем важном, их цель — идентификация личности отправителя.

Иное рассуждение подобного рода я услышал от писателя-ре- дактора-профессора Джерома Эллисона, который присутствовал на моих сеансах в качестве исследователя. Между ним и Флетчером произошел следующий диалог:

— Здесь человек, который очень интересуется вами. Его зовут Барч.

-Да?

— Кажется, он знал вас, когда вы были еще мальчиком.

— В воскресной школе у меня был учитель, которого звали Барч. Хороший человек.

— Было что-то с белым кроликом? Что-то связанное с белым кроликом?

— У меня был белый кролик в детстве, но тут нет связи с м-ром Барчем.

— Я четко вижу этого белого кролика. И есть какая-то связь с м-ром Барчем. У м-ра Барча было прозвище? Может, его называли «кроликом»?

— Определенно нет. Его слишком уважали, чтобы давать ему прозвища.

—Хорошо, вам виднее (Флетчер несколько раздосадован).

Затем Флетчер переключился на других участников сеанса и стал передавать сообщения им. Через год после этого события Эллисон отправился навестить свою мать. В доме, где она жила, прошло все его детство. В беседе с ней, он рассказал о нашем сеансе и разговоре с Флетчером. «Разве ты не помнишь?! — вое- кликнула мать. — Того белого кролика тебе подарил на Пасху твой учитель — мистер Барч!»

При встрече Эллисон сказал мне следующее: «Есть только два объяснения. Либо мистер Барч напоминал о кролике, чтобы я мог его идентифицировать, либо вы каким-то образом (телепатически или как-то еще) извлекли эту историю из моей памяти, точнее, в данном случае, из моего забытья. И из этих двух вариантов наиболее вероятным мне представляется первый. Дети запоминают подарки, но довольно часто забывают дарителя. Так произошло и со мной. Я никогда бы не вспомнил, что кролика подарил мне м-р Барч, если бы мать не сказала мне об этом. А она никогда бы об этом не вспомнила, если бы я не рассказал ей о разговоре с Флетчером. Отсюда вывод:, о кролике мог напомнить только сам м-р Барч».

В моей практике тоже был подобный случай, еще до моего знакомства с Флетчером. Несколько моих товарищей, с которыми мы играли в тайное братство, интересовались всякими предсказаниями и ясновидением. Один из них (его звали Джо) тяжело заболел пневмонией, и доктора говорили, что его уже не спасти. Будучи уже при смерти, он сказал мне: «Если оттуда можно вернуться, я предоставлю доказательства».

Спустя несколько месяцев я присутствовал на собрании спиритуалистов в Мичигане. Одна ясновидящая сказала мне, что получила сообщение, адресованное мне. Она даже назвала отправителя. Это был Джо. Я уверен, что она не могла узнать о том трагическом случае. Сообщение было довольно туманным. Там говорилось что-то про динамит, но я никак не смог найти связи между Джо и динамитом. Спустя год или больше случай повторился, но уже в другой стране и с другим медиумом. Этот медиум утверждал, что Джо произносил слово, которое звучало как «динамит», но он не уверен, что это было то самое слово. Джо требовал, чтобы я внимательно изучил это слово — слог за слогом, букву за буквой. И вдруг меня осенило: «динамус» — это был секретный пароль нашего братства! Пароль менялся каждый год, но в тот год, когда умер Джо, у нас был именно этот пароль.

Настойчивость этих посланий, а также тот факт, что об этих паролях не мог знать никто, кроме членов нашего маленького об-

щества, убедили меня в том, что это действительно был Джо, который обещал мне предоставить доказательства с того света.

Таков характер большинства сообщений, приходящих от мертвых. Скажете, они тривиальны? В некотором роде — да. Но именно тривиальность этих сообщений настолько уни- кальна> что исключает всякую вероятность ошибки, поскольку связана всегда с конкретным человеком, одним из тысяч и миллионов.

Я считаю, что одного этого обстоятельства все же недостаточно, чтобы понять смысл тривиальности потусторонних посланий. Еще раз напомню читателям о двух других факторах: бесплотные духи, с которыми мы общаемся во время сеансов, это тоже люди; а участники сеанса — это люди совершенно разные, из разных кругов, и, как правило, совершенно незнакомые друг с другом.

Даже среди людей из плоти и крови пустяковые беспредметные разговоры играют роль социальной «смазки», предохраняющей от трения. Станет ли страховой агент предлагать свои услуги во время похоронной процессии. Станет ли проповедник читать свои речи на футбольном поле, где идет игра? На свадьбе — не говорят о политике. Миллион подобных условностей распространяется и на коммуникацию между живыми и мертвыми, и выход из этого — беспредметные несерьезные разговоры.

Если принять это во внимание, мы увидим, что большинство наших бытовых разговоров лишь поверхностно затрагивают темы погоды, политики, здоровья и спорта. Обо всем этом не прочь поговорить и бесплотные, пользуясь предоставившейся им возможностью.

Какова же цель этих разговоров? Самым удачным ответом здесь снова были бы слова Анспачера: «В этой коммуникации сложно ожидать каких-либо предсказаний. В действительности, эти вещи не очень нужны. Мы должны помнить, что наш лексикон ограничен земной реальностью и тремя измерениями пространства. Принимая во внимание все трудности коммуникации, можно считать чудом, что мы вообще что-то понимаем, пусть даже все понятое нами очень тривиально. Каждое произнесенное нами слово пропитано нашим земным опытом. У бесплотных призраков, в свою очередь, нет слов для описания того мира, где они пребывают. А если и есть, то как мы можем понять их?» Вы бы стали разговаривать о докторской диссертации с новорожденным ребенком? Разумеется, нет. Возможно, поэтому, все, что может сказать бесплотный дух, это «Привет, я тут».

На самом деле, в том, что бесплотные не стремятся к разговорам на глубокие темы, если им выпадает такой шанс, таится определенная мудрость. Шанс иногда выпадает, но то, что Ан- спачер назвал «предсказаниями», действительно, случается крайне редко. Между тем излюбленный способ бесплотных доказать людям реальность жизни после смерти, это свести разговор на земные темы, просто сказав: «Привет, я тут».

Подобных сообщений мы с Флетчером озвучили великое множество. Другое очевидное качество, тесно связанное с уникальными тривиальностями, но иным образом, можно было бы назвать «ощущением личности». Я понял это в одном из разговоров с Джеромом Эллисоном после сеанса, на котором он общался со своим бывшим коллегой Джорджем Грантом.

 

e-puzzle.ru

 

Грант умер от инфекции вскоре после того, как Эллисон уволился из редакции «Ридерз Дайджест», где они оба работали.

Меня поразило не фактическое содержание сообщений. Конечно, упомянутым фактам уже сто лет, но я допускаю, что в ходе кропотливого расследования их все же можно было бы раскопать. Так что дело в другом. Джордж обладал совершенно потрясающей мимикой. Эти выражения я не видел ни на каком другом лице. И ни Флетчер, ни Форд не могли знать Джорджа лично настолько хорошо, чтобы знать его мимику. Я смотрел на лицо Форда и видел те самые выражения. Это был он, старина Джордж.

То же самое Эллисон чувствовал на сеансе 1956 г., когда общался через Флетчера со своим сыном, убитым в 1952 г.

За всю мою практику призраки не раз поражали меня разнообразием методов самоидентификации. В 1967 г. мы проводили сеанс в Кливленде. На нем присутствовала миссис Ф. Коннер из Кембриджа. Ее заинтересовали полученные через Флетчера сообщения: в них было много фактической информации, которую можно было проверить.

«Я занимаюсь генеалогией, — писала миссис Коннер. — В то время я собирала материал для книги о первых семьях Огайо.

Некоторые места поселений, относящиеся еще к XVII в., до сих пор не могли найти. Во время сеанса Флетчер приводил людей, которые жили в тех самых местах и в то самое время, и они сами рассказывали о себе. Благодаря этим сведениям мы восполнили все пробелы в этой истории».

На сеансе, который мы проводили весной 1955 г., Флетчер извлек скелет, который семья годами хранила в шкафу. Так об этом рассказал Фрэнк М. Боллинг:

Флетчер спросил: «Здесь ли А. Б. Б.?» А. Б. Б. не было, но я знал ее и сказал ему об этом. Ее брат Л. хотел что- то сказать ей, и я взялся передать послание на следующий день. С ней я был осторожен. Сначала я спросил, нет ли у нее брата по имени Л. Она улыбнулась с гордостью и рассказала мне о своем талантливом брате, который умер некоторое время назад.

Тогда я спросил: «Ваш брат пил?» — Нет, он был замечательным человеком, и все такое...

— Он умер не от злоупотребления спиртным?

А. Б. Б. выглядела очень встревоженной.

— Ваш брат бросил жену и ушел к другой женщине?

— О боже, конечно нет!

Я вдруг почувствовал себя очень неловко перед женщиной, которая была моим другом. Я рассказал ей об Артуре Форде и Флетчере. Передал даже слова, которые вроде бы сказал ее собственный брат: «Хотя я и уехал в Мехико с Элен, я па самом деле никогда не любил ее. Я всегда любил мою жену и хотел бы, чтобы она об этом знала».

li/m А. Б. Б. прервала меня и сказала: «Я всегда это знала, что он не любил Хелен». Скелет выглянул из шкафа, и она признала все сказанное мной, кроме того, что брат умер от алкоголя. Он действительно много пил, но умер «от чего-то другого».

Когда вдова Л. узнала обо всем этом, она сама пришла к Фрэнку Боллингу, чтобы услышать это от него лично.

Бесплотные, которые при жизни обладали хорошим чувством юмора, не теряют его и после смерти. Они охотно вспоминают все забавные моменты своей жизни и разные семейные шутки.

3 Человек не может умереть

Вот запись, сделанная на сеансе, имевшем место в 1965 году в Филадельфии. На сеансе присутствовало одиннадцать человек из Элизабеттауна:

Флетчер Мне нужно облечь это в слова, но у меня нет таких слов. У нас тут вообще нет слов. Только идеи. Он показывает мне что-то похожее на бутылку пива. Может, это вино, может — пиво. Тут кто-нибудь балуется алкоголем? Кто такая Элла?

Фишер Элла — это его жена.

Фишер Нет.

Флетчер Хорошо. Он улыбается и говорит что-то. Я не знаю, что именно он говорит. Утверждает, что она на земле.

Кастер Верно.

Флетчер. «Если увидите ее, скажите, что я приходил. Передайте ей это. Это наша шутка». Я не знаю, что это. Он называет ее алкоголичкой или что-то в этом роде.

Фишер Кажется, ее девичья фамилия Буз или нечто похожее.

Флетчер. Тогда все ясно. Он смеется.

Миссис Дороти М. Форни из Элизабеттауна объяснила этот эпизод так: «Элла — это вдова А. К. Бауфера, все еще жива. Как- то мы узнали, что ее девичья фамилия (Боуз) иногда служила предметом их совместных шуток. Это были совершенно невинные беспредметные шутки, поскольку оба были приличными религиозными людьми».

М. Эдмунд Спир, доктор философии, много лет преподавал в Гарварде, затем стал редактором «Оксфорд Юниверсити Пресс». Сам он был блестящим, автором. Его жена, Флоренция Льюис Спир, являлась известным драматургом. Она умерла в 1965 г. Доктор Спир пишет следующее:

Я был на шести сеансах его преподобия Артура Форда. Первый был 12 марта 1966 г., последний — 13 марта 1968 г. Через Форда и Флетчера, его духа-покровителя, я принял множество посланий от моей жены, от родителей, от университетских преподавателей, от безвременно ушедших коллег-ученых. Признаю, все это совершенно переменило мою жизнь! Каждое слово на сеансе записы-

валось на магнитофон. Некоторые адресованные мне сообщения потребовали несколько месяцев на верификацию, но все сказанное оказалось правдой. Я, разумеется, не буду приводить здесь полный перечень этих сообщений. Приведу лишь несколько примеров. В каждом из этих посланий я встречал знакомые эмоции и чувства, которые не могли бы принадлежать никому иному, кроме как этим людям, хотя все это передавалось через Флетчера. В круглых скобках я привожу свои реплики, в квадратных — комментарии.

1. «Флоренция говорит: «Здесь человек, который тебя знает. Его зовут Дэвид Литтл. Он заведовал гарвардской театральной коллекцией. Он говорит, что все мои пьесы, рукописи, рассказы и письма попадут туда. Ты знаешь его?» (Нет, я никогда о нем не слышал.) [Только три живых человека могли знать, что нынешний куратор гарвардской театральной коллекции просил у меня книги и рукописи Флоренции. Эти бумаги попадут туда лишь спустя девять дней. Этими тремя были Джон Мейсон Браун, театральный критик и давний друг Флоренции (именно он и порекомендовал куратору написать мне), затем — собственно куратор и, наконец, — я сам. Больше об этом никто не знал. После того как все бумаги Флоренции оказались в коллекции Гарварда, я спросил куратора, кто такой был Дэвид Литтл. Тот ответил, что официально куратором он никогда не был, но, по сути, эту работу выполнял он. Дэвид Литтл умер незадолго до того, как нынешний куратор пришел в Гарвард. Литтла горячо любили все, кто его знал.]

2. «Вашу жену Флоренцию в юности называли иначе. Обычно используют имя Флора, но ее называли Джиной. Вы знали об этом? (Нет, я этого не знал. Я постараюсь это выяснить). [Позже я действительно это выяснил. Я нашел старые записи. Все оказалось верно — ее называли Джиной.]

3. «Ваша жена показывает мне фотографию своей комнаты. В центре стоит стол. На столе лампа с красным абажуром. Справа стоит ваше кресло. На стене — полки с книгами и фотография Флоренции». [Я несколько сократил, но описание комнаты было дано в подробностях и точно со-

ответствовало действительности. М-р Форд никогда не был у нас дома и не мог знать таких деталей. Кроме того, после смерти Флоренции я менял обстановку в ее комнате, но Флетчер описал и эту обстановку, что представляется уже совсем невероятным.]

4. Вы все время пишете. Даже сейчас вы пишете, и это замечательно. [Мало кто знает, как я провожу время дома. Но Флоренция уж точно знала, что пишу я, действительно, постоянно.]

5. «Здесь некто по имени Вилл Каппи. Он хочет поблагодарить вас за все, что вы для него сделали. Флоренция говорит, что она не одобряла его. Не то чтобы он ей не нравился, но она считала его неподходящей компанией». [Каппи был редактором заменитой «Нью-Йорк Геральд-Трибыон». Я помог ему издать «Лучшие мистические рассказы» и «Лучшие детективы». Замечательный, остроумный человек, но слишком злоупотреблял спиртным. Надеюсь, я на него влиял в лучшую сторону. Я уже забыл обо всем этом, но Флоренция напомнила мне.]

6. «Она указывает на 1936 г., в этом году вы познакомились в колледже. Из тех же времен является еще один забавный человек в блестящем синем костюме. Он просит сказать вам, что он — дядя Фриц. Возможно, тогда вы не называли его так. Его зовут Фредерик Робинсон. У него в руках — «Кентерберийские истории». Говорит, что хорошо знал Вас и вашу жену. Еще говорит, что Вы будете жить так же долго, как и он. [Профессор Робинсон вел в Гарварде три курса: по средневековому английскому, по Чосеру и по англо-сак- сам. Помню, был приятно удивлен, когда услышал, что Флоренция тоже знает его. Позже я связался с его племянником и узнал, что его действительно называли дядей Фрицем, что умер он в возрасте девяносто девяти лет и что он действительно носил такой костюм, в котором я его раньше не видел и который па нем видел Флетчер.]

Некоторые люди, которые при жизни не верили в то, что душа не исчезает вместе с биологической смертью, умирая, бывают крайне удивлены этому обстоятельству. Миссис Мэри Сау- туорт из Западного Лафайета (штат Индиана) так писала о сеансе, который мы с Флетчером проводили в 1960 г. в Чикаго:

Артур Форд произнес, обращаясь ко мне: 4Здесь Ларк».

—Ларк? — переспросим я. — Но я не знаю никакого Парка.

— Это Ларк-Горович. Карл Ларк-Горович, глава физического факультета Университета Пердью.

— Как это, Флетчер? Ларк-Горович отв.

— Он здесь и он хочет, чтобы вы передали кое-что Большому Робби. (К. X. Робертсон, очень высокий мужчина, бывший миссионер Ассоциации молодых христиан, работавший в Китае, изобретатель, учитель физики в Университете Пердью.) Когда он был жив, Большой Робби говорил ему о вечной жизни, но он не верил. Большой Робби говорил, что после смерти ничего не заканчивается, что это просто дверь в следующую комнату. И вот теперь Ларк здесь и сам во всем убедился. Он просит передать Большому Робби, что все на самом деле так. То есть не совсем: все гораздо прекраснее, чем можно было бы выразить словами.

Я была уверена, что профессор Ларк жив. Я позвонила профессору Барру в Пердью и спросила про Ларка, работает ли он в Университете. *Нет, — сказал он, — профессор Ларк умер пару месяцев назад». Большой Робби сам был очень болен и умер через несколько недель после нашего сеанса, но я успела передать ему слова Ларка, что очень его обрадовало.

Порой призраки осуществляют самоидентификацию, упоминая об иитимных подробностях или об обстоятельствах смерти, известных только тому, кому адресовано сообщение.

Случай первый:

— Мне назвали имя... Шлеминг.

— Я здесь.

—Здесь Люси. Она говорит, что она ваш близкий друг, ваша возлюбленная — я вижу вас вместе. Она погибла в аварии 13... февраля.

— 13 января.

— 13 января. Это была автомобильная катастрофа Вы были с ней.

— Да.

— Она просит сказать вам, что она слышала вас, но не могла вам ответить. Вы подняли ее на руки и сказали: «Это Билл, Люси, ответь мне, скажи мне хоть одно слово!» Так все было?

— Да, именно так.

— Она говорит, что ждет вас. Вы не успели пожениться, но она все равно — ваша жена и будет ждать вас. Она была похоронена на маленьком холме в Хакенсэке.

— На холме, но в Ниаке.

— 22 марта вы принесли цветы на ее могилу, а затем отправились сюда, чтобы поговорить с ней.

— Да.

— Всю дорогу вы почти бежали.

— Да...

— Вы все время твердили ее имя: «Люси, любимая».

Случай второй:

— Послание от Анны к Херберту. Кто такая Анна?

— Это моя дочь.

— Она говорит, что это была сестра Ирэн. Она играла на пианино тогда вечером. Вы понимаете?

— Я никогда не видел тебя, ты никогда не видела меня. Я долгое время безрезультатно пытался выяснить, но это было лучшим доказательством для меня. Я спрашивал другого знаменитого медиума, но не получил ответа. Мы хотели знать, кто тем вечером играл на пианино» Благодарю тебя!

Случай третий:

— Я обращаюсь к вам... Вы ведь Бакстер? Это ведь ваше имя?

— Да.

— Здесь двое мужчин — Холлауэй и Лёвентритт и одна женщина по имени Стерлинг. Вижу двенадцать человек в двух вагонетках на американских горках. Вы сидите сзади.

-Да.

— Первая вагонетка сорвалась, и трое человек погибли. Остальные были покалечены. Один скоро умер, но по другой причине. Ваша вагонетка повалилась набок и свалилась с рельсов, но все остались живы.

- Да.

Мы видим, что в одних случаях духи охотно помогают отчаявшемуся человеку, а в других являются, чтобы поделиться посмертным опытом. Первая категория будет не совсем уместна в этой главе. А на второй можно заострить внимание. Я уже упоминал Ларк-Горовича, являющего собой пример научного скептицизма. Доктор Эдвард Бауман, священник из методистской церкви в Вашингтоне, покажет собой пример скептицизма иного рода: скептицизма, который можно было бы назвать религиозным.

Сам доктор Бауман писал следующее: «Четыре года назад я со своим другом-физиком отправился к Артуру Форду. Настрой у меня был крайне скептический, я готов был завалить все наше мероприятие. Я не знал, что вечер еще не перейдет в ночь, а я уже буду посвященным». Сейчас доктор Бауман — мой хороший друг. Он член национального исполнительного совета Братства духовных границ.

Случай с Рут Монтгомери — пример непробиваемого журналистского скептицизма. Предоставим слово ей самой.

Стоило мне только закончить очередную серию статей, разоблачающих медиумов-шарлатанов, как мое внимание привлекло очередное событие в этом русле: Артур Форд приезжал с визитом в Вашингтон. Я созвонилась с ним, и мы договорились о встрече. Я рассказала ему о своих статьях. Если бы ему было что скрывать, думаю, он сразу показал бы мне на дверь. Но он, к моему удивлению, вместо этого спросил, не желаю ли я побеседовать с Флетчером.

Один из представленных Флетчером джентльменов пытался завязать разговор о проблемах в Африке, и в частности— в Конго. 4 Он очень обеспокоен, что происходит там, где он жил много лет назад. Его имя Эд... нет, нет, это Фред... Фред Беннет. Он чей-то дядя. Кажется, он был проповедником в Африке>. Я ничего о нем не знала и сказала об этом. Че-

рез минуту Флетчер добавил: «Возможно, вы tie были знакомы с ним, но спросите своего мужа».

В тот вечер, когда Боб пришел с работы, я спросила, не знал ли он человека по имени Фред Беннет.

«Мужа моей тети звали Фред Беннет, — ответил он мне. — Но он умер еще в то время, когда я был маленьким. Откуда ты про него узнала?* В тот момент я посчитала, что лучше проигнорировать его вопрос, и спросила, чем дядя Беннет занимался при жизни. Боб ответил, что он был миссионером в Конго.

На следующем сеансе Флетчер заявил: «Это имя просто складывается из звуков. Мы здесь не пользуемся словами. Но я не вполне могу его разобрать. Аида... нет. Айна... тоже нет. Это имя из четырех букв, первая из которых — «А*. Он симпатичный, похож на вас. Должно быть, это ваш отец*.

Я уточнила, что имя моего отца было «Айра*, и Флетчер продолжал: Юн передает вам привет. Говорит, что был тяжело болен, когда смерть пришла к нему, но умер он очень быстро. Он почти ничего не заметил. Даже не помнит, как умирал. Впрочем, он не может здесь найти никого, кто помнил бы это точно. Здесь нет смерти. Только свобода. Больше ничего... Он говорит, что был на своих похоронах... Его очень позабавила эта процессия. Просит передать привет матери, сказать, что он любит ее. Кто такая Берти?*

Я ответила, что Бертой зовут мою мать.

Флетчер аюва заговорил: «Ваш отец хочет сказать вам нечто очень важное. Возможно, это будет лучшее из всего, что вы напишете и подарите миру: «Я живу, и все мы живем в мире постоянного действия и непрерывного роста. Я был бы несчастен, если бы мы жили в мире, где все рано или поздно умирает*.

Затем Флетчер сказал, что некто «Клайд Уайлдмэн, который как-то связан со школами*, хочет сказать мне что-то про человека, «который жил рядом со мной tia улице Лафайетта (или, может, это был город) и однажды бесследно исчез, а теперь объявился здесь*. «Он утонул, — рассказывал Флетчер. — Он был каким-то официальном лицом. Может, судьей...* Тут я себя почувствовала несмышленым младенцем. Я не знала ни-

какого Уайлдмэна. Тем более я не знала судей, кроме Крейтера. Но он был не из Лафайетта — города в Индиане, где я жила некоторое время.

На следующий день я позвонила в газету чЛафайетт Ку- рьер-Джорнал», чтобы найти хоть какие-то зацепки. Не успела я рассказать обо всех деталях, как редактор прервал меня: «Так это же был судья Линн Паркинсон. Он жил в Ла- файетте, но переехал работать в Чикаго. Он исчезк Ни ФБР, ни полиции так и не удалось найти его тело. Нашли только шляпу несчастного и его зонтик — они лежали на берегу озера Мичиган, недалеко от отеля сЛейкшир По моей просьбе редактор выяснил, где именно жил в Лафай- етте судья Паркинсон, — оказалось, что всего в нескольких кварталах от моего дома. Ни я, ни редактор в ту минуту не могли знать, что тело судьи найдут в водах Мичигана всего через пару дней...

Прошло уже более года, как я периодически посещала сеансы Артура Форда. На одном из них Флетчер напомнил мне, что год назад говорил, что президента Кеннеди убьют, когда он будет отъезжать от Белого дома на машине. Я уже совсем позабыла про это, но я храню магнитофонные записи. Я нашла эту пленку, и все действительно было так. Теперь же Флетчер сообщил, что этим летом будет заключено демократическое соглашение, которое не подпишет только один из южных штатов — Алабама. Также Флетчер сообщил о победе Джонсона на президентских выборах. Все его предсказания впоследствии исполнились.

За неделю до выборов, 28 октября 1964 года, я получила телеграмму от Уолтера Велькера, инженера-изобретателя, который накануне вечером был на сеансе у Артура Форда в Филадельфии: «Гарольд Айке через Форда пророчит Голдуо- теру минимум 43 избирательных голоса, максимум — 52р. В реальности он набрал 52 голоса, потерпев полное фиаско.

Предсказания Флетчера, кроме упомянутых выше — об избирательных голосах Голдуотера и об убийстве Кеннеди, со временем набрали победоносный счет. Следующая запись была сделана на сеансе 16 апреля 1967 г. (Мартин Лютер Кинг был убит в апреле 1968 г.):

Флетчер: Здесь несколько человек... Карлсон говорит, что должен сделать предсказание, и к нему следует отнестись с особым вниманием. Он говорит о человеке с именем, похожим на Мартина Лютера, и имеющем отношение к людям с цветной кожей. Уже намечен какой-то зловещий план. Его собираются убить в скором времени.

Джон: Может он сказать, кто выбрал его в качестве жертвы?

Флетчер: Нет. Я просто увидел образ убийства. Больше ничего.

Джон: Можно ли как-то предотвратить это?

Флетчер? Нет.

Джон: Флетчер, а ты можешь сказать, когда это произойдет?

Флетчер: Нет. Не точно. Я только вижу это как часть единой картинки, часть единого плана.

Джон: Но это обязательно случится?

ФЛЕТЧЕР: Да.

Кроме того, 14 декабря 1967 года Флетчер предсказал переговоры о мире во Вьетнаме, что стало темой «Инквайрера» в Филадельфии.

Я бы предпочел закончить эту главу тем же именем, которым начал ее. Я говорю о профессоре Хислопе, который до своей смерти в 1920 г. занимал один из руководящих постов в Американском обществе психических исследований и внес немалый вклад в науку о жизни после смерти. Также необходимо упомянуть и мисс Гертруду Табби — бывшего секретаря той же организации и ассистентку Хислопа.

Несколько лет назад два редактора из одного издательского дома договорились со мной о сеансе. Мужчину звали Смит, а женщину — Джонс. Флетчер вызвал Хислопа, и тот стал интересоваться судьбой своих научных работ, были ли они опубликованы. Редакторы заявили, что не встречали их, и тогда Хис- лоп рассказал им, где можно найти рукопись.

Через две недели Джонс явилась на очередной сеанс с шестисотстраничной кипой, озаглавленной «Хислоп». И Хислоп был первым, кто посетил нас во время этого сеанса.

— Я еще не закончила работу над вашей рукописью, — сказала Джонс.

— Знаю, знаю, — ответил Хислоп. — Ее сложно читать. У меня там много пометок, написанных мелким почерком. Но через два дня вы встретитесь с моей помощницей Таб- би, и вместе вы все сделаете быстрее. Джонс созвонилась с Табби и ввела ее в курс дела.

— В этом весь профессор Хислоп, — сказала Табби. — Он никогда не сдается.

Скажете, все это тривиально? Скажете — все это пустяки? Но складываясь вместе, эти пустяки обретают огромное значение. Они говорят о вещах столь глобальных, о которых, к сожалению, пока молчит вся наша человеческая логика и риторика.