Спасибо. Но вот существует ведь ряд нововведений. Там, что ребёнка прикладывают на грудь, например. В районном родильном доме этого не делают.

БЛОШАНСКИЙ: Нет, нет, ничего подо(бного). Нет, это не верно. У нас более чем в половине родильных домов совместно лежит мать и ребёнок сразу же после родов. Если мать здорова и ребёнок здоров. (При таких лошадиных нормах к женскому здоровью и громадному количеству болезней немудрено, что со своими детишками лежат лишь избранные. Можно подумать, что для ослабленного ребёнка капельница в голову важнее маминой титьки в рот. Или прикладыванию подлежат только дети, прошедшие конкурс на выживание, как в отряде космонавтов? Только самые живучие и сильные могут быть допущены до груди!) И не было каких-то осложнений после родов. Поэтому это к платной медицине не имеет никакого отношения.»

Если у Вас медицина финансируется по остаточному принципу, то, может быть, и разумность медиков также формируется по остаточному принципу?

Захотела тут недавно одна девочка, чтобы после родов дали приложить дочку к груди. Попросила ещё в родблоке. И что же она услышала в ответ? «Мамаша, вы потная! Ребёнка не дам!» Славненькая такая отговорка, чтобы не дать ребёнка приложить к груди сразу после родов. Видно, лень было врачихе няньчиться лишний раз с ребёнком, перекладывая его туда-сюда. Вот и получается, что за пребывание в родильном доме приходится платить не только деньгами, но и своим здоровьем и здоровьем только что рождённого ребёнка.

А ведь ещё со времени открытия Конрадом ЛОРЕНЦОМ в 30-х годах феномена импринтинга должна быть понятна святая необходимость немедленного прикладывания и долгого, около часа, пребывания ребёнка у материнской груди. Чтобы он на всю свою жизнь запомнил свою Мать на клеточном уровне, а не потолок или чужих для него тёток в белых халатах. В природе любая мать облизывает своего детёныша, чтобы оставить на нём свой запах, буквально впечатывая его, чтобы они смогли найти друг друга среди сотен и тысяч подобных. Это импринтинг на запах. Но у ребёнка работают все сенсорные каналы! У человека при нормальной физиологии ребёнок берёт грудь через 15 минут после родов и сосёт больше часа. Это работает программа импринтинга. Как потом доказать себе и ребёнку свою кровную близость?

Вот и немудрено, что молодые мамы, не зная нормальной физиологии, боятся своих детей после роддома, не зная, как к ним подступиться. Никто бедным нашим российским беременным не объяснит, а как же нужно рожать, кормить и ухаживать за своим чадом. Вся система подготовки рожениц приказала долго жить за ненадобностью. Женщина - существо непритязательное, законопослушное, ко всему привычное. Если раньше старой системой подготовки беременных к родам СИПОР можно было бы гордиться, то теперь её нет за ненадобностью. Все же нормальные требования в родах, да и в беременность и после родов воспринимаются как причуды и блажь, за которые не грех и деньги сорвать! Или появляются как грибы мелкие околомедицинские фирмы, фирмочки и фирмушечки, готовящие к «приличным» родам в очень хороших, чуть ли не «своих» роддомах, а на самом деле греющие руки на женском невежестве. Например, некие центры «САНЯ», «Второе рождение» и т.п. И всегда за этим стоит профанация, всегда обыгрывают страхи, накрученные вокруг родов. Ведь они такие незаменимые, наши медики! Но может быть я опять сгущаю краски? Увы и ах! Если бы так оно и было. Вот что пишет журналистка Елена ВИШНЕВСКАЯ в публикации «Младенец за 7 миллионов. Экономика родов на собственном опыте» в газете «Известия» в № 233 от 09.12.1997 года.

«Мы не можем поместить вас в стационар заранее, ведь вы не москвичка. Если только за отдельную плату, но это миллион в сутки - у нас такие расценки»,- сказала врач, внимательно наблюдая за моей реакцией.

Действительно, «лимон» в день - многовато за койку в палате на четверых да трёхразовую больничную кормёжку. Тем более что я уже заключила контракт на проведение родов за деньги и выложила 6 миллионов 800 тысяч за дородовое наблюдение и сами роды, а также 145 тысяч за первый приём врача.

Столько должна заплатить любая беременная, если она решила воспользоваться услугами коммерческой медицинской организации, называющей себя «Ассоциация» и арендующей площадь в одном из московских роддомов.

Так началось моё знакомство с платной медициной для рожениц.

Я не бросилась в «объятия» первого попавшегося платного роддома, а искала разумный компромисс между ценой и качеством. Учреждения класса «четвёртого управления» были отвергнуты мною сразу - цена там «зашкаливала» за две тысячи долларов.

Статистика смертности при родах, к сожалению, есть в каждом роддоме. Из четырёх названных информированной подругой мест, где новорождённых «упускают» реже всего, ко дню «икс» не закрытым на стерилизацию оставался только один. Не буду называть номер этого московского роддома - проблемы, к сожалению, общие для всего «новорусского» здравоохранения.

А экономике родов, как выяснилось, свойственны многие особенности и парадоксы нашей большой экономики.

... С медицинской картой и пачкой хрустящих купюр подхожу к столу на первом этаже. Этот стол как бы выделяет территорию коммерческой структуры из общего коридора. Сияя улыбкой, секретарша пересчитывает деньги, кладёт их в ящик стола и, как фокусник, достаёт оттуда заветный документ. Вот он, контракт, «путёвка в жизнь» для моего малыша.

Из текста следует, что заплатив авансом указанную сумму, я получаю право в дальнейшем воспользоваться по меньшей мере пятью благами. Индивидуальный врач - это «раз», он будет наблюдать меня с 36-й недели беременности, он же затем проведёт роды; индивидуальная медицинская бригада - это «два», акушерка, анестезиолог, детский врач и медсёстры примут участие в появлении ребёнка на свет; «три» - это гарантированное обезболивание во время родов; послеродовое размещение в одно-двухместной палате - «четыре», и последнее, «пять», - разрешение мужу присутствовать в родильной, а родным и близким - ежедневно навещать меня.

Для тех, кто заключил контракт, отведена половина второго этажа роддома. В родильном зале, который мне продемонстрировали ещё до подписания контракта, супертехники нет, всё только самое необходимое.

В палатах для тех, кто уже родил, крашенные масляной краской стены, линолеум на полу, такие же, как и во всём роддоме, кровати и тумбочки. В углу - раковина, остальные удобства коридорного типа. Комнаты не телефонизированы, но позвонить можно - медсёстры принесут трубку радиотелефона.

С приближением заветной даты я беспокоюсь лишь о том, чтобы приехать вовремя, оказаться на месте к началу родов. И дело не в том, что, если рожу в другом роддоме, я финансово пострадаю - здесь вычтут как минимум десять процентов. Такое предусмотрено пунктом контракта, определяющим финансовые взаимоотношения сторон (этот пункт, я обратила внимание, оказался чуть ли не одним из самых чётко изложенных в документе). Но самое страшное было бы, приложив максимум усилий для того, чтобы мой ребёнок появился на свет в нормальных условиях, в итоге родить в такси.

... Суббота. Просыпаюсь от незнакомого ощущения - как будто что-то сжалось внутри. Набираю домашний номер телефона своего врача. Никто не берёт трубку. Придётся разбудить «дублёра», положенного по контракту. Ничего не выходит, там тоже никого нет дома.

Телефон в роддоме «оживает» только в девять утра. Секретарь отвечает, что нужных мне докторов нет и связаться с ними можно не раньше понедельника. Потрясённая, не знаю, что и сказать. Видимо, удовлетворённая произведённым эффектом, секретарь после паузы добавляет: «Но вы можете приехать в приёмное отделение роддома, где установят причину вашего беспокойства и в случае чего помогут».

На всякий случай попрощавшись с домашними, беру такси и еду.

В первый же день я делаю поразительное открытие. В обычном отделении, где находятся «бесплатные» беременные, есть специальная палата для «контрактников». Не доплачивая никаких миллионов в сутки, здесь лежат не только жительницы Подмосковья, как я, но и совсем далёких российских городов и даже нероссийских городов. Какую цель преследовала врач, отказывая в просьбе положить меня в роддом заранее? Надеялась, что я попытаюсь попасть сюда за полцены, вручив ей конверт?..

Освоившись и разговорившись с «коллегами», делаю ещё один вывод: пациенток можно поделить на три группы.

Первая - беременные, которые «прикреплены» к роддому по прописке. При поступлении они предъявляют полис обязательного медицинского страхования. К той же группе относятся и прибывающие на машинах «Скорой помощи» или личном транспорте - в России пока ещё существует гуманное правило не требовать денег с женщины, которая вот-вот разродится. Кстати, многие пользуются этим законом и «проникают» в понравившийся роддом, минуя барьер окруживших его коммерческих структур и страховых организаций.

Другие, также не испытывая на прочность личный бюджет, попадают сюда «по страховке» от солидных организаций. Однажды на этаже засуетились, сестра-хозяйка трижды проверила, нет ли дырок в простынях на свежезастеленной кровати, и в палату ввели жену сотрудника «Газпрома». На персонал действует магически не столько громкое имя фирмы, сколько возможность выставить крупный счёт компании, которая, по мнению администрации, денег не считает.

Кто-то, как я, заключает контракт и платит деньги. Таких пациенток называют «контрактницы».

Но независимо от того, какой путь выбрала беременная, рожать она будет практически в одинаковых условиях с остальными. Принимать роды будут те же самые акушеры, используя такое же оборудование и медикаменты.

Вот и получается, что возможность выбора, которую якобы дал простому постсоветскому гражданину рынок, - всего лишь иллюзия. Решив стать платным пациентом, получаешь то, что другим достаётся бесплатно.

Вся внутренняя жизнь роддома так или иначе вертится вокруг денег. Чтобы посидеть на первом этаже и поговорить с родителями или друзьями, которые пришли навестить, нужно «подарить» дежурной мелкую купюру. Та же движущая сила поднимет на нужный этаж продуктовую или вещевую «передачу».

Посетители приходят к четырём часам дня, а за несколько минут до этого можно столкнуться на лестнице с запыхавшейся акушеркой или врачом с букетом в руках - они спешат отдать этот знак почтительности пациентов цветочнице, продающей розы и гвоздики у входа. Благодаря такому «круговороту цветов в роддоме» один и тот же букет приносит каждой десятку-другую дохода.

Небольшая доходная статья - проводы «мамочек». По неизвестно кем заведённой традиции отец мальчика платит медсестре, передавшей ему свёрток с младенцем, 50 тысяч рублей, девочка «стоит» дешевле - 30 тысяч. Банкноты раздаются всем людям в белых халатах, кто вышел провожать счастливое семейство, им же вручается торт, а также цветы, только что купленные у входа.

В дверях делегацию уже ждёт Саша, фотограф с двумя высшими образованиями. Четыре кадра на память. Отпечатки курьер доставит на дом. У каждого свой бизнес.

Здесь младший и средний медперсонал получает немного. Поэтому некоторые подрабатывают «на стороне». Другие за маленькую зарплату относятся к своим обязанностям по принципу: «Я же пришла, что вам ещё нужно?». Третьи свой небольшой «гешефт» совмещают с основной работой. Именно благодаря таким медсёстрам женщины имеют возможность, не покидая стен роддома, обзавестись импортными предметами для ухода за младенцем.

Врачи отделения патологии беременности окружили меня заботой. При этом я для них обычная пациентка «с улицы» - семь миллионов, выплаченные коммерческой организации, обойдут их стороной.

Сроки, в которые должны были наступить роды, проходят. И специалисты отделения, где я лежу, сходятся во мнении, что надо стимулировать родовую деятельность. Этот вывод они делают на основе результатов анализов и ультразвуковых исследований. Только один человек против - врач, чья подпись стоит на контракте. И неважно, что она появляется в моей палате крайне редко, а в обследованиях не участвует вовсе. Пришло время пожалеть о том, что я связалась с медиками-коммерсантами. Откуда было знать, что, заключив контракт, беременная женщина отдаёт свою судьбу и судьбу своего малыша в руки единственного человека - врача, подписавшего документ. И пусть хоть десять специалистов, в том числе главврач роддома, собираются на консилиум у постели несчастной (как это было со мной), их решения будут игнорированы, если они не совпали с мнением персонального врача по контракту.

Я не помню, как рожала. Знаю только, что все одиннадцать часов со мной провели мой врач-«дублёр» и пожилая акушерка, чей рабочий стаж - полвека. Когда во втором часу ночи меня зашивали, я, находясь под общим наркозом, почувствовала неизмеримую любовь ко всем этим людям.

Глубокое уважение к ним я испытала на следующий день, случайно узнав, что врач получит за проведённые роды только 490 тысяч рублей, а акушерка - и того меньше. Это всё, что досталось им от тех миллионов, которые я заплатила два месяца назад коммерческой организации. Остальные деньги потрачены на государственные налоги, на аренду помещения, на содержание чиновничьего аппарата. В том числе своё получила и врач, подписавшая мой контракт. Хотя, пока я рожала, она так и не появилась в родильной.

Последние три дня в роддоме я провела, как и было обусловлено контрактом, на втором этаже, арендованном медицинской ассоциацией. И тут меня ожидало главное открытие. Соседка спросила, сколько я заплатила врачам. Узнав, сколько именно, она вытаращила глаза и открыла рот.

Оказалось, всё то же самое, чем мне довелось воспользоваться, я могла получить в три-четыре раза дешевле. Подавляющее большинство здешних пациенток так и сделали. Только идти с деньгами надо было не в кассу, а прямиком к доктору. И пока врач, принимающий роды, при дележе финансов оказывается в конце очереди, всякой беременной придётся делать выбор: платить налоги или рожать нормальных детей.»

 

Кому «путёвка в жизнь», а кому пинок под зад. Вот и питерский роддом № 15 (ул. Вавиловых, д. 12, ст. М. «Академическая», тел. 555-5897, 555-5900) тоже предоставляет:

n индивидуальные родильные залы

n просторные светлые 2-х местные палаты

n наблюдение высококвалифицированным персоналом

предлагает дополнительные услуги по доступной цене:

n роды в присутствии члена семьи

n свободное общение с родственниками

n комфортабельные палаты (телефон, телевизор, холодильник)

 

Но в домашних родах и телефон, и телевизор, и холодильник, и палата, и «индивидуальный родильный зал» вместе с членами семьи предоставляются бесплатно. Просто по факту наличия.

Без обязательного в таких случаях изымания из кармана родителей и их родственников 8000 рублей (новых) как в Центре планирования семьи на Севастопольском проспекте (март 1998 года).

В роддоме Вы своего акушера практически не увидите. Он работает сутки через трое. Главный врач смены - всего лишь несколько дежурств в месяц. Где уж тут индивидуальный, личный подход хотя бы на 5 дней пребывания в роддоме.

 

 

МОГУТ БЫТЬ ЕЩЁ СЦЕНАРИИ: Не иметь детей от страха, например. Но ведь хочется!!!

СЦЕНАРИЙ СПАСИТЕЛЬНЫЙ: Уехать куда подальше от российских блошанских и родить, ну, хоть в той же Англии. Но это далеко не всем по карману. «Государство, не тратящее деньги на научные исследования, неизбежно превращается в колонию» говорил Фредерик КЮРИ. Не исследуя водные роды и оставляя эту социальную проблему без внимания, Россия неизбежно попадает в ситуацию, когда ей начинают диктовать, сколько детей рожать, как и где именно различные зарубежные общества за снижение российской рождаемости, стремящиеся обезлюдить наши сёла и города, раздающие нам бесплатные презервативы и таблетки, обучающие школьников безопасному сексу. России не подняться с колен, пока Блошанские создают системы мини-абортов и т.д., активно снижая численность населения активными (аборты) и пассивными (контрацепция) способами, всячески убивая в нас саму мысль о счастливом материнстве.

Да, и у меня в группе были юристы БАХАРЕВЫ, которые уехали рожать аж в саму Англию к Эйфел БЁРНС в клинику Джона Радклиффа, Оксфорд. Удовольствие довольно дорогое, ведь одни только водные роды в этой клинике обходятся в 2000 фунтов стерлингов!!! А ведь ещё и дорога, и проживание. Зато безопаснее не бывает! Но и всё равно, в той же Англии и роды не русские.

Это может себе позволить младшая дочь ГУСИНСКОГО Елена ГУСИНСКАЯ родить второго сына в Англии, да дочь политика и банкира, исполнительного секретаря СНГ БЕРЕЗОВСКОГО Елена БЕРЕЗОВСКАЯ - во Франции.

Эти сценарии я не хочу рассматривать, я о них уже говорил. И наконец.