О небо и земля, помогайте нам вместе с богами»: индийская мифологическая традиция

Кирилл Михайлович Королев

Индийская мифология. Энциклопедия

 

 

Составитель: Кирилл Королев

ИНДИЙСКАЯ МИФОЛОГИЯ

 

 

Предисловие

 

 

«Царство же таково: в одну сторону нужно идти десять месяцев, а до другой дойти невозможно, потому что там небо с землею встречаются. И живут в одной области немые люди, а в другой – люди рогатые, а в иной земле – трехногие люди, а другие люди – девять сажен, это великаны, а иные люди с четырьмя руками, а иные – с шестью, и есть земля, где у людей половина тела песья, а половина человечья, а у других людей очи и рот в груди. В иной же земле у людей сверху большие рты, а другие люди имеют скотьи ноги. Если люди – наполовину птица, наполовину человек, а у других людей головы собачьи; родятся в царстве звери: слоны, дромадеры, крокодилы и двугорбые верблюды Есть земля, а в ней люди, у которых очи во лбу»

 

Этот отрывок из древнерусского «Сказания об Индийском царстве» как нельзя лучше иллюстрирует представление об Индии, сложившееся у европейских народов и в известной мере продолжающее бытовать даже по сей день. Индия – чудесная, баснословная страна многих диковин, сказочная земля невиданных редкостей и непревзойденной мудрости. Это представление разделяли и персы, и финикийцы, и греки; последние знали об Индии из записок мореплавателя Скилака, спустившегося по Инду до океана, и со слов Ктесия, придворного лекаря персидского царя Артаксеркса II. Как писал в своей «Истории» Геродот, опираясь в основном на персидские и малоазийские источники: «В Индии есть много разных племен, говорящих на разных языках. Некоторые из них кочевники, другие же – нет. Одни обитают в болотистой дельте реки [Инда] и питаются сырой рыбой, которую они ловят со своих бамбуковых лодок (целая лодка делается из одного колена этого бамбука). Эти индийские племена носят одежды из тростникового [лыка]. Тростник они срезают в реке, затем разделяют на полосы, сплетают наподобие циновок и носят в виде панциря. Обычаи их, по рассказам, вот какие. Когда кто‑нибудь – мужчина или женщина – занедужит, то, если это мужчина, его убивают ближайшие друзья – мужчины же. Ведь, по их словам, недуг, снедающий больного, загубит для них его мясо. А тот уверяет, что вовсе не страдает от недуга. Они же, не внимая его словам, умерщвляют его и затем поедают труп. Если же недуг поражает женщину, то ближайшие родственницы больной поступают с ней так же, как мужчины. Что же касается старцев, то их торжественно закалывают [и приносят] в жертву [божеству] и также съедают. Впрочем, до преклонного возраста доживает у них немного людей, так как всякого убивают уже раньше, если он страдает каким‑нибудь недугом.

Есть индийские племена, которые держатся иных обычаев, а именно вот каких. Они не убивают ни одного живого существа, не трудятся на нивах, нет у них жилищ, а питаются они травой. В их стране дико растет одно растение, стручки которого величиной с просяное зерно. Эти зерна они собирают вместе с шелухой, варят и употребляют в пищу. Если кого‑нибудь из них поражает недуг, то он уходит в пустыню и там ложится. Никто уже не заботится ни об умирающем, ни о страждущем.

У всех названных индийских племен половое общение совершается открыто, как у скота. Цвет кожи у всех их одинаковый, именно такой, как у эфиопов. Так же и семя, которым они оплодотворяют женщин, не белое, как у остальных народов, а черное, под цвет их кожи.

В их земле есть песчаная пустыня, и в песках ее водятся муравьи величиной почти с собаку, но меньше лисицы. Несколько таких муравьев, пойманных на охоте, есть у персидского царя. Муравьи эти роют себе норы под землей и выбрасывают оттуда наружу песок, так же как это делают и муравьи в Элладе, с которыми они очень схожи видом. Вырытый же ими песок – золотоносный, и за нимто индийцы и отправляются в пустыню. Для этого каждый запрягает в ярмо трех верблюдов, по бокам – верблюдов‑самцов, которые бегут рядом, как пристяжные, а в середине – самку‑верблюдицу. На нее они и садятся, выбирая преимущественно спокойную, которая только что ожеребилась. Их верблюды быстротой не уступают коням, а помимо того, могут нести гораздо более тяжелые вьюки. В такой верблюжьей упряжке индийцы отправляются за золотом с тем расчетом, чтобы попасть в самый сильный зной и похитить золото. Ведь муравьи от зноя прячутся под землей. Солнце в стране этих народов самое знойное утром, а не как в других местах в полдень. Лишь около полудня, когда у нас расходится рынок, солнце стоит там уже высоко на небо. Когда индийцы приедут на место с мешками, то наполняют их [золотым песком] и затем как можно скорее возвращаются домой. Муравьи же тотчас, по словам персов, по запаху почуяв их, бросаются в погоню. Ведь ни одно животное не может сравниться с этими муравьями быстротой [бега], так что если бы индийцы не успели опередить их (пока муравьи соберутся), то никто бы из них не уцелел. Так вот, верблюдов‑самцов (те ведь бегут медленнее самок и скорее устают) они отвязывают в пути и оставляют муравьям (сначала одного, потом другого). Самки же, вспоминая оставленных дома жеребят, бегут без устали.

И в Индии не только четвероногие животные и птицы гораздо большей величины, чем в других странах, кроме коней, но там есть и несметное количество золота, добываемого из земли, частью приносимого реками или похищаемого описанным мною способом. А плоды дикорастущих деревьев дают здесь шерсть, по красоте и прочности выше овечьей шерсти. Одежды индийцев изготовляются из этой древесной шерсти» [1]

Походы Александра Македонского и одного из его преемников Селевка Никатора познакомили европейские народы не только с «индийскими диковинками», но и с богатейшей культурой Индии: по преданию, во время Индийского похода Александр встретился с «гимнософистами» (брахманами), преподавшими ему урок высшей мудрости, а один из брахманов, Калан, вызвался отправиться вместе с царем к Средиземному морю. Именно возвратившиеся домой воины Александра принесли в Европу первые сведения об индийских обычаях – и об индийской мифологии.

Следует сразу же оговориться, что словосочетание «индийская мифология» является в строгом смысле некорректным и употребляется исключительно ради удобства изложения. В современной науке принят термин «древнеиндийская мифология», подчеркивающий особенности верований индийцев эпохи вед и пуран и противопоставляющий их нынешним синкретическим индуистско‑буддийско‑мусульманским верованиям. Как пишет В.Н. Топоров, древнеиндийская мифология объединяет в себе ведийскую и индуистскую мифологии, «отягощенные» элементами мифологии дравидов, джайнов и других племен, населявших Индийский субконтинент [2]. Именно этой ведическо‑индуистской мифологии и посвящена наша книга.

 

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

НЕ В ПРЕДАНИИ, НО В ЯВИ

 

ГЛАВА 1

О НЕБО И ЗЕМЛЯ, ПОМОГАЙТЕ НАМ ВМЕСТЕ С БОГАМИ»: индийская мифологическая традиция

 

 

Культура Мохенджо‑Даро и Хараппы. – Протоиндийская письменность. – Мифология протоиндийцев. – Арии. – Индоиранская общность. – «Ригведа» и «Авеста». – «Ведийская ночь». – Арийское общество. – Арийская мифология. – Ведическая традиция. – Буддизм. – Джайны и их мифология. – Индуизм. – Мифология дравидов. – Веды как источник сведений о мифологии. – Структура и содержание вед. – Брахманы и упанишады. – Традиция шрути и традиция смрити. – Буддийский канон. – «Воспоминания об Индии».

 

Едва ли не до начала XX столетия считалось, что населявшие Индию племена ариев были исконными обитателями этих земель. Однако археологические раскопки на северо‑западе Индии открыли культуру, которая получила название «протоиндийской», или цивилизации долины Инда. При раскопках были обнаружены древние города Мохенджо‑Даро, Хараппа (откуда еще одно название этой культуры – хараппская) и др., «возраст» которых составляет 4–5 тыс. лет.

 

Карта Древней Индии.

 

Археологические исследования позволили установить, что во второй половине III – первой половине II тысячелетия до н. э. в долине Инда существовала высокоразвитая городская цивилизация, охватывавшая территорию от гор Симла на севере до Аравийского моря на юге. Города хараппской культуры были укрепленными, с правильной планировкой, со стенами и зданиями из обожженного кирпича, с храмами, общественными постройками, банями, кварталами ремесленников и сетью ирригационных каналов.

Как писал выдающийся отечественный индолог Г.М. Бон‑гард‑Левин, хараппская цивилизация вела постоянную торговлю с Месопотамией (Шумер, Аккад); при раскопках древних месопотамских городов обнаруживаются, в частности, «типичные протоиндийские печати» с характерной техникой изображений.

Высокий уровень развития хараппской культуры подтверждается и существованием письменности. По замечанию немецкого исследователя И. Фридриха, «эта весьма загадочная письменность известна по каменным и медным печатям из современного Пакистана, по единичным находкам в различных районах долины Инда и по систематическим раскопкам, богатым такого рода памятниками, у современных населенных пунктов Хараппа (в Пенджабе) и Мохенджо‑Даро (вблизи долины Инда). Так как несколько таких «протоиндийских» печатей обнаружено и в датируемых слоях месопотамского культурного круга, то оказалось возможным датировать находки раскопок приблизительно серединой III тысячелетия до н. э. или несколько более поздним временем». К сожалению, протоиндийскую письменность до сих пор не удалось расшифровать – вследствие малочисленности и краткости надписей, разнообразия знаков письма и, самое главное, вследствие полного незнания языка этой письменности. Сегодня большинство исследователей признает наличие в этом языке дравидийских элементов и считает, что «язык доарийского населения долины Инда принадлежал к группе дравидийских (протодравидийских) языков». Как замечал Г.М. Бонгард‑Левин, «можно привести еще аргументы в пользу данного мнения – например, связи между дравидийскими языками и языками Передней Азии, в частности эламским. Показательно, что дравидо‑язычное население и гораздо позднее, почти до наших дней, обитало к западу от границ хараппской цивилизации. Можно говорить о существовании протодравидийской языковой общности к северо‑западу от долины Инда. Распад этой общности лингвисты относят к IV тысячелетию до н. э., когда началось движение дравидо‑язычных племен к югу и юго‑востоку».

 

 

Богиня‑мать. Статуэтка из Мохенджо‑Даро (II тыс. до н. э.).

 

Поскольку протоиндийская письменность пока не поддается расшифровке, о верованиях протоиндийцев можно судить почти исключительно по памятникам материальной культуры (и, в отдельных случаях, по изображениям на печатях). Находки множества терракотовых женских статуэток несомненно указывают на существование культа богини‑матери, а изображения животных на печатях, возможно, свидетельствуют о тотемическом поклонении быкам, слонам, буйволам и тиграм. На некоторых печатях встречается изображение трехликого божества, окруженного животными и сидящего в позе, которую позднее придавали Шиве. Английский исследователь Дж. Маршалл идентифицировал это божество с Шивой‑Пашупати – покровителем скота. «Этот культ, вероятно, доказывает известную преемственность верований хараппцев и индуизма». Экспедиция Маршалла обнаружила и печати с изображениями женской ипостаси «прото‑Шивы» – предположительно, прообраза богини Шакти. Позднее был сделан вывод, что изображения на хараппских печатях представляют собой своего рода «конспекты мифов» и что протоиндийские космографические и мифологические представления в измененном виде вошли в религиозные системы Индии – индуизм, буддизм и джайнизм.

Приблизительно около 1700–1500 гг. до н. э. города протоиндийской цивилизации были разрушены. По мнению ряда исследователей, эта трагедия была вызвана вторжением на территорию Индии арийских племен через перевалы Гиндукуша. Арии сражались на боевых колесницах, которых не знали протоиндийцы, и потому сравнительно легко и быстро подавили сопротивление и утвердились в северо‑западной Индии, оттеснив коренное население к югу. Впрочем, много сторонников имеет и та точка зрения, что города хараппской культуры погибли в связи с природными катаклизмами; при этом ссылаются на древнегреческого географа Страбона, который писал в своей «Географии»: «видел страну с более чем тысячью городов вместе с селениями, покинутую жителями, потому что Инд, оставив свое прежнее русло и повернув в другое, гораздо более глубокое, стремительно течет, низвергаясь подобно катаракту» [3].

Ожесточенные научные споры о причинах гибели городов протоиндийской цивилизации не утихают по сей день, регулярно выдвигаются все новые и новые гипотезы, но на этих страницах нет необходимости анализировать их сколько‑нибудь подробно. Нам вполне достаточно знать, что протоиндийская цивилизация погибла – и на смену ей пришла цивилизация ариев.

Как уже упоминалось, арии стали проникать в северо‑западную Индию приблизительно с середины II тысячелетия до н. э. Согласно так называемой теории арийского завоевания, Индия подверглась единовременному массовому вторжению народов белой расы, которые принесли с собой высокоразвитую культуру, идеи государственности и религии и частично истребили, а частично покорили автохтонные племена. По выражению Г.М. Бонгард‑Левина, эта теория многие десятилетия использовалась в качестве «некоего волшебного ключа, открывающего любые тайны истории Древней Индии. Как произошло рабство? В страну проникли арии и поработили местные племена. Как возникли касты? Арии возвели социальные перегородки, чтобы предотвратить смешение с аборигенами. Где истоки индийской культуры? Они в арийском духе, ставшем единственной основой прогресса страны на протяжении всей ее последующей истории».

 

Раскопки протоиндийских городов в долине Инда убедительно опровергли многие положения этой теории, оставив «зерно истины» – сам факт проникновения на территорию Индии с запада кочевых племен, придерживавшихся иной, нежели «аборигены», культурной традиции.

Слово «арья» (arya) служило самоназванием протоиндо‑ариев, предков индийцев и иранцев, исторические судьбы которых в течение определенного периода времени складывались параллельно. (Кстати сказать, именно от этого слова происходит современное название Персии – «Иран».) Считается, что предки индийцев и иранцев составляли единую историко‑культурную и языковую общность – индоиранскую. Сходство прослеживается в обрядности, в социальной организации, в мифологических сюжетах и в религиозных гимнах; некоторые фрагменты «Ригведы» имеют прямые аналогии в текстах священной книги зороастризма – «Авесты». Что касается языковой общности, те же «Ригведа» и «Авеста» дают весьма показательные примеры: Вритра – Веретрагна, Яма – Йима, Трита Аптья – Траэтаона, Сома – Хаома и даже Митра – Митра, Ваю – Вайю и Апам Напат – Апам Напат.

По замечанию Т.Я. Елизаренковой, то, «что индоиранская общность существовала, не вызывает никаких сомнений. Разногласия касаются ее локальной и географической соотнесенности, а также ее характера». В настоящее время в индологии приняты две точки зрения: согласно первой, индоиранцы первоначально обитали в юго‑восточной Европе, откуда переселились в Среднюю Азию, а в дальнейшем, разделившись на два потока, перебрались в Иран и Индию; согласно второй гипотезе, индоиранцы пришли из южнорусских степей на Кавказ, а оттуда двинулись в Индию и Иран.

Известна также «полярная теория», возникшая в XIX столетии и просуществовавшая до 1920‑х гг. Приверженцы этой теории полагали, что все встречающиеся в индийских и иранских мифах астрономические представления суть обрывочно сохраненные мифологией и фольклором, переосмысленные и на поздней стадии зафиксированные письменно свидетельства о древнейших местах обитания ариев – на Крайнем Севере, за Полярным кругом; даже высказывались предположения о том, что прародина ариев находилась в Арктике, где до ледникового периода будто бы располагался материк с теплым климатом. В XIX в. считалось доказанным, что перед миграцией в Индию и Иран между протоиндоариями произошел раскол, в результате которого общность разделилась на два племенных союза [4]. Первый союз из Средней Азии двинулся в Персию, а второй – через Афганистан в Индию. Сегодня выдвинута гипотеза о том, что прародина индоевропейцев совпадала с восточной Анатолией и северной Месопотамией; в первой половине III тысячелетия до н. э. индоиранские племена появились на севере Ирана, а затем через Афганистан проникли в северо‑западную Индию [5].

 

В науке период с падения Хараппы до возникновения буддийского учения (VI в. до н. э.) называется «ведийской ночью»: эта тысяча лет миновала, не оставив по себе документальных свидетельств и исторических вех. Единственный источник, на основании которого можно составить хотя бы приблизительное представление о раннем обществе ариев, – это «Ригведа», собрание священных гимнов, которое арии принесли в Индию вместе с железным оружием (хараппская культура была бронзовой), коневодством и боевыми колесницами.

Географически мир ариев ограничивался северо‑западной частью полуострова Индостан (территория современной северо‑западной Индии и центрального и северного Пакистана). Сами арии называли эту область Саптасиндхава – «Семиречье», под реками разумелись Инд, Кабул и пять рек Пенджаба (позднее Кабул «уступил место» священной реке Сарасвати). Постепенно продвигаясь на юго‑восток, арии узнали еще две реки – Ямуну (совр. Джамна) и Гангу (совр. Ганг); обе эти реки упоминаются в «Ригведе» всего лишь несколько раз, тогда как остальные – достаточно часто. По мнению Т.Я. Елизаренковой, Ямуна и Ганга «явно составляли далекую восточную периферию ригведийских ариев, так сказать, их восточный форпост». Северную границу области ариев создавали горы Химаванта – Гималаи.

Арийское общество отнюдь не было единым и состояло из множества патриархальных полукочевых племен. Во главе каждого племени стоял раджа – царь, исполнявший также обязанности верховного жреца; власть царя божественной не считалась. Ни городов в современном значении этого слова, ни постоянных селений у ариев не было: племена перебирались с места на место, останавливаясь для отдыха и задерживаясь в подходящих местах на срок до полугода, чтобы посеять и снять урожай.

Что касается социальной структуры, общества ариев, оно состояло из трех групп – брахманов, кшатриев и вайшьев; зависимые – шудры – к ариям не причислялись. Системы каст в ту пору еще не существовало; группы назывались варнами, в основе первоначального разделения, как полагают многие ученые, лежал цвет кожи. Кстати сказать, вполне возможно, что по тому же признаку «Ригведа» причисляет людей со смуглой кожей к дасью – врагам‑«чернокожим» [6]. Все четыре группы упоминаются в «Ригведе» лишь единожды – в одном из гимнов X, последней мандалы. В этом гимне повествуется о том, как из тела первовеликана Пуруши был создан мир: «Его рот стал брахманом, его руки сделались раджанья (кшатрием), его бедра стали вайшья, из ног родился шудра».

Боги, которых привели за собой арии, разительно отличались от богов протоиндийцев Хараппы. Для последних характерно почитание богини‑матери и поклонение тотемическим животным; арии же поклонялись мужским божествам, прежде всего громовержцу Индре, воинственному Рудре и богу закона Варуне; признаков тотемического поклонения в «Ригведе» уже не встречается, если не считать «символизации» коровы (главного домашнего животного, источника материального богатства) и коня (основы военного могущества). Матриархат протоиндийской цивилизации сменился арийским патриархатом, и эта «смена вектора» отчетливо прослеживается в «Ригведе».

 

Расцвет ведийской культуры и ведийской мифологии пришелся на рубеж I тысячелетия до н. э. Затем же авторитет вед (и авторитет жрецов‑брахманов как олицетворений ведической мудрости) стал все чаще подвергаться сомнению – вследствие «естественного старения» идеологической парадигмы; в мифологии это нашло отражение в концепции два‑параюги – мировой эпохи, в которую люди уже настолько предались порокам, что оказались не в состоянии запомнить веду целиком и потому разделили ее на четыре «составляющие» – «Ригведу», «Самаведу», «Яджурведу» и «Атхарваведу». В социальной практике упадок авторитета вед проявился уже в упанишадах, где оспаривались традиционные ведические установления. Одна за другой стали возникать религиозные секты и школы, бродячие проповедники‑шраманы отрицали авторитет вед и критиковали покоящиеся на нем ритуально‑социальные нормы. Из сочинений этого периода известны шесть главных шраманов – «шесть учителей», учение каждого из которых оказало значительное влияние на духовную жизнь Индии.

В середине I тысячелетия до н. э. (приблизительно VI в.) на северной окраине долины Ганга родилось религиозно‑философское учение, которому суждено было спустя века превратиться в одну из мировых религий. Речь, конечно же, о буддизме. Буддийская доктрина, отвергая веды, во многом опиралась на традицию упанишад; как замечал Г.М. Бонгард‑Левин: «…буддизм во многом был оригинальным и самостоятельным религиозным течением, однако справедливо говорить об общем духовном климате эпохи, определившем круг проблем и понятий, которыми пользовались самые различные течения. Буддизм явился закономерным следствием процесса эволюции общеиндийской духовной культуры».

Сформулированные Буддой «четыре благородные истины» и фактическое отрицание богов (отвержение бога‑творца, «низведение» богов до уровня обожествленных героев и пр[7]) резко контрастировали с теми установлениями, которые излагались в ведах. Сравнительная простота буддийской обрядности, отрицание крайних форм аскетизма, проповедуемый принцип духовного равенства людей – все это привлекало к учению все новых и новых приверженцев. Буддизм приняли правители царства Магадха и других государств, а ко времени образования империи Маурьев (IV в. до н. э.) это учение уже представляло собой серьезную силу. При царе Ашоке были «канонизированы» основы буддийского вероучения.

Своего рода идеологическим союзником буддизма был джайнизм, также отрицавший святость вед и отвергавший бога‑творца. Наиболее ранние свидетельства о джайнизме содержатся в надписях Ашоки: в этих надписях джайны во главе с основателем учения Вардхаманой называются нигантхами (буквально «несвязанные»). Джайнизм предложил собственную космографию и собственное учение о богах, равно как и особое, отличное и от ведийского, и от буддийского учение о духовном спасении.

 

Несмотря на силу внешнего «напора» и на собственную внутреннюю слабость, ведическая традиция уцелела. По замечанию В.Г. Эрмана, «оттесненная в предшествующую эпоху с господствующих позиций реформаторскими движениями буддизма и джайнизма, брахманистская религия возродилась в новых исторических условиях в форме индуизма, вбирая в себя и ассимилируя многие народные верования и культы, ранее остававшиеся за пределами ортодоксальной ритуально‑мифологической системы».

Великие эпические поэмы «Махабхарата» и «Рамаяна» принадлежат уже не столько ведическому, сколько индуистскому канону, закрепленному в пуранах и в классической санскритской литературе. Древние ведийские боги, стоявшие во главе арийского пантеона, отступают в этих текстах на второй план, а их место занимают «новые» божества – Праджапати, Брахма, Вишну и Шива. С двумя последними богами связаны два мифологических цикла – так называемые вишнуитский и шиваистский; в каждом из циклов главную роль в создании мира и управлении им играет «одноименный» бог. Вишну посвящены шесть из 18 главных пуран, в остальных это божество (или его аватары) также является одним из главных действующих лиц. Вместе с Шивой и Брахмой Вишну образует Тримурти – триаду богов, в которой он – высшее начало, Абсолют, суть бытия и хранитель мироздания. Что касается Шивы, этот бог как бы «поменялся» статусом с ведийским Рудрой: в ведах Рудра носил эпитет Шива – «благой», в пуранах же имя Рудры стало эпитетом Шивы; «Махабхарата» называет Шиву верховным богом и творцом мира.

К концу I тысячелетия до н. э. индуизм, вопреки распространению джайнизма и особенно буддизма, прочно утвердился в Северной Индии. В дальнейшем индуизм охватил всю территорию полуострова Индостан и вышел за ее пределы, утратив при этом свои мифологические черты и превратившись в религиозно‑философскую систему, каковая существует и поныне. Современный индуизм не представляет собой целостного явления; скорее это несколько религиозных течений (вишнуизм, шиваизм, сикхизм [8]), опирающихся на единый источник.

На юге Индии продолжительное время бытовала (и отчасти продолжает бытовать и сегодня) дравидская мифологическая традиция. Как писал А.М. Дубянский, «собственно о дравидской мифологии можно говорить в связи с дравидским, точнее, протодравидским этносом в эпоху, предшествовавшую становлению индуизма, и в настоящее время – в связи с архаическими мифологическими представлениями, сохранившимися на уровне сельской жизни и у сравнительно отсталых, не имеющих письменности племен. Именно они сохраняют еще самобытные космогонические и этиологические мифы, в которых главную роль играет богиня‑созидательница, богиня‑мать». В известной мере дравидская мифология может считаться прямой наследницей мифологии протоиндийской. Она оказала значительное влияние на индуистскую

 

 

Карта городов арийской культуры.

 

мифологическую традицию, которая вобрала в себя многие дравидские сюжеты и в то же время сама подверглась существенному влиянию индуизма. Характерная черта дравидской мифологии – отсутствие пантеона и «проработанных» образов богов. В центре этой мифологии – жизненная сила, проявляющаяся в плодородии природы и через многочисленных духов.

Из дравидской традиции в индуизм пришли богиня войны и смерти Коттравей (как ипостась Дурги) и бог войны Муруган (как сын Шивы). Один из дравидских мифов гласит, что ведический мудрец Агаттияр принес на юг Индии тамильский язык, который узнал от Шивы (или от Муругана). Агаттияр считается и создателем первого тамильского грамматического трактата. В этом мифе видят отражение «встраивания» дравидийской традиции в индуизм.

 

Как говорилось выше, основным источником сведений о культуре и мифологии арийских племен периода «ведической ночи» является «Ригведа». Однако «Ригведой» древняя индийская литературная традиция далеко не исчерпывалась.

«Ригведа» принадлежит к священным текстам, которые называются ведами (veda – священное знание). Всего вед четыре: «Ригведа» («веда гимнов»), «Самаведа» («веда песнопений»), «Яджурведа» («веда жертвенных формул») и «Атхарваведа» («веда заклинаний»). «Ригведа» – древнейшая из них; она начала складываться еще до переселения ариев в Индию, а окончательный вид приобрела, когда арии прочно утвердились на завоеванных территориях.

Каждая веда представляет собой собрание текстов – самхиту; самхита «Ригведы» насчитывает 1028 гимнов в десяти разделах – мандалах, самхита «Самаведы» – 1549 гимнов, самхита «Яджурведы» – около 2000 гимнов [9]и самхита «Атхарваведы» – 371 заклинание.

«Ригведа» – древнейшая среди вед; по словам французского исследователя Л. Рену, она не предполагает ни одного санскритского памятника, тогда как все они предполагают ее. Первоначально вед было три – «Ригведа», «Самаведа» и «Яджурведа»; четвертая – «Атхарваведа» – канонизирована позднее. Гимны «Ригведы» посвящены отдельным божествам, преимущественно Агни, Индре, Всем‑Богам (Вишведева), богине Ушас и божественным близнецам Ашвинам. Мандала IX отличается от остальных тем, что посвящена одному божеству – Соме, а мандала X (единодушно признаваемая наиболее поздней частью «Ригведы») представляет собой своего рода переход от «конкретики» ранних гимнов к метафизике упанишад.

Что касается «Самаведы», она является фактически прямым повторением «Ригведы» (стихи мандал VIII и IX) с приложением музыкальной нотации; тексты стихов записаны в «напевной» форме – так, как эти стихи должны петься. «Яджурведа» состоит из жертвенных формул‑яджусов, понять которые возможно только на основе конкретных ритуалов. Деление этой веды на Черную и Белую опирается на наличие/отсутствие комментариев к яджусам: Черная «Яджурведа» состоит из яджусов, стихотворных молитв (мантр) и комментариев, тогда как Белая (иначе Чистая) – только из яджусов и мантр. Как неоднократно отмечалось, если в «Ригведе» боги являются объектом почитания, а жертвоприношение только средством, с помощью которого это почитание осуществляется, то в «Яджурведе» в центре внимания находится само жертвоприношение, причем господствует взгляд, что правильно совершенное жертвоприношение дает жрецу власть над богами. По сравнению с «Ригведой», в «Яджурведе» произошли заметные мифологические «сдвиги»: прежние боги уступили приоритет творцу Праджапати, Рудра приобрел черты и имена, характерные для Шивы, Вишну также выдвинулся на передний план. Во многих яджусах упоминается о борьбе богов‑дева с демонами‑асурами; кроме того, нередко встречаются упоминания и культе змей, дравидском по происхождению и неизвестном «Ригведе». Как писала Т.Я. Елизаренкова, «вся мифология, играющая в этом памятнике подчиненную роль, сосредоточена вокруг борьбы дева и асуров, протекающей с переменным успехом и служащей для мотивировки различных особенностей ритуала».

«Атхарваведу» многие ортодоксальные индуисты (приверженцы трех вед) до сих пор отказываются признавать канонической. Первоначально этот текст назывался «Атхарвангираса», то есть «книга Атхарвана и Ангираса». Атхарван и Ангирас – мудрецы‑риши, олицетворяющие, соответственно, белую и черную магию. В основе «Атхарваведы» лежат народные заговоры и заклинания, литературно обработанные редакторами‑брахманами. Мифология в этой веде подчинена магии: мифы чаще всего выступают как «обрамление» магических действий. Нужно также отметить, что верховный бог «Ригведы» Индра в «Атхарваведе» уступает свое место богу огня и домашнего очага Агни.

 

К ведам примыкают брахманы («толкования Брахмана») – прозаические тексты различного объема, содержащие ритуальные, мифологические и другие пояснения к самхитам. Брахманы «Ригведы» – «Айтарея» и «Каушитаки», брахманы «Самаведы» – «Панчавинша» и «Джайминия», брахмана Черной «Яджурведы» – «Тайттирия», брахмана Белой «Яджурведы» – «Шатапатха», брахмана «Атхарваведы» – «Гопатха». По замечанию А.Я. Сыркина, время составления брахман совпадает с последним периодом оформления сам‑хит – около X–VII вв. до н. э.

В состав брахман входят араньяки (буквально «лесные») – тексты для тех, кто удалился в леса, дабы посвятить свою жизнь благочестивым размышлениям. Известны также упанишады – поучения, передаваемые от учителя к ученику. Древнейшие упанишады входят в состав брахман, более поздние существуют как самостоятельные тексты. Вместе они составляют как бы заключительную часть вед, поэтому нередко называются ведантой («цель вед»).

Все эти разновидности текстов – веды, брахманы, упанишады – принадлежат к разряду шрути, то есть «услышанных» поэтами от богов. Всю совокупность шрути можно представить в виде таблицы (см. табл.).

Другой раздел ведической литературы – смрити, то есть «запоминаемое»; это ритуальные, законодательные и научные трактаты (сутры), возникшие на основе брахман и комментирующие веды. Совокупность сутр образует ведангу («часть вед»). Впрочем, некоторые исследователи помещают сутры между шрути и смрити как вспомогательные тексты; сюда относятся фонетики, метрики, грамматики, этимологии, ритуальные поучения и астрономические трактаты. К смрити же причисляют эпические сочинения («Махабхарата», «Рамаяна»), пураны («древние») и итихасы («бывшие») – повествования о прошлом, а также дхармашастры – своды законов.

 

Древнеиндийские самхиты

По замечанию Т.Я. Елизаренковой, «вся древняя литература в Индии была устной, независимо от того, рассматривалась ли она как непреходящее божественное откровение – шрути или как ограниченное человеческое знание – смрити, пользовавшееся авторитетом, только если оно не противоречит шрути».

 

С возникновением буддизма к каноническим текстам веданты, веданги и смрити добавилась «Трипитака» (или «Типитака»; буквально «Три корзины») – священные тексты буддистов на языке пали. В первой части «Винаяпи‑така» собраны поучения о том, как подобает себя вести; в «Суттапитаке» изложены основы буддийского вероучения, а в «Абхидхаммапитаке» разрешаются религиозно‑философские вопросы. По преданию, составление «Трех корзин» началось сразу же после смерти Будды. Известно, что основные части «Винаи» и «Сутты» существовали уже в правление царя Ашоки (III в. до н. э.). Кроме палийской «Трипитаки», сохранились тексты на других языках – китайском, пракрите магадхи, буддийском санскрите. Некоторые исследователи полагают, что именно санскритские канонические тексты отразили очень раннюю и вполне надежную традицию, нисколько не уступающую по своей ценности преданиям палийской школы, а в ряде случаев и превосходящую ее.

Джайнский канон, традиционно разделяемый на каноны Дигамбары («одетые сторонами света») и Шветамбары («одетые в белое»), включает в себя множество текстов. Так, свод Шветамбары состоит из нескольких десятков трактатов – сутр.

 

Для человека европейской (шире – евроатлантической) культуры Индия неизменно притягательна. «Магнетическую силу» Индии замечательно описал в своих путевых дневниках Н.К. Рерих:

«Какие магниты заложены в Индии? Самые лучшие образы рассыпаны в неосознаваемом богатстве. Индия знает всепроникающее качество магнита.

Индия, мы будем вспоминать тебя с тем же радостным трепетом, как первый цветок на весеннем лугу.

Из брахманов твоих мы выберем самого лучшего, который понял мудрость вед. Изберем раджу, который стремился к нахождению путей истины. Усмотрим вайшью и шудру, которые вознесли свое ремесло и труд для восхождения мира.

Котел кипящий – горнило Индии. Кинжал верований над белою козочкой. Призрак пламени костра над вдовицей.

Сложны складки одеяния твоего, Индия. Грозны покрывала твои, раздутые вихрем. И смертоносно палящи неумолимые скалы твои, Индия.

Но мы знаем благовония твои. Но мы будем вспоминать тебя с тем же трепетом, как лучший первый цветок на весеннем лугу».

 

Глава 2