Середина терапии – изменение позиций в отношениях

Чем занят психолог на данном этапе терапии?

1. Психолог помогает каждому супругу получить доступ к отрицаемым эмоциям, потребностям привязанности, аспектам «я» и идентифицироваться с ними. Например, жена критикует мужа за «трудоголизм» и требует, чтобы он уделял больше внимания заботе о детях. Жена не чувствует, в какой степени она сама нуждается в подтверждении со стороны мужа и в эмоциональном контакте с ним. Ее рабочая модель[19]включает образ себя как бесполезной и недостойной любви и сопровождается ощущениями стыда. Терапевт способствует безопасному проживанию и выражению страхов и потребностей привязанности сначала в контакте с терапевтом, а потом в контакте с супругом.

2. Психолог обеспечивает принятие нового эмоционального опыта не только самим человеком, но и его партнером. Как сказала одна клиентка: «Я считала, что я замужем за бесчувственным монстром, но теперь ты совсем другой, я не знаю тебя такого и совсем не знаю, как мне с этим быть».

3. Психолог облегчает выражение потребностей привязанности, с тем чтобы изменить взаимодействие в паре. Цель в том, чтобы ранее отстраненный партнер вовлекся в отношения, открыто выражал свои желания в близости и заинтересованность в своем супруге. Цель также в том, чтобы ранее критикующий партнер смягчился и мог заявлять о своих потребностях не с позиции силы. Такое смягчение делает возможным эмоциональный отклик другого партнера. Эмоциональное вовлечение одного супруга и эмоциональное смягчение другого соответствует изменению занимаемых ими позиций в отношениях и является необходимым условием для надежной привязанности в паре. Надежная привязанность выражается в том, что оба супруга способны искать поддержки друг у друга и давать эту поддержку. Эмоциональная связь становится безопасной, т. е. эмоциональное соединение происходит без жертв, унижений и боли.

 

Недостаток открытой коммуникации в вопросах привязанности ограничивает не только взаимодействие в паре, но и проживание и выражение чувств каждым партнером. При супружеском дистрессе люди прячут свои уязвимые места не только от другого, но и от себя. Поэтому данный этап терапии воспринимается людьми как рискованный и обычно вызывает повышение тревоги.

 

• Монстр самокритики говорит: «Я ненавижу эту часть себя, она жалкая».

• Страх самораскрытия говорит: «Я никогда не чувствовал этого раньше, может, я схожу с ума».

• Страх отвержения говорит: «Она посмеется надо мной, будет презирать меня. Она не захочет, чтобы я к ней прикасался».

• Страх непредсказуемых изменений говорит: «Я растерян. Я тебя не узнаю. С кем я был все эти годы, что я сейчас делаю?». Или: «Спасибо вам большое, мы только и хотели, чтобы меньше ругаться. Сейчас мы почти не ссоримся, а это ваше сближение не для меня».

 

Психолог понимает, что людям страшно и учитывает это. Тут требуется работа на близкой дистанции, «глаза в глаза». Чтобы обеспечить безопасность, психолог эмпатически присоединяется к клиенту, говорит медленно, простыми фразами, с повторами, чутким голосом, использует слова и образы клиента. Помощь в проживании эмоций, особенно, когда это первичные эмоции, происходит через эмпатическое вчувствование во внутренний мир клиента. Бережно обращаясь с переживаниями клиента, мы показываем другому партнеру пример, как можно заботиться о близком человеке.

На данном этапе терапии типичны ситуации, когда один супруг начинает понимать и выражать себя по‑иному, а другой реагирует по‑старому (в рамках проблемного цикла взаимодействия). Задача терапевта – сфокусировать сессию и помочь первому партнеру продолжить самовыражение. Терапевт может сказать: «Я понимаю, вам непривычно слышать, что говорит сейчас ваш муж, вы таким его не знаете. Но давайте я еще некоторое время побеседую с ним, а потом мы перейдем к тому, как чувствуете себя вы». Или: «Вам трудно увидеть, что жена пытается приблизиться к вам сейчас, и вы реагируете по‑старому, привычным образом…».

 

Примеры терапевтических интервенций в середине терапии

1. Подтверждение и нормализация. Все, что происходит в супружеских отношениях, может быть понято через призму потребностей и страхов привязанности. Психолог не забывает о том, что он имеет дело с нормальными и естественными человеческими реакциями в сложившихся обстоятельствах. «Эти допросы с пристрастием, как их называет ваша жена, естественное для вас поведение (муж работает в детективном агентстве, жена пришла домой позже, чем должна была по его расчетам). Таким способом вы пытаетесь решить проблему, которая вас мучает: почему же вам так одиноко в браке».

2. Усиление эмоциональных откликов. Нужно для того, чтобы получить доступ к переживаниям супруга, помочь ему безопасно прожить болезненные эмоции. Например:

«Что с вами происходит, когда жена описывает свое разочарование в отношениях с вами?».

«Каково это, быть все время осторожным, бдительным, как будто вы идете по тонкому льду?».

«Что с вами происходит прямо сейчас, когда вы описываете „ ядерную войну“, как вы называете ссоры с женой?».

«Что с вами происходит прямо сейчас, вы всплеснули руками и сказали, что не можете успокоить разъяренного быка?».

«Вы сейчас много о чем рассказали, и я обратила внимание на ваши слова „ это сжигает меня“. Это когда вы говорили о ее неодобрении.

Это сжигает меня. Это так больно, что вы не можете сделать ее счастливой, что сжигает. Это невыносимо больно».

 

3. Эмпатическое присоединение. Направлено на кристаллизацию страхов и небезопасности привязанности.

 

Терапевт: Когда вы говорите «я как ребенок, я ненавижу это, но я должна спрашивать его разрешения», я чувствую, что вам как будто стыдно спрашивать, или же вас это огорчает?

Жена: Да, я не хочу спрашивать, но спрашиваю.

Терапевт: Вам нужно его разрешение, иначе…

Жена: Иначе он становится таким замкнутым…

Терапевт: И вы?

Жена: Мне так страшно и одиноко. И поэтому я спрашиваю его таким тоном, который он называет невыносимым.

Терапевт: С некоторым протестом, да?

Она: Да.

Терапевт: И так вы можете почувствовать себя не такой маленькой, протест делает вас больше?

 

4. Отслеживание, отражение и переформулирование проблемных паттернов во взаимодействии. На этом этапе терапии это выглядит следующим образом.

 

Терапевт: Когда он замыкается, как только что произошло (муж замолчал и отвернулся), это, по вашему выражению, выводит вас из себя. Вы не можете достучаться до него. Что вы сейчас собираетесь делать?

Жена: Я скажу колкость, меня нельзя игнорировать.

Муж: А я замкнусь еще больше. Это все те же схемы, которые мы с вами обсуждали. От них трудно отойти.

 

Другой пример.

Терапевт: «Да, „ качели“ в отношениях появились и сейчас, но я вижу, что сейчас вы замечаете, что происходит, и качаетесь на них с меньшим энтузиазмом».

Или, терапевт говорит: «Да, этот замкнутый круг занял большую часть ваших отношений. Он мешает вам быть близкими и открытыми, как это у вас получилось в выходные, этот круг держит вас в изоляции, и вам обоим так одиноко».

 

5. Инсценировки. Благодаря активному использованию этой техники, выстраиваются новые способы взаимодействия между супругами. Примеры:

Терапевт: «Вы можете посмотреть на нее? Вы можете сказать ей: мне страшно приблизиться к тебе, потому что я уверен, что ты отвернешься?».

Терапевт: «Кажется, это вот та самая тоска по близости с ним. Она ни разу не была проговорена явно. Можете дать ему понять, как вам важно быть рядом с ним?».

Терапевт: «Даже в гневе вы продолжаете говорить: я хочу любить тебя. Я защищаю себя напускной холодностью. Я хочу быть близко и в безопасности, но не по твоим правилам. Вы можете сказать ему это?».

 

Для самостоятельного размышления

Как психолог мог бы откликнуться в следующих ситуациях?

 

 

Особенностью данного этапа терапии являются поворотные события. Поворотным событием называется эмоциональное вовлечение отстраненного партнера и смягчение критикующего партнера, что соответствует изменению позиций, занимаемых супругами в отношениях. Изменения назревали с самого начала терапии, но сейчас терапевт напрямую обращается к решению этой задачи.

 

Поворотное событие: эмоциональное вовлечение отстраненного партнера

1. Страх сближения переживается отстраненным супругом в виде катастрофических ожиданий: «Она увидит, какой я жалкий и неадекватный». Сначала страх выражается и переживается в контакте с терапевтом. Терапевт отражает переживания супруга: «Я не могу позволить тебе увидеть меня. Иногда мне кажется, что ты будешь презирать меня». Терапевт помогает супругу выразить этот страх партнеру: «Я не могу всегда быть скалой. Я – это я, и сейчас внутри меня пустота или смятение, и я не в силах предстать перед тобой в таком виде».

2. Сначала второй супруг отвечает холодно и с недоверием. Терапевт поддерживает этого супруга, и тот начинает перерабатывать сообщение: «Ты ждешь, что я тебе поверю…, ты никогда мне такого не говорил…, таким я никогда тебя не видела…, это так грустно, я и не подозревала, что делала тебе больно».

3. При поддержке терапевта ранее отстраненный супруг остается вовлеченным в собственный эмоциональный процесс и фокусируется на своих чувствах во время диалога с партнером:

«Я не могу больше доказывать тебе, что заслуживаю твоего внимания. Я не могу каждый день покорять Эверест, выносить твою критику и бояться приблизиться к тебе. Лучше уж быть одному и спать одному».

4. Терапевт поддерживает второго супруга и помогает ему справиться с его закономерной тревожной реакцией: «Вам непривычно видеть его таким, как будто вы его совсем не знаете…».

5. Терапевт поддерживает и помогает ранее отстраненному партнеру сказать открыто о своих желаниях и потребностях. Это включает в себя открытое выражение того, что он может, а чего не может делать в этих отношениях. Теперь супруг активно определяет свою роль в отношениях, свои желания, адресованные партнеру: «Я больше не хочу прятаться. Я хочу быть ближе к тебе, но не знаю, как этого достичь. Я хочу, чтобы ты научила меня, как быть с тобой близким».

 

Продолжение терапии Марка и Маши

К 12‑й сессии в отношениях супругов произошли следующие изменения. Раньше Марк дистанцировался, а внутри себя переживал страх и отчаяние. Теперь он в большем контакте со своими потребностями в близости и признании. Он занимает активную позицию и способен заявлять о своих потребностях.

Терапевт: Марк, мы говорим о том, что вы стали делиться чем‑то очень важным для вас с Машей, чем раньше не делились, но и о том, что вы продолжаете отстраняться.

Марк: Да.

Терапевт: Мы говорили на прошлых сессиях о том, что вы не чувствуете себя в безопасности, что для вас рискованно открываться, и что вы избегаете ситуаций, когда Маша может разозлиться на вас или разочароваться в вас. И вы часто избегаете ее критики, которая создает у вас ощущение, что вы маленький и не справились, правильно? И я бы хотела сейчас остановиться на этом избегании и отстранении. Можете сказать об этом подробнее, может быть, сказать Маше о том, каково это, все время отстраняться, делать шаг из отношений? (терапевт инициирует инсценировку).

Марк: Ну да, я отстраняюсь. Иногда я при этом злюсь. Маша, ты агрессивная. Она очень требовательная, она хочет, чтобы все и всегда было по ее правилам, а если я не согласен, она не оставляет места для компромиссов. Я всегда пытаюсь проанализировать ситуацию, найти устраивающее нас обоих решение, но это не принимается ею, она становится агрессивной.

Маша (пытается возразить): Я не прошу тебя анализировать…

Марк: Ну кто‑то должен это делать. Я много чем пожертвовал ради семьи, например, перестал встречаться с друзьями, потому что Маше не нравятся мои друзья.

Терапевт: Похоже, вам приходится приспосабливаться к требованиям Маши, потому что вы боитесь ее разозлить… Марк: Да, я много чем пожертвовал.

Терапевт: Как вам слышать, Маша, что он много чем жертвует?

Маша: Я не знала, что он чем‑то жертвует. Марк: Для меня это важные вещи.

Маша: А я, это я много чем пожертвовала. Я отказалась от карьеры, мне приходится самой о себе заботиться (жена реагирует защитным образом на новое поведение мужа).

Марк: На самом деле, Маше так и не удалось реализоваться в профессии. Ну а научиться независимости – вещь хорошая.

Маша: Трудно развиваться в профессии, когда для этого нет возможности.

Терапевт: Что вы сейчас чувствуете, Маша?

Маша: Я никогда не слышала от тебя таких слов. Я вижу другое: такого логичного человека, который заставляет меня чувствовать себя сумасшедшей или неправильно все понимающей. Я думаю, он не видит, ты не понимаешь, что на самом деле происходит.

Терапевт: Как вы себя чувствуете прямо сейчас, когда говорите это Марку? (выявление эмоций).

Маша: Не очень хорошо. Я не понимаю, почему ты все это мне говоришь. Терапевт: Это расстраивает вас, и вы злитесь. Как будто вы его спрашиваете: «Почему ты прячешь все это от меня?» (обратите внимание, как терапевт переформулирует гнев жены в протест против отстраненности мужа).

Маша: Да, он очень хорошо все это скрывал. Потому что в первый раз за шесть лет я слышу от него такое.

Марк: Да. Потому что если я дома заговорю об этом, в ответ я получу критику, что я все не так делаю, что это глупо.

Терапевт: То есть так вы чувствуете себя дома. Если дома вы начнете показывать свои переживания, вас атакуют (эмпатическое присоединение, нормализация).

Марк: Да, так и происходит дома.

Терапевт: Можете сказать Маше, каково это, вдруг попасть под огонь ее критики? Можете сказать ей, что вы видите на ее лице, как воспринимаете ситуацию? (усиление эмоциональных откликов, инсценировка).

Марк: Посмотрите, это вот такое выражение на ее лице, как сейчас. Глаза вверх, и для меня это означает, что ей неинтересно. И я начинаю чувствовать себя тупым, маленьким ребенком, а если я продолжу разговор, она посмотрит на меня вот так, как сейчас. И в прошлый раз, когда это произошло, у меня внутри все затряслось от страха (муж выражает первичные эмоции).

Терапевт: То есть это ужас, ощущение ужаса в теле, и что вы не справились, вы чувствуете себя отвергнутым и еще вы чувствуете стыд за свои чувства (эмпатическое присоединение и усиление эмоций)…

Марк: Да, и еще я чувствую, что она меня вот‑вот убьет.

Терапевт: Вы понимаете, о чем он говорит? Как вы относитесь к его словам?

Маша: Нет. Мне даже трудно сидеть здесь и поверить в то, что он сейчас говорит. Это очень грустно. Получается, я сама закрыла двери, но я не понимаю, как я это сделала. Я не понимаю, что я такого сделала.

Терапевт: Думаю, у вас обоих есть ощущение грусти. Вероятно, ваши отношения развивались в таком направлении, что вы оба каким‑то образом закрыли двери. Думаю, вам обоим было очень небезопасно в отношениях друг с другом. И вы оба вынуждены были защищаться и делали это разными способами. Вы, Маша, защищались, когда злились и расстраивались, а иногда и уходили, когда ничего другого не оставалось. А вы, Марк, защищали себя, пряча свои чувства, становясь логичным и рациональным, дистанцируясь и пытаясь угодить ей (отражение цикла и переформулирование).

Маша: Но он на самом деле очень хорошо скрывал свои переживания, потому что сейчас я в первый раз слышу об этом. Где эти переживания были все это время?

Терапевт: Вы сейчас говорите ему: «Как тебе удалось не дать мне ни единого шанса увидеть их раньше и откликнуться на них?» (присоединение к жене, высвечивание ее потребностей привязанности).

Маша: У меня не было такого шанса, вы правы.

Терапевт: Можете сказать ему? (инсценировка).

Маша: Ты никогда не давал мне такой возможности, увидеть эти чувства!

Марк: Опять этот взгляд, такой злой, как будто я снова сделал что‑то не так.

Маша: Я не понимаю. Я говорю тебе, как я себя чувствую.

Терапевт: Сейчас происходит то, что для вас так сложно, Марк. Страшно, что она может разозлиться и говорить с вами вот так, правильно? (эмпатическое отражение первичных эмоций).

Марк: Да. Терапевт: И вы прячетесь.

Марк: Да. Терапевт: Как Маша может помочь вам почувствовать сейчас себя в безопасности? Что‑то она может сделать? (терапевт побуждает мужа открыто выразить свои потребности в безопасном соединении с женой).

Марк: Если я буду уверен, что она не собирается от меня уходить…

Терапевт: Можете сказать ей это? (инсценировка).

Марк: Всякий раз, когда мы ссоримся, ты говоришь, что уйдешь, и чуть было не уходишь…

Маша: Я никогда не уходила.

Марк: В некотором смысле, мы ведь поженились под давлением обстоятельств. Мне нужно было переезжать в другой город. Думаю, она не вышла бы за меня замуж, если бы не это обстоятельство. И вот начинается медовый месяц. И он начинается с того, что я слышу, что ей ничего этого не нужно. Мы поссорились прямо в день свадьбы, она встала из‑за стола и ушла. Терапевт: То есть вы никогда не были уверены в том, что она выбрала вас.

Марк: Если бы она на самом деле выбрала это, выйти за меня замуж, я, я…

Терапевт: Можете спросить ее, выбрала ли она выйти за вас замуж? (инсценировка).

Марк: Боюсь, я знаю, какой будет ответ.

Терапевт: Можете спросить ее, выбрала ли она выйти замуж за вас? Марк: (молчит).

Терапевт: Спросите ее, сожалеет ли она, что вышла за вас замуж?

Марк (собирается с духом): Жалеешь?

Маша: Нет, я не жалею, иногда я жалуюсь, что чувствую себя одиноко, но нет, я не жалею, и я на самом деле ни разу от тебя не уходила. Я навещала свою семью, так все делают. И я не понимала, что ты это так воспринимаешь.

Марк: Гм.

Терапевт: Похоже, вы обычно ничего ей не говорите, потому что боитесь, что она уйдет, а вы злитесь, что его нет с вами, как будто это он ушел от вас, и чувствуете себя одиноко (отражение цикла).

Терапевт: Что вам сейчас от нее нужно, Марк? Чтобы чувствовать себя в безопасности в отношениях, чтобы вам не приходилось прятаться? Чтобы, как вы говорили, быть самим собой в отношениях? Может начать говорить Маше, даже если это страшно, что вам нужно? (инсценировка).

Марк: Мне нужно, чтобы на меня не набрасывались, не обвиняли, не осуждали, потому что я не стараюсь быть плохим мужем, я стараюсь быть хорошим мужем, насколько я могу. А если на меня набрасываются, мне трудно просто находиться рядом с тобой, говорить о своих чувствах.

Терапевт: То есть вы практически говорите ей: «Доверяй мне чуть больше, не обвиняй и не осуждай меня» (переформулирование).

Марк: Да, тогда мне будет проще. И еще я хочу быть уверенным в том, что ты не уйдешь. Ты говоришь, что ты никогда не уходила, но когда злишься и говоришь, что уйдешь, я чувствую, что ты уходишь, что ты уже ушла.

Маша: Да, я понимаю, Марк. Я понимаю.

Терапевт: Как вам говорить ей это, Марк? Марк: Ну, я думаю, ты слушаешь меня.

Маша: Я пытаюсь слушать. Я, может, и не понимаю, что происходит, но я стараюсь тебя слушать.

Марк: Тогда хорошо.

Терапевт: То есть вам уже не так трудно это ей говорить?

Марк: Прямо сейчас, да. Не уверен, что так было бы и дома, но сейчас это нормально.

Терапевт: Пойти на риск, это сейчас нормально (переформулирование и поддержка).

Марк: Угу.

Терапевт: Вы говорите ей: «Я хочу, чтобы ты дала мне шанс выйти навстречу тебе и быть с тобой. Я хочу, чтобы ты видела, что я больше не хочу прятаться от тебя…» (переформулирование в контексте привязанности).

Марк: Я не хочу все время ходить на цыпочках. Если тебе что‑то не нравится, скажи мне прямо. Но я не хочу все время чувствовать себя плохим, провинившимся только потому, что я не соответствую твоим стандартам.

Терапевт: Вы говорите ей: «Я не хочу ходить на цыпочках, прятаться. Я хочу быть принятым тобой», да?

Марк: Да. И я хочу нормально себя чувствовать.

 

Как можно заметить, муж становится все более вовлеченным в отношения и присутствующим в диалоге. Он обретает собственный голос и большее осознание себя в отношениях. Следующая задача – осуществить поворотное событие, смягчение критикующего партнера. Для этого нужно, чтобы критикующий партнер соприкоснулся с уязвимыми сторонами своего «Я» и по‑новому выразил свои потребности в близости.

 

Поворотное событие: смягчение критикующего партнера

1. Страх критикующего партнера может быть выражен следующими словами[20]: «Я обещала себе, что буду рассчитывать только на себя. Мужчины ненадежны, с ними нельзя быть слабой. Я всегда в броне и готова нанести удар первая». Страх сначала выражается и переживается в контакте с терапевтом.

2. Терапевт помогает супруге выразить страхи привязанности в контакте с партнером. «Я чувствую панику, когда ты меня обрываешь. Это как рука вокруг горла, которая душит. Я чувствую себя голой, беспомощной, я готова на все, только бы не чувствовать этого больше». «Я не могу подпустить тебя к себе». На первый план выходят потребности и желания супруга. «Я хочу, чтобы ты взял меня за руку. Мне нужно, чтобы ты помог мне почувствовать себя в безопасности».

3. Когда бывший ранее преследующим партнер выражает свои потребности привязанности мягче, а не с позиции силы и принуждения, второму супругу проще откликнуться с сочувствием. Эмоциональный контакт в паре становится более безопасным. Так, через взаимную доступность и отзывчивость супругов, проявляется надежная привязанность в паре.

 

Продолжение супружеской терапии Марка и Маши

Поворотное событие – смягчение критикующего партнера. Фрагмент 14‑й сессии.

 

Терапевт: Что между вами произошло, вы поссорились, что было?

Марк: Я всего лишь пошел на вечеринку с коллегами. Мы отмечали мое повышение на работе. Это преступление, я совершил ужасное преступление, можно подумать! Я не напился, я пришел ночевать домой. И вот я возвращаюсь и слышу обвинения, что мне надо подумать над моим поведением. Может, это тебе стоит подумать над твоим поведением?

Маша: Знаешь, Марк, всегда происходит одно и то же. Ты приходишь домой поздно, ты идешь в свою комнату, я не вижу тебя, я опять одна, так всегда происходит. Так что твоя новая работа тут не при чем.

Терапевт: Как вы себя чувствуете прямо сейчас, когда говорите ему это? (высвечивание вторичных эмоций).

Маша: Мне грустно, да нет, я злюсь!

Терапевт: Вы злитесь прямо сейчас, когда говорите ему, что знаете, к чему приведет его новая работа, что его опять не будет дома допоздна, а дома он будет не с вами.

Маша: Да. Мне будет одиноко.

Терапевт: Когда я слушаю вас сейчас, я чувствую – и помогите мне, пожалуйста, не ошибиться – что тут не только и не столько злость или даже печаль, тут еще и страх (эмпатическое предположение, переход к первичным эмоциям).

Терапевт: И еще я слышу, что когда он пришел домой и сказал, что у него новая работа, для вас прозвенел тревожный звонок. Вы постоянно слышите этот сигнал тревоги. Это о том, что его не будет с вами, вы будете одна, и что вы не можете довериться ему. Его никогда нет рядом.

Маша: Он не может быть рядом, он занят, он работает.

Терапевт: Я знаю, что он не может. Он слишком занят. Он не может быть с вами. Как он может быть с вами, если он занят новой работой? Я понимаю, он не может быть с вами, он никогда не был с вами, никто никогда не был с вами. Я не могу доверять ему, я не могу доверять ему… (терапевт говорит медленно и мягко, наклонившись к жене, усиливает первичные эмоции).

Маша: Я не могу…

Терапевт: Это опасно, я не могу доверять ему, это опасно, я не могу доверять ему. И как будто некий голос внутри вас говорит: «Я ничего не значу для него. Мои желания не в счет, этого никогда не было и не будет». И голос говорит: «Ты не можешь доверять ему, ты должна сражаться, чтобы защитить себя».

Маша: Только это и работает.

Терапевт: То есть это так. И когда Марк вернулся домой, вы почувствовали себя одиноко и испугались.

Маша: Я никогда не считала, что боюсь. Я не знаю.

Терапевт: Вот у него новая работа и нужно снова переезжать, но вы не можете порадоваться вместе с ним, потому что для вас это означает, что вы будете одна, что вы не в счет, что вы должны одна заботиться о ребенке, а о вас никто не позаботится… (усиление первичных эмоций).

Маша: (плачет).

Терапевт: Да. И когда он приходит и говорит о новой работе, вы снова слышите голос одиночества, и вам становится страшно.

Маша (плачет): Ты не знаешь, каково это, Марк.

Марк: Но я не это имел в виду.

Терапевт: Для вас новая работа – это нечто совсем другое (нормализация и подтверждение).

Марк: Да. Да.

Маша: Потом ты уходишь…

Терапевт: Он уходит, он занят своими делами, а вы чувствуете, что вы не в счет.

Маша: Я не в счет (плачет).

Терапевт: Каково это, чувствовать, что вы не в счет? (усиление эмоций).

Маша: Я не чувствую себя вправе так говорить.

Терапевт: Вы не имеете права на эти чувства? Помогите мне лучше понять вас (эмпатическое прояснение).

Маша: Ну, я понимаю, что Марку нужно работать, что от меня мало пользы.

Терапевт: То есть вы говорите о том, что вы не работаете, а Марк работает, поэтому вы не имеете права сказать ему, побудь со мной, мне не хватает тебя?

Маша: Я так чувствую, что работа – это очень важно, это должно быть на первом месте. Поэтому я должна молчать, вести себя тихо, а что еще остается?

Терапевт: То есть вы никогда не могли сказать ему: «Приди и побудь со мной, потому что ты мне нужен, приди и побудь со мной…».

Маша: Нет.

Терапевт: Поэтому, думаю, когда вы чувствуете себя покинутой, чувствуете одиночество, вам ничего не остается, как выходить из себя (нормализация защитного поведения).

Маша: Да, когда выходишь из себя, безопасней. Так я себя лучше чувствую. Я никогда не могла сказать Марку, что мне нужно. Да я никому никогда не могла сказать о том, что мне нужно.

Терапевт: У вас никогда не было отношений, в которых вы чувствовали, что о вас заботятся…

Маша: Я должна сама о себе заботиться.

Терапевт: Всегда заботились вы, а не о вас.

Маша: Конечно, кто будет со мной носиться, я сама за себя отвечаю.

Терапевт: Вы можете повернуться к нему и сказать: «Мне слишком страшно показать тебе, как я нуждаюсь в тебе». Можете сделать это? (инсценировка).

Маша: … Это трудно. Марк, я не могу показать тебе, как я в тебе нуждаюсь. Терапевт: Что случится, если он узнает? Что тогда случится?

Маша: Я не знаю.

Терапевт: Если вы приблизитесь к нему и покажете, как нуждаетесь в нем, что случится? Вы повернетесь к нему и…

Маша: А там его не окажется.

Терапевт: Его там не окажется. Да.

Терапевт: Если вы решитесь приблизиться и покажете, как он вам нужен, его все равно не окажется там, куда вы повернетесь. И вы выходите из себя и бежите. Что еще остается? (Обратите внимание, терапевт работает «эхом», иногда дословно повторяя высказывания клиента. Казалось бы, терапевт не привносит ничего нового на сессию. Однако это не так. Эмпатическое присоединение к переживаниям клиента, работа на близкой дистанции, «глаза в глаза», сочувственный тон голоса – все это создает ощущение безопасности «здесь и сейчас» и способствует проживанию боли. И, вследствие этого, станут возможными новые события).

Маша: Если я ему все это покажу, он подумает, что я веду себя как ребенок, как маленькая… Не знаю. Мы должны быть независимыми. Его не окажется рядом. То есть, конечно, он будет там. Я знаю, ты будешь там. Я понимаю, что ты будешь.

Терапевт: То есть на сознательном уровне вы понимаете, что он там будет, так?

Маша: Да. Конечно.

Терапевт: Но каким‑то образом этого недостаточно. Потому что на каком‑то другом уровне, и мы как раз об этом говорим, на каком‑то другом уровне, это не взрослые рациональные понимания, и иногда чувствуешь себя ребенком. И эта маленькая Маша говорит: «Я не могу, это слишком опасно. Я никогда не сделаю этого. Я повернусь к нему, а его не окажется рядом. И это так ужасно, я не переживу этого». И это несколько другое, чем рациональное осознание. Вы понимаете, о чем я?

Маша: Да. Но это безумно трудно, быть на этом уровне.

Терапевт: Да.

Терапевт: Как вы себя чувствуете, Марк, во время этого разговора?

Марк: Печально для нас обоих. Мы о таких вещах не общаемся друг с другом, о том, что нам нужно.

Терапевт: Можете сказать ей о том, что вы чувствуете?

Марк (обращается к Маше): Думаю, это грустно для нас двоих, что мы не говорим об этом.

Маша: Но я не могу об этом говорить! Просто не могу.

Терапевт: Вы хотели бы, чтобы Маша могла говорить о таких вещах?

Марк: О, да. И я буду с тобой. Терапевт: Я вижу, вы просите ее дать вам такую возможность, быть с ней?

Марк: Если ты дашь мне такую возможность, я буду с тобой. Уверен, что буду.

Маша: Я не уверена. Не знаю.

Терапевт: Вы слышите его, Маша? Маленькая девочка внутри вас слышит его?

Маша: Нет, потому что я взрослая, мы взрослые.

Терапевт: Вам не нравится эта детская часть, слабая, испуганная, нуждающаяся…

Маша: Нет, нет, это ужасно.

Терапевт: Вы не верите, что эту часть можно любить? Вы не можете представить, что Марк хочет позаботиться о ней и утешить ее? Эту маленькую девочку?

Марк: Я так давно хочу встретиться с тобой, почувствовать, что нужен тебе, я так давно скучаю по тебе. Эта та часть, в которую я влюбился, именно в нее. Раньше ты могла быть со мной такой. Я очень‑очень хочу увидеть ее, и я буду с тобой.

Терапевт: Именно с этой ее частью вы хотите соединиться.

Марк: Да, именно ее мне и не хватает, так давно не хватает.

Терапевт: Да, да, так. Что происходит, Маша?

Маша: Мне так страшно.

Терапевт: Да. Что вы хотите от него, прямо сейчас?

Маша: Чтобы он меня обнял, и это все.

Терапевт: Можете попросить его? (инсценировка).

Маша: Нет. Терапевт: Попробуйте.

Маша: Ты можешь?

Марк: Да, конечно (супруги обнимаются).

 

Желательный результат к окончанию второго этапа терапии

1. Осознание каждым супругом собственного эмоционального опыта и своего поведения. «Я должна себя защитить. Кто еще обо мне позаботится, если не я сама? Никто никогда не делал этого, я и надеяться перестала. Но когда мы познакомились, я мечтала, а вдруг ты…, но…».

2. Восприятие этого опыта, как своего собственного, а не «наведенного» другим партнером. Супруг может сказать: «Мне так страшно. Я боюсь приблизиться к тебе. Я думаю, что, если я рискну, я сделаю это как‑то неявно, и если мне покажется, что что‑то не так, я убегу. Большую часть времени я за стеной. Неудивительно, что ты не можешь меня найти». А в начале терапии его слова могли бы быть такими: «Она все время меня критикует, вот я и прихожу домой все позже». Или супруг говорит: «Я знаю, я не мастер вести беседу о чувствах. Я говорю себе, а чего ты ждал? Ты не годишься для всех этих эмоциональных штук. Я чувствую себя во‑от таким маленьким. Я даже не могу попросить ни о чем, потому что я не знаю, как это, быть близким. Я чувствую себя каким‑то морально недоделанным. Поэтому когда она начинает говорить о своем разочаровании, а я не понимаю, что не так, это невыносимо. Я начинаю орать на нее».

3. Контакт между супругами становится более безопасным, они способны к более открытому диалогу, могут говорить о своих страхах и потребностях друг с другом.