Почему критерии научности при оценке теорий должны применяться комплексно?

Какой критерий, на Ваш взгляд, является главным?

Вариант 4

Под объяснением я понимаю совокупность положений, одно из которых описывает положение дел, подлежащее объяснению (экспликандум), а другие объяснительные положения образуют "объяснение" в узком смысле слова (экспликанс экспликандума).

Мы принимаем, как правило, что экспликандум истинен, или допускаем, что это известно. Ибо мало смысла ставить вопрос об объяснении положения дел, которое могло бы оказаться всецело вообража­емым (летающие тарелки могут быть примером такого случая: в объяснении может нуждаться не явление летающей тарелки, а сообщения о летающих тарелках; если бы летающие тарелки существовали, то никакого дальнейшего объяснения сообщений не потребовалось бы). Экспликанс, с одной стороны, является объектом научного поиска, он, как правило, не известен, его приходится открывать. Таким образом, научное объяснение всякий раз, когда оно пред­ставляет собой открытие, является объяснением неизвестного путем извест­ного.

Экспликанс, чтобы быть успешным (успешность может иметь ту или иную степень), должен удовлетворять ряду условий. Во-первых, экспликандум должен логически из него следовать. Во-вторых, экспликанс по своему статусу должен быть истинным, хотя, вообще говоря, может быть не известно, что он истинен: в любом случае даже после самой критической из проверок не должно быть выяснено, что он ложный. Если не известно, что экспликанс истинен (так обычно бывает), должны существовать независимые доказательные свидетельства в его пользу. Другими словами, он должен быть независимо проверяемым, и было бы еще лучше, если бы он выжил при независимых проверках возрастающей строгости. … экспликанс должен иметь разнообразные проверяемые следствия и среди них, в частности, проверяемые следствия, отличные от экспликандума. Именно эти отличный проверяемые следствия я имею в виду, когда говорю о независимых доказательных свидетельствах.

Хотя эти заметки, возможно, помогают прояснить нечто в интуитивной идее о независимо проверяемых экспликансах, они совершенно недостаточны, чтобы характеризовать удовлетворительно и независимо проверяемое объяснение. …Только если мы потребуем, чтобы объяснение использовало универсальные законы природы (дополненные начальными условиями), мы продвинемся к идее независимого объяснения, или объяснения, не являющегося ad hoc. Ибо универсальным законом природы могут быть утверждения, проверяемые во всяком месте и во всякое время. Следовательно, если эти утверждения используются в объяснениях, то объяснения не могут быть ad hoc, так как они позволяют нaм интерпретировать экспликандум как пример воспроизводимого эффекта. Все это верно, однако, только если мы связали себя с такими универсальными законами которые проверяемы, т.е. фальсифицируемы (falsifiable). Здесь возникает проблема демаркации и критериев фальсифицируемости. … Предположение о том, что цель науки найти удовлетворительные объяснения, ведет нас далее к идее повышения степени успешности нашего объяснения за счет повышения степени проверяемости, что означает переход к теориям все большей содержательности, более высокой степени универсальности и более высокой степени точности. Мы можем получить тот же в сущности результат другим путем. Если цель науки объяснять, то целью также будет объяснять то, что принимается в качестве экспликанса, такого, как закон науки. Отсюда задача науки постоянно само­обновляться. (И.Лакатос)

 

Что понимает Т.Кун под экспликандумом и экспликансом?

Почему, по его мнению, задача науки состоит в постоянном самообновлении?

Почему на основе изложенных идей возникает проблема демаркации и критериев фальсифицируемости?

Вариант 5

В XVII в. индуктивный канал не выглядел очевидно невозможным, как он выглядит теперь: ведь тогда дедукция базировалась на картезианской интуиции, а аристотелевская формальная логика принижалась. Если существует дедуктивная интуиция, почему бы не составить ей пару в виде индуктивной интуиции? Однако история логики (или теории каналов истинностных значений) от Декарта до наших дней была в сущности историей критики и усовершенствования дедуктивных каналов и разрушения индуктивных каналов. … Когда в математике хотят доказать что-либо сверху, приходится переопределять, реконструировать все, пользуясь общеизвестными терминами, расположенными вверху теории. Когда в естественной науке хотят доказать что-либо снизу, приходится переопределять, реконструировать все, пользуясь общеизвестными терминами, расположенными внизу теории...

Первоначальная версия индуктивистской программы была разрушена скептической критикой. Но большинство еще не может принять эмпирицистскую революцию, они еще рассматривают ее как оскорбление достоинства Разума. Некоторые новейшие идеологи индуктивизма создали обширную литературу в защиту новой,версии старой программы — в защиту вероятностного индуктивизма. Кроме того, они не могут допустить (и в этом они правы), чтобы научная дедуктивная система была неосмысленной (исключение составляет для них самый низ этой системы). Фактически они утверждают, что теория осмысленна, если ее днище достигает уровня наблюдаемых положений. Однако в то время как их "принцип верификации" допускает, что теоретические положения являются осмысленными, мы остаемся в потемках относительно того, каково же их действительное значение. Строгие эмпирицисты не могут допустить иного введения смысла, чем снизу теории. Они не правы в этом. Но являются ли тогда теоретические положения осмысленными, не обладая каким-либо особым смыслом? Они разрешают эту дилемму, радикально расширяя понятия определе­ния — понятие передачи значения — настолько, чтобы охватить "редукцию", логическую манипуляцию, призванную передавать вверх от наблюдаемых к теоретическим терминам если не полные, то, по крайней мере, некоторые частичные эрзацевые значения. Затем, так как они знают и принимают формальную логику, они вынуждены рассматривать индукцию как неполноценный вывод. Но теперь, расширив понятие передачи значения, они расширяют понятие передачи истинности таким образом, что допускают ретротрансляцию вверх от положений наблюдения к теоретическим положениям если не полноценной истины, то, по крайней мере, частичной вероятностной истины, некоторой "степени подтверждения".

Теория, построенная на вероятностной индукции, вероятно непротиворечива. В любой момент может появиться вероятностная теория вероятностной непротиво­речивости. Критикуя устарелый недееспособный и претенциозный новейший индукти­визм, не следует забывать его благородное происхождение. Кредо индуктивиста XVII—XVIII вв. играло важную и прогрессивную роль. Передача власти от Откровения фактам, разумеется, встречала оппозицию церкви... Защищая истину откровения, они [последователи схоластики] подвергали разрушительной критике истину разума и опыта. В XVII в. альянс евклидианизма и индуктивизма защищал науку от унижения и боролся за ее высокий статус. (И. Лакатос)