Прячется прочь, желая найденной быть».

Прячется она так, что любовник ее видит, куда она бежит. И потому она, хоть и отрекается с виду от любовника, тем вернее завлекает его. Так же и мы, чуждаясь с виду людской хвалы, тем вернее привлекаем ее к себе, и пытаясь выставит себя недостойным, мы на самом деле просто стараемся показать себя в еще более приглядном свете. Я говорю об этом не потому что вижу в тебе тщеславие такого рода – просто такой грех случается на каждом шагу. В твоей искренности я не сомневаюсь, но прошу не показывать свою скромность, дабы не спутали тебя с лицемерами, которые, подобно грешникам из послания Иеронима, ищут славы, отрекаясь от нее. Моя же похвала никогда не надмит тебя, но только побудит стремиться к большему венцу, и чем сильнее желаешь угодить мне, тем больше будешь стремиться к тому, о чем я говорю с похвалой. Похвала моя – не дань твоей непорочности и пища для твоей гордыни. Похвале друга верить следует больше, нежили поношениям от врага.

И в последний раз позволь мне коснуться еще одной твоей жалобы – я говорю о твоей непрестанной хуле на Бога за то, как мы оба приняли духовный сан (хотя как раз за это надлежит скорее прославить Его). Я-то гадал, что горечь в сердце твоем из-за несчастного случая, который был явным действием Божьего милосердия, давно уже исчезла. Но чем больше опасностей приносит тебе эта печаль, изнуряя душу твою и тело, тем больше скорби и беспокойств вызывает оно у меня. Что ж, если ты действительно так желаешь угождать мне во всем (или хотя бы с большей радостью станешь радовать меня, чем удручать), тогда угоди мне – извлеки из души своей эту занозу, которая никогда не даст тебе обрадовать меня хоть немножко и никогда не даст нам вместе достигнуть небесного блаженства. Ты, которая готова идти со мной хотя бы в ад, разве можешь ты позволить мне прийти в небесные обители без тебя? Разве я смогу вынести это? Ищи чистоты духовной, воодушевляясь хотя бы этим, иначе мы будем разлучены навеки. Стремись к праведности, люби Бога, ибо сладостно место, где встретимся мы после смерти, и тем счастливее и тем благословеннее будет союз наш. Вспомни, что говорила ты в письме своем – как Бог, усмотрев обращение наше ко служению, явил ко мне благость свою, подобно истинному заступнику. Вот тебе еще один довод (если в печали своей ты способна прислушиваться к доводам разума) в пользу того, что Божья воля была благой для меня, и, как оказалось, для всех нас. Поэтому не должно тебе печалиться, ибо через тебя явлена была Божья воля, и не подлежит сомнению, что на благо сотворил тебя Бог. И проливать слезы о моих скорбях не след тебе (если, конечно, тебя приводят в грусть благословения, которые обрели мученики и Сам Господь через свои страдания). Ты скажешь, что на меня навлекают гонения незаслуженно. А разве ты радовалась бы больше или меньше скорбела, если бы все обвинения были мною заслужены? Но тогда хулители были бы правы во всем, и я был бы осужден вполне справедливо; никто не обличал бы тех, кто преследовал меня и никто не сжалился бы надо мною.

Впрочем, я могу попытаться облегчить печаль твою, показав, что случившееся с нами, случилось заслуженно и для нашего же блага, и живя в браке, заслужили мы Божью кару гораздо более, нежели когда жили во грехе. После того, как мы обвенчались, и ты жила в келье среди монахинь обители в Аржентейле, я однажды приехал навестить тебя. Ты, полагаю, помнишь, что сделал я тогда с тобою в своей похоти, в углу трапезной (больше идти нам было некуда). Ты, полагаю, помнишь, как бесстыдно мы вели себя в столь святом и почитаемом месте, посвященном Пресвятой Деве. Даже если бы мы ничего не сделали кроме этого бесстыдства, все равно даже за него мы уже заслужили бы величайшую кару. Нужно ли мне вспоминать еще все мерзости, которые творили мы прежде нашего брака и как я обманывал твоего дядю, когда жил с ним под одной крышей? Кто осудит твоего дядю, предавшего меня, если мое предательство было намного бесстыднее[1]? А разве кратковременная боль от нанесенной мне раны искупает все совершенные мною бесчинства? Так разве не по милости Божьей я отделался всего лишь увечьем? Ведь никакое увечье не может служить достаточным возмещением хотя бы за бесстыдство, совершенное пред очами Божьей Матери? Если я не пребываю в заблуждении, то искуплением за мои грехи может служить не та рана, но скорее скорби, что терплю я сейчас день за днем.

Помнишь ты также, когда ты была беременна, и я отвез тебя в родную деревню – чтобы скрыть, кто ты на самом деле, мы переодели тебя монахиней – великое кощунство над призванием, которому мы сами теперь последовали. Рассуди же, насколько заслужили мы это наказание от Бога (а вернее – милость Божью), приняв духовный сан, над которым потешались. То, над чем смеялись мы, чем скрывали свой позор, стало теперь жизнью нашей. Пусть же оно будет напоминанием за ложь, в которой мы жили, и послужит к нашему раскаянию и исправлению.

Перестав гневаться на Бога и признав, что бедствия наши могут быть вызваны Божьей справедливостью, ты сможешь увидеть, что судьба, которую Бог положил нам, является скорее не справедливым приговором, но незаслуженной милостью, благодатью с небес. Возлюбленная моя! Взгляни, как в милости Своей Господь выудил нас из погибельного моря, в котором мы обретались; исторг из пасти Харибды[2] не глядя на то, что мы не желали спасения; спас с тонущего корабля, чтобы могли мы сказать вместе с псалмопевцем: «Я беден и нищ, но Господь печется о мне!» (Пс. 39:18). Вспоминай снова и снова, в каких бедах погрязли мы и от скольких избавил нас Господь, говори о судьбе нашей не иначе как с благодарностью! Историей о наших бедствиях ты сможешь утешить любого страдальца, который разуверился в благости Божьей! Пусть каждый знает, как благ Господь, Который слышит молитвы детей Своих и приходит им на выручку даже когда они не желают этого. Взгляни на то, сколь велика оказалась Божья милость к нам, с каким состраданием вершил Господь Свой суд над нашими грехами, сколь мудро обратил он во благо то, что является злом по природе своей. Милостиво Он спас нас от греха, в котором жили мы, и нанеся рану всего лишь одному члену моего тела (рану, вполне заслуженную), Он смог исцелит две души – твою и мою. Сравни опасности, которым подвергали мы себя, живя в грехах, и путь, каким пришла к нам Божья помощь. Сравни болезнь и лекарство. Сравни то, что заслужили мы, и жалость, с которой Бог отнесся к нам.

Тебе известны все глубины распутства, в которые моя необузданная похоть завлекла наши тела, презрев все людские и Господни заповеди, не почитая даже недели Страстей Господа Нашего, и даже святые таинства не могли удержать нас от мерзостей, каким мы предавались. Даже когда ты не желала быть со мною, пыталась отвратить меня и охладить мой пыл, я угрозами и побоями принуждал тебя к соитию – ведь женщина создана слабее мужчины по природе своей. Огонь похоти, сжигавший все внутри меня, был настолько силен, что я стал почитать превыше себя самого и даже Бога мои греховные удовольствия, одно упоминание которых приводит в смущение добропорядочного человека. Посему я и сейчас не могу представить, чтобы мог быть иной выход кроме как запретить мне вовсе любую возможность плотского сношения. Потому хоть дядя твой и предал меня, но с Божьей стороны было целиком правильно и даже милосердно изувечит всего лишь одну часть моего тела – ту, где обитала похоть и которая служила источником моих греховных желаний – и дать мне тем самым жить ради иных благ. Тем самым одна часть моего тела совершенно справедливо поплатилась за все прегрешения, совершавшиеся ради ее насыщения, а сам я смог освободиться от искушения, которое довлело над разумом моим и плотью. Потому я мог теперь приходить к священным алтарям, будучи уверенным, что никакое плотское искушение не сможет более совратить меня. Разве не милостиво это – причинить боль всего лишь одной части тела, утратив которую, я мог снова печься о спасении души моей, и более того – утрата которой никак не препятствовала мне в моих трудах. Да и к прочим делам служения Бог подготовил меня, освободив навеки от плотских искушений.

Поэтому когда Божья благодать лишила меня (вернее сказать, освободила меня) от частей, именуемых обычно «срамными частями» за частое злоупотребление ими и не имеющих подобающего им приличного названия, что еще оставалось ей сделать, чтобы омыть меня от всякой скверны и содержать в совершенной чистоте? Многие мудрецы стремились к подобной чистоте так ревностно, что готовы были оскопить себя, чтобы не отягощаться постыдным желанием. Сам апостол Павел трижды просил Господа, чтобы Он удалил от него жало в плоти[3], но Бог не соизволил ответить на его молитвы. Ориген, великий христианский философ, являет нам пример того, как должно желать такой непорочности, ибо он сам оскопляет себя ради победы над плотским огнем, бушевавшим внутри него. Он будто истолковал буквально слова Господа, что блаженны скопцы, оскопившие себя ради Царствия Небесного, и что следует отторгнуть от себя ту часть тела, которая тебя искушает. А слова Исаии, где евнухи оказываются остатком народа Божьего, Ориген понял как историческую истину, а не духовную тайну: «Ибо Господь так говорит об евнухах: которые хранят Мои субботы и избирают угодное Мне, и крепко держатся завета Моего, - тем дам Я в доме Моем и в стенах Моих место и имя лучшее, нежели сыновьям и дочерям; дам им вечное имя, которое не истребится». (Ис. 56:4,5). Однако Ориген, несомненно, заслуживает и порицание, ибо вину за свои похоти взвалил на тело. Воистину, он от всего сердца желал служить Богу, однако направил свои устремления в неверное русло, как сказано в Послании к Римлянам, «имел ревность по Боге, но не по рассуждению» (Рим. 10:2). Потому Ориген виновен в человекоубийстве, ибо изувечил своею рукою Божье творение – себя самого. Одни думают, что Ориген оскопил себя по наущению дьявола, другие – что по своей воле совершил он роковую ошибку. Но в случае со мною, по Божьей благодати оскопление совершено было чужою волею и чужими руками. Я не навлек на себя осуждение – я избежал его. Я не заслуживал смерти и обрел жизнь. Я вызван на казнь, по уведен обратно, упорствовал в преступлениях, но был прощен, даже и против своей воли. Апостол молится, и небо молчит. Он молится еще ревностнее, и молитвы его не слышны. Но Бог воистину «печется обо мне», и я «возвещу вам, что сотворил Он для души моей» (Пс. 65:16).

Приди же, мой неразлучный соратник! Присоединись ко мне в хвале Богу, товарищ мой в стыде и славе, грехе и благодати! Ибо помнит Господь и о твоем спасении; воистину, печется Он и о тебе. Ибо прежде рождения избрал Он тебя, и даже имя твое по милости Своей сделал подобным Своему – имя «Элоиза» созвучно имени «Элогим». И также по милости Своей соединил Он в одно целое двух людей, которых искал погубить Сатана – ибо вскоре после знакомства нашего Господь соединил нас несокрушимыми узами брака. После этого я решил скрывать тебя, поскольку, любя превыше всякой меры, желал я, чтобы ты принадлежала мне одному. Бог же использовал поступок мой ради обращения нас обоих к служению Ему – ибо не будь ты связана со мною соль сильными узами, то советы родичей или радости мира сего могли отвратить тебя от монашеского сана. Взгляни теперь, как позаботился о нас Господь, сохраняя для высокого призвания, и не гневался, что дар книжного учения, которым щедро наделил он нас, использовался не во славу Его. Не боялся Он и того, что любовь женщины может свести служителя с пути истинного (как уже было однажды с Соломоном, мудрейшим из всех). Твоя ученая мудрость оказывает теперь тебе великую помощь, служа духовным дочерям твоим (это я остаюсь бесплодным, напрасно меча слова пред сынами осуждения). Останься ты в миру – и уделом твоим стало бы родить в муках нескольких детей, которым суждено будет жить в этом мире. Но сейчас есть у тебя возможность принести обильный плод, и воспитать множество духовных детей для Царствия Небесного! Тогда ты была бы простой слабой женщиной, тогда как теперь ты превознеслась над славнейшими мужами, и проклятие Евы обращено тобой в благословение Марии. Да и не подобает святым рукам, призванным листать страницы священных книг, предаваться обычным женским заботам. Сам Бог пожелал увести нас от мирских утех и грешных наслаждений, и привести к Себе – пускай силой, но такой же силой, какой привлек Он и апостола Павла – и чтоб своим примером мы отвратили других разумных от греха и безбожия.

Прошу тебя, сестра моя, не смущайся и не гневайся, не хули Отца нашего, который в заботе своей воспитывает нас, ибо написано: «кого любит Господь, того наказывает» (Пр. 3:12), и еще «Кто жалеет розги своей, тот ненавидит сына; а кто любит, тот с детства наказывает его» (Пр. 13:25). Наказание длится недолго (уж ни в коем случае не вечно), и служит для исправления, а не осуждения. Вспомни слова пророка, и напиши их на скрижалях сердца «Он совершит и бедствие уже не повторится» (Наум 1:9). Вспомни и слова из Евангелия – ведичайшего и могущественнейшего утверждения истины, что «терпением спасайте души ваши» (Лк. 21:19). Вспомни и слова премудрого Соломона: «Долготерпеливый лучше храброго, и владеющий собою лучше завоевателя города» (Пр. 16:32).

Здесь Абеляр побуждает Элоизу считать Христа своим небесным женихом и помнить, как Он страдал ради ее искупления, что страдал Он невинно, и страдания Его были намного сильнее раны Абеляра.

И потому прошу тебя, сестра моя, - терпеливо принимай все, что в милости Своей Бог посылает нам. Это не меч палача, но отцовская розга. Палач бьет чтобы убить – отец бьет, чтобы исправить. Нанося рану, врач предотвращает смерть, а не вызывает ее, и лезвием ножа удаляет болезнь от тела. Бог ранит тело и исцеляет душу, дает жизнь обреченному на погибель и отсекает нечистое ради сохранения чистого, наказывает однажды, дабы не наказывать в вечности. Одному из нас он нанес рану, чтобы обоих избавить от смерти; двое виновны – один лишь наказан. В этом – также Божий промысел, ибо ты по природе и здоровью слабее меня, да и, говоря открыто, ты меньше жаждала плотских грехов, и больше владела собою; посему и меньше заслуживаешь наказания. За это я также возношу хвалу Богу, Который удержал тебя от наказания и сохранил тебе венец нетленный. Меня Он в одночасье избавил от всех похотей, дабы я не искушался невоздержанием своим. Тебе же приходится справляться со своими искушениями день за днем, смиряя и душу и тело, и усилия и страдания твои достойны венца мученического. Несмотря на то, что ты, быть может, устала слышать эти похвалы, но истина говорит сама за себя – на небесах тебя ожидает венец – венец, который положен неутомимым борцам. Никто же не получит венца, если будет сражаться не по правилам – «если же кто и подвизается, не увенчивается, если незаконно будет подвизаться» (2 Тим. 2:5). Я такого венца не заслужил, ибо искушения не преследуют меня. Опасность искушения исчезает когда исчезает его корень.

Все же, думается мне, что хотя венца мне не стяжать, но кара Божья может от меня отвратиться, и мгновенная боль может отвратить вечные муки. Ибо сказано о людях – нет, о животных, что они укоренились в своих нечистотах (Иоиль 1:17, Вульгата). Посему я не печалюсь о том, что моя награда умаляется, поскольку вижу, как растет твоя. Ибо мы – одно во Христе, одна плоть в узах брака. И что твое, верю, не может не быть и моим, Христос же – с тобою навеки, поскольку ты стала Его невестой. И как было говорено уже, тот, кого почитала ты своим господином, теперь сделался твоим слугою, который привержен тебе не из страха, но из любви. И потому верю, что вымолишь ты пред престолом Божьим то, что я не могу обрести своими силами – особенно сейчас, когда нападки моих хулителей не оставляют мне времени даже для молитвы. В моем положении я не могу даже подражать блаженному евнуху, сановнику эфиопской царицы, который приехал издалека в Иерусалим, чтобы поклониться Богу. Когда он возвращался домой, к нему по велению ангела пристал апостол Филипп, который и обратил его к истинной вере. Так евнух получил то, чего давно заслужил своими молитвами и изучением Писаний. Этот знатный богач-язычник даже в дороге не желал отрываться от чтения, и Провидение открыло ему значение отрывка из Писания, что дало апостолу возможность обратить того, кто искал быть обращенным. Но, желая, чтобы мои молитвы также были услышаны, я написал молитву, которую посылаю тебе, дабы ты могла принести ее к престолу Господнему в заступничество за меня:

Боже, который от начала мира сотворил женщину из мужеского ребра и тем самым освятил великое таинство брачных уз! Господи, одаривший брачные узы безмерными почестями, родившись от девы, готовящейся к принятию брачных уз, и совершив первое из Своих чудес на свадебном пиру! Господи, по благодати Своей и волеизъявлению Своему даровавший мне целебное лекарство, чтобы излечить невоздержание моей греховной плоти! Не отвергни молитв смиренной рабыни Твоей, заступницы моей пред престолом небесным, моей верной возлюбленной. Прости, о Милосердный, Тот, Который есть сама милость, прости прегрешения мои, и пусть величие и богатство Твоего милосердия испытает множество грехов моих. И если виновен я – накажи меня сейчас, дабы избежал я наказания в вечности. Пусть раб твой испытает целительную отцовскую розгу, а не меч хозяйского гнева. Наказывай тело дабы спасти душу. Приди к нам как спаситель, а не разбойник, скорее в милости, нежели в правде, в обличье Отца, нежели Повелителя. Как сказал пророк, «искуси меня, Господи, и испытай меня; расплавь внутренности мои и сердце мое» (Пс. 25:2), и по малым силам моим посылай мне испытания. Об этом учил Павел, говоря, что «и верен Бог, Который не попустит вам быть искушаемыми сверх сил, но при искушении даст и облегчение, так чтобы вы могли перенести» (1 Кор. 10:13). Ты соединил меня с возлюбленной моей, Господи, и пожелал вновь разлучить нас. Теперь же, Боже, что в милости Своей ты начал, в милости Своей и заверши, и кого на время разлучил на земле соедини навеки в Тебе на небесах. Ты, Который есть упование наше, удел наш, утешение и ожидание грядущего. Ты будь благословен во веки веков. Аминь.