Глава 18. Глоток намерения.

На кухонном столе я увидела тарелку с тамале. Я знала, что Эмилито приготовил еду, но его самого нигде не было видно. Я налила в чашку немного воды и съела все, что было у меня в тарелке, думая о том, что смотритель уже, должно быть, позавтракал.

Помыв тарелку, я отправилась немного поработать в огород, но быстро устала. Я сделала себе под деревом гнездо из листьев так, как меня учила Клара, и уселась в него отдохнуть. Некоторое время я наблюдала, как качаются ветви соседнего дерева. Движение этих ветвей перенесло меня в детство. Тогда мне, наверное, было пять или шесть лет. Я хваталась руками за гибкие ветви ивы. Это переживание было не воспоминанием о тех днях — я действительно была там. Мои ноги болтались подо мной, едва касаясь земли. Я была в восторге. Я кричала от радости, сидя на ветке, которую мои братья по очереди раскачивали. Они подпрыгивали вверх, хватаясь при этом за ветки, подтягивали колени к груди, покачиваясь вверх-вниз несколько раз, а затем снова опускались на землю для того, чтобы оттолкнуться от нее и снова повиснуть в воздухе.

Очнувшись, я сразу же очистила дыханием все то, что только что пережила: радость, смех, крики и чувства, которые питала к своим братьям. Я отмела прошлое плавным покачиванием головы. Постепенно веки становились все более тяжелыми. Наконец, я повалилась в свое лиственное гнездо и уснула глубоким сном.

Я проснулась, потому что какой-то острый предмет касался моих ребер. Смотритель стоял надо мной и легонько толкал меня своей палкой.

— Пора вставать, уже полдень, — сказал он. — Разве тебе плохо спалось этой ночью в домике на дереве?

Когда я открыла глаза, первым, на что я обратила внимание, было то, как солнечный свет сверкает разными оттенками оранжевого на верхушках деревьев. Лицо смотрителя тоже было озарено каким-то странным сиянием, от которого оно выглядело зловещим. На нем был тот же самый голубой рабочий комбинезон, в котором он был в предыдущий день. Но на этот раз к поясу комбинезона были привязаны три тыквы. Я села и посмотрела на то, как он аккуратно вынул пробку из самой большой из них, поднял ее ко рту и немного отпил оттуда. Затем он причмокнул губами от удовольствия.

— Разве тебе плохо спалось этой ночью? — спросил он еще раз, уставившись на меня любопытствующим взглядом.

— Ты что, издеваешься? — простонала я. — По правде говоря, это была одна из самых ужасных ночей в моей жизни.

Целый поток слезных жалоб начал изливаться из меня. Затем я смолкла и ужаснулась от того, что поняла, насколько сейчас похожа на свою мать. Каждый раз, когда я спрашивала, как ей спалось, она давала мне подобный отчет о своих неприятностях. Я очень не любила ее за это, а теперь, подумать только, — я делала то же самое!

— Эмилито, пожалуйста, прости мне этот ничтожный порыв, — сказала я.

— Правда, я даже не сомкнула глаз, но сейчас я чувствую себя хорошо.

— Да, я слышал, как ты выла подобно приведению, подхватил он. — Я думал, что ты либо видишь кошмар, либо падаешь с дерева.

— Мне казалось, что я действительно падаю с дерева, — сказала я, ожидая встретить его сочувствие. — Я чуть не умерла от страха. Но затем случилось нечто необычное, и я дожила до рассвета.

— И что же такого необычного с тобой случилось? спросил он с любопытством, усаживаясь на землю на безопасном расстоянии от меня.

Я не видела причин, по которым мне не следовало рассказывать ему о случившемся, и поэтому я описала ему как можно подробнее события прошедшей ночи, завершив свой рассказ словами о свете, который спас меня. Эмилито выслушал меня с неподдельным интересом, кивая иногда головой для того, чтобы дать мне понять, что ему понятны описываемые мною чувства.

— Я очень рад, что ты оказалась такой находчивой, сказал он. — Я даже не ожидал, что ты переживешь эту ночь. Я думал, что ты потеряешь сознание. А оказывается, ты совсем не такая бестолковая, какой они тебя рисуют.

— А кто сказал, что я бестолковая?

— Нелида и нагваль. Они специально приказали мне не вмешиваться со своей помощью. Вот почему я не бросился выручать тебя ночью, несмотря на мое желание это сделать — хотя бы для того, чтобы отвести тебя в спокойное и безопасное место.

Он еще раз отхлебнул из тыквы.

— А ты не хочешь глотнуть? — предложил он, протягивая тыкву мне.

— А что в тыкве? — спросила я, догадываясь, что там спиртное. В этом случае я бы не отказалась глотнуть несколько раз сама.

Он на миг заколебался, а затем перевернул тыкву вверх дном и громко постучал по ней.

— Она пуста, — вырвалось у меня. — Ты разыгрываешь меня.

Он отрицательно покачал головой.

— Это только кажется, что она пуста, — ответил он. На самом же деле она заполнена до краев самым необычным напитком в мире. Скажи еще раз, хочешь ли ты его попробовать?

— Не знаю, — сказала я.

На одно мгновение я подумала, не шутит ли он со мной. Увидев его в аккуратно выглаженном комбинезоне, к поясу которого привязаны тыквы, у меня создалось впечатление, что он сбежал из психушки.

Он пожал плечами и, широко открыв глаза, уставился на меня. Затем я увидела, как он снова заткнул тыкву пробкой и бережно пристегнул ее к поясу с помощью тоненького кожаного ремешка.

— Ну ладно, дай мне глоточек, — сказала я, одолеваемая любопытством и внезапно возникшим желанием поиграть в его игру.

Он вынул пробку снова и дал тыкву мне. Я встряхнула ее и заглянула внутрь. Там действительно ничего не было. Однако когда поднесла ее к губам, у меня во рту возникло очень необычное ощущение. То, что наполнило мой рот, было похоже на жидкость, которая меньше всего похожа на воду. Она напоминала сухую, почти горькую, невидимую массу, глотая которую, я сначала задохнулась, а затем по всему моему телу растеклось приятное тепло.

Мне пришло в голову, что в тыкве, должно быть, находится какой-то очень мелкий порошок, который попал мне в рот, когда я переворачивала ее. Чтобы проверить свою догадку, я потрясла тыкву над ладонью, но при этом из нее ничего не выпало.

— В этой тыкве нет ничего, что можно увидеть глазом, — сказал смотритель, заметив мое удивление.

Я еще раз хлебнула невидимой жидкости и на этот раз чуть не свалилась с ног. Что-то напоминающее электрический ток потекло по мне и стало покалывать у меня в ногах. Покалывание поднялось вверх по ногам до позвоночника, по которому оно как молния ударило в голову, от чего я чуть не потеряла сознание.

Я увидела, как смотритель прыгает от радости и смеется, как клоун. Я ухватилась руками за землю, чтобы не упасть. Когда мне кое-как удалось восстановить равновесие, я сердито обратилась к нему.

— Что у тебя в этой тыкве, черт побери? — строго спросила я.

— То, что находится в ней, называется намерение, ответил он серьезно.

— Клара немного рассказывала тебе о нем. И вот пришел теперь мой черед поведать тебе кое-что.

— Что ты хочешь сказать тем, что пришел твой черед, Эмилито?

— Я хочу сказать, что теперь я — твой наставник. Клара сделала часть работы, а мне теперь заканчивать.

Моей первой реакцией на его слова было недоверие. Ведь он сам раньше говорил, что является обычным наемным работником, а не членом группы. Было очевидно, что все это — его выдумки, и я решила, что не дам себя провести.

— То, что ты говоришь, звучит так же глупо, как если бы ты захотел сейчас дернуть меня за ногу, — сказала я, стараясь улыбнуться.

— А я и правда этого захотел, — ответил он и, подскочив ко мне, дернул меня за ногу.

Прежде чем я успела встать на ноги, он, продолжая дурачиться, потянул меня за ногу еще раз. Он был очень оживлен и, весело смеясь, прыгал вокруг меня на корточках, как кролик.

— Тебе не нравится, когда твой наставник дергает тебя за ногу? — спросил он, хихикая.

Мне совсем не хотелось, чтобы он прикасался ко мне. Еще больше мне не хотелось, чтобы он таскал меня за ногу. Но я вспомнила, что прикосновения Клары тоже были неприятны для меня. Я начала вертеть в уме идею, почему мне не нравится, когда ко мне прикасаются. Несмотря на то, что я проработала в ходе вспоминания все встречи с людьми, физическое прикосновение было для меня таким же неприятным, как и раньше. Я отложила эту проблему, для того чтобы в будущем вернуться к ней, потому что смотритель унялся и начал объяснять нечто, требовавшее моего внимания.

— Я — твой учитель, — услышала я его слова. — Кроме Клары, Нелиды и нагваля в число твоих воспитателей вхожу также и я.

— Ты болтаешь чепуху, вот что ты делаешь, — оборвала я его. — Ведь ты сам сказал мне вчера, что ты всего лишь нанятый смотритель. Откуда же теперь твои претензии на то, чтобы быть моим учителем?

Все это правда. Но я все-таки еще один твой учитель, — сказал он серьезно.

И чему же ты собираешься меня обучать? закричала я, чувствуя отвращение к такому повороту дела.

— Я собираюсь обучать тебя тому, что называется сталкингу с двойником, — сказал он, мигая глазами, как птица.

— А где Клара и Нелида? — настойчиво спросила я.

— Они уехали. Нелида сказала об этом в своей записке, не правда ли?

— Сама знаю, что они уехали, но куда именно?

— О, наверное они отправились в Индию, — ответил он, усмехаясь так, словно собирался вот-вот разразиться хохотом.

— Значит, они вернутся оттуда не раньше, чем через несколько месяцев, — сказала я с досадой.

— Так и есть. Мы с тобой одни. Нет даже собаки. Поэтому перед тобой открываются два пути: собрать свои манатки и уехать, либо остаться со мной и включиться в работу. Советую тебе избрать последнее, потому что тебе некуда ехать.

— Мне совсем не хочется отсюда уезжать, — сообщила я ему. — Нелида оставила меня присматривать за домом. Этим-то я и буду теперь заниматься.

— Хорошо, я рад, что ты решила следовать намерению магов, — сказал он.

Поскольку ему, должно быть, показалось, что я не поняла смысл его слов, он объяснил, что намерение магов отличается от намерения обычных людей тем, что маги умеют сосредоточивать свое внимание на нем с необычайной силой и точностью.

— Если ты — мой учитель, можешь ли ты привести мне конкретный пример для подтверждения того, что имеешь в виду? — спросила я, уставившись на него.

На мгновение он задумался, оглядываясь вокруг. Затем его лицо просияло и он указал на дом.

— Этот дом может служить хорошим примером, — сказал он. — Он представляет собой результат действия намерения многочисленных магов, которые в течение многих поколений накапливали и хранили энергию. Поэтому в настоящее время он больше не физическая структура, а фантастическое поле энергии. Сам дом можно разрушить десять раз, как уже и происходило, но сущность магического намерения при этом остается неприкосновенной, потому что оно неуничтожимо.

— А что будет, если маги захотят уехать? — спросила я. — Их энергия будет существовать здесь вечно?

Если уезжая они повинуются духу, — сказал Эмилито, — они могут взять с собой намерение из того места, где сейчас стоит дом, и поместить его где-нибудь в другом месте.

— Я могу подтвердить, что дом этот очень странный, сказала я и поведала ему о том, как он оказывал сопротивление моим попыткам измерить его и точно рассчитать его местоположение.

— Странным этот дом делает не расположение комнат, стен или внутренних двориков, — заметил смотритель, а намерение, которым многие поколения магов наполняли его. Другими словами, тайна этого дома — это история многочисленных магов, чье намерение создало его. Видишь ли, они не просто проявили намерение, смысл которого в том, чтобы этот дом был, они сами построили его, кирпич за кирпичом, камень за камнем. Даже ты уже успела внести в него свою лепту намерения и труда.

— В чем же мой вклад в него? — спросила я, искренне удивляясь тому, что сказал Эмилито. — Неужто ты имеешь в виду ту несчастную тропинку на огород, которую я выложила камнями?

— Никто в здравом уме не назовет это вкладом, сказал он, смеясь. — Нет, ты сделала несколько более важных действий.

Он отметил, что на мирском строительно-кирпичном уровне моим вкладом в обустройство этого дома, по его мнению, является надежная электрическая проводка и установка в маленькой цементной постройке насоса для подъема воды из ручья для поливки огорода.

— На более тонком уровне энергетических потоков, продолжал он, — я могу совершенно искренне сказать тебе, что твой вклад заключается, в частности, в том, что, сколько мы себя помним, никому еще не удавалось так полно слить свое намерение с Манфредом.

В этот момент мне в голову пришла одна догадка.

— Наверное ты — это тот человек, который может назвать его в лицо "жаба"? — спросила я. — Клара однажды сказала мне, что есть один такой человек.

Лицо смотрителя просияло и он утвердительно кивнул.

— Да, я — тот человек. Я нашел Манфреда, когда он был еще щенком. Его либо прогнали из дому, либо он сам оттуда сбежал. Возможно, он раньше жил на моторной станции, которая находится недалеко отсюда. Когда я его нашел, он был едва живой.

— Где ты нашел его? — спросила я.

— На Восьмом шоссе, в шестидесяти милях от местечка Гила-Бенд, штат Аризона. Я остановился на обочине, чтобы сбегать в кусты и чуть было не помочился на него. Он лежал там, еле живой от жажды. Меня больше всего поразило то, что он не сидел вблизи дороги, как сделала бы всякая другая собака. И, конечно же, меня озадачило то, что, остановившись там, я будто специально приехал за ним.

— А что было потом? — спросила я.

Я почувствовала такую жалость к несчастной собаке, оказавшейся в столь незавидном положении, что забыла обо всей своей злости на смотрителя.

— Я привез Манфреда домой и положил его в воду, но не позволил ему пить, — сказал смотритель. — А затем я предложил магическому намерению поступить с ним так, как оно сочтет нужным.

Эмилито сказал, что магическое намерение решало не только жить ему или умереть, но и то, будет он собакой или кем-то другим. И он выжил и стал чем-то большим, чем обычная собака.

— То же самое случилось и с тобой, — продолжал он. Вероятно, именно поэтому вы с Манфредом чувствуете такую близость. Нагваль встретил тебя, когда ты испытывала духовную жажду и была на грани того, чтобы погубить свою жизнь. Поскольку он тогда был в кинотеатре на открытом воздухе вместе с Нелидой, они вместе предложили тебя магическому намерению.

— Как они предложили меня магическому намерению? — спросила я.

— Разве они тебе об этом до сих пор не рассказали? спросил он удивленно.

Я задумалась на мгновение, прежде чем ответить.

— Кажется, не рассказывали.

— Нагваль и Нелида вслух обратились к намерению несомненно, это было там же, в кинотеатре — и провозгласили, что готовы без колебания и сожаления отдать все в своей жизни без остатка для того, чтобы помочь тебе. И сразу же после этого они вместе поняли, что не могут увезти тебя с собой сразу же, но должны будут еще некоторое время следить за тобой. Поэтому ты теперь можешь сказать, что именно магическое намерение привлекло тебя в этот дом. Воззвание нагваля и Нелиды подействовало. Посмотри, где ты теперь! Ты здесь и разговариваешь со своим доброжелателем.

Он взглянул на меня, чтобы понять, слежу ли я за ходом его мыслей. Я пристально смотрела на него, безмолвно умоляя точнее объяснить мне, что такое магическое намерение. Он заговорил о том, что имело ко мне лично более непосредственное отношение и сказал, что, судя по тому, что я рассказывала Кларе о себе, он склонен считать, что мое намерение направлено на полное поражение. По его словам, я неявно всегда намереваюсь быть сумасшедшей и неудачницей.

— Клара рассказывала мне все что ты ей говорила о себе, — сказал он, щелкнув языком. — Тот факт, например, что ты выскочила на арену в Японии, свидетельствует о том, что ты намеревалась доказать всему миру свою любовь к поражениям, а не умение выполнять комплексы движений каратэ.

Он сразил меня, сказав, что все мои поступки окрашены предвкушением поражения. Поэтому важнее всего для меня сейчас приобрести другое намерение. Он объяснил, что это новое для меня намерение называется магическим, потому что это не просто намерение, направленное на то, чтобы сделать что-то новое. Смысл магического намерения в том, чтобы подключиться к чему-то уже существующему, а именно — к намерению, которое уходит своими истоками в тысячелетнюю историю магической традиции.

Он сказал, что в этом магическом намерении нет места для поражений, потому что перед магами всегда был открыт лишь один путь: достигать успеха во всех своих начинаниях. Но для того, чтобы унаследовать это могущественное и ясное видение, маг должен преобразить все свое существо, а это подразумевает развитие у себя новых способностей и достижение более глубокого понимания. Понимание приходит вместе с вспоминанием, а способности появляются, когда маг безупречен в своих поступках.

Эмилито посмотрел на меня и похлопал ладонью по тыкве. Он объяснил, что в ней он хранит свои безупречные чувства и что дал мне хлебнуть магического намерения для того, чтобы развеять мои пораженческие настроения и подготовить к пониманию его наставлений. Он говорил еще что-то, но я не могла больше сосредоточить на этом свое внимание. Его голос начал усыплять меня. Совершенно неожиданно я почувствовала тяжесть во всем теле. Я напрягала зрение, чтобы разглядеть его лицо, но видела лишь белый туман, похожий на тот, который заполняет низины в сумерках. Я расслышала, как он велел мне лечь и, постепенно расслабляя мышцы, воссоздать в воображении эфирную сеть.

Я поняла, что он имеет в виду, и почти бессознательно последовала его указаниям. Я легла и начала перемещать осознание от стоп дальше по телу — к щиколоткам, икрам, коленям, бедрам, животу и позвоночнику. Затем я расслабила руки, плечи, шею и голову. Двигаясь осознанием по различным частям тела, я становилась все более сочной и тяжелой.

Затем смотритель приказал мне легко повращать глазами против часовой стрелки, давая им возможность свободно перемещаться в глазницах. Я продолжала расслабляться до тех пор, пока дыхание не стало плавным и ритмичным, пока грудь не стала подниматься и опускаться сама по себе. Я сосредоточивалась на убаюкивающих волнообразных движениях грудной клетки, когда он прошептал, что мне следует переместить сознание от головы как можно выше над собой и сделать там маленькое отверстие.

— Какое отверстие? — пробормотала я.

— Небольшое отверстие. Дырочку.

— Дырочку куда?

— Дырочку в пустоту, и которой парит твоя эфирная сеть, — ответил он. — Если ты вынесешь осознание за пределы своего тела, ты почувствуешь, что тебя со всех сторон окружает темнота. Попытайся проникнуть в эту темноту. Сделай дырочку, чтобы выйти в нее.

— Мне кажется, я не смогу, — сказала я, напрягаясь.

— Сможешь, ясное дело, — заверил он меня. — Помни, для магов нет невозможного, они достигают успеха во всем.

Он наклонился надо мной и шепотом сказал, что после того, как мне удастся сделать отверстие, я должна буду свернуть тело в трубочку, как свиток, и улететь вдоль энергетической линии, которая простирается из макушки моей головы в пустоту.

— Но ведь я же лежу, — вяло запротестовала я. — Макушка моей головы почти касается земли. Не лучше ли мне встать?

— Пустота окружает нас со всех сторон, — сказал он. Даже если мы стоим на голове, она тоже присутствует.

Затем тон его голоса изменился настолько, что стал напоминать недопускающие возражения команды. Он приказал мне сосредоточиться на отверстии и позволить своим чувствам и мыслям вытечь через него. Снова мои мышцы напряглись, ведь я еще не сделала никакого отверстия. Смотритель велел мне расслабиться, не думать больше об этом, а действовать и чувствовать так, словно я уже проделала отверстие.

— Выбрось в него все, что находится внутри тебя, сказал он. — Позволь всем своим мыслям, чувствам и воспоминаниям вытечь наружу.

Прекратив напрягать мышцы тела, я ощутила, что меня заполняет энергия, сметая все на своем пути. Меня словно кто-то выворачивал наизнанку: все притягивалось к макушке головы, устремляясь к ней, как горизонтальный водопад, а затем летело дальше, туда, где я ощущала отверстие.

— Отпусти себя на еще более глубоком уровне, — прошептал он мне на ухо. — Отдай себя всю пустоте.

Я сделала все что могла, для того, чтобы поступить так, как он говорил. Какие бы мысли не появлялись у меня в голове, они сразу же присоединялись к водопаду того, что вылетало из меня через макушку головы. Я смутно услышала, как смотритель сказал, что если я захочу улететь сама, мне нужно только отпустить себя, и меня унесет вслед за всем туда, куда я захочу. Прежде чем я позволила этому случиться, я почувствовала легкое, но не прекращающееся дерганье в левом боку. Я расслабилась и позволила этому ощущению продолжаться. Поначалу у меня создалось впечатление, что одна только голова наклонилась влево, но скоро все мое тело, казалось, начало скатываться в эту сторону. Мне чудилось, что я вот-вот упаду куда-то вбок, но в то же время я знала, что мое тело не движется с места. Я услышала за головой шум и увидела, что отверстие увеличилось в размере. Мне захотелось выползти наружу, протиснуться сквозь него и раствориться в пустоте. Вдруг все внутри меня пришло в движение: осознание начало перемещаться в направлении макушки головы, а затем выскользнуло наружу.

Я почувствовала, будто оказалась внутри огромной полости. Ее бархатистые стенки окружали меня со всех сторон. Было темно. Мое внимание приковала к себе светящаяся точка. Она то разгоралась, то угасала, появляясь и исчезая, когда я сосредоточивала на ней внимание. Затем пространство передо мной озарилось ярким светом. Потом все вокруг снова погрузилось во тьму. Дыхание, казалось, совсем прекратилось, и никакие мысли и образы больше не появлялись вокруг. Я больше не чувствовала своего тела. Последней моей мыслью было то, что я растворилась.

Я услышала громкий отрывистый звук, напоминающий хлопанье пробки. Внезапно ко мне вернулись все мои мысли, посыпавшись откуда-то, как куча обломков, а вместе с ними пришло осознание твердости земли, занемелости тела и того, что какое-то насекомое кусает меня в подошву. Я открыла глаза и осмотрелась. Смотритель, сняв мои туфли и носки, приводил меня в чувство тем, что тыкал в подошвы ног палочкой. Я хотела рассказать ему о том, что со мной произошло, но он остановил меня покачиванием головы.

— Не разговаривай и не двигайся до тех пор, пока снова не затвердеешь, — предостерег он меня. Он приказал мне закрыть глаза и дышать животом.

Я лежала на земле до тех пор, пока не почувствовала, что ко мне снова вернулись силы, затем села, опираясь спиной о ствол дерева.

— Ты открыла выход во тьму, и твой двойник вначале соскользнул влево, а потом прошел через него, — сказал смотритель, прежде чем я успела ему что-либо сказать.

— Я ясно чувствовала, как меня туда тянет сила, заметила я. — А потом я увидела яркий свет.

— Та сила была выходящим из тела двойником, — сказал он так, словно безошибочно знал, о чем я говорю. — А свет был глазом двойника. Поскольку ты занимаешься вспоминанием больше года, тебе уже удалось немного укрепить свои энергетические линии, и теперь они начинают двигаться сами. Но поскольку ты по-прежнему отягощена разговорами и размышлениями, эти линии еще не двигаются так легко и широко, как они смогут когда-нибудь делить ЭТО.

Я не понимала, что он имел в виду, когда говорил, что я укрепляла энергетические линии в ходе занятий вспоминанием. Я попросила его объяснить это.

— Что здесь объяснять? — спросил он. — Все сводится к энергии. Чем больше ее ты возвращаешь себе с помощью вспоминания, тем больше ее уходит на усиление двойника. Переход энергии к двойнику мы называем укреплением энергетических линий. Тот, кто может видеть энергию, заметит, что из тела человека выходит множество энергетических линий.

— А что все это значит для того, кто, подобно мне, не видит энергии?

— Чем больше у тебя энергии, — объяснил он, — тем больше у тебя возможностей замечать необычное.

— Мне кажется, что со мной все происходит не так: чем больше у меня появляется энергии, тем больше не в своем уме я становлюсь, — сказала я, и не пытаясь шутить.

— Не сбивай себя с толку подобными выводами, посоветовал он. — Восприятие — это великая тайна, потому что его совсем никак нельзя объяснить. Маги, как и все люди, что-то воспринимают, но то, что они воспринимают, не является ни хорошим, ни плохим. Это просто воспринимаемое. Если кто-то из людей посредством целенаправленных усилий получает возможность видеть больше, чем доступно обычному восприятию, они приобретают необычные способности. Тебе понятно, что я имею в виду?

Он отказался говорить на эту тему дальше. Вместо этого он снова провел меня сквозь дом и через парадную дверь к моему дереву. Он указал на верхушку дерева и сказал, что, поскольку на этом дереве расположены жилые помещения, оно оснащено громоотводом.

— В этих местах молнии бьют часто и очень сильно, отметил он. — Бывают грозы без единой капли дождя. Но когда видишь, что начинает идти дождь, или что в небе появилось много кумулонимбических облаков, залезай поскорее в домик на дереве.

— Когда появилось в небе много чего? — спросила я.

Эмилито засмеялся и ласково похлопал меня по спине.

— Когда нагваль Хулиан отправлял меня в домик на дереве, он сказал мне точно так же, но тогда я не осмелился его спросить, что это значит. И он мне тоже не объяснил. Только много позже я узнал, что он имел в виду грозовые облака.

Он посмеялся, глядя на тревожное выражение моего лица.

— Может ли случиться так, что молния ударит в дерево? — спросила я.

— Может, на твое дерево находится под защитой, ответил он. — А теперь давай, взбирайся наверх, а то скоро стемнеет.

Прежде чем я начала подъем, он дал мне мешочек с грецкими орехами, которые были уже разбиты, но не очищены.

Он сказал, что если уж мне суждено быть живущей на дереве, я должна питаться как белочка, съедая каждый раз немножко пищи, но ничего не есть ночью.

Мне эта идея понравилась, потому что перспектива слезать каждый раз вниз для того, чтобы сходить на кухню, меня не очень прельщала. Я сказала об этом ему.

— А оправляться ты любишь? — спросил он, хихикая. — Думается, что нет, потому что самое неприятное в жизни на дереве начинается тогда, когда нужно опорожнить кишечник. С человеческими экскрементами трудно иметь дело. Моя философия говорит, что чем меньше их у тебя, тем лучше ты приспособлена к жизни.

Эти его слова показались ему такими забавными, что, смеясь, он чуть не покатился по земле. Продолжая посмеиваться, он развернулся и ушел, а я осталась размышлять о его философии.