Вместе с бойцами 118 пехотной дивизии

урсанты Лазарев и Тришкин обратили внимание на то, что в селе Каменке, кроме них, ездового и двух медицинских сестер при раненом полковнике находились еще трое военнослужащих, которые ходили между отдыхавшими партизанами и беседовали с ними. Это были молодые люди не старше двадцати пяти лет с хорошей строевой выправкой. Одеты они были в поношенные и не один раз стиранные, но чистые гимнастерки защитного цвета, опрятно заправленные под широкий армейский ремень, на ногах – ботинки и обмотки. Вооружены они были винтовками. В петлицах гимнастерки одного из них было четыре красных треугольника, другого – три, а у третьего – два, то есть это были старшина роты, помощник командира взвода и командир отделения. Вскоре они подошли и к нам, постепенно стали расспрашивать о том, кто мы, как попали в Каменку и что в Каменке делаем. Мы доверились младшим командирам Красной Армии, ответили на их вопросы, а самое главное, сообщили им о нашем сокровенном желании найти свою или какую-либо воинскую часть Красной Армии и присоединиться к ней для дальнейшей борьбы с захватчиками. Младшие командиры внимательно выслушали нас и, как нам с Борисом показалось, воспылали большим желанием помочь нам. Старшина роты сообщил, что совсем рядом с Каменкой, в лесу, расположен их полк, полком командует полковник, здесь же, в Каменке, они находятся в разведке, задачу свою выполнили и сейчас возвращаются в полк. Старшина роты посоветовал нам присоединиться к ним и немедленно направиться в расположение их воинской части. Помощник командира взвода и командир отделения молчали и кивали головами в знак согласия со старшиной роты. Вначале мы с Борисом колебались принять их предложение. Затем, через несколько минут, посовещавшись, согласились.

Впятером мы двигались в полк, в котором служили, как нам казалось, наши новые знакомые – младшие командиры Красной Армии. Мы с Борисом не знали, куда шли, но шли: поверили на слово новым знакомым. Направление же движения знали точно, потому что впереди, из-за горизонта, поднимались большие клубы черного дыма. Это горел Гдов и его окрестности.

На выходе из села Каменка, справа, до линии горизонта простиралось поле, слева была межевая канава с невысоким земляным валом, за которыми росли редкие лиственные деревья и низкорослые кустарники. Мы шли медленно. Старшина роты не выпускал нас из своего поля зрения, не переставая рассказывал о своей воинской части, о легкой службе красноармейцев и младших командиров, хвалил командира полка и других командиров. Два других младших командира по-прежнему молчали и с того момента, как мы их увидели, не проронили ни слова. Постепенно мое настроение менялось в худшую сторону, на душе становилось всё беспокойнее и тревожнее, стало казаться, что мы шли не с младшими командирами Красной Армии, а с какими-то неискренними и чужими людьми. Появилось подозрение и у Бориса Тришкина: он всё чаще и чаще делал несогласные реплики к высказываниям старшины роты.

Справа, на горизонте, в чистом поле, в самом конце проселочной дороги, уходившей от села Каменки в сторону Гдова, показались силуэты людей.

– Немцы! – крикнул старшина роты. – Ложись!

Мы с Тришкиным залегли там же, где стояли, укрывшись за кочками земли, покрытых травой. Младшие командиры расположились слева от нас за межевой канавой. Двигавшиеся по дороге люди шли очень быстро в нашем направлении. Их было пятеро. Вначале нам казалось, что три человека конвоируют двух. Они подходили к нам всё ближе и ближе. Теперь мы уже смогли четко различить, что к селу Каменка приближались красноармейцы. Впереди шел командир в гимнастерке защитного цвета с пистолетом в правой руке. На его голове была зеленая каска, на которой горела красная пятиконечная звезда.

– Наши!! – закричали мы с Борисом, – вскочили со своих мест и побежали навстречу командиру. Нашей радости не было предела, наши сердца сильно забились в груди, от наступившего волнения мы с жадностью заглатывали воздух, часто дышали, не знали, куда деть себя. В такой волнительный момент мы решили поделиться своей радостью с младшими командирами Красной Армии, но их нигде вблизи не было видно. Они пропали, как будто сквозь землю провалились.

Каменке подошли бойцы 118-й пехотной ди- визии: воентехник 1 ранга, у которого в петлицах гимнастерки было по три квадрата или кубика, как обычно тогда говорили между собой военнослужащие, два красноармейца и две медицинских сестры. Это событие произошло в полдень 16 июля 1941 года. Воентехник 1 ранга был заместителем командира автомо-бильной роты 118-й дивизии по технической части. Мы, еще не успокоившиеся от радости встречи с бойцами дивизии, спросили разрешения у командира войти в группу военных и продолжать действовать дальше под его руководством. Воентехник 1 ранга был сильно возбужден. Он, не снижая быстрого шага, пытался на прежней скорости пройти мимо нас с Тришкиным. Командир, хотя и принадлежал к младшему командному составу Красной Армии, был подавлен поражением дивизии. Его моральное состояние не пришло еще в норму после неравного боя, разыгравшегося 15 июля вечером на шоссе Гдов–Нарва, где несколькими немецкими танками, в течение тридцатиминутной скоротечной стычки, были расстреляны в упор и уничтожены часть безоружного обоза, вся автомобильная техника дивизии, разгромлен её штаб. Многие командиры и красноармейцы были убиты и ранены в неравном нелепом бою. Мы с Тришкиным не унимались, воентехник на ходу произнес в нашу сторону несколько слов, которые мы не смогли понять. Он так быстро шел, что мы почти бежали за ним, но после его, как нам показалось, недружелюбного высказывания остановились в раздумье. Одна из медицинских сестер, которая несла тяжелую медицинскую сумку, набитую медикаментами и перевязочными материалами, сказала нам:

– Да, что вы спрашиваете какого-то разрешения. Присоединяйтесь к нам, и всё тут.

На эти слова девушки–медички воентехник 1 ранга, оглянувшись, выразил согласие своим взглядом. Курсанты присоединились к военной группе. Бойцы следовали за своим командиром. Лазарев и Тришкин вместе со своими новыми товарищами вновь вошли в Каменку.

оентехник 1 ранга оказался решительным, волевым командиром и хорошим организатором. К тому времени, когда он с группой бойцов вошел в село Каменку, в расположении партизан уже находилось около двух десятков красноармейцев и младших командиров 118-й пехотной дивизии. В основном, они располагались около повозки с раненым полковником. Воентехник подошел к повозке, обменялся несколькими фразами с ездовым красноармейцем, с молоденькими медсестрами, находившимися при раненом полковнике. Ездовой быстро стал поправлять на лошади сбрую и готовиться к отъезду. Засуетились около него и медицинские сестры. Не раздумывая долго, командир отошел на несколько метров от повозки в сторону расположения партизан и скомандовал: „Бойцы 118-й дивизии! Слушай мою команду! В колонну по два стано–вись!”. Когда красноармейцы и младшие командиры расположились в строю, среди них он выделил трех младших командиров с треугольниками в петлицах гимнастерок и назначил их: одного командиром взвода, а двух других – командирами отделений. Четыре медсестры с медицинскими сумками и ездовой стояли рядом с повозкой. Рядом с командиром, вне строя, были курсанты Лазарев и Тришкин. Командир приказал им быть при нём и исполнять обязанности посыльных или какие-либо другие его приказания. Колонна бойцов, не задерживаясь, начала движение в направлении села Ужово. В середине колонны двигалась повозка с раненым начальником штаба дивизии. После перевязки ран ему стало легче. Дорога петляла лесом. По её сторонам среди деревьев и кустов подлеска то здесь, то там стали мелькать группы красноармейцев, коротавших время и отдыхавших возле костров. Когда воины прошли по лесной дороге километра полтора, воентехник 1 ранга остановил колонну на отдых, а курсантам и еще нескольким красноармейцам, которые шли из Каменки в составе первоначальной группы бойцов, приказал обежать как можно бóльшую территорию леса, примыкавшую к дороге, и выводить на построение всех командиров, младших командиров и красноармейцев. Очень быстро на лесной дороге было не менее тысячи воинов. Командир построил собранное воинство в колонну по четыре, создал роты, взводы и отделения. Назначил ротных и взводных командиров, старшин рот, помощников командиров взводов и командиров отделений. К вечеру, когда колонна подошла к селу Ужово, в строю уже было не менее двух с половиной тысяч человек. Темнело быстро. Колонну воинов 118-й пехотной дивизии от села Ужово отделяла река Плюсса. Большинство жителей села приняли участие в переправе воинов дивизии через Плюссу. Река в районе Ужово была полноводной, быстрой и относительно широкой, стационарного моста через реку не было. Воины переправлялись через реку на подсобных средствах: на плотах и лодках. Местная советская власть приняла активное участие в размещении бойцов по крестьянским избам на ночлег и в обеспечении красноармейцев и командиров продуктами для ужина.

оздно вечером, когда бόльшая часть воинов уже расположилась на ночлег и отдыхала, курсанты Лазарев и Тришкин возвращались с проверки боевого охранения села, которое было выставлено ранее. Проверку несения службы бойцами охранения они выполняли по приказанию воентехника 1 ранга. На главной улице села они встретили подводу-повозку, лошадью которой управляли два бородатых мужчины. На телеге сидели курсанты береговой роты Чудской флотилии: Лобадюк В., Журбин В., Ермаков А., Меламед А., Бузунов Н., Кременецкий В., Семененко В.А., Александров Б. и другие. Память не сохранила имена всех, но их было не менее двенадцати человек. В бою у деревни Мазиха они, при отходе роты к Гдову, не получили об этом приказа, остались на прежних оборонительных позициях и оказались в тылу врага. Курсанты вынуждены были идти к своим, пробираясь по лесным дорогам. После небольшого обмена мнениями и оценки положения, в котором вновь появившиеся курсанты пребывали, они решили остаться с бойцами регулярной воинской части, пусть, даже, и потерпевшей поражение в недавнем бою с неприятелем. При принятии решения было высказано и другое мнение – продолжать путь в наш тыл с пожилыми крестьянами. Второе мнение было отвергнуто большинством. Крестьяне же подарили свою лошадь с телегой хозяину дома, в котором провели ночь, и продолжали свой путь вместе с курсантами. Лазарев доложил командиру о значительном пополнении группы курсантов. Воентехник 1 ранга одобрил присоединение вновь прибывших военных моряков к бойцам 118-й пехотной дивизии и посоветовал держаться им рядом с командованием. Он далеко от себя курсантов не отпускал и считал их своей главной и надежной опорой.

18 июля 1941 года, рано утром, воины 118 пехотной дивизии в количестве не менее трех тысяч человек, собранные воентехником 1 ранга в окрестных деревнях, селах, посёлках и лесах и под его командованием, подошли к населенному пункту Сланцы. К тому времени среди воинов было много и командиров, имевших воинские звания „старший лейтенант”, „капитан” и „майор”, но они в командование собранными бойцами не вступали, держались отдельной группой и шли с оружием во главе колонны. Многие из них молчали, имели задумчивый внешний вид, о чём-то думали и были, по всей видимости, удручены печальным исходом столкновения подразделений дивизии с наступавшими немецко-фашистскими частями, разгромом обоза и штаба дивизии. Перед Сланцами из густого леса, слева от дороги, верхом на лошади, выехал к голове колонны полковник в шинели и с забинтованной левой рукой на перевязи. С ним была большая группа пеших командиров и красноармейцев. Раненый полковник вежливо отстранил воентехника 1 ранга от власти над красноармейцами и командирами 118-й пехотной дивизии и взял командование в свои руки. Вместе с воентехником 1 ранга потеряли свое „независимое, особое” положение в собранных порядках дивизии и курсанты Высшего военно-морского инженерного училища им. Ф.Э.Дзержин-ского.

олонна воинов дивизии вошла в город Сланцы по деревянному мосту через реку Руя. За мостом, на территории города, горели склады с боеприпасами. Непрерывно звучали разрывы снарядов, гранат, патронов. В городе ни наших боеспособных войск, ни немецко-фашистских войск не было. Красноармейцы и командиры прошли город в направлении с юга на север без остановки и быстро. Примерно, в двух километрах от Сланцев, на шоссе „Сланцы – Нарва”, колонну остановила новая большая группа командиров, в которой преобладали полковники и майоры. Прибывшие военнослужащие были перемещены на левую обочину дороги, ближе к лесу, за зеленое ограждение шоссе. И только теперь стало видно, что на краю леса стояла длинная вереница грузовых автомобилей, тщательно замаскированных ветками деревьев.

– На формирование! – раздалась властная и громкая команда.

Началось новое формирование подразделений дивизии: властью старших командиров в спешном порядке образовывались не по качественному составу, а по количеству бойцов отделения, они объединялись во взвода, взвода – в роты, роты – в батальоны, батальоны – в полки. Одновременно, на месте, из имевшихся под рукой младших командиров и начальствующего состава, старшим командиром устно назначались командиры отделений, взводов, рот, батальонов и полков. Курсанты военно-морского инженерного училища стояли отдельной группой и наблюдали за тем, что происходило на их глазах. Они понимали, что здесь, на месте воссоздания 118-й пехотной дивизии, могла решится их судьба: или они станут красноармейцами пехотной дивизии, или останутся курсантами военно-морского инженерного училища. Про себя они решили остаться курсантами. При-няв такое решение, курсанты сильно рисковали: за него они могли поплатиться своими жизнями. Один из полковников подошел к ним, спросил, кто они, и, не раздумывая, приказал им становиться в общий строй красноармейцев.

– Мы курсанты! Моряки Чудской военной флотилии.

– Это не меняет дела. Становитесь в общий строй.

– Мы просим вас помочь нам добраться до Нарвы к своим, к морякам.

– На формирование! В общий строй! – громко и нервно командовал, почти кричал, полковник. – Другой помощи вам от 118-й пехотной дивизии не будет.

Курсанты в общий строй не встали. Формирование быстро завершилось. Красноармейцы–автомобилисты сбросили зеленую маскировку с автомашин. Маскировка автомашин была выполнена с большим умением. Некоторые воины автомобилей, даже, и не заметили. Последовала команда: „По машинам!”.

Первые автомобили начали выруливать на дорогу, набирали скорость, держа направление на Нарву. Последние автомашины пронеслись уже на большой скорости мимо курсантов, стоявших на прежнем месте на обочине дороги, где только что им преподали жестокий урок войны старшие командиры 118-й пехотной дивизии. На одной из автомашин они увидали воентехника 1 ранга, который сидел в кузове около заднего борта.

тобы не быть достигнутой передовыми частями немецко-фашистской армии, практически безоружная группа курсантов приняла предложение двух своих бородастых гражданских проводников резко изменить курс движения и взять главным направлением на северо-восток, на Кингисепп. Проводникам было известно, что на Кингисепп можно пройти только лесными дорогами и тропами. Из их рассказа следовало, что хорошей дороги среди болот не было.

Ведомые своими проводниками, курсанты подошли к паромной переправе через глубокую и с необычно быстрым течением реку Кушелка. Паромом служил небольшой плот, прикрепленный с помощью стального кольца и цепи к стальному тросу, перекинутому с берега на берег. При переправе первой группы курсантов и проводников случилось непредвиденное: плот потерял устойчивость и перевернулся. Никто из находившихся на плоту не утонул, все умели плавать и благополучно добрались до берега, но курсанты утопили личное оружие. Вторая группа курсантов переправилась через реку без происшествий. Около трех часов все курсанты, которые хорошо умели плавать и свободно чувствовали себя в воде, ныряли в реку в попытке найти и достать с её дна потерянные винтовки и противогазы. Особенно старался найти свою винтовку курсант Владимир Журбин. К сожалению, утопленные винтовки и противогазы найти и поднять со дна реки не удалось.

В Кингисепп курсанты пришли утром 21 июля. На всем пути от Сланцев до Кингисеппа местность была безлюдной. Населенный пункт Туганы был исключением. Здесь стоял один дом, в котором жила молодая семья. От этого дома до Кингисеппа было отсыпано песчаное полотно дороги. За десять километров до Кингисеппа на песчаное полотно выехал гусеничный трактор, который и подвез путешественников до Кингисеппа.

Комендант Кингисеппа, командир в чине майора, приказал курсантов накормить и на просьбы отправить их в Чудскую военную флотилию, объяснил:

– Я знаю, что здесь, где-то недалеко, находится батальон морского училища имени Дзержинского. Но точно где, не знаю. Связь у нас скверная. Военная обстановка меняется быстро. Боюсь, что морскую часть мы не найдем. Поэтому я отправлю вас в училище, в Ленинград. Вот, вот должен подойти к нам последний паровоз из Нарвы. Больше паровозов там нет. На этом паровозе и поедете в Ленинград, на тендере. Наряд комендатуры вас посадит на паровоз. Согласны?

У курсантов другого выхода не было, и они согласились. Вечером 21 июля паровоз привез их в Ленинград. 26 июля у курсантов началась служба непосредственно на паросиловом факультете. С утра до окончания рабочего дня они занимались строевыми занятиями под руководством лейтенанта Ревина до 5 августа.