Жюльен опустил глаза и увидал, что его баул лежит прямо перед ним; он

Глядел на него три часа подряд и не узнавал.

Они пришли в келью N 103; это была крохотная комнатка в восемь

Квадратных футов в верхнем этаже здания Жюльен заметил, что окно ее выходит

На крепостной вал, а за ним виднеется прелестная равнина по ту сторону реки

Ду.

"Какой чудесный вид!" - воскликнул Жюльен Но хотя он обращался к самому

Себе, он плохо понимал, что означают эти слова Столько сильных ощущений за

То короткое время, что он провел в Безансоне, совершенно обессилили его Он

Сел у окна на единственный деревянный стул, который был в келье, и тотчас же

Уснул крепким сном. Он не слыхал, как позвонили к ужину, как позвонил

Колокол к вечерней молитве; о нем забыли.

Первые лучи солнца разбудили его рано утром; он проснулся и увидал, что

Спит на полу.

XXVI

РОД ЛЮДСКОЙ, ИЛИ О ТОМ, ЧЕГО НЕДОСТАЕТ БОГАЧУ

Я один на белом свете, никому до меня нет дела. Все, кто на моих глазах

Добивается успеха, отличаются бесстыдством и жестокосердием, а во мне этого

Совсем нет Они ненавидят меня за мою уступчивую доброту. Ах, скоро я умру

Либо от голода, либо от огорчения, из-за того, что люди оказались такими

Жестокими.

Юнг.

Он наспех вычистил свою одежду и поспешно сошел вниз; он опоздал

Надзиратель сделал ему строгий выговор, но Жюльен вместо того, чтобы

Оправдываться, скрестил руки на груди.

- Peccavi, pater optime (Согрешил, каюсь, отец мой), - ответил он

Сокрушенным тоном.

Такое начало имело большой успех. Те из семинаристов, что были

Похитрее, сразу догадались, что это не новичок в их деле. Наступила перемена

Между занятиями, и Жюльен оказался предметом всеобщего любопытства. Но им

Только и удалось подметить, что он скрытничает и молчит. Следуя правилам,

Которые он сам для себя установил, он смотрел на всех своих триста двадцать

Одного собрата, как на врагов, а самым опасным из всех в его глазах был

Аббат Пирар.

Прошло несколько дней, и Жюльен должен был выбрать себе духовника. Ему

Дали список.

"Боже мой! Да за кого они меня принимают? - подумал он. - Они думают, я

не понимаю, что это только церемония?" И он выбрал аббата Пирара.

Ему и в голову не приходило, что этот поступок оказался для него

решающим" Один семинаристик, совсем желторотый юнец, родом из Верьера, с

Первого дня объявивший себя его другом, открыл ему, что если бы он выбрал

Г-на Кастанеда, помощника ректора семинарии, это, пожалуй, было бы более

Осмотрительно с его стороны.

- Аббат Кастанед - лютый враг господина Пирара, а Пирара подозревают в

Янсенизме, - добавил семинарист, наклоняясь к самому уху Жюльена.

Все первые шаги нашего героя, вполне уверенного в том, что он действует

Как нельзя более осторожно, оказались, как и выбор духовника, крайне

Опрометчивыми. Введенный в заблуждение той самонадеянностью, которой

Отличаются люди с воображением, он принимал свои намерения за совершившиеся

Факты и считал себя непревзойденным лицемером. Его ослепление доходило до

Того, что он даже упрекал себя за свои успехи в этом искусстве, к которому

Прибегают слабые.

"Увы! Это единственное мое оружие! - размышлял он. - Будь сейчас другое

Время, я бы зарабатывал свой хлеб делами, которые говорили бы сами за себя

перед лицом неприятеля".

Довольный своим поведением, Жюльен осматривался кругом; все здесь,

Казалось, свидетельствовало о самой высокой добродетели.

Человек десять семинаристов были окружены ореолом святости: подобно

Святой Терезе или святому Франциску, когда он сподобился обрести свои

Стигматы на горе Берне в Апеннинах, их посещали видения. Но это была великая

Тайна, которую ревностно оберегали их друзья. А бедные юноши с видениями

Почти не выходили из лазарета. Еще можно было, пожалуй, насчитать человек

Сто, у которых могучая вера сочеталась с неутомимым прилежанием. Они

Трудились до того, что едва ноги таскали, но толку получалось немного. Двое