Южная Русь в 1200—1223 годах 3 страница

В отличие от Смоленска Чернигов начиная еще с середины XI века считался родовым владением одной, и только одной, ветви потомков Ярослава I. В 1054 году Ярослав завещал его своему второму сыну вместе с Рязанью и Муромом. «Святослав [получил] Чернигов и всю страну восточную и до Мурома» ¹⁵. В течение первых двадцати двух лет никто не заявлял своих прав на владе­ния Святослава, но во время жестокой междоусобной войны с 1077 по 1097 год они переходили из рук в руки не менее семи раз, в ос-

«овном от сыновей Святослава к Владимиру Мономаху и наоборот. а 1097 на великом съезде в Любече, на котором временно были разрешены территориальные проблемы Киевского государства, Чернигов был признан отчиной Святославичей. «Коиждо да дер­зить отчину свою... [Пусть] Давыд и Олег, Ярослав (три сына Святослава.— Авт.) держат Святославле [отчину]»¹⁶. В руках Святославичей она находилась до тех пор, пока Чернигов оста­вался независимым княжеством.

В течение XII века этот род разрастался и дробился. Давид как старший сын Святослава наследовал Чернигов; Олег сделал своей столицей Новгород Северский, а третий сын, Ярослав, в конце концов поселился в 1127 году в районе, который, по-видимому, был дан ему в Любече и где было суждено оставаться его потом­кам,— в самостоятельном объединенном княжестве Рязани и Му­рома. Чернигов и Новгород Северский переходили от одной ветви к другой, от Давида и его сыновей к Олегу и его сыновьям. Но ветвь Давидовичей пресеклась во втором поколении, и остались только Ольговичи. К седьмому десятилетию XII века сами Ольговичи разделились на две линии: потомки Всеволода Ольговича — старшая ветвь, и потомки Святослава Ольговича — младшая. Это означало, что территория самого Чернигова была фактически раско­лота надвое: только принадлежавшие к старшей ветви наследо­вали черниговский престол, в то время как Новгород Северский был центром земель, принадлежавших младшей ветви. Как именно была поделена территория на районы Чернигова и Новгорода Северского, сказать трудно. Большинство западных и северных зе­мель, по всей видимости, находились под контролем Чернигова, а отчина новгород-северских князей состояла из южной половины этих земель. К сожалению, нет достаточных свидетельств, чтобы показать, как различные младшие члены обеих семей ставились на княжение в малые города. Не открывают источники и того, удавалось ли каким-либо ветвям удерживать за собой твердые отчинные владения в менее важных районах. Мы знаем только, что «горизонтальное старейшинство», в соответствии с которым брат наследовал брату, являлось, по-видимому, принципом, соблю­давшимся при передаче двух главных престолов в Чернигове и в Новгороде Северском. Но передавался ли, скажем, Путивль, или Курск, или Козельск вертикально от отца к сыну, мы не можем сказать.

В целом, несмотря на многочисленные внутрисемейные конфлик-
^ты в середине XII века, к концу столетия Святославичи пришли
как достаточно сплоченный род. Успешно действовали они и в
политических переворотах того времени. С 1138 по 1194 год пред­
ставители рода Святославичей княжили в Киеве в обшей слож­
ности двадцать шесть лет, на восемь лет больше, чем Рюриковичи
^Из Смоленска в период 1158—1202 годов. Территория Чернигова
значительно увеличилась. Земля по обеим сторонам реки Сейм,
включая важные города Курск и Рыльск, то есть район, который
течение сотни лет после смерти Ярослава I принадлежал то
Юж Переяславлю, то Чернигову, в конце 50-х годов XII столе-

тия окончательно вошел в состав Черниговского княжества¹⁷, а район Клецка (Клеческа) и Слуцка (Случеска) (так называемая «земля дреговичей»), представлявший собой обширную окраину Турово-Пинского княжества к западу от Днепра и к северу от Припяти, в течение большей части XII века находился, по-видимому, под управлением черниговских князей ¹⁸. Однако самым яр­ким показателем потенциальных возможностей Чернигова на переломе веков является тот факт, что в течение последней четверти XII века и первой четверти XIII века в летописях не зафиксиро­вано ни одной крупной феодальной войны на территории этого княжества.

Но в начале XIII века силы черниговских князей только созре­вали. Как будет показано ниже, Ольговичи еще не были достаточно сильны, чтобы сыграть решающую роль в войне за преобладание на юге Руси. Объясняется это относительной слабостью двух следующих одного за другим наследников Святослава Всеволодовича, последнего из Ольговичей, княжившего в Киеве в XII веке; и только когда черниговским князем в 1204 году стал могущественный сын Святослава Всеволод Чермный, Ольговичи смогли сказать свое веское слово в развернувшейся борьбе за власть.

Южный Переяславль имел мало общего с Черниговом как в географическом, так и в политическом плане. Его западная граница с Киевом проходила на западе где-то на полпути между Днепром и нижним течением Десны и Трубежем на востоке. В районе Остерского Городка, расположенного в устье реки Остера, она поворачивала на восток, формируя границу с Черниговским княжеством. На юго-западе Днепр отделял Южный Переяславль от степных земель кочев­ников. Река Сула, на берегах которой располагалась система го­родов-крепостей Римова, Лукомля, Лубны и Ромена, создавала на востоке серьезное препятствие для вторжения кочевников из дон­ских степей, хотя к концу XII века земля, контролируемая пере­яславскими князьями, по всей видимости, расширилась на восток до верховьев Северского Донца и включала также большую часть бассейнов рек Псел и Ворскла. Все главные реки, пересекавшие территорию Переяславля: Трубеж, Супой, Сула, Псел и Ворскла — давали выход к Днепру, основному пути на юг к Крыму и Черному морю, а Донец соединял Переяславль с Азовским морем ¹⁹.

В политическом, экономическом и военном отношениях Пере­яславль был ориентирован на юг и запад. Он был тесно связан с Киевом, а его главной задачей, по мнению всех киевских кня­зей, была защита Киева с востока от набегов кочевников. Боль­шинство войн XI и XII веков с печенегами, торками и половцами, войн, сдерживавших кочевников в их неутолимом стремлении на запад, разворачивались на Переяславской земле. Взаимоотношения с Черниговом на севере сводились к тому, что курская террито­рия по обеим сторонам Сейма периодически переходила то к одному княжеству, то к другому в течение ста лет после смерти Ярослава I. Правда, черниговские князья в первой половине XII века неоднократно пытались захватить Переяславль, но безуспешно.

Переяславль прочно оставался в руках потомков Владимира Мономаха, даже в то время, когда в Киеве княжили Святославичи.

Переяславль в отличие от Смоленска и Чернигова вплоть до середины XII столетия, по-видимому, находился в зависимости от киевских князей. В 1054 году Ярослав I завещал Всеволоду этот район вместе с Ростовом и Суздалем, и следующие сто лет там правили либо сам Всеволод, либо его сыновья Владимир Мономах и Ростислав. Начиная со вступления Мономаха на киевский престол в 1113 году и до конца XII века в Переяславле княжили толь­ко члены обширного рода потомков Мономаха: четверо сыновей Мо­номаха (Ярополк, Вячеслав, Андрей и Юрий Долгорукий) и потомки Мстислава Великого и Юрия Долгорукого. Потомки Мономаха рас­сматривали Переяславль как трамплин на киевский престол: киев­ские князья обычно ставили в Переяславль своего возможного пре­емника, и действительно, из многих князей, правивших в Переяславле с 1054 по 1187 год, семеро получили старейший престол. События 1132 года показали, насколько общепризнанным был этот принцип: когда Ярополк из Переяславля переехал в Киев в связи со смертью своего брата Мстислава Великого, он посадил на свое место не кого-либо из братьев, а своего племянника Всеволода Мстиславича. Это было немедленно воспринято его братьями как нарушение системы старейшинства. Юрий Долгорукий, младший из братьев Ярополка, немедленно изгнал Всеволода из Переяславля, но был сам в свою очередь изгнан Ярополком, который подлил масла в огонь, заменив Юрия Долгорукого еще одним своим племян­ником, Изяславом Мстиславичем. Только в 1134 году, когда в Пере­яславле окончательно укрепился брат Ярополка Андрей, оскорб­ленные чувства сыновей Мономаха были удовлетворены.

В течение двадцати лет после того, как Андрей оставил пре­стол, Переяславль переходил из рук в руки потомков Мономаха: от сыновей Мономаха Вячеслава и Юрия Долгорукого к сыну Мстислава Великого Изяславу и внуку Мстиславу, затем к сыну Юрия Долгорукого Глебу. После того как Глеб во второй раз по­лучил переяславский престол в 1154 году, летописцы внезапно и необъяснимо утратили интерес к этому восточному придатку Киева. События, происходившие там в течение тридцати трех лет, почти не отразились в летописи. По-видимому, киевские князья поте­ряли интерес к переяславскому князю как к возможному наследнику старейшего престола. Ни Глеба (1154—1169) ²⁰, ни его сына Владимира (1169— 1187) никто не тревожил, и им удавалось успешно защи­щать свое княжество от набегов половцев.

К концу столетия Переяславль окончательно вышел из-под опе­ки киевского князя. Летописи Киева и Владимира проливают очень мало света на события на юго-востоке с момента смерти Владимира в 1187 году и до 1200 года. Однако ясно, что контроль над кня­жеством перешел в руки Всеволода III, правившего Суздальской землей Ярослав Мстиславич, последний из переяславских князей 12 века ', как и его предшественник, приходился племянником великому князю владимирскому. Всеволод III был настолько уверен отсутствии оппозиции в этом княжестве, что в 1200 г. посадил на

переяславский престол своего десятилетнего сына Ярослава. Его цель была ясна. Он хотел, чтобы ни один князь не мог захватить власть над всем югом Руси от Галицкой земли до Переяславля.

Всеволод III, как и его брат Андрей Боголюбский, вынашивал сходные планы относительно восточных окраин южнорусских рай­онов — Мурома и Рязани. Цели, которые он преследовал, однако, не сводились только к тому, чтобы препятствовать распростране­нию власти какого-либо одного князя на всю Южную Русь, он также стремился расколоть союз правителей Мурома—Рязани и их бли­жайших родичей, черниговских князей.

Муромо-Рязанская земля, расположенная в среднем течении Оки и верховьях Дона и Воронежа, граничила с Черниговом на западе и с Суздальской землей на востоке; восточные и южные границы княжества с мордовскими землями и Половецким полем можно определить лишь приблизительно. Как и Переяславль, этот район постоянно подвергался набегам половцев с юга, но еще большая опасность грозила ему с востока, от разбойных отрядов волжских булгар. На востоке должной защиты не было: на уязвимость этой земли слишком хорошо указывает та легкость, с которой войска Батыя ворвались в Рязань в 1237 и в Муром в 1239 году²².

Когда в 1054 году Ярослав I оставил Чернигов и все западные земли вплоть до Мурома своему сыну Святославу, МуромоРязанская земля считалась частью Черниговского княжества. Отдель­ное княжество образовалось только в 1127 году, когда младший из сыновей Святослава, Ярослав, был изгнан из Чернигова и стал правителем только Муромо-Рязанской земли После смерти Яросла­ва Святославича в 1129 году Муромо-Рязанская земля оставалась владением его потомков и никогда не возвращалась к чернигов­ским или новгород-северским князьям. Любопытно, что старейший престол находился в более удаленном Муроме, а младший — в Ряза­ни. Сведений об этом районе за первую половину XII века недоста­точно, но, по всей видимости, первые два поколения Ярославичей занимали эти два престола, сменяя друг друга в строгом соответ­ствии с правилами наследования по горизонтальной линии. Однако к концу XII века род Ярославичей распался надвое, и очень веро­ятно, что разделилась и Муромо-Рязанская земля. Старшая ветвь — потомки Юрия Владимировича закрепились в Муроме (северо-вос­точная часть района) и, судя по скудным и часто косвенным свиде­тельствам источников, были не более чем пассивными и подчиненны­ми союзниками правителей Суздальской земли. А младшая ветвь рода, потомки Глеба Ростиславича, держалась за Рязань и ее мно­гочисленные мелкие уделы с поразительной цепкостью и упорством до тех пор, пока остатки Рязанского княжества не были окончательно присоединены московским князем Василием III в 1521 году.

На протяжении большей части XII века Рязань боролась за достижение независимости от своих более сильных соседей на запа­де (Чернигов) и на севере (Суздальская земля). Но рязанским князьям это не удалось. Хотя после смерти Ярослава Святославича в 1129 году все периферийные княжества сбросили с себя опеку

Чернигова, им еще не раз приходилось обращаться к своему западному соседу за помощью, как будто кровные связи никогда не раз­рывались Но именно северо-восток Руси — Суздаль и Владимир причиняли рязанским князьям наибольшее беспокойство во второй половине XII столетия, и подчиненность Рязани черниговским князьям уступила место подчиненности великому князю владимирскому. Андрей Боголюбскии и Всеволод III пользовались малейшей возмож­ностью, чтобы удержать своих экономически более слабых соседей в зависимом положении. Требуя от них участия в походах против Ки­ева, Новгорода, Чернигова и волжских булгар, они низводили их до положения, мало отличавшегося от вассальной зависимости, вме­шиваясь во внутренние дела Рязани, а то и намеренно провоцируя междоусобные войны, они добивались того, что Рязань прочно оставалась под их контролем.

Только один рязанский князь в XII веке — Глеб Ростиславич — имел достаточно сил, чтобы оказать сопротивление. Он сыграл заметную роль в событиях, разыгравшихся на севере во время смуты, последовавшей за смертью Андрея Боголюбского в 1174 году. Его безуспешные попытки посадить своего ставленника на владимирский престол привели в 1177 году к войне, а решающая победа Всеволода над рязанцами на реке Колокше под Владимиром в феврале 1178 года положила конец борьбе Глеба за старейшинство. В течение следую­щих тридцати лет Рязанское княжество находилось в той или иной степени вассальной зависимости от Всеволода III: он заставил рязанцев воевать на его стороне (против Чернигова в 1180 и 1197 годах и против их старых союзников половцев в 1199 году); он вмешивался в их внутренние дела в 1180 и 1186 годах; он изолировал их политически и, может быть, даже в церковных делах от Чернигова — так или иначе, в 1198 году Рязань запросила и получила отдель­ную епархию (до того княжество находилось под юрисдикцией епи­скопа черниговского) ²³. Создается впечатление, что Всеволоду достаточно было мизинцем шевельнуть, чтобы его воля была исполнена ²⁴. На переломе веков Рязань, как и Переяславль, находилась в его полной власти Было, однако, одно существенное отличие. Если в Переяславле правили близкие родственники Всеволода, на которых он мог положиться, то Рязань имела своих собственных князей, многие из которых еще проявят неуступчивость в будущих отношениях с Суздальской землей.

Расположенные в самой западной части прежней Киевской Руси, богатые в сельскохозяйственном отношении и экономически развитые Волынская и Галицкая земли в начале XIII века представляли собой могущественный союз. Однако до того, как в 1199 году энергичный волынский князь Роман присоединил Галицкую землю, эти два княжества шли каждое своим, независимым от другого пу­тем. Одна черта отличала их от других южнорусских районов, они имели наиболее протяженную границу с нерусской территорией. На юго-западе простиралось обширное Венгерское королевство, отде­ленное от Галицкой земли Карпатами. На западе находилась Поль­ша, разделенная на области Великая Польша, Малая Польша, Силе-

зия, Мазовия и Куявия. На севере и северо-востоке лежали земли Тевтонского ордена. Полоса размытой и неопределенной южной границы отделяла эти два района от половецких степей. Поэтому неуди­вительно, что их ранняя история коренным образом отличалась от истории других киевских княжеств.

В течение XI и XII веков оба района страдали от алчных при­тязаний со стороны их нерусских соседей, особенно поляков и венгров. Галицкая земля, граничившая и с Польшей, и с Венгрией, была более уязвима для нападений: Перемышль и Червень, самые западные города, переходили из рук в руки между поляками и русскими не менее пяти раз за десятилетия, предшествовавшие 80-м годам XI века, в то время как венгры почти постоянно на протя­жении XII века поддерживали Волынь против Галичины и пытались проникнуть в страну. В смутное время, последовавшее за смертью Ярослава Осмомысла в 1187 году, венгерскому королю Беле III уда­лось на короткий период поставить своего сына Андрея на престол в Галиче. Волынская земля также страдала от польского вме­шательства. С начала XI века волынско-польские отношения коле­бались от династических браков и союзов, с одной стороны, до откры­тых военных действий — с другой.

Более западная из двух областей, Галицкая земля, была расположена на северо-восточных склонах Карпат и в бассейне Днестра. Ее главные города были связаны своими реками с Черным и Балтийским морями: Галич стоял на Днестре, Теребовль — на северном притоке Днестра Серете, Коломыя — на Пруте, т. е. все имели пря­мой выход к Черному морю и, таким образом, к Константинополю и Крыму. Перемышль на реке Сане, впадающей в Вислу у Завихоста, имел тесные связи с Восточной Польшей и с Балтикой. Волынская земля тоже была связана с Балтикой через другой крупный приток Вислы — Западный Буг, но она имела также выход к Черному морю по верховьям Южного Буга и к Турову и Киеву по притокам Припяти Стыри и Горыни. Экономическое значение этих двух областей опре­делялось их географическим положением. Речные пути позволяли купцам выходить в Черное и Балтийское моря, а сухопутные маршруты соединяли Галицкую землю с Венгрией через Карпаты. Кроме того, два главных пути, соединявших Киев с Краковом и Прагой, про­ходили через Владимир на Волынской земле на севере и через Теребовль в Галицкой земле на юге ²⁵.

Ранняя политическая история Галицкой земли, а именно ее глав­ных городов Теребовля и Звенигорода (Галич до XII века не упоми­нается в источниках), нам абсолютно неизвестна. В так называе­мом «завещании» Ярослава I от 1054 г. эта область не упоминается. Однако некоторые историки считают, что Ярослав оставил эту зем­лю внуку Ростиславу, сыну своего первенца Владимира, умершего в 1052 году. Достоверно неизвестно, что происходило в Галицкой земле в первые тридцать лет после смерти Ярослава I, но доста­точно ясно, что три сына Ростислава: Рюрик, Володарь и Василько — в 80-х годах XI века разделили Галицкую землю на три области с центрами, как можно предположить, в Перемышле, Теребовле и Зве­нигороде. Во всяком случае, на съезде в Любече в 1097 году было

решено, что Перемышль — это отчина Володаря, а Теребовль — Ва­силька (Рюрик умер в 1092 году). К этому времени их сила была уже широко известна: в 1091 году Василько помог спасти Византий­скую империю от печенегов ²⁶, совершил несколько успешных похо­дов против поляков и венгров и в 1097 году готовил экспедиции против поляков и дунайских булгар²⁷. Более того, он собирался (или, по крайней мере, так считается) захватить северную часть Волынской земли и район Турова и Пинска ²⁸. В 1098 году Володарь вместе со своим братом, сведя на нет попытку Святополка из Киева поставить Галицкую землю «на колени», удачно уклонились от киевских притязаний и вывели Галицкую землю из-под опеки киев­ского князя.

Володарь и Василько умерли в 1124 году, и до конца XII века Галицкой землей правили потомки Володаря. Однако к концу сто­летия власть этого первого в Галицкой земле дома явно ослабла. Владимир Ярославич, последний из этой династии, стоявший во главе Галицкой земли в 1187—1199 годах, «бе бо любезнив питию многому и думы не любяшеть с мужми своими и поя у попа жену и постави себе жену» ²⁹, был подвергнут унижению как со стороны своих бояр, не пожелавших «кланятися попадьи» ³⁰ и изгнавших его, так и со стороны венгерского короля, который вместо убежища, о чем просил его Владимир, попросту заключил изгнанного князя в тюрьму³¹. Владимиру удалось бежать из Венгрии в 1190 году и вернуться на родину с помощью Фридриха Барбароссы и поляков. Так или иначе, он удерживался на престоле еще в течение девяти лет. Его положение в Галицкой земле поначалу выглядело неустойчивым. Роман Волынский был наготове в ожидании удобного случая, который позволил бы присоединить Галицкую землю к своему княжеству, в то время как поляки и венгры ждали на флангах подходящего момента для нападения. У Владимира не было иного выхода, как искать себе сюзерена и защитника среди самых могущественных из русских князей. Как только он вернулся в Галич, Владимир послал в Суздаль гонца. «Отче господине,— с этими сло­вами, как утверждают, он обратился к Всеволоду,— удержи Галичь подо мною, и яз Божий и твои есмь со всимь Галичемь, а во твоей воле есмь всегда» ³². Это был мудрый ход. Всеволод велел «всем княземь и... королеви в Ляхы» не нападать на Галицкую землю, и никто не посмел его ослушаться. Владимир, согласно киевской летописи, «утвердився в Галиче и оттоле не бысть на нь никого же» ³³. Только после его смерти в 1199 году Роману удалось захватить Галицкую землю и соединить ее с Волынской землей.

Политическая история Волынской и Галицкой земель резко раз­личается тем, что Волынская земля лишь на первый взгляд добилась определенной степени независимости от Киева во второй четверти XII столетия. Более того, самые северные области — Берестье (современный Брест) и Дорогочин — были, видимо, не более чем придатками Киева до их включения в состав Волынской земли во вто­рой половине XII века. Оказалось, например, что в 1142 году киевский князь черниговского происхождения Всеволод Ольгович ставил в эти города своих родственников ³⁴.

В XI веке ни одна ветвь рода не владела Волынской землей подолгу. В 1054 году она была оставлена Ярославом I своему ше­стому сыну Игорю, но он и его сын Давид недолго удерживали Во­лынь. Потомки Давида были в конечном счете вытеснены в малень­кое окраинное княжество Городно (Гродно) в северной части Во­лынской земли. После перехода от одного рода к другому Волын­ская земля попала, наконец, в руки Владимира Мономаха и его потомков. В течение некоторого времени Волынской землей правил сын Мономаха Андрей (1125—1134), но затем она перешла к крутому и энергичному внуку Мономаха Изяславу Мстиславичу. При нем Во­лынская земля перестала быть отчиной киевских князей, а стала родовым владением Изяслава и его потомков При двух его стар­ших сыновьях Мстиславе и Ярославе область разделилась надвое: Владимир и западная часть отошли к Мстиславу, а Луцк на реке Стырь и восточная часть стали отчиной Ярослава и его сыновей В конце столетия великий сын Мстислава Роман присоединил всю Волынскую землю к Галицкой, сформировав таким образом на юго-западе Руси могучее государство, которому суждено было сыграть заметную роль в истории Южной Руси в XIII веке.

Район Турова и Пинска, очерченный средним течением Припяти и ее многочисленными притоками, славился своими густыми лесами, болотами и на большей части территории не отличался плодородием. Любопытно, что ранние летописцы уделяли ему очень мало внимания, а временами и вовсе игнорировали, так что теперь почти невозможно проследить его историю в XI и XII ве­ках И все-таки, при всей его сельскохозяйственной отсталости, это был очень важный регион. Припять, на берегах которой был расположен город Туров, являлась основным водным путем из Киева в Польшу и на Балтику. Более того, в Турове находился епископский престол Самый прославленный из занимавших его, Кирилл, живший в XII веке, был признан как автор проповедей в духе самой что ни на есть напыщенной и вычурной византийской риторики. Вряд ли правильно будет считать этот район задворками в куль­турном и торговом отношении, как может показаться, если судить только по высокомерному молчанию источников.

Границы этой территории определить трудно, труднее, чем границы любого другого южнорусского княжества. Все четыре соседа Турово-Пинского княжества: Киевское, Полоцкое, Черниговское княжества и Волынская земля — управляли различными его частя­ми в разное время. Трудно, например, сказать, образовывал ли когда-нибудь Пинск северную часть Волынской земли вместе с Берестьем, или сколь долго в XII веке черниговские князья правили центральным клином этой земли — Клецком и Слуцком (так называемой «землей дреговичей»), или в какой степени Туров рассматривался просто как придаток Киевского княжества либо даже как восточное продолжение Волынской земли. Мы знаем только, что второй сын Ярослава I, Изяслав, и его потомки имели какие-то притязания на большую часть этой земли и считали Туров своим семейным владением. Достоверно известно, что Изяслав и два его сына Ярополк и Святополк правили там ³⁵. После смерти Святополка

1113 году Туров, как очень многие южнорусские земли, попал в цепкие руки Владимира Мономаха и его сына Мстислава. До середины 50-х годов XII века он переходил из рук в руки сыновей и внуков Владимира Затем, как будто по капризу судьбы, эта земля вновь оказалась во владении потомков Изяслава. Правнуку Изяслава Юрию Ярославичу удалось каким-то образом отобрать Турово-Пинскую землю у сына Юрия Долгорукого Бориса, последнего из потомков Мономаха, правившего там. До конца века этот район оставался во владении Юрия, пяти его сыновей и трех внуков. Произошло необратимое — Туров разделился на ряд мелких княжеств: Пинск, Клецк, Дубровицу на Горыни, Несвиж, Слуцк и, вероятно, другие От кого находились в вассальной зависимости правители этих земель, неизвестно — возможно, на переломе веков их сюзереном был князь Волынской и Галицкой земель Роман. В XIII веке Турово-Пинское княжество, если оно когда-либо существовало как таковое, почти полностью исчезло с политической карты Южной Руси. До монголо-татарского нашествия в 1223 году мы встречаем еще только два упоминания о турово-пинских князьях: в 1207 году они были союзниками Ольговичей против киевского князя Рюрика; в 1212 году они приняли участие в походе Ростиславичей на Киев (см. прим 71) ³⁶. После этого они практически пол­ностью исчезли с политической сцены. Для летописцев их как будто не существовало. Позднее, в XIII веке, Туров, как и Полоцк, оказался легкой добычей Литвы ³⁷

Полоцкое княжество, расположенное к западу от Смоленска и к северу от Турова, резко отличалось от всех описанных выше райо­нов, составлявших в XII веке земли Руси. Оно никогда не было родо­вым владением никого из потомков Ярослава I и никогда в отличие от других княжеств не было связано пуповиной с матерью городов русских Киевом. Как ни пытались киевские князья покорить его, оно оставалось независимым и безучастным к основным политическим событиям на протяжении большей части XI и XII веков. Здесь пра­вили потомки второго сына Владимира I Изяслава, посланного сюда на княжение вместе со своей матерью Рогнедой в конце X века. В конце XII века это было единственное княжество, граничившее одновременно с Литвой и с землями Немецкого ордена, что делало его уязвимым со стороны двух потенциально агрессивных западных со­седей.

Подобно Турову, почвы здесь были бедные, местность лесистая, заболоченная. Но в торговом отношении этот район имел огромное преимущество перед большинством других княжеств: в центре этой земли протекала Западная Двина, напрямую соединявшая княжество с Балтикой; туда же вело верхнее течение Немана в запад­ной части княжества Удобные речные пути вели также на юг: на юго-восточной окраине района протекал Днепр и два его основных притока Друть и Березина.

Источники, содержащие сведения о Полоцком княжестве XI и XII веков, фрагментарны, противоречивы и неинформативны. Даже если в Полоцке (или в Минске, или в Витебске) велась летопись, то сведения оттуда почти не попали в летописи Киева, Новгорода

и Суздальской земли. В XI веке Полоцкое княжество было, по всей видимости, сильным и единым; в течение целых ста лет только два князя занимали престол — воинственный сын Изяслава Брячислав (1001 —1044) и его еще более агрессивный внук Всеслав (1044— 1101). В XII веке, однако, княжество распалось на несколько мелких районов (Полоцк, Минск, Витебск, Друцк, Изяславль, Логожск и, может быть, ряд других), в которых правили многочисленные сыновья и внуки Всеслава. То минские, то полоцкие князья предприни­мали попытки объединить эту территорию, но безуспешно. К началу XIII века из летописей начинают исчезать даже редкие и разроз­ненные упоминания о Полоцке — верный признак ослабления кня­жества. Тогда же крестоносцами, двигавшимися по Двине, были порабощены полоцкие данники — леттские племена. В начале XIII века русские отряды под командованием полоцких князьков были выбиты из застав в Кукенойсе (Кокенхузене) и Герсике на Двине юкскюлльским епископом Альбертом и его саксонцами³⁸. Давление Литвы с запада и Смоленска с востока, феодальные усобицы, типичные для XII века, периодические попытки киевских кня­зей установить контроль над Полоцком, катастрофическая раздроб­ленность Полоцкой земли — все внесло свою лепту. И хоть Генрих Ливонский упоминает какого-то «князя Владимира», «короля по­лоцкого» на переломе веков³⁹, и хоть этому княжеству удалось каким-то образом продержаться еще в течение нескольких десяти­летий, нет сомнений в том, что оно было безнадежно ослаблено в политическом и военном отношениях. Оно не представляло угрозы ни для кого из своих соседей, и менее всего для Суздальской земли, и только время требовалось для того, чтобы самый агрессив­ный из них, Литва, поглотил эту территорию ⁴⁰.

Новгородская земля — единственный русский район, который не был княжеством в точном значении этого слова (т. е. управляемым либо князем из династии, обосновавшейся там, либо назначенным из другого княжества), но зависел от власти приглашенного князя и его войска, когда возникала необходимость защищать грани­цы и вести войны. Центром этого города-государства, который не­возможно назвать ни княжеством, ни тем более республикой, было озеро Ильмень, к северу от озера на берегах реки Волхов и был расположен Новгород. Эта земля протянулась на севере до Финского залива, Невы, южных берегов Ладожского озера и реки Свирь. Восточным соседом новгородцев была Суздальская земля, южными соседями — Смоленское и Полоцкое княжества. Западная граница пролегала вдоль по реке Нарова на юге через центр Чудского озера, а также западнее реки Великая до самого северного края Полоцкой земли. Вся эта территория централизованно управлялась из Новгорода, только на западе город Псков и значительная по размерам зависевшая от него территория имели самоуправление, пусть и под строгим надзором Новгорода, откуда в Псков назначался посадник, которому принадлежала исполнительная власть.