Принять на себя обязательства

Кейт делится своей историей: «Мы с Дженет встречались около года и достигли критической точки. Надо было решать, возьмем ли мы на себя обязательства и будем ли вступать в брак.

Дженет: На самом деле мне не хотелось замуж. Но я определенно желала, чтобы Кейт взял на себя обязательства. Но Кейт пока не обещал, что не станет встречаться с другими женщинами.

Кейт: Это было интересно. Мы не могли решить эту проблему. В то время я был знаком с Джоном Греем дольше, чем с Дженет, и проконсультировался с ним по телефону. Он рассмотрел и обдумал наши позиции и, как это не удивительно, не отдал предпочтения ни одному из нас.

«Кейт, — сказал он, — ты хочешь еще переживаний, встреч с другими женщинами, то есть хочешь оставаться в игре». — «Верно», — согласился я. «А ты, Дженет, хочешь от Кейта единобрачия. Твое желание, чтобы Кейт дал тебе ясное обещание, не нашло ответа». Было очень интересно услышать от него, как он таким образом дает власть Дженет, говоря: «Знаешь, ты можешь требовать этого и вправе хотеть от Кейта ясных обязательств».

Дженет: Джон сказал мне: «Ты слышала, Кейт просто сказал, что не готов к моногамным отношениям с тобой. Это тебя устраивает? Ты можешь с этим жить и продолжать с ним отношения?» Мне пришлось признать: нет, не могу.

Кейт: Тогда Джон ответил: «Вот и решение. Мне кажется, что вам придется расстаться. Надо выбирать».

Я полагаю, что мы это знали, но Джон просто описал ситуацию яснее, сильнее, чем мы ее видели, так что именно Дженет смогла услышать то, что сама не хотела откровенно признать.

Дженет: Да, он сделал ситуацию понятнее и так ее определил, что мы смогли постичь

истину отношений. Это был суровый урок, урок откровенности, которая, как известно, играет большую роль. Но если вы решили быть откровенными, то придерживаться этого принципа не так легко.

Кейт: Точно. Но Джон был прав. Мы не могли примирить наши позиции, поэтому разошлись.

Дженет: Меня печалило то, что мы теперь не вместе. И все-таки расставание придало мне силы. Мне сказали: ладно, при нынешнем развитии событий ты не получаешь того, в чем нуждаешься, значит, необходимы перемены. Мне кажется, во многих взимоотношени-ях люди просто плывут по течению. Но Джон показал мне, что у меня есть собственные нужды и я имею право на них. Хотя нам с Кей-том было тяжело осознать неизбежность разлуки, ведь мы по-настоящему любили друг друга, однако мы просто не были готовы подняться на следующий уровень.

Мы по-настоящему любили друг друга, но просто не были готовы подняться на следующий уровень.

Кейт: Ясно, основным было дать власть Дженет. Но Джон помог и мне, не виня за то, что я хочу оставаться в игре. Знаете, это весьма тонко. Вывод был следующим — если я так чувствую, это не значит, что я плохой человек. Так что мы с Дженет расстались, и хотя дела «на поле» не пошли у меня блестяще, я смог пережить то, что хотел, и никто не судил меня строго.

Дженет: Эта разлука была очень тяжелой. Мы пару раз виделись за эти полгода, и я просто плакала. Помню один вечер... как я должна была отказаться от... возможной близости. Меня это очень расстраивало, но я знала, что должна сдержаться. И сказала себе, что стою обязательств, имею на них право. Поэтому ничего уж не поделать...

Кейт: О да, я помню этот вечер. Да и другие ситуации тоже. Я очень уважал Дженет за то, что она придерживается своих убеждений. И начал ее уважать больше, чем раньше, и она стала еще желаннее.

Дженет: Итак, спустя полгода мы снова были вместе, и я этому очень радовалась. И когда это наконец произошло, все стало просто замечательным. Мы смогли наконец расслабиться. Наши отношения регулировались обязательством.

Мы снова были вместе, наши отношения были замечательными.

Кейт: И откровенность больше никогда не становилась проблемой. Да и раньше особенных проблем не было — два честных человека пытались решить, что им делать. Вообще откровенность вовсе не гарантирует от проблем. И все-таки мне кажется, что, когда мы наконец воссоединились, у нас был чрезвычайно высокий уровень откровенности.

Дженет: В самом начале нам очень помог метод любовных писем. Мы столько их написали и были в них такими открытыми, насколько возможно. Когда мы снова стали жить вместе, то писали и писали эти письма и показывали их друг другу. Написание и чтение посланий создало основу для нашей откровенности. Одно дело дать обязательство быть откровенным и другое — действительно быть таковым. Каждый знает, как тяжело сказать: «Знаешь, я не могу выносить, когда ты...» Куда легче выразить такого рода претензии в любовном письме.

Кейт: И любовные письма дались нам нелегко. Мы поссорились, потом все ходили вокруг да около, и даже в письме нам было нелегко выразить свои чувства. Удовлетворение наступало тогда, когда мы писали друг за друга. В большинстве случаев к концу письма мы не находили никакого решения и все же получали облегчение. На семинарах Джона я видел разные пары, которые писали любовные письма только для того, чтобы свыкнуться с самой идеей, а потом рвали их в одиночестве. Но это был не наш случай. Даже когда мы читали послания друг другу, то чувствовали себя неуютно. Но мы прошли через это.

Письма приносят пользу. Они могут вынести всю эту ерунду на поверхность, не выходя за безопасные рамки. А тем временем вы учитесь: если с моей женой происходит нечто довольно мерзкое, не значит, что все это следует вычеркнуть из жизни. Вернее, этого сделать нельзя. Таким образом, письма учат вас владеть своими эмоциями.

Если что-то происходит с моей женой и выглядит довольно мерзко, не значит, что все это следует вычеркнуть из жизни.

Когда ссорились мои родители, они потом не разговаривали неделями. А когда все проходит, вам совсем не захочется говорить о плохом. Но благодаря письмам вы действительно можете работать с плохими эмоциями в активном, позитивном ключе и научитесь с ними справляться.

Дженет: Наконец мы объявили о нашей помолвке, потом поженились, у нас родился ребенок. Должна сказать, что до рождения ребенка мы на самом деле работали над на-

шим общением, хотя я и сопротивлялась. Когда возникала какая-нибудь проблема и нам надо было с ней справиться, я все время искала, куда бы сбежать, и думала: меня это не касается, я здесь ни при чем.

Кейт: Однако у нас были приемы Джона Грея, тонкие, но мощные. Так что при ссоре нам удалось наконец сказать: «Мы знаем, как из этого выпутаться». Может быть, мы не могли исправить все сразу, но верили, что сможем сделать это.

Дженет: Самым важным для меня стало то, что я научилась говорить о своих чувствах. Кейт смог услышать меня намного лучше, когда я просто рассказала о том, что чувствую, не указывая при этом на него пальцем.

Кейт: Это правда. Дженет знает, как сказать о том, чего ей хочется, и не стесняется попросить. И обычно при этом выражает большое уважение ко мне. Так что в подобных рамках общения мы готовы справиться с конфликтом и оба получаем то, чего хотим.

Дженет: Когда родился ребенок, я обнаружила, что трудно вести открытый и откровенный разговор, если девочка рядом. Мне просто не хотелось грубо при ней разговаривать, поскольку стремилась уважать ее интересы. Пару раз я взрывалась или просто эмоционально реагировала на что-то при Дженнифер, и она начинала плакать.

Когда родился ребенок, я обнаружила, что трудно говорить открыто и откровенно, когда девочка рядом.

Кейт: Вы знаете, большую часть времени мы чувствуем себя с ребенком просто замечательно. Но когда она плачет, реагируя на наши взаимоотношения, что ж, она просто маленький невинный термометр, указывающий нам, какую мы создаем ей атмосферу. Поэтому теперь мы еще больше заинтересованы в том, чтобы лучше общаться. Я ясно чувствую, что эти первые годы оставляют глубокий отпечаток на отношениях. Так важно, чтобы мы искренне создали атмосферу хороших взаимоотношений для Дженнифер. Нам бы хотелось, чтобы у нее были именно такие отношения.

Когда она плачет, реагируя на нас, что ж, она просто маленький невинный термометр, указывающий нам, какую мы создаем ей атмосферу.

Дженет: Но дело не только в Дженнифер. Нам многое надо было уладить и между собой, как только она у нас появилась. Я сидела дома, кормила и заботилась о дочке и должна была помнить о том, что к Кейту следует обращаться за помощью. Муж не видел того, что видела я, и мне было больно просить его наполнить, к примеру, увлажнитель воздуха или еще о какой-нибудь подобной мелочи. Но либо я попрошу его сделать это и почувствую поддержку мужа, когда он выполнит мою просьбу, либо я буду с этим носиться, как еще с одним поводом для обиды.

Кейт: «Мелочи». Это слово с большим смыслом, поскольку в мужском мире что-то может действительно казаться мелочью. Джон говорит, дескать, надо делать мелочи друг для друга — дарить цветы, открытки и так далее, — и я понял, что это не только обогащает жизнь Дженет, но и нашу совместную жизнь. Когда мы наконец смогли найти няню и выйти из дома, уже на стоянке я вдруг вспомнил, что обычно открываю дверь машины для Дженет. Я сделал это и почувствовал себя так: о да, я к этому привык, вот здорово!

Дженет: Я, конечно, это заметила. Это было немного странно и забавно, но весело, что-то из прошлого, вернувшее нас к дням ухаживания. Кейт показал, что хочет заботиться обо мне, добавить немного мороженого к пирогу. И мне определенно понравилось мороженое.

Кейт: Видите ли, это все так незначительно, что может показаться тривиальным, но я думаю, именно на таких пустяках и держатся взаимоотношения.

Дженет: В определенной степени для меня эпизод с дверцей машины и нечто подобное служит великолепной любовной прелюдией. Это романтика. Мы при всей занятости работой и ребенком пытаемся позаботиться и о себе. И точно знаем, что важно оставить время для секса и романтики. Мы должны быть счастливыми и здоровыми в наших отношениях, чтобы быть хорошими родителями.

Мы должны быть счастливыми и здоровыми в наших отношениях, чтобы быть хорошими родителями.

Кейт: Абсолютная правда. Когда происходят ссоры, то дело не только в общении. Мне совершенно ясно, что с нами произошло следующее — мы зашли слишком далеко, потеряв связь друг с другом на сексуальном уровне.

Есть и еще кое-что, что касается секса. Для меня как мужчины важным уроком стало то, что в сексе не следует торопиться и нужно быть терпеливым. То есть создать близость и пережить нечто особенное.

Дженет: А для меня наши сексуальные отношения значительно улучшила откровенность. Забота Кейта — не торопиться, а моя забота — откровенность. Я должна тактично и нежно сказать ему, что для меня хорошо, а что плохо. Легко молчать во время секса, но если мы действительно думаем об уязвимости друг друга и сознаем ее, тогда мы по-настоящему можем открыться. Секс — это тот клей, что держит нас вместе.

Кейт: Видите ли, у меня есть друг, который звонит мне почти каждую неделю, чтобы спросить совета относительно своих отношений. Мне все так ясно, потому что я уже знаю об этом. Чтобы во взаимоотношениях все было гладко, главное — это здравый смысл. Для меня важно то, чтобы ладить с моей женой и лучше понимать ее. На самом деле любовь становится такой скромной и земной, это процесс, когда вы заставляете все работать на практическом уровне. Мы ссоримся, вспоминаем привычный путь и стремимся все вернуть в прежнее гармоничное состояние. Я начинаю чувствовать, что да, мы сможем делать так еще долго. Нет никаких сомнений.

Дженет: Верно. Я не могу представить себе, что мы не поженились. И хотя имеем свою долю ссор и перебранок, у нас есть прочный фундамент и брачное обязательство. Мы должны пройти через все испытания, чтобы брак не распался. И я думаю, главное в том, что у нас есть для этого инструменты. И они не стоят в подсобке. Мы ими пользуемся».

Установить стандарты

Чери хотела все сделать правильно. «Мы встретились снова на вечере встреч в связи с двадцатилетием окончания школы. Кен кончил школу в 1973 году и сразу же записался во флот. Я забеременела и не завершила даже первого курса обучения в колледже. Вернулась к учебе десять лет спустя и получила степень по специальности «зубная гигиена».

К моменту нашей встречи на вечере мы оба уже дважды побывали в браке. У Кена был один ребенок — подросток, у меня двое — взрослый и семилетний. Восемь лет я жила одна, не вступая ни в какие серьезные взаимоотношения, только изредка — то одно свидание, то другое. Оба моих брака не продлились и года. В первом браке мне было только четырнадцать. Тут и говорить нечего, мы были слишком молоды. А во втором браке (тогда мне было двадцать девять) муж начал меня бить с самого начала.

На вечере встреч я сразу же узнала Кена, хотя мы никогда не были друзьями, едва знали друг друга в школе. В последних классах он был скорее из тех парней, каких много, и которые ничем не могли бы привлечь мое внимание в четырнадцать лет. Но когда на вечере Кен взглянул на меня и заговорил таким спокойным, уверенным голосом, я была очарована. Он сел рядом и почти полтора часа мы говорили о нашем детстве, о детях, браках и последних двадцати годах нашей жизни. Помню, как я подумала: «Вот действительно приятный парень».

На другой день, решив, что мне терять нечего, я ему позвонила. Что ж, тот вечер мы провели вместе. Проговорили несколько часов, посмотрели кино вместе с моим семилетним сыном, сказавшим, когда Кен наклонился, чтобы поцеловать меня: «А вот этого достаточно, Мисси!» Мы так удивились, что засмеялись. Кен провел у меня ночь. Позже я сказала ему, что все зависело от одного слова. Когда я спросила его шутя: «Будешь ли ты по-прежнему уважать меня утром?» — он ответил: «Обязательно!» Теперь это мое любимое слово!

На следующий день Кен вернулся, как это и планировалось, в Орегон, где он учился на инспектора по строительству. Я без устали преследовала его открытками и телефонными звонками. А через месяц приехала навестить его, и Кен вернулся со мной, чтобы провести вместе пару недель. Мы отправились в круиз, и мой сын, который был вместе с нами, хотя и немного ревновал, но тоже полюбил Кена. После путешествия Кен вернулся в Орегон, затем приехал на День благодарения и уже больше не уезжал.

Мы прожили вместе больше года. Мы хорошо подходили друг другу и сексуально и в других отношениях, он прекрасно относился к моему сыну, и тот его любил. Через полгода я почувствовала, что меня используют, поскольку Кен не слишком помогал материально. Начались приступы депрессии, и наконец через шесть месяцев я выложила карты на стол. Сказала, что чувствую себя использованной, так как он не дает денег на наше совместное проживание. Правда, Кен тоже переживал кризис — он только что уволился из флота после двадцати лет службы и теперь ощущал себя каким-то потерянным. Он не работал, но получал пенсию. С другой стороны, у меня была очень хорошо оплачиваемая работа, так что дело тут было в общем не в деньгах. После этого разговора Кен стал давать больше денег, и наши отношения улучшились, но было и кое-что еще.

С самого начала Кен предупредил: дескать, не скажет, что любит меня, пока сам не будет в этом уверен. Он сказал, что берет на себя обязательства в связи с нашими отношениями, но все еще не может утверждать, что любит меня. Так что моя депрессия продолжалась. Очень тяжело для самолюбия, когда друзья спрашивают вас: «Как дела?», а вы только и можете сказать: «Я не знаю».

Он сказал, что берет на себя обязательства в связи с нашими отношениями, но все еще не может утверждать, что любит меня.

Наконец в сентябре я сказала: «Если ты не знаешь, любишь ли меня сейчас, тебе лучше съехать, пока не сможешь этого понять». Казалось, Кен не уверен, что испытывает ко мне такое «чувство», как любовь.

Он уехал из города на заработки почти на месяц. Когда вернулся, я сказала ему, что мы не можем возобновить наши отношения в их прежнем виде, потому что мое самолюбие просто не вынесет. Кроме того, это очень тяжело для моего сына, который уже привязался к Кену.

Мы мало виделись, но эти встречи проходили напряженно.

Однажды вечером мы смотрели телевизор, показывали одно из рекламных выступлений Джона Грея. Доктор Грей был очень веселым и интересным. Он рассказал обо всем, что я чувствовала. Тогда я сказала Кену: «Вот то, что нам нужно», имея в виду запись выступлений. Кен набрал номер и тут же заказал пленки. Я не могла поверить! Для меня это стало таким позитивным, неэгоистичным жестом, что я была потрясена.

Мы были очень серьезно настроены и стали слушать запись каждый вечер. Мы останавливались в середине записи и обсуждали ее или возвращались назад и слушали снова. Наконец Кен понял мои чувства. Он был и остается хорошим слушателем, желающим изменить то, что нуждается в перемене (теперь Кен все время приносит мне цветы, а этого он никогда раньше не делал). А я со своей стороны поняла строй мыслей марсиан. До этого я нередко спрашивала себя: «Как он может быть таким дураком, что не в состоянии почувствовать, насколько мне было больно?» Теперь мы счастливы, и я знаю только одно — наши отношения никогда не стали бы такими, если бы не эти записи. Мы оба чувствуем это. Хотя мы и не идеальны, но то, что у нас есть, это сильно и насыщенно. Я так считаю потому, что у нас обоих были плохие эксперименты в прошлом, и мы больше ценим то, что есть у нас теперь, чем то, что было в предыдущих браках. У нас свои проблемы и ссоры, но мы живем хорошо, и я так благодарна за этого мужчину».