Глава 9. Прости. Он изменил свое мнение в последнюю минуту и решил не ехать

 

Прости. Он изменил свое мнение в последнюю минуту и решил не ехать. Сказал, что хочет, чтобы я составила ему компанию сегодня вечером. Не волнуйся, он не прикасался ко мне. Я скучаю по тебе.

На следующий день, пока гости разбирали парики, костюмы и реквизит для tableaux vivants[1], Лия извинилась и решила просмотреть почту.

Первое, чего ей захотелось, когда она села за маленький стол в своей спальне, — это опустить голову на сложенные на столе руки. Она не выспалась этой ночью даже после того, как Райтсли наконец отвели в его комнату.

Несмотря на ее старания забыть то, что произошло в кабинете, она сохранила ощущение его волос под своими пальцами, неожиданный комфорт от того, что он лежал, положив голову ей на колени, а она наблюдала, как он спит. Не могла стереть ощущение его дыхания на своем ухе и шее, когда он втыкал шпильки, или тепло его губ на своей руке. Хотя он был пьян, она наслаждалась его компанией также сильно, как и его близостью и прикосновениями. Это последнее признание, а именно удовольствие от его касаний, не покидало ее мыслей и не давало ей заснуть. Она не могла не понимать, что это ответ ее тела, реакция на Себастьяна, и это пугало ее.

Только когда первые лучи солнца окрасили комнату в золотисто-розовый цвет, ее тело наконец уступило усталости, а мозг позволил краткую отсрочку в пять драгоценных часов до прихода горничной.

Она пропустила завтрак, но, очевидно, то же самое сделал и граф. Он не присоединился ни к ней, ни к другим гостям, когда они отправились на утреннюю прогулку по парку. Когда он не появился и на ленче и слуги сообщили, что он не отвечает на стук, единственное, что она могла предположить, что он все еще спит после изрядного возлияния накануне. И честно, она надеялась, что он останется в своей комнате до конца дня.

С усталым вздохом Лия выпрямилась и взяла первый конверт со стола. Агрессивный наклон почерка ее матери выводил кружева слов с первых строк. Это может подождать. Аделаида, видимо, услышала о ее приеме и требует объяснений. Как Лия решилась опорочить себя, ее, отца и сестру, всех своих родственников, и так далее и тому подобное...

Было еще четыре письма, которых Лия ждала, — ответы на ее приглашения на парадный обед, который состоится в последний день домашнего приема. Потом будут танцы — одно из развлечений, которое она запланировала для приема и которое Йен действительно любил. Ей впервые после долгого перерыва предоставляется возможность потанцевать и... испытать себя.

Даже сейчас, после четырех месяцев пребывания на задворках общества, после соблюдения ею всех правил и обязательств, после принятого решения, что ее собственное счастье важнее, нежели послушание, она все еще не могла нарушить траурный ритуал, принятый в обществе. Да, при мысли о танцах, котильонах, кадрили и вальсе час за часом ее кровь бурлила от нетерпения. Но танцы — это совсем другое, чем катание на лодках по озеру, или стрельба из лука, или даже смелая мысль устроить прием в собственном доме столь скоро после смерти мужа.

Кроме осознания, что скорее всего никто не отважится пригласить ее на танец, она сама все еще сомневалась, хочет ли настолько возможного скандала. Не потому, что боялась лорда Райтсли или его предсказаний по поводу ее поведения, рискующего открыть отношения Йена и Анджелы, а просто потому, что, несмотря на ее желание делать то, что она хочет, ей было трудно освободиться от роли тихого наблюдателя. Она довольно долго довольствовалась тем, что оставалась в тени.

Но до званого обеда еще три дня, то есть у нее достаточно времени, чтобы принять решение. Будет она танцевать или нет? Гости, разумеется, вполне могут получить удовольствие, и ее прием закончится соответствующим прощальным аккордом. Еще одна, последняя дань памяти Йену, как подумают гости.

Просмотрев четыре последних ответа, которые она получила в это утро, Лия нашла только один, отклоняющий приглашение. Итак, будет еще девять гостей, в основном представители нетитулованного дворянства Уилтшира, которым льстит общение с аристократами. По правде сказать, это был лучший ответ, который она могла ожидать.

Поднявшись из-за стола, она бросила взгляд на свою постель. Хорошая хозяйка должна вернуться к своим гостям, будет невежливо оставить их одних больше чем на полчаса, которые уже истекли.

Но они были заняты подготовкой показа tableaux vivants на следующий день и, как вдову, могли извинить ее с большей легкостью, чем когда-либо. Лия думала о Райтсли, который все еще спит в своей постели. А она куда больше устала, чем он.

Потянувшись к шнуру звонка, она позвала слугу, чтобы передать сообщение гостям.

 

Господи, его голова раскалывалась. Себастьян кивнул, наблюдая, как мисс Петтигру продолжает трудиться над ролью, которую по ее желанию он должен сыграть в ее сцене в tableaux vivants. В отличие от других она не выбрала знакомую картину, а предпочла сцену предательского убийства из «Юлия Цезаря» Шекспира. Себастьяну предлагалось встать на колени, а барон Купер-Джайлс и мистер Данлоп должны будут целиться ножами в его торс.

Забавное развлечение, каким оно и должно быть.

Но где же Лия?

Леди заявили, что им требуется помощь Себастьяна в том, чтобы сыграть роль или воссоздать картину, поэтому пришлось в течение двух часов ходить взад и вперед по Розовому салону от одной к другой. Различные парики надевались на его голову — мужские и женские, предметы и носы были брошены к его ногам, луки и стрелы доверяли его рукам. И надо сказать, что он был не одинок. Других мужчин подвергли той же пытке. Себастьян не был уверен, планировала Лия tableaux vivants как развлечение или как мучение для гостей мужского пола?

Видимо, у нее разболелась голова. Так кратко объявил Херрод, после того как Себастьян спустился вниз и присоединился к другим гостям. Леди промурлыкали свои сожаления и обменялись многозначительными взглядами. Их мысли были более чем прозрачны.

Конечно, говорили их лица, миссис Джордж должна страдать из-за потери мистера Джорджа. Такая непоправимая утрата!

Себастьян больше склонялся к тому, что она избегает его. К сожалению, точно не мог сказать почему. Он лишь смутно помнил то, что происходило ночью в кабинете Йена. Он слишком много выпил. Говорил об Анджеле и Йене. Помнил очарование, которое испытывал, когда его пальцы касались затылка Лии и ее шелковистых волос.

Хотя он не мог вспомнить досконально их разговор о Йене и Анджеле, кроме утверждения Лии, будто бы они собирались вместе бежать, и еще он пытался понять, почему прикасался к ее волосам, и был совершенно обескуражен отчетливым воспоминанием о том, как положил голову на ее колени...

Он помнил не только, как лежал на ее коленях и чувствовал удивительную мягкость ее бедер под своей головой, но и то, как заснул под ритм ее дыхания, чувствуя нежные прикосновения ее пальцев к своим волосам. Разбуженный слегка раздраженным, но низким грудным звуком ее голоса, думал, глядя в ее усталые карие глаза, что хотел бы так лежать и дальше...

Раньше, когда Херрод передал ее извинения по поводу того, что она не сможет присоединиться к ним, пока не пройдет головная боль, Себастьян вздохнул с облегчением. Он не хотел снова видеть ее. Дома она носила вдовий чепец вместо вуали, и было бы проще понять все по ее выражению. И Господи, он не хотел видеть то же самое выражение в ее глазах, которое он видел утром, когда проснулся. То самое выражение, которое говорило ему, что между ними существует нечто большее, чем секрет Анджелы и Йена.

— Это для вас, лорд Райтсли, — сказала мисс Петтигру, появляясь перед ним с венком в руках. Себастьян пристально рассматривал вечнозеленые листья и красные бусинки, видимо, символизирующие райские ягоды. — Это вам на голову, — сказала она, потянувшись вверх.

Себастьян отвел ее руку с венком.

— Мне не кажется, что подобные вещи римляне носят на голове.

Она прикусила губу и рассеянно кивнула:

— Согласна. Но это все, что я смогла найти.

— Я готов надеть тогу, мисс Петтигру.

Она просияла, искренне и невинно.

— Я благодарю вас, милорд, за вашу помощь.

Когда она отошла, Себастьян посмотрел на лорда Эллиота, стоявшего в другом конце комнаты. На нем была коричневая роба, подпоясанная веревкой на необъятной талии, в правой руке он держал разветвленную на три части ветвь, напоминавшую посох пастыря. Мистер Майер стоял рядом, наклонив голову, он давал указания леди Эллиот, пока она гримировала его щеки древесным углем. Себастьян окинул обоих мужчин сочувствующим взглядом. Только двое наслаждались происходящим — барон Купер-Джайлс и Данлоп, хотя, возможно, они были скорее обезоружены блаженной улыбкой мисс Петтигру, которой она одарила их, чем теми ролями, которые им предстояло исполнить.

Да, сначала Себастьян обрадовался, что не видит Лию, но прошло два часа, и сейчас ее отсутствие раздражало его. Он ждал, пока миссис Майер встретит лорда Эллиота с парой поношенных туфель с дырками, которые могли сойти за сандалии. Затем Себастьян перехватил ее, прежде чем она вернулась к сундукам. Он оттащил ее в сторону в нескольких шагах от других.

— Я начинаю беспокоиться о миссис Джордж, — сказал он, понизив голос. — Говорят, она страдает от головной боли, но я знаю ее с тех пор, как она вышла за Йена, и она никогда не ссылалась на головную боль.

Миссис Майер сложила руки на талии и потянулась к нему.

— Я не верю, что у нее болит голова, милорд, — прошептала она.

— Не верите?

Она покачала головой:

— Она была очень бледная утром и печальная. И глаза красные...

Себастьян нахмурился. Может быть, она больна?

— Я уверена, что она плакала, милорд, — продолжала миссис Майер. — Я думаю, она все еще тоскует по нему. Хотя это прекрасный жест — пригласить гостей и развлекать всех, но...

— Хммм... Возможно. Спасибо, миссис Майер.

Присев в поклоне, она улыбнулась ему:

— Должна сказать вам, милорд, тога вам очень к лицу.

Себастьян с трудом сдержал раздражение.

— Я должен попросить слугу справиться о здоровье миссис Джордж.

И пошел к дверям.

— Но, милорд...

Голос миссис Майер слышался за его спиной, но вскоре его шаги заглушили его.

Себастьян нашел горничную, на которую указал ему Херрод.

— Я хотел бы увидеть миссис Джордж.

— Извините, милорд, но в данный момент миссис Джордж никого не принимает.

— Да, я знаю, именно поэтому я хочу видеть ее.

Если он должен стоять посреди комнаты и как дурак примерять эти костюмы, то она, черт побери, не должна прятаться в своих покоях. Если, конечно, действительно не больна. Но тогда Себастьян хотел бы видеть доказательства. Он уже видел, как прекрасно она изображает безутешную вдову, чтобы понять, что она владеет искусством перевоплощения.

К сожалению, дворецкий невозмутимо смотрел на Себастьяна.

— Миссис Джордж просила не беспокоить ее, — заявил он, его голубые глаза казались стальными под стеклами очков.

Себастьян склонил голову:

— Очень хорошо.

Затем повернулся и направился к лестнице. Правда, он не был уверен, занимает ли она все еще спальню хозяйки, но знал, где размещалась спальня хозяина, и комната рядом с ней казалась подходящей для начала поисков. Херрод следовал за ним по лестнице.

— Милорд!

Себастьян повернул направо по коридору, направляясь прямо к пятой двери слева.

— Милорд!

Он остановился перед дверью и наблюдал, как Херрод подошел, задыхаясь от быстрой ходьбы. Себастьян поднял бровь:

— Я могу войти, или вы хотите предупредить ее?

— Ни то ни другое, — сердито прошептал дворецкий. — Миссис Джордж не может выйти к гостям, так как она...

Себастьян открыл дверь и вошел внутрь.

—...спит, — закончил предложение Херрод.

— Спит?

И действительно, это оказалось правдой. На другой стороне комнаты, свернувшись в постели, Лия лежала с закрытыми глазами, чуть приоткрыв рот, одна рука безвольно свисала с покрывала. Нахмурившись, Себастьян повернулся к дворецкому:

— Она больна? Кто-нибудь послал за доктором?

Никакой другой взгляд не мог быть более красноречивым.

— Я уверен, что миссис Джордж просто очень устала, милорд. Были проблемы с одним из гостей прошлой ночью.

— А...

И он почувствовал себя идиотом.

Херрод кивнул и указал рукой на выход:

— Если вы пройдете со мной...

Но прежде чем он двинулся с места, голос Лии остановил его.

— Себастьян?

Не лорд Райтсли, но Себастьян, проговорила она тем самым низким грудным голосом, усталым, как он понял сейчас, от предыдущей безумной ночи. Выдержка изменила ему, когда он услышал, как Лия произносит его имя точно так же, когда он положил голову ей на колени. Себастьян повернулся и посмотрел на нее.

Она неловко приподнялась. Пытаясь сесть, натянула простыню, прикрывая грудь.

— Что вы здесь делаете? — спросила Лия, окинув взглядом Себастьяна и Херрода.

— Прошу прощения, мадам, — сказал дворецкий. — Я просто проводил лорда Райтсли по его настоятельной просьбе...

Она моргала, отбросив волосы назад на плечи, заправила их за уши. Себастьян смотрел, очарованный простым, почти детским жестом, наблюдая, как стеснение после сна ушло из ее глаз и она, прищурившись, посмотрела на него.

— Гости внизу. Как я понимаю, вы не хотите оставлять меня одну в моей спальне, милорд? — спросила она, приподняв подбородок. — Или сон посреди дня тоже противоречит респектабельному поведению?

— Простите, миссис Джордж. — Херрод снова выглянул из-за спины Себастьяна. — Лорд Райтсли и я оставим вас...

Себастьян улыбнулся и, подойдя к кровати, остановился в ногах.

— Вы верите, что я беспокоился о вас?

Она недоверчиво фыркнула:

— Нет. — И вдруг, внезапно осознав всю нелепость ситуации: себя, полуодетую в постели, и его, стоящего всего в нескольких шагах от нее, — она съежилась. — Отвернитесь.

Внимание Себастьяна приковали распущенные волосы, затем он заметил кружевную оборку ее ночной сорочки, которая выглядывала из-под одеяла и обрамляла ее шею и запястья. Наконец, лиловое покрывало, которое закрывало ее всю от груди до кончиков пальцев ног.

— Слишком поздно, — сказал он. — Я думаю, я уже скомпрометирован.

Херрод вежливо кашлянул, стоя у дверей.

— О, ради Бога! — воскликнула Лия.

Затем потянулась и бросила подушку в Себастьяна.

— Я рад видеть, что вы не окончательно лишились сил, — сказал он.

Его взгляд проследил траекторию подушки, которая пролетела в шаге от него и теперь лежала подле его левой ноги. И снова посмотрел на Лию.

— Я думал, вы заболели.

Мог ли он слышать, как скрипнули ее зубы?

— Нет.

— Вы уверены? Ваше лицо горит. Может быть, мне стоит положить ладонь на ваш лоб и проверить, нет ли у вас температуры...

— Херрод...

Хотя она обращалась к слуге, но разъяренно глядела на Себастьяна.

— Да, миссис Джордж.

На этот раз дворецкий на самом деле взял Себастьяна за локоть.

— Мы скоро увидим вас, да? — спросил Себастьян, пока дворецкий выпроваживал его в коридор.

Еще одна подушка ударилась о его колено.

— Это уже лучше, — комментировал он. — Вы действительно поправляетесь...

Херрод захлопнул дверь и отпустит его руку.

— Ваша светлость, вы позволите мне проводить вас в Розовый салон?

Тонкий налет вежливости не мог скрыть его недовольство.

— Нет, благодарю. Я знаю дорогу.

Себастьян пошел по коридору, сознавая, что Херрод следует за ним по пятам. Когда он спускался по лестнице, то встретил миссис Майер, леди Эллиот и горничную, которые поднимались наверх.

— О, это вы, милорд, — воскликнула миссис Майер. — Слуги видели миссис Джордж? Как она?

Вздохнув, он кивнул:

— Прекрасно, как и ожидалось. Я боюсь, вы были правы в своих предположениях, миссис Майер. Горе...

— О, бедняжка!

Леди Эллиот надула губы.

— Что ж, вернемся в салон и продолжим приготовления к tableaux vivants, — предложил Себастьян. — Может быть, миссис Джордж вскоре присоединится к нам. И будет рада видеть, как мы преуспели.

Вместе они снова спустились вниз, миссис Майер пробормотала:

— Так жаль миссис Джордж! Бедняжка!

 

Было что-то особенное в том, что ее разбудил голос лорда Райтсли. Это избавило Лию от усталости на весь оставшийся день, хотя она проспала всего несколько часов.

Когда наступил вечер, и пришло время для послеобеденных развлечений, она с радостью провела всех гостей в сад.

На вершине холма, где склон образовывал ровную площадку, слуги прямо на земле расстелили одеяла и разбросали подушки. Один лакей стоял у ведерка с шампанским. На другой стороне располагался низкий стол, на котором возвышался предмет, который и должен был стать главным развлечением в этот вечер, — телескоп.

Лия испробовала его лишь несколько раз после того, как приобрела в Лондоне еще до приема. И очень хотела снова посмотреть на звезды, надеясь, что среди гостей найдется кто-то, кто лучше ее знает, как обращаться с этим инструментом.

Поставив лампу на стол рядом с телескопом, она повернулась к гостям. Сегодня она была без вуали. Но было так темно, что даже без нее можно было с трудом разглядеть ее лицо. И хотя дом, стоявший вдалеке, был освещен, и лампы горели с двух сторон одеяла, под бархатом ночного неба видны были лишь силуэты гостей.

Лия улыбнулась и потушила свою лампу, оставив свет лишь у слуги на дальней стороне поляны. Кто-то посреди группы жалобно заскулил. Миссис Майер, возможно, была более чувствительна, чем невинная мисс Петтигру, а что касается леди Эллиот, то Лия сомневалась, что она закричит, даже если с неба ей на голову упадет летучая мышь.

В темноте послышался голос лорда Райтсли:

— О да, астрономия. Я совсем забыл, как Йен любил смотреть на звезды.

Лия невозмутимо добавила:

— Это было одно из его любимых занятий. — Подняв голову, она медленно оглядела небосвод. — Я помню, как вы приходили сюда и часами лежали на траве. Йен называл каждое созвездие, перечисляя одно за другим, и рассказывал так, что я забывала о красоте, внимая истории.

Это было то, о чем она мечтала сейчас, хотя мужчина рядом с ней существовал только в ее воображении и не имел имени. Его лицо оставалось невидимым в темноте. Иногда она думала, появится ли в ее жизни кто-то после Йена, и сомневалась, что сможет настолько поверить другому мужчине, чтобы тратить на него душевные силы.

— Мистер Данлоп, миссис Томпсон, — сказала Лия, — вы хотите первыми подойти к телескопу?

Вскоре каждый поднялся с травы, некоторые с бокалами шампанского в руках. Темные силуэты голов мистера Данлопа и миссис Томпсон склонились к телескопу.

Лия поджала ноги, спрятала их под юбку и прилегла на подушках рядом с цветником. Это было ее любимое место в Линли-Парке, где она обожала бывать по вечерам. С вершины холма было видно озеро, звезды и луна отражались на его перламутровой поверхности. И пока дым и туман кружили над Лондоном, здесь воздух был прозрачен и свеж. Дышалось легко, и каждая звезда была видна невооруженным глазом, даже без телескопа.

Поблизости она слышала спор леди Эллиот и ее супруга о названии какого-то созвездия, сформированного группой звезд, которое как россыпь бриллиантов повисло над озером. Лия сделала глоток шампанского и тихо вздохнула.

Да, это именно то, чего она хотела. Лие хотелось скрасить свое одиночество, привлечь других людей к своим развлечениям. Именно поэтому она устроила этот прием. Она хотела развеяться. Просто ради развлечения. И насладиться свободой выбора, думая о том, что сулит ей будущее, хотя она все еще носит траур как дань памяти умершему мужу.

После того как мистер Данлоп и миссис Томпсон вернулись на место, к телескопу направились барон Купер-Джайлс и мисс Петтигру.

Один из гостей опустился на траву рядом с ней. Теперь, когда ее глаза привыкли к темноте, она могла разглядеть, что это лорд Райтсли.

— Я рад видеть вас в полном здравии, — сказал он, подвигая подушку, чтобы прилечь и вытянуть ноги. Понизив голос, он добавил: — Хотя в следующий раз я посоветовал бы вам запирать дверь.

Лия насмешливо улыбнулась:

— Какая великолепная мысль! Но могу заверить вас, если у меня появится основание думать, что кто-то войдет без приглашения, разумеется, дверь будет заперта.

Он кивнул и поднял глаза к небу, давая понять, что не она занимает его внимание.

— Я думаю, это прекрасная идея, — тихо проговорил он. — Когда я был мальчиком, мой отец брал меня в сад и показывал разные созвездия. Он хотел убедиться, что я все запомнил. — И после паузы хихикнул. — Конечно, каждый раз я должен был повторять их на разных языках. Латынь, французский, итальянский. Я был настоящий маленький астроном.

Лия взглянула на него:

— Я уверена, вы...

И совершенно забыла, что хотела сказать. Теплый золотистый свет лампы падал на его лицо, и хотя ей не стоило признавать его привлекательность, тоскливое выражение его лица, когда он смотрел на звезды, заставило ее дыхание замереть в груди.

— Это действительно то, что могло понравиться Йену, — сказал он, и Лия посмотрела вверх как раз в тот момент, когда он повернулся к ней с насмешливой улыбкой.

Она отодвинулась, устремив взгляд на мисс Петтигру и барона.

— Да, я знаю. Именно поэтому я и решила устроить такой вечер.

— Хмм...

Звук означал и сомнение, и веру.

Лия села. Даже отодвинувшись чуть дальше от него, она все еще была чересчур близко. Она подождала, и хотя он не сказал ничего, этого было достаточно. Она молча встала и пошла к телескопу.

Лорд Купер-Джайлс регулировал фокус.

— Вот, попробуйте еще раз.

Мисс Петтигру склонилась, глядя через линзы.

— О, вот это да! Я вижу Орион. — Посмотрев вверх, она увидела Лию. — Сюда, миссис Джордж, вы тоже должны посмотреть. Быстрее, а то я потеряю угол.

Лия шагнула к телескопу, и мисс Петтигру отошла в сторону.

— Спасибо, — рассеянно проговорила Лия и нагнулась, чтобы посмотреть в телескоп. — О да, я тоже вижу... — сказала она.

По правде, ее глаза отказывались сфокусироваться хоть на чем-то. Хотя она не могла бы с уверенностью сказать, что Райтсли смотрит на нее сейчас, она воображала, что он наблюдает за каждым ее движением. Она повернула дугу телескопа, пытаясь найти хоть какую-то группу звезд, похожую на знакомое созвездие. Но минуты шли, и, поворачивая телескоп в разных направлениях, какие позволяла установка, она не могла воспринимать то, что видела. Все, что она сознавала, — это Райтсли, который был где-то рядом, и мысль, что он может смотреть на нее. Тихо произнеся проклятие, Лия выпрямилась и жестом дала понять мисс Петтигру, что та может занять ее место.

 

Себастьян сидел в кресле перед камином в своей спальне. Затея с телескопом закончилась несколько часов назад, и ему уже давно полагалось спать в своей постели, как это сделали другие.

И он пытался. Разделся и залез в постель. Закрыл глаза и постарался дышать ровно, пока его дыхание не стало размеренным и спокойным. Но заснуть он не мог — образ Лии Джордж возник перед его мысленным взором.

Тот факт, что она ускользала от него во время вечерних развлечений, должен был принести ему облегчение. Это, как ничто другое, говорило ему, что она так же, как и он, не хочет их дружбы. Не хочет ничего, кроме вежливого знакомства. И хотя ему надо было радоваться ее реакции, способной отвлечь его от собственного упрямого влечения к ней, он обнаружил, что не хочет ничего другого, как продолжать преследовать ее.

Он хотел понять ее ранимость, раскрыть тайну Лии Джордж, очарование которой продолжало действовать на него, хотя по всем правилам он должен был забыть ее, как источник раздражения. Он хотел быть ближе, чтобы разглядеть, что спрятано за этим невозмутимым фасадом, и, удовлетворив любопытство, удалиться.

Ему не следовало сидеть здесь, воображая мягкие контуры ее рта. И, чувствуя свое влечение к ней, не следовало задаваться вопросом, может ли быть такое, чтобы женщина, которую он любил три года, была только красивым образом, который он выдумал в соответствии с собственными желаниями.

Кресло скрипнуло, когда Себастьян поднялся. Проведя руками по лицу и по волосам, он начал ходить по комнате из угла в угол.

Нет, он любил Анджелу, а не какой-то карикатурный идеал, созданный его воображением. Эта любовь наполняла его дыхание, каждый удар сердца, все его существо. Он любил ее и если бы знал о романе, то сделал бы все, что угодно, чтобы Анджела выбрала его. Если бы он знал, то снова завоевал бы ее, не важно какой ценой, и она не была бы сейчас мертва. И Йен тоже. Он, Анджела и Генри были бы вместе, а Йен и Лия где-то в нескольких милях от них.

Себастьян вздохнул, вечер был душный и влажный. Подойдя к окну, он уперся лбом в раму, но та была не холоднее, чем воздух в спальне. Тихо выругавшись, он нашел защелку на окне и открыл его, и то, что увидел внизу, сразу же привлекло его внимание.

Лия сидела на скамье, телескоп возвышался перед ней на низком столе. Призрачный свет луны и звезд падал на ее лицо. Так как она откинула голову назад, капюшон плаща упал, открывая распущенные волосы.

Себастьян отошел от окна и нахмурился. Чертовы последствия! Этому надо положить конец.