Скучная история, или с позвоночником шутки плохи

..."Ну-ка, покажи, как ты любишь своего дедушку". Иван Петрович в потертом трико и в домашних тапочках на босую ногу склонился над детской кроваткой. Широко раскрыв в улыбке рот, потряхивая ручонками, годовалая малышка подпрыгивала всем телом навстречу деду. "Ой, ты моя хорошая, ой... - не унимался счастливый дед, - ну иди ко мне на ручки, иди". Перегнувшись всем своим грузным телом через бортик кроватки, мужчина обеими руками трепетно обхватывает ребенка и медленно разгибается. Прижав к груди малышку, Иван Петрович ходит по комнате, тихо мурлыча себе под нос любимую мелодию.

Он долго не давал согласия, чтобы молодые оставили девочку жить у них. Но жена со слезами на глазах уговаривала его: "Ваня, да пусть они учатся спокойно, мы-то с тобой уж на пенсии, справимся как-нибудь. А если что - отдадим". Это последнее "если что" перевесило чашу весов: "Ладно, возьмем". Сегодня, вспоминая прошлые споры с женой, ему было как-то неудобно за свою черствость. Их мать растила троих одна. И к жизни у него сложилось свое отношение. Но внучка вдруг настолько вошла в его сердце, настолько он к ней прикипел, что стала для него самым дорогим на целом свете.

"Ну пойдем в коечку, пойдем баю-бай". Девочка на руках стала засыпать. Чтобы не встревожить ее, Иван Петрович, изловчившись, стал опускать ребенка в кроватку. Щелк. В спине где-то что-то щелкнуло и разлилось горячим по всей левой ягодице. "Что такое, - подумал Иван Петрович, - что за напасть?" В свои сорок восемь он выглядел еще молодцевато и особо на здоровье никогда не жаловался. Уйдя по выслуге лет из армии, он сохранил бравый дух и еще крепкое здоровье. Мужчина подергал туда-сюда ногой. Ягодица перестала гореть, но боль превратилась в какую-то противную, ноющую, как зубная. Он лег на диван и незаметно уснул. Проснувшись часа через два, Иван Петрович чувствовал себя здоровым и даже не вспомнил о случившемся.

По прошествии нескольких дней что-то пришлось поделать по дому. И он снова вспомнил о ягодице, в которую словно воткнули маленький буравчик. Ругнувшись про себя, Иван Петрович решил посоветоваться с женой. Он всегда советовался с женой, когда дело касалось здоровья. Потому как сам в этом ровным счетом ничего не понимал. Жена же болела часто, имела кучу таблеток и даже, когда надо, могла сделать укол.

- Маш, - окликнул Иван Петрович супругу, возившуюся на кухне, - ты не знаешь, что у меня сустав заболел?

- Так уж старый стал, - засмеялась Марья Васильевна.

- Нет, я серьезно, - показывает на больное место.

- Может, ударился где, - делает предположение супруга.

- Да нет. И синяк бы был, - выворачиваясь, Иван Петрович пытается рассмотреть больное место.

- На холодном не сидел? - уже строго.

- Н-нет... - глаза у Ивана Петровича округлились, ожидая приговора от жены.

- Ладно, - как бы о чем-то раздумывая, произносит Марья Васильевна, - на-ка, выпей эту таблетку. - Подает ему таблетку анальгина.

К вечеру боль стихла. Иван Петрович повеселел.

- Ну что, мать, старого солдата ни пули, ни болезни не берут, - похлопывает себя по ягодицам.

- Ладно, ладно тебе, сглазишь, - как бы сердясь и в то же время подыгрывая настроению мужа, ворчит Марья Васильевна.

Накормив и укачав внучку, поздно легли спать. Иван Петрович проснулся в четвертом часу утра от того, что мозжило в ягодице. Теперь боль чувствовалась и немного ниже, в верхней части бедра. "Да что же это такое?" Он вслушался в темноту и кроме мирного посапывания жены и спящей недалеко внучки ничего не услышал. "Что ей надо?" С чувством легкого раздражения он повернулся на другой бок. "Ну слава Богу, отпускает", - думал Иван Петрович, засыпая.

Проснувшись утром, Иван Петрович предался размышлениям о бренности бытия, увязав ход своих медленных и грустных мыслей с ниоткуда взявшейся болью в пикантном месте. Из кухни по всей квартире разносился запах свежесваренного и побрякивание посуды, указывающие на присутствие там Марьи Васильевны.

- Маш, а Маш, а сустав-то ночью снова болел и в ногу стало отдавать, - замер в ожидании Иван Петрович.

После короткой паузы из кухни вышла Марья Васильевна, вытирая полотенцем руки.

- Ваня, - тихо произнесла она, - может быть, тебе сходить к врачу? - Она знала, как не любит ее муж обращаться к

врачам. И даже не то что не любит, боится их. Всю свою жизнь он прожил с сознанием, что имеет крепкое здоровье. Он боялся, что врачи могут лишить его этой уверенности, найдя у него что-нибудь такое, от чего ему пришлось бы лечиться всю оставшуюся

жизнь. Но вопреки ее опасениям, супруг отнесся к этому предложению спокойно...

- Ну что? - спустя час встретила на пороге мужа Марья Васильевна.

- Не пробиться, - махнул рукой Иван Петрович, - да ладно. Что, суставы у меня никогда не болели?

"Вот он - весь, не пошел, значит, - подумала Марья Васильевна, - ну, как знает".

Дня через три стала болеть вся нога и начал неметь большой палец. Ухудшение наступило вдруг, когда Иван Петрович спросонок резко подскочил к заплакавшей ночью девочке. Всю последующую неделю он пребывал в мучениях, но как ни уговаривала жена, в поликлинику так и не пошел. Он выпил все домашние запасы анальгина и все остальные таблетки в коробочках, на которых рукой жены было написано "от боли". Он измазал на ногу весь тюбик "Финалгона", прикладывал к ноге горячую грелку, но кроме усиления боли ничего не почувствовал. А после того как супруга помассировала больную ногу, Иван Петрович даже был готов пойти к врачу. Хотя о нормальной ходьбе и речи не могло быть. Ходил он так, будто больная нога у него стала короче, прихрамывая и через каждые несколько шагов делая остановки. Останавливаясь, он непременно подгибал мучавшую его конечность, а стоял на здоровой, опершись на какой-нибудь предмет.

Особенно тяжело Ивану Петровичу давался утренний кашель. С юности он стал курить, да так, несмотря на многократные попытки, и не бросил. Кашляя, приходилось немного наклоняться вперед, а рукой придерживать живот. Причем одновременно надо было и успевать приподнимать больную ногу.

К середине второй недели боль, как показалось Ивану Петровичу, стала немного ослабевать. Он по-прежнему большую часть дня находился в постели и, найдя более-менее удобное положение, старался уже не двигаться. И вдруг случилось то, чего он меньше всего ожидал. Столько времени мучавшая его боль как-то враз, совершенно неожиданно исчезла. Обрадовавшись, что вот все прошло, как и говорил, само по себе, он осторожно присел в постели, как бы еще не веря в происшедшее, и, опустив ноги на пол, стал нащупывать ими тапочки.

- Ах ты Боже мой, ну вот все, кажется, и прошло. Ах ты Боже ты мой, - радостно твердил он, пытаясь вставить левую ногу в

тапку. - Да что такое, поди ж ты, совсем разучился одеваться, - засмеялся он.

Иван Петрович еще повозил под диваном ногой, но так и не смог попасть в "непокорную" тапку.

- Что ты будешь делать? Маша, Машенька, да иди же скорей сюда! У меня все прошло! Смотри, боли нет! Да где ты,

Маша! - продолжал радоваться Иван Петрович.

В комнату торопливо вошла испуганная Марья Васильевна. Хотя дети и забрали на время болезни мужа внучку, переживания за супруга, бесконечные с ним споры до ругани о необходимости пойти к врачу, да и бессонные ночи проглядывали усталостью на ее лице.

- Вот, смотри! - Иван Петрович хлопнул руками себя по коленям. - Ничего не болит! - И взглядом победителя посмотрел на жену.

- Ну-ка, лучше помоги мне надеть тапку. Одну надел, а другая что-то вертится и вертится.

Марья Васильевна присела на корточки и помогла мужу обуться.

- А ты пробовал пройтись? - все еще не веря услышанному, робко спросила она.

- Сейчас попробуем, - Иван Петрович, опершись руками о кровать, медленно, как он уже привык за дни болезни, начал вставать. По мере того как он выпрямлялся, выражение напряжения на его лице сменялось выражением искренней радости.

- Ну вот, стою. Боли-то нет, - произнес Иван Петрович как-то особенно задорно, по-мальчишески, улыбаясь во весь рот.

Он сделал левой ногой шаг вперед и, наверное, упал бы, если бы Марья Васильевна вовремя не поддержала его.

- Ты осторожнее, осторожнее, - сделала она замечание.

- Носком запнулся, - засмеялся Иван Петрович. - Он решил поправить тапку, соскользнувшую с отболевшей ноги, но левая стопа его не слушалась...

Зачем автор привел в пример именно этот случай, в котором остеохондроз позвоночника осложнился глубоким парезом мышц, разгибающих стопу? А затем, чтобы непосвященный в эту проблему читатель понял, что осложнения остеохондроза - это серьезные симптомы, порой значительно омрачающие человеку жизнь. Отсутствие же необходимых знаний у большей части людей по этому вопросу - это не вина, а беда их. Вот в такую беду и вылилось незнание героя этой истории о том, что именно так, чаще всего, начинаются, развиваются, а нередко и заканчиваются симптомы, связанные с грыжей межпозвонкового диска. Конечно же, его начнут лечить, сделают все, чтобы помочь восстановить утерянную мышечную силу ноги. Но на это может уйти очень много времени, не говоря уж и о других затратах. А представьте себе, что он "узнал" бы грыжу по первым симптомам. Да разве упрямился бы наш герой?

Первая - начальная стадия остеохондроза чаще всего протекает бессимптомно. Ничто не указывает на то, что диск постепенно фрагментируется на отдельные кусочки. Мы можем это только предполагать, когда...

...Идет урок русского языка. Мы должны сидеть тихо, не шевелясь, все сорок пять минут. Любое лишнее движение - следует наказание - реплика, хлесткая, как будто направленная на взрослого. Спина прямая, руки одна на другую перед собой на парте. Мы не замечаем, как начинает затекать все тело. Все детские глаза направлены туда - на учительский журнал. "Лишь бы не меня, лишь бы не меня", - молил каждый из нас... Тяжелая тишина. Хочется убежать. Только слышно, как страшно медленно движется по бумаге палец большого человека в поисках тебя...

Мы, маленькие, еще не знали тогда, как должен жить ЧЕЛОВЕК и как должен учиться быть ЧЕЛОВЕКОМ человек. Но разве мы думали тогда о том, что в ЧЕЛОВЕКЕ должно быть все прекрасно. Важно иметь не только интеллект, опирающийся на большой багаж знаний, но и здоровье. Крепкое, железное здоровье, помогающее творить и наслаждаться жизнью. Да что говорить о детстве - мы и сейчас об этом сильно не задумываемся. Наши дети грамотнее нас, нас - детей. Но разве они могут нам сказать "нет"? Они верят нам.