Глава I. БЫТИЕ

Бытие — одна из важнейших категорий философии. Она фиксирует и выражает проблему существования в ее общем виде. Слово “бытие” происходит от глагола “быть”. Но как фи­лософская категория “бытие” появилась только тогда, когда философская мысль поставила перед собой проблему сущест­вования и стала анализировать эту проблему. Философия имеет своим предметом мир как целое, соотношение матери­ального и идеального, место человека в обществе и в мире. Дру­гими словами, философия стремится выяснить вопрос о бытии мира и бытии человека. Поэтому философия нуждается в осо­бой категории, фиксирующей существование мира, человека, сознания.

В современной философской литературе указывается два значения слова “бытие”. В узком смысле слова — это объектив­ный мир, существующий независимо от сознания; в широ­ком — это все существующее: не только материя, но и созна­ние, идеи, чувства и фантазии людей. Бытие как объективная реальность обозначается термином “материя”.

Итак, бытие — это все то, что существует, будь то человек или животное, природа или общество, огромная Галактика или наша планета Земля, фантазия поэта или строгая теория ма­тематика, религия или законы, издаваемые государством. Бытие имеет свое противоположное понятие — небытие. И если бытие — это все, что существует, то небытие — это все, чего нет. А как соотносятся между собой бытие и небытие? Это уже вполне философский вопрос, и мы посмотрим, как он ре­шался в истории философии.

Начнем с философа элейской школы Парменида. Расцвет его творчества приходится на 69-ю олимпиаду (504—501 до н.э.). Ему принадлежит философская поэма “О природе”. По­скольку уже в те времена существовали разные подходы к решению философских проблем, то неудивительно, что Парменид ведет полемику со своими философскими противниками и предлагает свои способы решения насущных философских во­просов. “Быть или вовсе не быть — вот здесь разрешение вопро­са”, — пишет Парменид. Главный тезис Парменид формулиру­ет предельно кратко: “Есть бытие, а небытия вовсе нету; здесь достоверности путь и к истине он приближает”.

Другой путь — это признание того, что небытие существует. Парменид отвергает такой взгляд, он не жалеет слов, чтобы вы­смеять и осрамить тех, кто признает небытие. Существует только то, что существует, а несуществующего нет. Кажется, что только так и следует рассуждать. Но давайте посмотрим, какие следствия вытекают из этого тезиса. Главное — это то, что бытие лишено движения, оно не возникает и не уничтожа­ется, оно не имело прошлого и не имеет будущего, оно только в настоящем.

Так неподвижно лежит в пределах оков величайших,

И без начала, конца, затем что рожденье и гибель

Истинным тем далеко отброшены вдаль убежденьем.

Для читателя, не привыкшего к философским рассуждениям, такие выводы могут показаться по меньшей мере странны­ми, прежде всего потому, что они явно противоречат очевид­ным фактам и обстоятельствам нашей жизни. Мы постоянно наблюдаем движение, возникновение и уничтожение разных предметов и явлений как в природе, так и в обществе. Рядом с нами постоянно рождаются и умирают люди, на наших глазах распалось огромное государство — СССР, и на его месте воз­никло несколько новых независимых государств. А кто-то ут­верждает, что бытие неподвижно.

Но на возражения такого рода у философа, следующего Пармениду, найдутся свои аргументы. Во-первых, говоря о бытии, Парменид имеет в виду не ту или иную вещь, а бытие в целом. Во-вторых, он не принимает во внимание мнения, основанные на случайных впечатлениях. Бытие — это умопостигаемая сущность, и если чувства говорят не то, что утверждает ум, то чадо отдать предпочтение утверждениям ума. Бытие — это объект мысли. А на этот счет у Парменида имеется вполне оп­ределенное мнение:

Одно и то же есть мысль и то, о чем мысль существует.

Ибо ведь без бытия, в котором ее выражение,

Мысли тебе не найти¹.

Учитывая все эти замечания, еще раз рассмотрим вопрос о бытии и движении. Что значит быть в движении, двигаться? Это значит переходить из одного места или состояния в другое. А что есть “другое” для бытия? Небытие. Но ведь мы уже согла­сились, что небытия нет. Значит, бытию некуда двигаться, не во что изменяться, значит, оно всегда только есть, только су­ществует.

И этот тезис по-своему можно защищать и оправдывать, если под бытием иметь в виду только сам факт существования мира, природы. Да, мир существует и только существует. Но если мы выходим за рамки этой простой и универсальной кон­статации, мы сразу же попадаем в конкретный мир, где движе­ние не только чувственно воспринимаемый, но и умопостигае­мый и всеобщий атрибут материи, субстанции, природы. И это понимали древние философы.

Кто же был философским противником Парменида? Его ро­весник, ионийский философ из Эфеса Гераклит (его акме также приходится на 69-ю олимпиаду, 504—501 до н.э.). В про­тивоположность Пармениду Гераклит основное внимание уде­ляет движению. Мир для него — это космос, не созданный никем из богов и никем из людей, но был, есть и будет вечно живым огнем, мерами разгорающимся и мерами погасающим. Вечность мира, вечность бытия для Гераклита столь же несо­мненна, как и для Парменида.

Но мир Гераклита находится в вечном движении. И здесь его существенное отличие от неподвижного бытия Парменида. Од­нако Гераклит не ограничивается утверждением о подвижнос­ти мира. Само движение он рассматривает как результат вза­имоперехода противоположностей. Бытие и небытие нераз­рывны. Одно порождает другое, одно переходит в другое. “Одно и то же живое и умершее, проснувшееся и спящее, молодое я старое, ибо первое исчезает во втором, а второе в первом”, — говорит Гераклит. Из главы, посвященной истории филосо­фии, известно, что древнегреческие философы в качестве ос­новы всего принимали, как правило, четыре элемента: землю, воду, воздух и огонь. Того же мнения держался и Гераклит, хотя и ставил на первое место огонь. Однако сами эти элементы он рассматривал не просто как сосуществующие, а как переходя­щие друг в друга. Бытие одних определяется через переход в не­бытие других. “Смерть земли — рождение воды, смерть воды — рождение воздуха, смерть воздуха — рождение огня и обратно,”— так говорил Гераклит.

Развивая материалистическую философию, более поздние древние философы-материалисты Левкипп (годы жизни неиз­вестны) и его ученик Демокрит (около 460 — около 370 до н.э.) постарались преодолеть противоречия в учении о бытии и раз­работали концепцию атомизма. Атомы — это неделимые час­тицы вещества. Все видимые тела складываются из атомов. А то, что разделяет сами атомы и тела, — это пустота, которая яв­ляется условием существования многого, с одной стороны, и движения — с другой.

Аристотель в “Метафизике” характеризует взгляды Демо­крита и Левкиппа следующим образом: “Левкипп же и при­ятель его Демокрит учат, что элементы стихии — полное и пус­тое, называя одно из них бытием, другое — небытием... Пото­му-то и говорят они, что бытие нисколько не более существует, чем небытие, так как и пустота не менее реальна, чем тело. Эти элементы они считали материальными причинами существу­ющих вещей”².

Атомистическое учение было принято и развито материа­листами Древней Греции и Рима, в первую очередь такими фи­лософами, как Эпикур (341—270 до н.э.) и Тит Лукреций Кар (около 99 — около 55 до н.э.). В дальнейшем атомизм возрож­дается в философии Нового времени.

Однако в конце V в. до н.э. в древнегреческой философии по­лучили большое развитие совершенно иные философские сис­темы — системы идеалистической философии. И вполне зако­номерно, что в этих системах представлено совсем иное учение о бытии.

Единый в своей материальности космос прежних филосо­фов был в корне преобразован Платоном (427—347 до н.э.). Само бытие оказалось разделенным на неравноценные виды:

Ч это прежде всего мир вечных неизменных идеальных сущ­ностей, мир идей, новая форма бытия, предшествующая миру вещей и определяющая его: 2) это Мир окружающих нас вещей преходящих, недолговечных, бытие которых носит ущербный характер, это какое-то полубытие; 3) это материя, то вещество из которого всемирный космический ремесленник, демиург духовный творец, мировая душа творит вещи по образцам выс­шего бытия, по образцам идей.

Бытие материи это, по Платону, скорее небытие, так как оно лишено самостоятельного существования и проявляется как бытие только в форме вещей. Все перевернулось в философии Платона. Материя, тождественная с бытием у более ранних фи­лософов, была сведена до уровня небытия. А истинно сущим бытием было объявлено бытие идей.

И все же, сколь ни фантастичен сконструированный Плато­ном мир, но и он является отражением и выражением того мира, в котором живет реальный, исторически сложившийся и исторически развивающийся человек. В самом деле, в реаль­ном общественно-историческом пространстве бытия челове­ческого существует мир идей, это мир общественного созна­ния, бытие которого существенно отличается от бытия природ­ных и созданных человеком материальных вещей. И, наверное, можно было бы высоко оценить заслугу Платона в выделении мира идей, если бы он не отделил его от человека и не перенес бы на небо.

В ходе исторического развития общества развивается духов­ное производство, развиваются и обособляются формы обще­ственного сознания, которые для каждого нового поколения людей предстают как особый, извне данный и подлежащий ос­воению мир — мир идей. С этой точки зрения философию Пла­тона можно было бы рассматривать как способ фиксации этой особой формы бытия, бытия общественного сознания.

Однако реальная роль, которую сыграла философия Плато­на в истории философии и общественной мысли, оказалась иной. Через посредничество неоплатонизма философия объек­тивного идеализма Платона сделалась одним из источников христианской теологии, хотя сама эта теология выступала про­тив некоторых элементов платонизма, шедших вразрез с хрис­тианской догматикой.

Ранним и в то же время наиболее значительным представи­телем неоплатонизма был философ Плотин (около 203 — около 269). Он развил учение Платона об идеях и в определенном смысле сделал его законченным. Он разработал, если можно так выразиться, систему симметричного бытия. У Платона бытие подразделяется, как мы видели, на три части: идеи, вещи и материю, из которой образуются вещи.

В мире бытия Плотина существуют четыре вида бытия. Самый низший — это неопределенная материя, вещество как таковое, из которого образуются вещи (мир вещей). Второй вид бытия, более высокий, — это мир вещей, мир наблюдаемой нами природы. Он выше материи, так как представляет собой копии, пусть и несовершенные, совершенных идей. Третий вид бытия — это мир идей. Он не дан в непосредственном воспри­ятии. Идеи — это умопостигаемые сущности, которые доступ­ны уму человека вследствие того, что в душе есть высокая, при­частная миру идей часть. И наконец, согласно Плотину, есть особая материя, та, которая составляет субстрат идей. Это — четвертая, высшая форма бытия. Именно она есть вместилище и источник всего и именно она составила предмет особой забо­ты изобретшего ее Плотина. Эта форма бытия, согласно Пло­тину, есть единое.

Единое изливает себя вовне, и так последовательно образу­ется все сущее: ум и содержащиеся в нем идеи, затем мировая душа и души людей, затем мир вещей и, наконец, эманация единого как бы затухает в самой низшей форме бытия — в ве­щественной материи. Материя духовная — это нечто невыра­зимое через слова, характеризующие другие формы бытия, по­тому что это надсущностное бытие. Но душа, будучи его эмана­цией, стремится к нему, как к своему родному. “Мы лучше су­ществуем, когда обращены к нему, — пишет Плотин, — и там — наше благо, а быть вдали от него — значит быть одино­ким и более слабым. Там и успокаивается душа, чуждая зла, вернувшись в место, чистое от зла. Там она мыслит и там она бесстрастна. Там — истинная жизнь, ибо жизнь здесь — и без Бога — есть лишь след, отображающий ту жизнь. А жизнь там есть активность ума... Она порождает красоту, порождает справедливость, порождает добродетель. Этим беременеет Душа, наполненная Богом, и это для нее начало и конец, нача ло — потому, что она оттуда, и конец — потому, что благо нахо­дится там, и, когда она туда прибывает, она становится тем, чем она, собственно, и была. А то, что здесь и среди этого мира, есть для нее падение, изгнание и потеря крыльев”. Воспарение души, освобожденной от оков этого мира, к своему первичному источнику, к своему “родителю”-единому есть экстаз. И только он может быть для души путем познания невыразимого и не­познаваемого в наших словах и в наших мыслях единого.

Время, когда жил и развивал свои философские взгляды Плотин, было переходной эпохой. Старый, античный мир рас­падался, нарождался новый мир, возникала феодальная Евро­па. И вместе с тем возникла и стала получать все большее и большее распространение новая религия — христианство. Прежние греческие и римские боги — это были боги политеис­тических религий. Они символизировали элементы или части природы и сами осознавались частями, элементами этой при­роды: боги неба и земли, моря и подземного царства, вулкана и утренней зари, охоты и любви. Они жили где-то рядом, со­всем близко, а зачастую вступали в непосредственные отноше­ния с людьми, определяя их судьбу, помогая одним в войне про­тив других и т.п. Они были необходимым дополнением к при­роде и общественной жизни.

Завоевавшее господство монотеистическое религиозное ми­ровоззрение имело совершенно иных богов, точнее, совершен­но иного бога. Он один был творцом неба и земли, творцом рас­тений, животных и человека. Это была революция в мировоз­зрении. К тому же легализация христианства и признание его в качестве государственной религии Римской империи породи­ло лавинообразный процесс вытеснения всех других взглядов из жизни общества.

Интеллектуальная лавина христианства в Западной Европе подмяла под себя все формы духовного творчества. Философия превратилась в служанку богословия. И лишь отдельные, не­многочисленные умы средневековья позволяли себе обсуж­дать, не порывая целиком с христианством, философские про­блемы бытия мира и человека вне привычной формы библей­ского канона.

Для религиозной философии принципиально важным явля­ется выделение двух форм бытия: бытия Бога, вневременное и внепространственное, абсолютное, надприродное бытие, с одной стороны, и сотворенной им природы — с другой. Творя­щее и сотворенное — вот главные виды бытия.

Бытие и небытие, бог и человек — соотношение этих поня­тий определяет собою решение многих других философских проблем. В качестве примера приведем одно из рассуждении знаменитого итальянского мыслителя Т. Кампанеллы ( 1568— 1639), взятое из его работы “Город Солнца”, написанной в 1602 г. Жители Города Солнца полагают два фундаменталь­ных метафизических начала: сущее, т.е. Бога, и небытие, которое есть недостаток бытийности и необходимое условие всяко­го физического становления. От наклонности к небытию, гово­рит Кампанелла, рождаются зло и грех. Все существа метафи­зически состоят из мощи, мудрости и любви, поскольку они имеют бытие, и из немощи, неверия и ненависти, поскольку причастны небытию. При посредстве первых стяжают они за­слуги, посредством последних — грешат: или грехом природ­ным — по немощи или неведению, или грехом вольным и умышленным. Как видим, определение бытия и небытия слу­жит основанием для построения системы этики. Но, чтобы не выходить за рамки, предписываемые богословием, Кампанел­ла здесь же добавляет, что все предусматривается и устраива­ется Богом, ни к какому небытию не причастным. Поэтому в Боге никакое существо не грешит, а грешит вне Бога. В нас самих заключена недостаточность, утверждает Кампанелла, мы сами уклоняемся к небытию.

Проблема бытия в религиозной философии, для которой важнейшей всегда является проблема бытия Бога, приводит к специфическим трудностям. От Плотина идет традиция, со­гласно которой Бог как абсолют не может иметь положитель­ных определений. Отсюда необходимость отрицательного (апофатического) богословия. Главная идея состоит здесь в том, что любые определения бытия, взятые как определения природы и человека, неприменимы к сверхприродному абсолюту. И впол­не логичным в этом случае оказывается отказ от определений и трактовки бытия Бога как над- или сверхбытия. Но это не ис­ключает и не снимает проблемы соотношения Бога-творца и сотворенного им мира. В бытии человека и природы должны проявиться какие-то свойства творца, что и дает основание развивать положительное (катафатическое) богословие.

Но и в дальнейшем эта проблема вставала перед теологами религиозными философами, разрабатывавшими вопросы, •связанные с пониманием бытия человека, природы и неизбеж­ной для них проблемы бытия Бога. И, конечно же, философское исследование, претендовавшее на свободное развитие мысли, входило в большей или меньшей степени в противоречие с офи­циальным, каноническим толкованием бытия. От этого не спасало ни субъективное намерение тех или других философов укреплять веру, ни переход их в число священнослужителей. Это относится как к западноевропейским католическим мыслите­лям, так и к российским, православным. В качестве примера приведем рассуждение С.Н. Булгакова (1871—1944), в котором диалектика бытия выступает как диалектическая связь Бога и его творения.

“Творением, — пишет Булгаков, — Бог полагает бытие, но в небытии, иначе говоря, тем же самым актом, которым полагает бытие, он сополагает и небытие как его границу, среду и тень... Рядом со сверхбытийно сущим Абсолютным появляется бытие, в котором Абсолютное обнаруживает себя как Творец, откры­вается в нем, осуществляется в нем, само приобщается к бытию, и в этом смысле мир есть становящийся Бог. Бог есть только в мире и для мира, в безусловном смысле нельзя го­ворить о Его бытии. Творя мир. Бог тем самым и себя ввергает в творение, Он сам Себя как бы делает творением”.

Длительное господство религиозной идеологии, относитель­ная слабость и ограниченная сфера влияния материалисти­ческих учений, отсутствие социальной потребности в корен­ном пересмотре взглядов на бытие общества и человека приво­дили к тому, что в течение длительного исторического периода даже в материалистических учениях бытие общества рассмат­ривалось идеалистически, т.е. первичным, определяющим считались идеи. Принципиально иная ситуация сложилась в 40—50-х гг. XIX в., когда были разработаны основы диалекти­ческого материализма и сформулированы основные принципы материалистического понимания истории.

Это было сделано Карлом Марксом и Фридрихом Энгельсом. В философию было введено новое понятие: “общественное бытие”. Общественное бытие — это собственная, внутренняя основа существования и развития общества, нетождественная с его природной основой. Возникнув из природы, на основе природы и в неразрывной связи с ней, общество как особое об­разование начинает жить своей, в определенном смысле надприродной жизнью. Появляется новый, прежде отсутствовав­ший, тип законов развития — законов саморазвития общества и его материальной основы — материального производства. У ходе этого производства возникает, отнюдь не по-платоновски, мир новых вещей, который создал не духовный творец, а материальный, но и одушевленный творец-человек, точнее, — че­ловечество. В ходе своего исторического развития человечест­во творит самое себя и особый мир вещей, названный Марксом второй природой. Принципы подхода к анализу общества Маркс сформулировал в “Предисловии” к работе “К критике по­литической экономии” (1859).

“В общественном производстве своей жизни, — писал Маркс, — люди вступают в определенные, необходимые, от их воли не зависящие отношения — производственные отноше­ния, которые соответствуют определенной ступени развития их материальных производительных сил. Совокупность этих производственных отношений составляет экономическую структуру общества, реальный базис, на котором возвышается юридическая и политическая надстройка и которому соответ­ствуют определенные формы общественного сознания. Способ производства материальной жизни обусловливает социаль­ный, политический и духовный процессы жизни вообще. Не со­знание людей определяет их бытие, а, наоборот, их обществен­ное бытие определяет их сознание”'.

Новый взгляд на общество привел и к новым взглядам на бытие человека. Не творение Бога, как в системе религиозных взглядов, и не творение природы как таковой, как в системе взглядов старых материалистов, а результат исторического развития общества — вот что собою представляет человек. Поэтому и отвергаются попытки найти сущность человека в Боге или в природе как таковой. Краткая формулировка этой проблемы была дана Марксом в “Тезисах о Фейербахе”. “...Сущ­ность человека, — писал Маркс, — не есть абстракт, присущий отдельному индивиду. В своей действительности она есть сово­купность всех общественных отношений”². Не природа, а обще­ство делает человека человеком. И собственно человеческое бытие человека возможно только в обществе, только в опреде­ленной социально-исторической среде.

Итак, мы видим, что в ходе исторического развития познания, в особенности познания философского, были выделены и по-разному истолкованы различные формы бытия как объективно-реальные (природа, общество, человек), так и вымыш­ленные (мир абсолютных сущностей, Бог).

Конец XIX— начало XX в. характерны тем, что в философии большое внимание уделялось проблемам познания. Гносеоло­гия заняла господствующее положение. Более того, развивают­ся учения, отрицающие значение общефилософских понятий и призывающие отбросить такие фундаментальные философ­ские понятия, как материя, дух, бытие. Особенно заметной такая тенденция была в позитивизме.

И в значительной мере как реакция на такие претензии по­зитивизма формируются относительно новые концепции бытия, которые в то же время поддерживают идею, согласно которой философия должна подняться над материализмом и идеализмом и выражать некую нейтральную теорию. При бли­жайшем исследовании, как правило, выяснялся идеалистичес­кий характер самих этих философских теорий.

В 20—30-х гг. в Германии параллельно начинают разраба­тывать проблемы бытия два немецких философа — Николай Гартман и Мартин Хайдеггер. О Хайдеггере уже говорилось в предыдущей главе, поэтому здесь мы обратимся к работам Гартмана.

Николай Гартман (1882—1950) написал несколько книг, по­священных проблемам онтологии, в их числе “К основам онто­логии” и “Новые пути онтологии”. Исходным пунктом его фило­софии является утверждение о том, что все существующее, как материальное, так и идеальное, охватывается понятием “ре­альность”. Нет реальности высшей или низшей, нет первич­ности идей или материи, реальность материи есть не менее и не более реальность, чем реальность идей, реальность духа. Ре­альность, говорил Гартман, оставляет место действия (дослов­но — место для игры) для духа и материи, для мира и Бога. Но, делая такие заявления, Гартман снимает вопрос о происхожде­нии сознания, о возникновении идеи Бога, о первичности ма­териального или духовного. Он все берет как данное и строит свою концепцию бытия, свою онтологию.

Н. Гартман вводит понятие “разрез бытия, разрез реальнос­ти”. Разрез — это некая незримая граница, разделяющая об­ласти или слои бытия, но, как всякая граница, не только раз­деляющая, но и связывающая эти области.

Первый разрез проходит между физическим и психическим, между живой природой и духовным миром в его широком по­нимании. Здесь пропасть в структуре бытия. Но здесь же и важнейшая его загадка: ведь этот разрез проходит через человека, не разрезая его самого.

Второй разрез — между неживой и живой природой. Здесь кроется еще одна загадка бытия: как из неживого появилось живое?

Третий разрез проходит внутри сферы духовного. Он разде­ляет психическое и собственно духовное.

Таким образом, благодаря наличию указанных разрезов, все бытие, всю реальность, согласно Н. Гартману, можно предста­вить в виде четырехслойной структуры:

 

ДУХОВНОЕ	Существуют вне пространства	Существуют во времени
III разрез
ПСИХИЧЕСКОЕ
I разрез	Существуют в пространстве
ЖИВАЯ ПРИРОДА
II разрез
НЕЖИВАЯ ПРИРОДА

Два слоя, находящиеся ниже первого разреза, существуют и во времени и в пространстве. Два слоя, находящиеся выше пер­вого разреза, существуют только во времени. Третий разрез нужен Н. Гартману, по-видимому, для того, чтобы преодолеть психологизм некоторых философских концепций. Духовное бытие, согласно Гартману, нетождественно психическому. Оно проявляется в трех видах, в трех модусах: как личностное, как объективное и как объективированное существование духа.

Только личностный дух может любить и ненавидеть, только он несет ответственность, вину, заслугу. Только он имеет со­знание, волю, самосознание.

Только объективный дух является носителем истории в строгом и первичном смысле.

Только объективированный дух врастает во вневременное идеальное, сверхисторическое.

Такова в самых общих чертах концепция бытия, разрабо­танная Н. Гартманом. В общем это, несомненно, объективно - идеалистическая теория. Но ее последовательность, широкий охват самого бытия и нацеленность на решение некоторых действительно значимых для науки проблем привлекали к ней внимание многих ученых.

Объективная реальность фиксируется в философии с помо­щью категории “материя”. Рассмотрением бытия как материи мы займемся в следующей главе.

На определенном этапе развития природы, по крайней мере на нашей планете, возникает человек, возникает общество. Бытие общества и бытие человека составят предмет рассмот­рения в других главах этой книги. Однако, как мы уже отмеча­ли, и в бытии человека и в бытии общества есть особая часть или особая сторона их существования: сознание, духовная де­ятельность, духовное производство. Эти очень важные формы бытия будут рассмотрены в главах, характеризующих созна­ние человека и сознание общества. Таким образом, знакомство с последующими главами этой книги позволит обогатить пред­ставления о бытии мира, общества и человека и расширит круг понятий, необходимых для формирования мировоззрения.