Развитие теории семейной психотерапии 3 страница

большей части медицинских, финансовых и социальных проблем общества. Адаптация к жизни для них — в лучшем случае огромный труд, а когда они терпят неудачу, то болезни или «чреда невезений»

приобретают хронический характер. Они чувствуют удовлетворение от результатов терапии, если она

приносит им хоть чуточку душевного покоя.

Профиль личности для средних уровней дифференциации Я. К этой группе относятся люди, имеющие

уровень дифференциации в среднем диапазоне, ранее обозначенном мной как «от 25 до 50 баллов».

Входящие в эту группу люди характеризуются начальной степенью дифференциации эмоциональной и

интеллектуальной систем, при этом большая часть Я выражает себя как псевдо-Я. Жизнь этих людей

тоже направляется эмоциональной системой, но их жизненные стили более гибки, чем у находящихся

на нижних уровнях дифференциации. Эта гибкость позволяет увидеть более четкое взаимодействие

эмоциональности и интеллекта. При низком уровне тревоги функционирование схоже с тем, что

происходит у людей с достаточно высоким уровнем дифференциации, при высоком уровне тревоги оно

больше напоминает низкий уровень дифференциации. Жизнь этих людей ориентирована на отношения,

большая часть энергии уходит на поиски любви и одобрения со стороны окружающих. Свои чувства

они выражают более открыто, чем группа с низкой дифференциацией. Их жизненная энергия в

основном направлена на оценку того, что думают о них другие, на поиск друзей и одобрения со стороны

окружающих, а не на целенаправленную деятельность. Самооценка зависит от мнения окружающих.

Она может буквально взлететь от комплемента и низко упасть от услышанного критического замечания.

Обучение в школе ориентировано на усвоение правил поведения и на старание сделать приятное

учителю, а не на усвоение знаний. Успеха в бизнесе или общественной жизни они стараются достичь за

счет угождения боссу или лидеру социальной группы, т. е. тем, кто реально может обеспечить им

определенный статус в системе отношений, а не за счет конкретных результатов своей работы. Их

псевдо-Я представляет собой набор противоречивых принципов, верований, философий и идеологий,

которые они используют для создания видимости «своего человека» в разных систе-

мах отношений. Им недостает твердого Я, и они обычно говорят: «Я чувствую, что...», когда пытаются

выразить философию своего псевдо-Я. Они избегают выражений типа: «Я считаю, что...», «Я уверен»,

прибегая к авторитету другого лица или к апелляции к какой-то другой области знания для утверждения

своей позиции. Испытывая недостаток в твердых убеждениях, они говорят: «Согласно правилам...»,

«Ученые доказали...» и т. п., вырывая информацию из контекста, когда им надо изложить свою точку

зрения. Их интеллект бывает достаточно независим, когда имеет дело с академическими знаниями о

безличных вещах. Однако в личных делах их интеллект недостаточно свободен, их личная жизнь весьма

хаотична.

Псевдо-Я таких людей может принимать обличье правоверного ученика, безоговорочно следующего

какой-нибудь философии или набору принципов, или же, напротив, в состоянии фрустрации может

принять позу революционера, бунтарской личности. Бунтарь не имеет своего Я. Позиция его псевдо-Я

— это всего лишь противопоставление себя точке зрения большинства. Такой революционер выступает

против доминирующей системы, но ничего не предлагает взамен.

Люди со средним уровнем дифференциации наиболее открыты в проявлении своих чувств. Ориентация

на отношения делает их особо чувствительными к другим людям и обеспечивает непосредственность

при выражении чувств. Всю свою жизнь они стремятся к идеальным отношениям и эмоциональной

близости с другими людьми, к открытому обмену переживаниями. Находясь в непосредственной

эмоциональной зависимости от других, они способны легко понять их настроения, мимику и позы, и

реагировать на все открыто, действуя в экспрессивной или импульсивной манере. Всю свою жизнь они

стремятся к идеальным близким взаимоотношениям. Однако когда идеальная близость достигнута, это

приводит к почти полному эмоциональному слиянию, на которое они реагируют отдалением и

отторжением, что может стимулировать следующий цикл сближения. Если близости достичь не

удалось, они могут замкнуться и впасть в депрессию либо начать искать близости в других отношениях.

Если система взаимоотношений не уравновешенна, у них могут проявиться негативные симптомы и

возникнуть житейские проблемы. Люди из этой группы достаточно часто испытывают серьезные

трудности, включая полный спектр физических заболеваний, эмоциональных расстройств и социальных

дисфункций. Для них характерны такие эмоциональные расстройства как внутренняя невро-тизация,

депрессия, нарушение характера и поведения. Они прибегают к неумеренному употреблению алкоголя

и медицинских препаратов для снятия сиюминутного беспокойства. Социальные отклонения в этой

группе включают всевозможные виды импульсивного и безответственного поведения.

Профиль личности 3jih хорошего уровня дифференциации Я. К этой группе относятся люди, имеющие

уровень дифференциации от 50 до 75 баллов. Для них характерна достаточно фундаментальная

дифференциация эмоциональной и интеллектуальной систем, обеспечивающая возможность их

совместного, кооперативного функционирования. Интеллектуальная система развита в такой степени,

что может действовать автономно, не допуская доминирования эмоциональной системы при

возрастании тревоги. У людей, чей уровень по шкале дифференциации не превышает 50 баллов,

предписывает интеллектуальной, что думать и что говорить, какие решения принимать в критической

ситуации. Их интеллект — это «притворившийся» интеллект. Когда это не связано с принятием

принципиальных совместных решений, влияющих на стратегию жизненного пути, позволяет

интеллекту «пойти в угол и подумать о дальнейших планах». У людей, чей уровень по шкале

дифференциации превышает 50 баллов, интеллектуальная система достаточно развита для принятия

некоторых самостоятельных решений. Известно, что чаще всего позволяет эффективно поддерживать

спокойное движение по жизненному пути, но в критических ситуациях автоматические эмоциональные

решения могут стать для человека источником долговременных осложнений. Интеллекту для его

верховодства над эмоциональной системой требуется определенная дисциплина,

но долгосрочная выгода от того стоит затрачиваемых усилий. У людей на уровне выше 50 баллов

твердое Я развито достаточно хорошо. В спокойные периоды они прибегают к логическому мышлению

для формирования своих убеждений, принципов, верований, которые затем используют для подавления

эмоциональной системы в ситуациях тревоги и паники. Дифференциация между эмоциями и

интеллектом имеет много тонких градаций. Люди из нижней части этой группы знают, что возможен

лучший путь, но-их интеллект недостаточно сформирован, и они кончают тем, что идут по жизненному

пути, похожему на путь людей, находящихся на уровне ниже 50 баллов.

Люди из верхней части этой группы имеют более сформированное твердое Я. Личности с хорошо

функционирующей интеллектуальной системой не являются пленниками мира эмоций и переживаний.

Они способны к более свободной жизни, включая и эмоциональную жизнь в рамках эмоциональной

системы. Они могут полностью погружаться в эмоциональную жизнь, зная, что смогут в любой момент

использовать свое логическое мышление и, в случае необходимости, выйти из ситуации. У них могут

быть периоды расслабления, когда они позволяют автопилоту эмоциональной системы полностью

управлять ими, но, если начинает развиваться неблагоприятная ситуация, они могут переломить ее ход,

успокоиться и избежать жизненного кризиса. Люди с более высоким уровнем дифференциации менее

ориентированы на взаимоотношения и более способны к достижению своих собственных целей.

Конечно, они отдают себе отчет в существующей системе отношений, но свой жизненный путь в

большей степени определяют сами, не полагаясь целиком на мнение других. Они достаточно хорошо

отдают себе отчет в различии между эмоциями и интеллектом, им удается спокойно излагать свои

взгляды и убеждения, не осуждая при этом взгляды других людей. Они более точно оценивают себя по

отношению к другим, не пытаясь притворяться. В браке они выбирают партнеров со сходным уровнем

дифференциации, поскольку испытывают эмоциональную несовместимость с жизненным стилем

супруга, находящегося на другом уровне Дифференциации. Брак для них — это функциональное

партнерство. Супруги в состоянии испытывать всевозможные проявления эмоциональной близости без

того, чтобы один из них лишался своего Я в пользу другого. Они могут сохранять автономность Я.

Жена может быть полноценной женщиной, а муж — полноценным мужчиной без бесконечных споров о

преимуществах и недостатках той или иной социальной и биологической роли. Супруги с высокой

степенью дифференциации могут позволить своим детям развивать свои собственные Я, не проявляя

ненужной тревоги и не пытаясь сформировать детей по своему образу и подобию. Родители и дети

демонстрируют больше ответственности за себя, не перекладывая вину за свои неудачи на других и не

приписывая другим свои успехи. Люди с более высоким уровнем дифференциации успешно

функционируют как во взаимодействии с другими, так и в одиночку — как того требует ситуация. Их

жизнь более упорядочена, они в состоянии справиться с более широким спектром житейских ситуаций,

и им удается избегать довольно многих жизненных проблем.

В предыдущих статьях я описал также уровень дифференциации от 75 до 100 баллов, который является

в значительной степени гипотетическим конструктом и который породил ложное представление о

феномене человека у тех, кто думает слишком конкретно и ищет какой-то другой способ оценки

человеческого функционирования. Поэтому я не буду здесь рассматривать гипотезу о самых высших

уровнях дифференциации, а вместо этого попробую обобщить свои соображения относительно

дифференциации. Частой ошибкой является отождествление хорошо дифференцированной личности с

«закоренелым индивидуалистом». Я считаю закоренелый индивидуализм высшей степенью

притворства личности, которая борется против эмоционального слияния. Дифференцированная

личность всегда отдает себе отчет в существовании вокруг нее других людей и определенной системы

отношений. Существует такое множество действующих и противодействующих сил и столько

специфических особенностей дифференциации, что здесь необходим более широкий, панорамный

взгляд на человека. Как только становится возможным разглядеть этот феномен, он открывается во всей

своей полноте,

со всей степенью наглядности. Только после этого становится возможным применить понятие

дифференциации к сотням разнообразных жизненных ситуаций. Пытаться применять его без понимания

— бесполезное занятие.

Терапия, основанная на дифференциации, не является психотерапией в обычном смысле слова. Она

настолько же отличается от обычной психотерапии, насколько наша теория отличается от

общепринятой теории. Главная цель такой терапии состоит в том, чтобы помочь члену семьи выбраться

из эмоциональной слитности, которая связывает всех нас. Инстинктивная сила, действующая в

направлении дифференциации, встроена в организм точно так же, как и эмоциональные силы, которые

ей противостоят. Таким образом, цель заключается в том, чтобы помочь заинтересованному в этом

члену семьи сделать маленький шажок в сторону лучшей дифференциации, несмотря на силы

эмоционального слияния, которые этому противостоят. Когда одному из членов семьи это, наконец,

удастся, другие члены семьи сделают свои шаги автоматически. Силы совместности так стараются

сохранить статус-кво, что любой маленький шаг в сторону дифференциации наталкивается на

решительное неодобрение со стороны группы. В этот момент психотерапевт или наставник наиболее

необходим. Без его помощи человек, делающий шаг в сторону дифференциации, неминуемо вернется к

слитности, чтобы сохранить эмоциональную гармонию. Обычная психотерапия направлена на то,

чтобы разрешить, или «выговорить» конфликт. Это позволяет снизить уровень конфликтности момента,

но может свести на нет слабую попытку индивида достигнуть чуть большей дифференциации от

семейной слитности. На пути к дифференциации существует много подводных камней. Если индивид

предпринимает такую попытку без определенной внутренней убежденности, слепо следует совету

психотерапевта, он снова попадает в ловушку слитности, но теперь уже слитности с психотерапевтом. Я

считаю, что уровень дифференциации в значительной степени определен к тому моменту, когда человек

покидает родительскую семью и пытается жить собственной жизнью. Далее он пытается воспроизвести

стиль жизни своей родительской семьи во всех своих последующих

взаимоотношениях. Несмотря на все усилия, невозможно добиться каких-то серьезных изменений на

базовом уровне своего Я. Однако, как показывает клиническая практика, медленные изменения

возможны, а каждое небольшое изменение открывает целый мир другого, нового стиля жизни. Как мне

это видится сегодня, критический момент в терапии можно считать пройденным, когда человек

оказался в состоянии увидеть различие между эмоциональным и интеллектуальным

функционированием, а также выработал приемы, позволяющие использовать это знание для решения

проблем, возникающих на его жизненном пути. Бывает довольно трудно оценить уровень

дифференциации в спокойный период жизни. Клиническая оценка производится по среднему уровню

функционирования Я в спокойные и стрессовые периоды. Настоящая проверка на устойчивость

дифференциации происходит в тот момент, когда личность вновь подвергается сильному хроническому

стрессу.

Вполне оправданным будет соотнести функционирование эмоциональной и интеллектуальной систем

со структурой и функцией мозга. Можно представить себе, что существует один мозговой центр,

который управляет эмоциями, и другой, управляющий интеллектуальными функциями. Явление

слияния предполагает, что центры расположены рядом, в определенной степени слиты или объединены.

С анатомической точки зрения более корректно представить, что они соединены посредством нервных

волокон. У людей, уровень функционирования которых достаточно низок, эти центры плотно слиты

между собой и эмоциональный центр почти полностью превалирует над интеллектуальным. У людей,

которые функционируют несколько лучше, эти центры более разделены в функциональном отношении.

Чем сильнее центры отделены друг от друга, тем больше интеллектуальный центр способен

экранировать или блокировать стимуляцию, идущую от эмоционального центра, и в результате

функционировать более самостоятельно. Процесс экранирования, который может иметь

биохимическую основу, лучше работает при низком уровне тревоги. Эмоциональный центр управляет

автономной нервной системой и все-

ми автоматическими функциями. Интеллектуальный центр контролирует интеллект и процесс

построения умозаключений. Эмоциональный центр имеет дело с мириадами сенсорных стимулов,

поступающих от пищеварительной, циркуляторной, дыхательной и других внутренних систем и

органов, а также органов чувств, воспринимающих окружающую среду и других людей. В спокойные

периоды, когда эмоциональный центр получает меньше сенсорных стимулов, интеллектуальный центр

более свободен для самостоятельного функционирования. Когда эмоциональный центр переполнен

сигналами, то лишь небольшая часть интеллектуальных функций не находится под его контролем. При

решении некоторых задач интеллект целиком задействован в обслуживании эмоционального центра.

Можно привести много клинических примеров, иллюстрирующих преобладание эмоций над

интеллектом в момент принятия жизненно важных решений: при этом нтеллектуальный центр служит

придатком эмоционального центра или полностью им контролируется. При различных психотических и

невротических состояниях эмоции либо полностью заслоняют, либо сильно искажают работу

интеллекта. Изредка можно встретить людей, у которых остается нетронутый островок

интеллектуальной деятельности и которые являют собой своеобразный тип психотической личности с

компьютерным умом. И в различных невротических состояниях эмоциональность руководит

интеллектом. Существует также своего рода интеллектуализированный тип личности, чей интеллект на

самом деле целиком управляется эмоциональными процессами. Встречаются люди с поведенческими

отклонениями, у которых автоматические, импульсивные действия управляются эмоцией, а интеллект

задним числом пытается объяснить или оправдать эти поступки. Такие действия могут варьировать от

детской шалости до серьезного преступления. Родители и общество задают вопрос «почему?» — как

если бы на него существовал какой-то логический ответ. Сам же человек подбирает первое попавшееся

объяснение, кажущееся наиболее приемлемым для него самого и для окружающих. В эту же категорию

попадают разного рода саморазрушительные формы поведения, управляемые непосредственно

эмоциональным центром. Это поведение направлено на снятие сиюминутной тревоги, и импульс к

достижению немедленного облегчения преобладает над оценкой далеко идущих последствий. Самые

тяжелые случаи наблюдаются в состоянии алкогольного или наркотического опьянения. Бывают

ситуации, когда интеллект помогает поведению, целиком контролируемому эмоцией — например,

когда интеллектуальное планирование помогает совершаемому под воздействием эмоции

преступлению. Многие люди выбирают свою философию и идеологию под давлением эмоциональной

системы. У других людей какая-то часть их интеллекта прекрасно функционирует в сфере безличных,

абстрактных отношений; такие люди могут добиваться выдающихся успехов в академических областях,

но их переполняемая эмоциями личная жизнь не подчиняется никакой логике. Даже люди, способные в

определенной степени контролировать свои эмоциональные и интеллектуальные процессы, у которых

интеллект большую часть времени при решении определенных задач действует независимо от

эмоциональной системы, —даже эти люди испытывают периоды хронического стресса, при котором

доминирует.

Треугольники.

Работа над этим фундаментальным понятием началась в 1955 г. В 1956 г. члены нашей

исследовательской группы размышляли о триадах. По мере дальнейшей разработки этого понятия, оно

стало включать много больше, чем значение общепринятого термина «триада», и возникла проблема

взаимопонимания при общении с теми, кто, как предполагалось, знал значение слова триада. Тогда и

был выбран термин треугольник, чтобы подчеркнуть, что вкладываемое в него содержание выходит за

пределы понятия «триада». Наша теория постулирует, что треугольник, или эмоциональная

конфигурация из трех человек, является молекулой, кирпичиком в фундаменте любой эмоциональной

системы, будь то семья или любая другая группа. Треугольник — это наименьшая стабильная система

отношений. Система из двух человек в спокойный период тоже может оставаться стабильной, но как

только

нарастает тревога, в нее немедленно вовлекается наиболее уязвимое третье лицо и она становится

треугольником. Если напряженность внутри треугольника слишком велика для троих, в него

вовлекаются другие люди и структура данной системы приобретает вид нескольких взаимопере-

секающихся треугольников.

В спокойные периоды треугольник включает двух более близких друг другу людей и менее близкого им

третьего — аутсайдера. Эти двое стремятся сохранить свою близость, если только кто-то из них не

начинает испытывать неудобство и не устанавливает близкие отношения в другом месте. Аутсайдер

старается вступить в близкие отношения с одним из этих двоих, используя для этого множество хорошо

известных приемов. Даже в спокойные периоды жизни эмоциональные силы внутри треугольника

находятся в постоянном движении. Состояния умеренного напряжения внутри диады обычно

специфически переживаются одним из двоих, другой же не обращает на них никакого внимания.

Именно тот, кого это беспокоит, и инициирует подвижку в сторону нового равновесия, к более удобной

для себя форме близости.

В периоды стресса позиция аутсайдера наиболее удобна и наиболее привлекательна. При стрессе

каждый из основной двойки старается занять позицию аутсайдера, чтобы таким образом разрядить

напряжение внутри диады. Если изменить расклад сил внутри треугольника не удается, то один из двух

вовлекает в треугольник четвертого человека, до поры оставляя бывшего третьего в стороне.

Эмоциональные силы создают в новом треугольнике точный дубликат предыдущей расстановки. На

протяжении некоторого времени они продолжают перетекать из одного действующего треугольника в

другой, концентрируясь, наконец, преимущественно в одном из них, пока вся система остается

спокойной.

Когда напряженность в семье накаляется до предела, а имеющиеся семейные треугольники уже

истощены, семейная система вовлекает в новый треугольник людей со стороны, например, полицейских

или социальных работников. Напряженность в семье спадает в том случае, когда в семейный конфликт

вовлекаются посторонние,

делающие это по долгу службы. В таких эмоциональных системах, как персонал организаций,

напряженность между двумя руководителями может создавать новые и новые треугольники до тех пор,

пока конфликт не вырвется наружу в стычке между сотрудниками самого низкого ранга. Тогда

администраторы решают этот конфликт путем увольнения или перевода одного из конфликтующей

диады, после чего конфликт прорывается в другой диаде.

Треугольник в состоянии умеренного напряжения обычно включает две взаимно удовлетворенные

стороны и третью — конфликтующую. Поскольку такая схема повторяется от треугольника к

треугольнику, люди как бы заучивают свои роли по отношению друг к другу. Лучший тому пример —

треугольник отец-мать-ребенок. Хотя расстановка внутри этого треугольника может варьировать,

наиболее типична здесь глубинная напряженность между родителями. Отец, которого часто описывают

как «пассивного», «слабого» и «отстраненного», стремится занять позицию аутсайдера, оставляя

конфликт на долю матери и ребенка. Мать часто называют «агрессивной», «властной» и

«подавляющей», она одерживает победу над ребенком, который делает очередной шаг к хроническому

функциональному расстройству. Эта схема поведения описана как процесс семейной проекции. Семьи

играют в эту игру в течение многих лет, и хотя победителя определить никак не удается, ее исход всегда

один и тот же. С годами ребенок легче принимает позицию «вечно проигравшего», вплоть до

добровольного исполнения этой роли. Другой вариацией является схема поведения, когда отец в конце

концов атакует мать, оставляя ребенка во внешней позиции. Такой ребенок быстро научается

использовать преимущества позиции аутсайдера и начинает натравливать родителей друг на друга.

Каждая из расстановок внутри треугольников позволяет предсказать возможные внутренние изменения

и сделать долговременный прогноз как для семей, так и для социальных систем. Представление о

треугольниках дает более точное понимание отношений в системе отец-мать-ребенок, чем

традиционные объяснения на основе эдипова комплекса. Понятие треугольника позволяет проявить

гораздо большую гибкость при психотерапии такого рода проблем.

Представление о треугольниках дает также теоретическую перспективу для сравнения методов

индивидуальной и семейной терапии. Эмоциональная вовлеченность — это то, чего обычно не удается

избежать в отношениях между пациентом и психотерапевтом. Теоретически семейная терапия создает

ситуацию, при которой все интенсивные отношения остаются внутри семьи, а психотерапевт может

держаться в стороне от эмоционального комплекса. Но на практике очень трудно следовать этой

хорошей теоретической схеме. Без всяких дополнительных усилий семья эмоционально обволакивает

психотерапевта, ставит его в позицию всеобщей важности, назначает его ответственным за успех или

неудачу и пассивно ждет изменений. Ранее я уже обсуждал приемы, с помощью которых другие

психотерапевты справляются с психотерапевтическим отношением, а также мои многочисленные

попытки работать с семьей, находясь за пределами семейной эмоциональной системы. Прежде всего

необходимо убедить членов семьи в необходимости принимать на себя ответственность друг за друга,

избегать естественного желания семьи приписывать терапевту особую важность, избегать обещаний

какой-либо выгоды, кроме той, что в результате приложенных усилий семья сможет лучше изучить и

изменить саму себя. Важным является постоянное стремление психотерапевта к установлению и

поддержанию эмоционального нейтралитета в отношениях с каждым из членов семьи. В таком

поведении есть много тонкостей. Помимо всего этого, именно понятие треугольника позволило

совершить важный прорыв, придав новый импульс усилиям психотерапевта оставаться вне

эмоционального комплекса.

Среди других наблюдений следует выделить одно, оказавшееся наиболее важным при изучении

треугольников. Это был период, когда большая часть моей семейной терапевтической практики была

посвящена родителям и их детям-подросткам с отклоняющимся поведением. Оказалось возможным

наблюдать микроскопические детали событий, развивавшихся внутри треугольника отец-мать-ребенок.

Чем дольше мне удавалось оставаться вне треугольника, тем отчетливее была видна работа

эмоциональной

семейной системы, функционирование эмоциональных связей между отцом, матерью и ребенком. С

терапевтической точки зрения семья не изменила свои исходные схемы поведения. Пассивный отец

стал лишь немного менее пассивным, агрессивная мать стала менее агрессивной, а ребенок с

симптоматическими расстройствами постепенно утрачивал свои симптомы. Средняя хорошо

мотивированная семья согласилась на 30-40 еженедельных встреч и с восторгом приняла сообщение о

«хорошем результате». На мой взгляд, семья не изменилась, но сам я многое узнал о треугольниках.

Была возможность понаблюдать семью и узнать о следующем ее ходе еще до того, как он совершился.

На основе своего представления о треугольниках я предположил, что ситуация будет иной, если из

процесса терапии исключается ребенок и там остаются только два родителя и терапевт. Вместо того,

чтобы оставаться вне эмоциональной системы семьи, я вооружился конкретным знанием о тех

способах, которыми родители вовлекают в треугольник самого терапевта. С терапевтической точки

зрения результат превысил все прежние достижения. С начала 1960 г. этот метод стал основным

терапевтическим методом. На общем теоретико-терапевтическом уровне возникает следующая картина.

Если терапевт способен поддерживать полноценный эмоциональный контакт с двумя наиболее

значимыми членами семьи, обычно с отцом и матерью либо с супругами, и если он может хотя бы

немного отстраниться от эмоциональной активности внутри этого центрального треугольника, то

многолетнее взаимное слияние членов семьи начинает понемногу размываться, и другие члены семьи

будут автоматически изменять свое отношение к родителям в домашней обстановке. Это основная

теория и основной метод. Процесс может развиваться вне зависимости от контекста жизнедеятельности

семьи или тех вопросов, которые выносятся на обсуждение. Критическим моментом являются

эмоциональные реакции супругов друг на друга и способность терапевта сохранять относительную

отстраненность от эмоциональных процессов. Процесс может идти с участием любого третьего

человека, способного сохранять позицию вне треугольника,

но найти такого постороннего человека очень трудно. В краткосрочных кризисных ситуациях этот

метод не менее эффективен, чем другие. В ранние годы своей карьеры я практиковал активное

эмоциональное вовлечение в семью на консультациях и в краткосрочных кризисных ситуациях.

Оказалось, однако, что спокойный, на пониженных тонах, детриангуляционный подход более

эффективен как в случае единственного визита к терапевту, так и при множественных посещениях.

ядерной семьи. Это понятие описывает паттерны эмоционального функционирования в семье одного