Глава 29 Пятое февраля. Битва на Медовом Холме

(переводчик: Ирина FoxyFry Смирнова)

 

На следующее утро я проснулся с жуткой головной болью. Я не думал, как это обычно бывает в книгах, что мне все приснилось. Я бы не поверил, что появление и такое же необычайное исчезновение Мэйкона Равенвуда в моей комнате прошлой ночью было лишь плодом моего воображения. Долгие месяцы после смерти мамы я просыпался с мыслью, что все это лишь страшный сон, больше я не допущу подобной ошибки.

Теперь я знал, если кажется, будто все изменилось, то это только потому, что так оно и было. Если кажется, что все становится более таинственным и жутким, то это только потому, что так оно и было. Если кажется, будто у нас с Леной остается все меньше времени, то это потому, что времени у нас действительно почти не осталось.

 

Осталось шесть дней. И впереди не самая радужная перспектива. Все, что можно сказать. Хотя мы, конечно, об этом не говорили. В школе мы занимались тем же, чем и всегда. Держались за руки в коридоре. Целовались у дальних шкафчиков до ломоты в губах и ощущения, будто через меня пропускают немалый разряд тока. Мы продолжали жить в нашем мыльном пузыре, наслаждаясь тем, что мы называли обычной жизнью или тем, что от нее осталось. И мы разговаривали весь день напролет, каждую минуту каждого урока, даже когда находились в разных классах.

На уроке гончарного искусства, пока я должен был лепить глиняный горшок, Лена рассказала мне о Барбадосе, где вода встречается с небом в тонкой голубой линии, и ты уже не можешь различить, где кончается одно и начинается другое.

На английском, пока мы писали сочинение по книге «Доктор Джекилл и Мистер Хайд», а Саванна Сноу смачно причмокивала жевательной резинкой, Лена рассказала мне о своей бабушке, которая разрешила ей выпить 7-Up с помощью красной лакрицы вместо соломки.

Лена рассказала мне о Мэйконе, который, несмотря ни на что, приезжал на каждый ее день рождения, где бы она ни находилась.

Той ночью, не сомкнув глаз ни на минуту, изучая Книгу Лун, мы вместе встречали рассвет — хотя она была в особняке Равенвуда, а я у себя дома.

Итан?

Я здесь.

Я боюсь.

Я знаю. Лена, тебе нужно немного поспать.

Я не хочу тратить время на сон.

Я тоже.

Но мы оба знали, что это неправда. Просто никто из нас не желал снова видеть эти сны.

 

«НОЧЬ ПРИЗВАНИЯ ЕСТЬ НОЧЬ ВЕЛИЧАЙШЕЙ СЛАБОСТИ, КОГДА ВНУТРЕННЯЯ ТЬМА ОБЪЕДИНЯЕТСЯ С ВНЕШНЕЙ ТЬМОЙ, И НАДЕЛЕННЫЙ СИЛОЙ ОТКРЫВАЕТСЯ ПРЕД ВЕЛИКОЙ ТЬМОЙ, ЛИШЕННЫЙ ЗАЩИТЫ, БЕЗ ОБЕРЕГОВ, ЩИТА И ОХРАНЫ. СМЕРТЬ В ЧАС ПРИЗВАНИЯ ЕСТЬ ОКОНЧАТЕЛЬНАЯ И ИЗВЕЧНАЯ…»

Лена захлопнула Книгу.

— Я больше не могу это читать.

— Все так серьезно. Не удивительно, что твой дядя все время такой обеспокоенный.

— Как будто недостаточно того, что я могу превратиться в какого-нибудь злого демона. Так я еще могу и умереть окончательно и бесповоротно. Добавь это в список, сразу после надвигающегося конца света.

— Понял. Демон. Смерть. Конец света.

Мы снова были в саду Гринбрайера. Лена передала мне Книгу и откинулась на спину, уставившись в небо. Надеюсь, она просто играла с облаками, а не думала о том, как мало всего мы узнали за все эти дни, проведенные за Книгой. Но я не просил ее помогать мне, пролистывая страницы в старых садовых перчатках Аммы, которые были мне чрезвычайно малы.

В Книге Лун были тысячи страниц, и некоторые из них содержали больше одного Заклинания. В их расположении не прослеживалось никакой рифмы, никакой логики, по крайней мере, я их не видел. Оглавление было словно чей-то набросок, лишь отдаленно соответствующий содержанию книги. Переворачивая страницы, я надеялся наткнуться хоть на что-нибудь полезное. Но большинство страниц выглядели как обычная тарабарщина. Я уставился на слова, которых не мог понять.

I DDARGANFOD YR HYN SYDD AR GOLL

DATODWCH Y CWLWM, TROELLWCH A THROWCH EF

BWRIWCH Y RHWYMYN HWN

FEL Y CAF GANFOD

YR HYN RWY’N DYHEU AMDANO

YR HYN RWY’N EI GEISIO.

Вдруг мне что-то бросилось в глаза, и я узнал слово из цитаты, висевшей на стене в кабинете моих родителей: «Pete et invenies». Ищи и ты найдешь. «Invenies». Найдешь.

UT INVENIAS QUOD ABEST

EXPEDI NODUM, TORQUE ET CONVOLVE

ELICE HOC VINCULUM

UT INVENIAM

QUOD DESIDERO

QUOD PETO.

Копаясь в мамином латино-английском словаре, я быстро записывал перевод слов на обложке. Вскоре передо мной было целое Заклинание:

Чтобы Найти Пропажу

Распутай связь, и вновь сплети

Произнеси Заклинание

И я смогу в тот час найти

То, о чем тоскую

То, что ищу.

— Я кое-что нашел!

Лена села, заглядывая мне через плечо.

— О чем ты говоришь?

Судя по интонации, она не надеялась увидеть что-то стоящее.

Я дал ей прочитать свои написанные куриной лапой строчки:

— Я перевел вот это. Похоже, его можно использовать, чтобы найти что-нибудь.

Лена склонилась ближе, проверяя мой перевод. Ее глаза расширились.

— Это Заклинание-Поисковик.

— Звучит так, будто мы можем использовать его, чтобы найти ответ и узнать, как снять проклятие.

Лена положила Книгу себе на колени, внимательно изучая страницу. Затем она указала на другое Заклинание, которое было как раз над этим.

— Думаю, это то же самое Заклинание только на уэльском.

— Оно поможет нам?

— Не знаю. Мы даже толком не знаем, что мы ищем, — она вдруг нахмурилась, мгновенно теряя энтузиазм. — Кроме того, произнести заклинание не так-то просто, как это может показаться, и я никогда раньше этого не делала. Все может пойти не так.

Она что, шутит?

— Пойти не так? Куда уж хуже, чем превратиться в Темного Мага в день своего шестнадцатилетия? — я выхватил Книгу из ее рук, подпаливая ромашки на кончиках пальцев перчаток. — И зачем мы тогда раскапывали могилу в поисках Книги, и тратили недели в попытке понять, что она может нам сказать, если мы даже не собираемся попробовать? — я держал Книгу, пока одна из перчаток не начала дымить.

Лена покачала головой.

— Дай сюда, — она глубоко вздохнула. — Хорошо, я попробую, но я понятия не имею, что случится. Обычно я делаю это не так.

— Это?

— Ну, знаешь, то, как я использую свои силы, все эти Созидательские фокусы. Ведь, вроде как, в этом вся суть, верно? Предполагается, что все должно происходить само собой, естественно, а я половину времени вообще не знаю, что именно делаю.

— Ничего, в этот раз ты знаешь, и я помогу тебе. Что мне нужно делать? Нарисовать круг? Зажечь свечи?

Лена закатила глаза.

— Как на счет того, чтобы присесть вон там, — она указала на место в нескольких футах от нее. — Просто на всякий случай.

Я ожидал каких-то особых приготовлений, но я лишь Смертный. Что я об этом знаю? Я проигнорировал ее требование об увеличении расстояния между мной и ее первым Устным Заклинанием, но все же сделал пару шагов назад. Лена взяла Книгу в одну руку, что само по себе уже было подвигом, так как она была невероятно тяжелой, и глубоко вздохнула. Она начала читать, медленно следуя за строчками.

— Распутай связь, и вновь сплети

Произнеси Заклинание

И я смогу в тот час найти

То, о чем тоскую…

Она оторвала взгляд от Книги и произнесла последнюю строчку четко и уверенно.

— То, что ищу.

Сначала ничего не произошло. Облака все так же плыли над головами, воздух был по-прежнему прохладным. Не сработало. Лена пожала плечами. Знаю, она подумала о том же. Но затем мы услышали это — звук, напоминающий рвущийся сквозь туннель поток воздуха. Дерево позади меня вдруг охватил огонь. Вообще-то, оно самовоспламенилось, начиная от корней. Пламя окутало ствол и, потрескивая, распространилось по каждой ветке. В жизни не видел, чтобы что-то загорелось так быстро.

Древесина тут же начала дымить. Кашляя, я потащил Лену в сторону от огня.

— Ты в порядке?

Она тоже кашляла. Я убрал с ее лица черные кудри.

— Ну что же, очевидно, что ничего не вышло. Если только ты не планировала поджарить огромный кусок зефира.

Она слабо улыбнулась.

— Я же говорила, что-то может пойти не так.

— Это преуменьшение.

Мы посмотрели на горящий кипарис. Оставалось пять дней.

 

Четыре дня. Грозовые тучи затянули небо, и Лена осталась дома, сославшись на болезнь. Санти вышла из берегов, и в северной части города размыло дороги. Местные новости приписали это глобальному потеплению, но я-то знал лучше. Во время моего урока тригонометрии, мы с Леной спорили из-за Книги, что никак не способствовало улучшению моей оценки по контрольной работе.

Забудь о Книге, Итан. Она меня достала. От нее никакой пользы.

Мы не можем забыть о ней. Она твой единственный шанс. Помнишь, что сказал твой дядя? Это самая могущественная книга в мире Магов.

Это Книга, которая прокляла весь мой род.

Не сдавайся. Ответ должен быть где-то в Книге.

Я терял ее, она не хотела меня слушать, и в скором времени будет провален мой третий тест за семестр. Превосходно.

Кстати, можешь преобразовать уравнение 7x — 2(4x — 6)?

Я знал, что она может. Она хорошо разбиралась в тригонометрии.

Какое это имеет отношение к нашей проблеме?

Никакого. Но я заваливаю тест.

Она вздохнула.

У девушек-магов есть свои плюсы.

 

Осталось три дня. Начались оползни, и грязь с поля затопила спортзал. Команде поддержки пришлось отложить свои тренировки, а дисциплинарному комитету — найти новое место для своих судов. Лена так и не вернулась в школу, но оставалась у меня в голове весь день. Ее голос становился все тише, и я уже едва мог его слышать сквозь весь этот гам, наполняющий Джексон Хай.

В столовой я сидел один. Я не мог есть. Впервые с тех пор как я встретил Лену, я взглянул на этих людей вокруг меня и почувствовал внезапный приступ, я не знаю, чего-то. Что это было? Зависть? Их жизни были так просты и беззаботны. Их проблемы уровня простых смертных настолько незначительны. Мои тоже были такими раньше. Я поймал на себе взгляд Эмили. Но тут Саванна плюхнулась к ней на колени, и вместе с ней ко мне вернулось привычное раздражение. Нет, это не зависть. Я бы никогда не променял Лену на это.

Я не мог себе представить, что когда-нибудь вернусь к подобной крошечной жизни.

 

Два дня. Лена со мной не разговаривала. Подули сильные ветра, и со штаб-квартиры ДАР снесло половину крыши. Регистрационные записи членов организации, на которые миссис Линкольн и миссис Ашер потратили три года, собирая информацию, копаясь в фамильных древах, уходящих корнями к первым поселенцам и Революции, были уничтожены. Патриотам округа Гатлина придется снова доказывать, что их кровь лучше, чем у других.

По дороге в школу я заехал в Равенвуд и колотил в дверь изо всех сил. Лена не выходила из дома, и когда я, наконец, заставил ее открыть мне, я понял почему.

Равенвуд снова изменился. Изнутри особняк выглядел как тюрьма строгого режима. На окнах стояли решетки, а стены были сделаны из гладкого бетона, за исключением холла, где они были покрыты оранжевого цвета обивкой. На Лене был надет оранжевый комбинезон с номером 1102 — дата ее рождения, напечатанная на груди, а руки исписаны чернилами. В целом, она классно выглядела, и спутанные темные волосы, ниспадающие на плечи, лишь дополняли образ. На ней даже тюремный костюм смотрелся здорово.

— Ли, что происходит?

Она проследила за моим взглядом.

— Ах, это? Ничего, просто шутка.

— Не знал, что Мэйкон умеет шутить.

Она оттянула резинку рукава на запястье.

— Не умеет. Это моя шутка.

— С каких это пор ты можешь контролировать Равенвуд?

Она пожала плечами.

— Я просто проснулась вчера, а он уже выглядел вот так. Должно быть, это было у меня в мыслях. А дом, полагаю, просто прислушался.

— Давай выбираться отсюда. Тюрьма еще больше тебя угнетает.

— Через два дня я могу превратиться в Ридли. Довольно угнетающе, не находишь?

Она печально покачала головой и присела на краю веранды. Я сел рядом с ней. Она не взглянула на меня, а продолжала рассматривать свои белые тюремные кеды. Интересно, откуда она знает, как выглядит тюремная обувь.

— Шнурки. Здесь промашка вышла.

— Что?

— В настоящей тюрьме у тебя бы отобрали шнурки, — ответил я, указывая на ее кеды.

— Ты должен смириться, Итан, все кончено. Мне не избежать своего дня рождения или проклятья. Я больше не могу притворяться обычной девушкой. Я не такая, как Саванна Сноу или Эмили Ашер. Я — Маг.

Я поднял горсть камешков с нижней ступени веранды и бросил один из них так далеко, как только смог.

Я не скажу «прощай», Ли. Я не смогу.

Она взяла камень из моей руки и бросила его. Ее пальцы слегка задели мои, и я почувствовал крохотное касание тепла. Я постарался запомнить его.

А у тебя не будет шанса. Я исчезну, и даже не вспомню, что когда-то была неравнодушна к тебе.

Но я упрямый. Я не мог молча выслушивать это. В этот раз камень угодил в дерево.

— Ничто не изменит наших чувств друг к другу. В этом я уверен.

— Итан, возможно, я даже не буду способна что-либо чувствовать.

— Я не верю.

Я зашвырнул оставшиеся камни в нестриженый газон. Не знаю, где они приземлились, я не слышал никакого звука. Но я продолжал упорно смотреть в ту сторону, стараясь проглотить ком, застрявший в горле.

Лена потянулась ко мне, затем остановилась. Она опустила руку, едва дотронувшись до меня.

— Не злись на меня. Я ведь не просила ничего этого.

Вот здесь я сорвался.

— Может и не просила, но что если завтра наш последний день? Я бы мог провести его с тобой, но вместо этого ты сидишь здесь и ноешь, как будто уже Призвана.

Она встала.

— Ты не понимаешь.

Я слышал, как захлопнулась дверь позади меня, когда она вернулась в дом, или свою камеру, все равно.

У меня никогда раньше не было девушки, поэтому я был не готов к этому всему — я даже не знаю, как это назвать. А особенно, когда твоя девушка — маг. За неимением лучшей идеи, я встал, плюнул на все и поехал в школу — опаздывая, как обычно.

 

Осталось двадцать четыре часа. Над Гатлином воцарился циклон с низким давлением. Трудно сказать, чего ожидать — снегопада или града, но цвет неба не предвещал ничего хорошего. Сегодня могло случиться все, что угодно. Сидя на истории, я выглянул в окно и увидел нечто, напоминающее похоронную процессию, только самих похорон еще не было. Во главе колоны шел катафалк Мэйкона Равенвуда, за ним следовало семь черных Линкольнов. Совершая свой рейд через город, они проехали мимо Джексон Хай и направились в сторону поместья Равенвуд. Никто уже не слушал, что бубнит мистер Ли о предстоящей исторической реконструкции Битвы на Медовом Холме — не самого знаменитого сражения Гражданской войны, однако единственного, которым жители Округа Гатлин гордятся больше всего на свете.

— В 1864 году Шерман приказал генерал-майору Джону Хэтчу и его войскам разрушить железную дорогу «Чарльстон и Саванна», чтобы предотвратить интерференцию солдат Конфедерации с их «Броском к морю». Но из-за некоторых «навигационных просчетов», силы Союза задержались.

Он с гордостью улыбнулся, выводя на доске навигационные просчеты. Ладно, в Союзе были одни тупицы. Мы это уже поняли. В этом весь смысл Битвы на Медовом Холме, смысл Войны Между Штатами, как нам его преподносили с детского сада. Совершенно игнорируя тот факт, что Союз все же победил в войне. В Гатлине все говорили об этом, как о любезной уступке со стороны более благовоспитанного Юга. Говоря историческим языком, Юг выбрал наиболее безопасный курс, по крайней мере, согласно словам мистера Ли.

Но сегодня никто не смотрел на доску. Все таращились в окна. На черные Линкольны, сопровождающие катафалк вниз по улице, сразу за стадионом. Теперь, когда Мэйкон, так сказать, вышел в свет, он, кажется, стал получать удовольствие от выставления себя на показ. Для парня, который выходит только по ночам, он сумел привлечь достаточно внимания.

Я почувствовал толчок в плечо. Линк нагнулся над партой, так чтобы мистер Ли не мог видеть его лица.

— Чувак, как думаешь, кто в машинах?

— Мистер Линкольн, вы хотели бы рассказать нам, что случилось дальше? Особенно, учитывая тот факт, что ваш отец завтра будет командовать кавалерией? — Мистер Ли впился в нас взглядом, скрестив руки на груди.

Линк изобразил приступ кашля. Его отец, забитое подобие мужчины, удостоился чести командовать кавалерией на исторической реконструкции, после смерти Здоровяка Эрла Итона в прошлом году, впрочем, это единственная возможность для участника получить продвижение по службе. Кто-то должен умереть. В семье Саванны Сноу это было бы величайшим событием. Линк же не был столь значимой персоной в составе Оживающей Истории.

— Давайте посмотрим, мистер Ли. Постойте, я понял. Мы, эээ, выиграли сражение, но проиграли войну, или наоборот? Тут у нас иногда сложно угадать.

Мистер Ли пропустил слова Линка мимо ушей. У него, вероятно, круглый год висит «Звездно-брусчатый» — первый флаг Конфедератов — на фасаде его передвижного дома.

— Мистер Линкольн, к тому времени как Хэтч и его солдаты достигли Медового Холма, полковник Колкок, — класс захихикал, и мистер Ли одарил всех пристальным взглядом. — Да, это было его настоящее имя. Полковник и его отряд солдат Конфедерации вместе с народным ополчением соорудили неприступную батарею из семи пушек поперек дороги.

Сколько же раз нам придется слушать про эти семь пушек? Можно подумать, это чудо умножения хлебов и рыб№.

Линк снова повернулся ко мне, кивая в сторону улицы Мэйн.

— Ну?

— Думаю, это родня Лены. Они должны были приехать на ее день рождения.

— Да, Ридли что-то упоминала об этом.

— Вы все еще встречаетесь? — Мне было даже страшно спрашивать.

— Ага. Можешь хранить секреты?

— Ты же знаешь.

Линк задрал рукав своей футболки с изображением Рамоунс, и я увидел татуировку, которая выглядела как анимешный вариант Ридли, в коротенькой католической юбочке и гольфах до колена. Я надеялся, что его увлечение Ридли вскоре приутихнет, но в глубине души я знал правду. Линк забудет ее, только когда она добьется от него своего, если, конечно, она не заставит его сигануть с утеса головой вниз. И даже тогда, он, возможно, будет превозносить ее.

— Я сделал ее во время рождественских каникул. Классно, да? Ридли сама нарисовала ее для меня. Она убийственный художник.

«Убийственный» — это верно. Что я мог сказать? Ты наколол мультяшную версию Темного Мага на своей руке, которая, между прочим, держит тебя под каким-то любовным заклинанием, и ты, кажется, считаешь ее своей девушкой?

— Твоя мама будет в бешенстве, когда увидит ее.

— Она не увидит. Рукав закрывает ее, и у нас дома введено новое правило касаемо личной жизни. Она должна стучаться.

— Прежде чем ворваться в комнату и сделать, что пожелает?

— Ага, но, по крайней мере, она сначала стучится.

— Надеюсь, ради твоего же блага.

— В любом случае, у нас с Ридли есть сюрприз для Лены. Не говори Рид, что я тебе рассказал, она меня убьет, завтра мы устраиваем для Лены вечеринку. На том огромном поле Равенвуда.

— Лучше бы это оказалось шуткой.

— Сюрприз, — он и правда выглядел воодушевленным, будто этой вечеринке суждено было случиться, будто Лена туда пойдет или Мэйкон ее отпустит.

— О чем ты думал? Лене это не понравится. Она и Ридли даже не разговаривают.

— Все зависит от Лены, друг. Ей пора бы забыть все разногласия, они же семья.

Я прекрасно понимал, что он был под влиянием Ридли, послушный зомби, но он все равно выводил меня из себя.

— Ты не знаешь, о чем говоришь. Просто не вмешивайся. Поверь мне.

Он открыл шоколадный батончик и откусил.

— А, ладно, чувак. Мы просто старались сделать приятное для Лены. Не похоже, чтобы у нее было много друзей, желающих закатить ей вечеринку.

— Еще одна причина ничего не устраивать. Никто не придет.

Он заулыбался во все тридцать два зуба и запихал оставшийся батончик в рот.

— Все придут. Все уже готовятся. По крайней мере, так говорит Рид.

Ридли. Конечно же. Как только она оближет свой леденец, за ней весь чертов город последует, как за гребаным Крысоловом.

Кажется, Линк не до конца понимает всю эту ситуацию.

— Моя группа, Трясуны, впервые выступит на сцене.

— Твоя что?

— Новая группа. Я организовал ее, ну, пока был в церковном лагере.

Совершенно не хочу знать, что еще произошло во время зимних каникул. Я был просто счастлив, что он вернулся не по частям.

Мистер Ли ударил мелом по доске, привлекая к себе внимание, и вывел большую цифру восемь.

— В конце концов, Хэтч не смог сдвинуть Конфедератов и увел свои войска, при этом они потеряли восемьдесят девять человек и шестьсот двадцать девять были ранены. Конфедераты выиграли сражение, потеряв только восемь солдат. Именно поэтому, — мистер Ли с гордостью постучал по цифре, — все вы поддержите меня на исторической реконструкции Битвы на Медовом Холме завтра вечером.

Оживающая История. Так люди вроде мистера Ли называют реконструкции Гражданской войны, причем на полном серьезе. Тщательно соблюдается каждая деталь, от униформы до боеприпасов и расстановки солдат на поле боя.

Линк продемонстрировал мне свой довольный оскал, перемазанный шоколадным батончиком.

— Только не говори Лене. Мы хотим, чтобы это был сюрприз. Вроде подарка от нас двоих.

Я уставился на него, ничего не говоря. Я представил себе Лену в ее мрачном настроении и оранжевом тюремном комбинезоне. Затем, без сомнения, невыносимую группу Линка, вечеринку, где появится весь Джексон Хай, Эмили Ашер и Саванна Сноу, Падшие Ангелы, Ридли и поместье Равенвуд, не говоря уже о разворачивающихся неподалеку боевых действиях на Медовом Холме. И все под неодобрительным взглядом Мэйкона, других ненормальных Лениных родственников и матери, которая пытается ее убить. И собаки, которая помогает Мэйкону следить за каждым нашим шагом.

Прозвенел звонок. Сюрприз… это даже на сотую долю не передаст ее чувств. И я тот, кому выпал жребий ей об этом сообщить.

— И не забудьте зарегистрироваться, как только прибудете на реконструкцию. Вы не получите зачет, если не зарегистрируетесь. И оставайтесь в пределах безопасной зоны. Пуля в лоб не поможет вам получить пятерку по истории, — прокричал мистер Ли, когда мы уже вываливались за дверь.

Но прямо сейчас, пуля в лоб казалась не самой худшей перспективой.

Инсценировки Гражданской войны действительно довольно странные события, и реконструкция Битвы на Медовом Холме не исключение. Кто в здравом уме захочет рядиться в то, что выглядит как пропитанный потом шерстяной костюм для Хэллоуина? Кому интересно бегать вокруг, стреляя из антикварных ружей, настолько нестабильных, что они не раз отрывали людям конечности при выстреле? Так, кстати, и погиб Здоровяк Эрл Итон. Кого беспокоит, что разыгрываемое событие происходило во время войны, которая была почти сто пятьдесят лет назад, и что Юг, кстати говоря, эту войну проиграл? Кто будет все это делать?

В Гатлине и большей части всего Юга ответ будет: ваш врач, ваш адвокат, ваш проповедник, ваш автомеханик и ваш почтальон, вероятней всего ваш отец, все ваши дяди и кузены, ваш учитель истории (особенно, если вам посчастливилось иметь дело с мистером Ли) и определенно владелец оружейного магазина в вашем городе. Вторая неделя февраля и, независимо от того, идет дождь или светит солнце, все, о чем жители Гатлина разговаривают, думают и вокруг чего суетятся — это реконструкция Битвы на Медовом Холме.

Медовый Холм — это Наша Битва. Я не знаю, как они это определили, но уверен, это как-то связано с семью пушками. Горожане проводят последние несколько недель в приготовлениях к этому событию. И теперь, когда остались считанные минуты, по всему округу отпариваются и гладятся униформы конфедератов, разнося по воздуху запах нагретой шерсти. Винтовки начищаются, сабли полируются, и половина всех мужчин наверняка провели последние выходные в доме Буфорда Редфорда, сооружая самодельные боеприпасы, потому что его жена не возражает против запаха. Вдовы отмывают противни и замораживают пироги для сотен туристов, которые обрушатся на город, чтобы посмотреть на Ожившую Историю. Члены ДАР потратили несколько недель, подготавливая свою версию реконструкции — Туры Южного Наследия, а их дочери потратили две субботы, выпекая килограммовые пироги, чтобы обслуживать гостей после туров.

Что было особенно занятным, так это то, что члены ДАР, включая миссис Линкольн, проводили эти туры в старинных платьях. Они втискивались в корсеты и многочисленные слои нижних юбок, от чего напоминали сосиски, готовые прорваться сквозь кожуру. И если б только они; их дочери, включая Саванну и Эмили — будущее поколение ДАР, были вынуждены слоняться по историческим плантациям, выряженные словно персонажи сериала «Маленький домик в прериях». Экскурсия всегда начиналась со штаб-квартиры ДАР, так как это второе по счету из старейших зданий в Гатлине. Интересно, они успеют починить крышу? Мне трудно представить, что все эти люди будут бродить по Историческому Обществу Гатлина, разглядывая разноцветные клочки старины, пока под их ногами будут покоиться сотни магических свитков и документов, ожидающих следующего официального выходного дня.

Но ДАР были далеко не единственными, кто принимал участие во всем этом. Войну Между Штатами часто называют «первой современной войной», но если вы решите прогуляться по Гатлину за неделю до реконструкции, вы заметите, что в нем нет ничего современного. Каждая реликвия Гражданской войны была выставлена на показ, от фургонов на конной тяге до гаубиц, которые — здесь каждый дошкольник это знает — были артиллерийским оружием, приспособленным на паре старых колес от телеги. Сестры даже вытащили свой подлинный флаг конфедератов и прибили его на парадной двери, после того как я отказался вывешивать его над крыльцом. И хотя все это было лишь для вида, тут я пошел на принцип.

За день до реконструкции проводился большой парад, на котором всем участникам выдавалась возможность промаршировать через весь город в полном обмундировании перед сотнями туристов, так как уже на следующий день они все будут в дыму и грязи, и никто не заметит их до блеска начищенные медные пуговицы на старинных бушлатах.

После парада всегда проводился фестиваль с жареным поросенком, будкой для поцелуев и старомодной распродажей пирогов. Амма стояла у плиты целыми днями. Помимо ежегодной ярмарки, это было ее крупнейшим выступлением и величайшей возможностью одержать победу над своими врагами. Ее пироги всегда становились бестселлерами, что приводило в бешенство миссис Линкольн и миссис Сноу — главная мотивация Аммы в приготовлении всей этой выпечки. Ничто не доставляло ей большего удовольствия, чем превзойти дамочек из ДАР и утереть им носы их же второсортными пирогами.

И так каждый год, как только наступала вторая неделя февраля, образ жизни, который мы знали, переставал существовать, и мы все оказывались в Битве на Медовом Холме 1864 года. Этот год не был исключением, хотя с одним своеобразным дополнением. В этом году, в то время как пикапы тащили в город на буксире двуствольные пушки и трейлеры с лошадьми — любой уважающий себя кавалерист-реконструктор имел свою собственную лошадь — другие приготовления для другой битвы были так же на полном ходу.

Только эти разворачивались не во втором по счету старейшем доме Гатлина, а в истинно самом старом. В реконструкции были гаубицы, здесь была своя тяжелая артиллерия. Эта битва не имела никакого отношения к пушкам и лошадям, но от этого она не становилась менее серьезной. По правде говоря, она была единственной настоящей битвой в городе.

Что касается восьми убитых в Битве на Холме, я не мог сравнивать возможные потери. Я беспокоился только об одном человеке. Потому что если я потеряю ее, мне самому не жить.

Так что забудьте о дне Битвы на Медовом Холме. Для меня это было подобно дню открытия второго фронта на Второй мировой.

 

1. Здесь идет ироничное сравнение 7 пушек с 5 хлебами и 2 рыбами, которыми Иисус накормил 5000 людей.