Национальная идентичность и национальное самосознание

 

Термин «идентичность» (от латинского identicus – тождественный, одинаковый) в последние годы прочно вошел в русскоязычную научную лексику и существенно потеснил более привычные отечественные термины «самоопределение», «самосознание», «самоощущение» и др. В западной науке это произошло еще в 70-е годы ХХ столетия.

Этническая идентичность – субъективная сторона этнической принадлежности, когда люди сами себя причисляют к какой-либо этнической общности, связывая некоторые черты собственной родословной с рядом объективных признаков этой общности[110].

В.А. Ядов отмечает, что социологическое рассмотрение проблемы идентичности связано с изучением социально-культурных детерминант формирования групповых солидарностей. Стщательно изучаются механизмы установления связей индивида с определенной общностью под воздействием надиндивидуальных социально-культурных требований[111].

В теории социальной идентичности Тернера идентичность – это знание человека о себе как о члене группы, люди стремятся к позитивной социальной идентичности, к тем знаниям о себе, которые позволят им думать о себе лучше, чем о людях из других групп. Обобщенный образ себя, своей группы и окружающего мира должен быть целостным и непротиворечивым.

Идентичность – субъективное переживание человеком своей индивидуальности. Человек, рассмотренный в структуре философских категорий «общее – особенное – единичное», предстает как:

а) человечество в целом и общечеловеческое в каждом конкретном представителе нашего рода;

б) определенная общность людей (расовая, национальная, классовая, конфессиональная, профессиональная, половая, возрастная и пр.) и проявления этой общности в конкретных людях;

в) отдельный человек в конкретной единственности своего реального существования.

Эта трехуровневая структура представляет собой универсалию бытия и самосознания человека.

Понятие национальной идентичности отражает осознание двух встречных процессов: с одной стороны, индивидуализируется групповой порядок действий, а с другой – поддерживаются коллективно одобряемые правила поведения.

Два пути выхода из сложившейся ситуации – революционный и реформаторский – активно обсуждались на рубеже XIX – XX вв.

Исторический выбор произошел в пользу первого, победила линия на отказ от своей истории, традиций, от собственной тысячелетней идентичности. Это означало наступление кризиса национально-культурной идентичности, что признается одним из наиболее характерных явлений современности.

Разрешение идентификационного кризиса сможет произойти также в результате воссоздания связей индивида с прежним объектом тождества, возрождения прежней идентичности, в том числе государственной. В воспоминаниях А.А. Игнатьева[112], бывшего в то время русским военным атташе в Париже, достаточно ярко описывается, как большая часть русской диаспоры в Париже, состоявшей в значительной части из принадлежащих к разным партиям революционеров, стремилась вернуться в Россию для ее защиты после начала первой мировой войны. Отвергнутая ими ранее идентичность в отношении самодержавной России была восстановлена в условиях начавшейся войны и возникшей угрозы Отечеству.

В связи с этим пристальное внимание вызывают процессы децентрализации и детерриториализации в странах развитых демократий, характеризующихся передачей основных организационных функций публичным общественным институтам региональных и локальных уровней, ибо только на уровне территорий возможно сохранение собственной идентичности.

К сожалению, эти процессы не свободны от известной степени мифологизации культуры и истории новыми субъектами политического действия. Реальность этнических мифов такова, что история каждого народа представляется наиболее древней и богатой среди других, а ареал исторического расселения и влияния – выходящими далеко за пределы их нынешних границ.

Проблема идентичности россиян наиболее часто поднимается в публикациях в связи с тем, что при анализе происходящих в современной России процессов констатируется кризис идентичности как важнейшее следствие распада прежней государственности и источник психологического дискомфорта существенной части населения. Так, по мнению Е.Б. Светлицкой, важнейшим следствием распада СССР стал идентификационный кризис, переживаемый значительной частью населения России, особенно лицами, относящимися к старшим возрастным группам. Ухудшение положения в стране, изменение идеалов, неопределенность ситуации привели к тому, что многие потеряли нравственные, идеологические, материальные и жизненные ориентиры, остро почувствовали свою ненужность государству, маргинальность своего положения: перестав быть гражданами СССР, они не осознали того, что стали гражданами России[113]. С распадом СССР и образованием новых государств люди, пересматривая прежние представления о самих себе, сталкиваются с сосуществованием старых и новых идентичностей, в том числе национальных. Этот сложный процесс вызвал кризис самосознания и болезненные политические проекции, связанные с отрицанием старого режима и его политической и социокультурной системы.

В различные эпохи национальной жизни выступают на передний план определенные аспекты, отбирается то из прошлого, что соответствует ее, этой эпохи, духу. Многие ученые России кризис идентичности видят в возвращении к «русской идее».

Сложные проблемы возникают в мусульманском мире. В зонах расселения мусульман в разных странах мира исламизм распространяется через формирование альтернативной идентичности, то есть внедрение в среду мусульман самоидентификации не с тем или иным модернизирующимся секулярным государством, а с исламской уммой (глобальным сообществом верующих), которая на деле подменяется конкретным исламистским центром. Следует отметить, что ничто не наносит большего вреда исламу и мусульманам, чем современный исламский экстремизм. Экстремисты эксплуатируют религию в политических целях, сплошь и рядом нарушая её догматы.

Национальная идентичность является важнейшим средством легитимации и делигитимации политической власти в современном обществе. Вместе с тем идентификация с большой социальной (этнической) общностью – достаточно сильный катализатор массового поведения и поли­тического действия. Именно поэтому распространенность определенной групповой этнической идентификации может служить одним из факторов прогноза возможного массового политического действия.

Кризис национальной идентичности в России усиливается тем, что лишь 12% населения проживает в национальных республиках, обладающих статусом государственных образований. При этом из 21 республики только в 6 (Дагестан, Северная Осетия – Алания, Тува, Кабардино-Балкария, Чеченская республика, Чувашия) титульные этносы составляют большинство населения и большинство их представителей проживает в границах своих национальных образований. В остальных же республиках, автономных округах количественно доминируют главным образом русские, которые тем не менее по своему статусу превратились в нацменьшинство.

Тем не менее, у граждан России уже в 1990-е гг. появилось ощущение большей этнокультурной защищенности: была отменена обязательная фиксация национальности в паспортах, люди перестали скрывать или стыдиться своей этнической идентичности, начали свободно говорить между собой на родном языке.

Национальное самосознание обладает сложной структурой. Оно включает: сознание этнической общности и отношение к другим этносам; приверженность к этносам, языку, территории, демократической культуре; сознание социально-государственной общности; патриотизм, сознание общности в национально-освободительной борьбе. В любой из этих сфер самосознание отражает положение вещей: истинно или извращённо[114].

Проблема самосознания нации, национальности, этнической группы – это проблема национального духа, которая включает в себя обряды, обычаи, познание самого себя в перспективе и ретроспективе. Никто не хочет терять национальное лицо, каждый хочет его сохранить. Академик Ю.В. Бромлей рассматривает национальное самосознание как категорию, обозначающую весь комплекс представлений национальности о самом себе (в том числе и принадлежность к ней), её осознанных интересов, ценностных ориентации и установок по отношению к другим национальностям[115].

Для развитого национального самосознания характерна не просто способность общества вырабатывать мнение о себе самом, но и существование действенного механизма регулирования этого мнения, то есть критическое отношение к деятельности как общества в целом, так и отдельных его составляющих вплоть до конкретного человека.

Важное значение имеет выяснение соотношение терминов национальное и этническое самосознание. В социальной философии и этнологии этническое и национальное часто либо отождествлялись, либо противопоставлялись, и, соответственно, этническое и национальное самосознание рассматривалось как однозначные, или противостоящие понятия и феномены. Вместе с тем обнаруживалась тенденция интерпретировать этническое самосознание в качестве основы национального самосознания[116].

Этническое самосознание представляет чувство принадлежности к определенному этносу, осознание своего отличия и исхода при сравнении с другими этносами, важный признак этнической общности, являющейся отражением в сознании людей реально существующих этнических связей и внешне проявляющееся в форме самоназвания, или этнонима. Этническое самосознания – это духовное отождествление человека со своим народом.

Национальное самосознание – более широкое социокультурное понятие. В него входят не только знания данного этноса о себе, но и знания, воспринятые от других, особенно родственных народов, полученные в результате длительного проживания совместно с ними на одной территории и других форм общения[117].

Национальное самосознание можно определить как совокупность взглядов, оценок, мнений и отношений, выражающих представления членов национально-этнической общности о своей истории, современном состоянии и перспективах своего развития, а также о своем месте среди аналогичных общностей и характере взаимоотношений с ними.

Ю.В. Бромлей[118] выделяет такие элементы в его структуре, как национальная идентификация; представления о типичных чертах своей общности, ее свойствах как целого – автостереотипы; представления об общности исторического прошлого народа; о территориальной общности («родной земле»); о государственной общности при определенных конкретно-исторических условиях. Самостоятельным элементом является осознанное отношение к материальным и духовным ценностям нации, ее достижениям, ориентациям на них.

Такой же позиции придерживаются авторы монографии «Русские: этносоциологические очерки»[119]. Под национальным самосознанием они предлагают понимать не только идентификацию – отнесение человека себя к той или другой национальности, – но и его представление о своем народе, его характерных чертах, культуре, языке, территории проживания, историческом прошлом, т.е. образ «мы». Все эти представления эмоционально окрашены, к ним вырабатывается определенное отношение, например, чувство гордости, сопереживания и т.п., способное стимулировать поступки людей.

Национальное самосознание – это осознание народом своей собственной социально-этнической сущности, осознание того, какую реальную роль он играл или в потенции может играть в истории человечества, каков его вклад в общечеловеческую цивилизацию. Это сознание своего естественно-исторического права на свободное, независимое существование.