Взглянем теперь на множество неудавшихся бескровных наступательных походов в том их оформлении, которое мы могли бы назвать вульгарным.

Наступающий продвигается в неприятельскую страну и несколько оттесняет противника, но одолевающие его сомнения не допускают довести дело до решительного сражения; так он и остается стоять перед неприятелем, делая вид, будто он совершил завоевание и у него не осталось иной задачи, помимо обеспечения завоеванного пространства; теперь, мол, искать сражения - дело противника, а драться он согласен в любой день и пр. Всем этим полководец морочит свою армию, двор, весь мир, даже самого себя. Истинное же основание заключается в том, что он находит противника в занятом им положении слишком сильным. Мы здесь не говорили о том случае, когда нападающий отказывается от атаки по той причине, что не может использовать победы, так как находится уже у конца своего наступательного шествия, и нет запаса сил, чтобы начать новое. Последний случай предполагает уже удавшееся наступление, действительно имевшее место завоевание; здесь же мы имеем в виду лишь случай, когда наступающий застрял на пути к намеченному завоеванию.

Тогда начинается выжидание благоприятных обстоятельств; обыкновенно нет никаких оснований рассчитывать на них, ибо намеченное наступление уже доказывает, что ближайшее будущее не обещает ничего большего, чем настоящее, - таким образом, на сцену является новая иллюзия. Если, как обычно бывает, данная операция стоит в связи с другими одновременными, то сваливают па плечи других армий то, чего не удалось достигнуть своей, и ищут оснований для оправдания собственной бездеятельности в недостаточной поддержке и согласованности. Говорят о непреодолимых трудностях и находят мотивы в самых сложных и тонких отношениях. Так истощаются силы наступающего в бездействии или, вернее, в недостаточной, а потому и непродуктивной деятельности. Обороняющийся выигрывает время, что для него всего важнее; приближается неблагоприятное время года, и дело кончается тем, что наступающий возвращается в свои пределы на зимние квартиры.

Вся эта сеть ложных представлений переносится затем на страницы истории и вытесняет совершенно простое, истинное основание неуспеха, а именно - страх перед мечом врага. Если критика углубится в разбор подобного похода, то она истощит свои силы над множеством мотивов и контрмотивов, не дающих убедительных выводов, так как все они висят в воздухе, и нет желания снизойти на подлинный фундамент истины. Противовес, особенно ослабляющий стихийную силу войны, а с нею и наступление, заключается большею частью в политических отношениях и намерениях государства, а их всегда скрывают от света, от собственного народа и армии, а иногда даже от полководца. Никто не захочет мотивировать свою нерешительность признанием, что он-де боится недостатка сил довести дело до конца, что он наживет новых врагов или что он не хочет слишком большого усиления своих союзников и т.д. О таких сторонах умалчивают, но свету нужно дать связное изображение событий, и вот полководец оказывается вынужденным пустить в обращение за свой счет или за счет своего правительства целую сеть ложных оснований. Это постоянно повторяющееся жонглирование военной диалектикой окаменело в теории в виде целых систем, разумеется, весьма далеких от истины. Лишь теория, следующая простой нити внутренней связи событий, может дойти до сущности дела; мы это и пытались осуществить.

Относясь с таким скептицизмом к военной истории, мы видим, что рушится громадный аппарат наступления и обороны, состоящий из одних разглагольствований, а простая точка зрения на них, изложенная здесь нами, сама собой выступает на первый план. Мы полагаем, что она должна быть распространена на всю область обороны; только придерживаясь ее, мы будем в состоянии с ясным разумением судить о всей массе событий.