Социально-экономическое и внешнеполитическое положение Македонии до римских завоеваний 1 страница

§ 1. Антимакедонское движение на Балканах и социальная борьба в македонской армии в период восточных походов Александра

Походы на Восток, организованные македонскими и греческими рабовладельцами по решению Коринфского конгресса, предвещали не только лёгкую наживу и большие богатства, но и, прежде всего, усиление могущества Македонского государства, расширение его границ и сфер влияния.1) Добиваясь решения этой задачи, македонский царь приложил все силы, чтобы тщательно подготовить Восточный поход.

Когда воинские контингента греческих государств были собраны, а ядро македонского войска под начальством лучших полководцев – Пармениона и Аттала – выступило в Малую Азию, весь Балканский полуостров облетело известие о насильственной смерти Филиппа. Это событие выходило за рамки одной Македонии, оно приобретало, в известной мере, мировое значение, т. к. затрагивало интересы не только балканских стран, но и всего Востока.

Причину смерти Филиппа источники толкуют по-разному. Диодор, например, выдвигает идею личной мести.2) Убийца Павсаний – македонянин из рода орестов, царский телохранитель, оскорблённый Атталом, просил Филиппа наказать обидчика, но, не получив удовлетворения, решил убить самого Филиппа. Юстин считает виновницей убийства Филиппа царицу Олимпиаду.3) Курций, подтверждая указания Диодора об оскорблении Павсания Атталом, добавляет, что противники дома Аттала знали о готовящемся заговоре и что Олимпиада с несказанной жестокостью уничтожала своих соперников. Она заставила вторую жену Филиппа покончить с собой, а новорождённого её сына изжарила на медной сковороде. Курций, таким образом, косвенно указывает на причастность к этому злодеянию Олимпиады. Плутарх тоже поддерживает версию, высказанную Диодором и Курцием об оскорблении Павсания Атталом, но подчеркивает, что больше всего обвиняли в смерти Филиппа Олимпиаду, которая побуждала находившегося в раздражённом состоянии молодого телохранителя смелее приступить к делу. Пострадала отчасти и репутация Александра, хотя он впоследствии разыскал и наказал заговорщиков и осуждал мать за её жестокость.4) Наконец, Арриан указывает, что Александр в письме к Дарию обвиняет в убийстве Филиппа персов, о чём свидетельствует то обстоятельство, что ярый противник царя Демосфен получил от них большую сумму денег, а заговорщики бежали в Персию.5)

Эти разноречивые свидетельства древних авторов дают возможность выделить следующие причины убийства Филиппа:

1) Основным стимулом к убийству македонского царя была личная месть (Диодор, Курций, Плутарх).

2) В убийстве принимали участие Олимпиада и Александр (Юстин, Курций, Плутарх).

3) К убийству были причастны греки и персы (Курций, Арриан).

4) Убийца Павсаний был из рода орестов (Диодор).

5) Противники дома Аттала и Филиппа знали о готовящемся заговоре и молчали (Курций).

Все эти доводы и предположения породили у исследователя различные толкования о гибели македонского царя. Они сводились в основном к тому, от чьего имени действовал знатный македонянин, царский телохранитель Павсаний, заколовший Филиппа кинжалом на свадебном пиру его дочери. Было ли это убийство следствием личной мести или политического заговора и какие силы действовали в том и другом случае?

Из всех выставленных доводов и предположений о причинах смерти Филиппа самым несостоятельным является довод о личной мести.6) По Диодору, некий Павсаний из Орестиды, один из телохранителей царя, пользовался дружбой последнего. Вскоре Павсаний пал в битве с иллирийским царём Плеврием. Другой телохранитель, тоже по имени Павсаний, в это время был оскорблён полководцем Атталом. Филипп, не давший Павсанию удовлетворения по его жалобе, пытался подарками и почестями смягчить гнев Павсания и не подвергать наказанию одного из лучших своих полководцев. Но когда царь женился на племяннице Аттала (второй брак), Павсаний, потеряв надежду получить должное удовлетворение, встал на путь преступления.

Во-первых, в этом рассказе Диодора перепутаны факты. В 337–336 гг. Филипп не предпринимал никаких походов против Иллирии. Поход против Плеврия был предпринят в 344 году. Во-вторых, против этого довода сама логика вещей. Непонятно, почему Павсаний не отомстил непосредственно обидчику – Атталу. О том, что это было возможно, свидетельствует последующее устранение Аттала сторонниками Александра. Нет сомнений, что убийца был орудием в чужих руках. В-третьих, между оскорблением Павсания и актом мести проходит несколько лет.7)

Маловероятно и соучастие в этом злодеянии Александра и Олимпиады. Семейные дела Филиппа в последние годы его жизни действительно были очень запутаны. Женившись вторично в 337 г. на молодой девушке из знатного македонского рода Клеопатре – племяннице Аттала, он вызвал семейную ссору, которая навсегда подорвала дружеские отношения между Филиппом, его прежней женой Олимпиадой и их сыном Александром. Тем не менее ни Олимпиада, ни Александр не хотели смерти Филиппа. Им было ясно, больше чем кому бы то ни было, что физическое устранение царя привело бы к выступлениям антигосударственных сил внутри страны и многочисленных врагов за её пределами. Кроме всего этого, Александр знал, что отец никогда не имел намерения лишать его наследства. Забота о тщательном его воспитании, приобщение к государственной деятельности и к руководству армией говорят ясно об этом.

Больше оснований имели обвинения Греции и Персии. В Греции смерть Филиппа должна была возбудить надежды на освобождение из-под македонского ига. И действительно, многие греческие города и области (Афины, Аркадия, Фивы, Аргос, Спарта, Этолия и др.), как только до них дошло известие о гибели македонского царя, прогнали македонские гарнизоны и начали деятельно готовиться к войне. Начались волнения в Фессалии, зашевелились фракийские и иллирийские племена. Вполне естественно, что Персии македонские события и антимакедонская греческая коалиция были на руку, ибо они оттягивали надвигавшуюся войну, к которой Персия не была подготовлена. Поэтому персидский царь не жалел ни денег, ни жертв, чтобы поддержать антимакедонское движение. Демосфен получил на это предприятие персидские деньги, а заговорщики подстрекались к более решительным действиям, в чём Александр обвинял Дария в письме после битвы при Иссе.8)

Греция и Персия, таким образом, являлись реальной опасностью для Македонии в самые тяжёлые дни её существования. Но ни Греция, ни Персия не являлись основными силами, определявшими дальнейшую судьбу Македонии. Правда, их стремление создать большие трудности ненавистной стране попало на благодатную почву, однако оно не дало бы больших результатов, если бы не переплеталось с переживаемым самим Македонским государством кризисом, с сильной родовой оппозицией македонских племён.

Известно, что политика объединения, исходившая от царей Нижней Македонии, постепенно подчинявших себе самостоятельных царьков Верхней Македонии, не могла не встретить сильного сопротивления со стороны последних. Усилия Филиппа, направленные на привлечение местной родовой знати на службу новому централизованному государству, привели к тому, что часть этой знати постепенно отдала себя служению государству, интересы которого стали её интересами. Но другая часть осталась на своих старых позициях непримиримости к новому положению вещей, изменить которое она не теряла надежды. Следствием ожесточённой борьбы родовой знати за свою былую независимость и явилось убийство македонского царя в 336 г.

Македонское государство своим укреплением и расширением, в известной мере, обязано неутомимой деятельности Филиппа, крупного государственного деятеля, дипломата и полководца. Смерть последнего во многом содействовала бы распаду Македонии на составные части, усилила бы освободительное движение соседних народов. Сам Павсаний как царский телохранитель принадлежал к македонской знати и был не только слепым орудием в руках антимакедонских элементов, но и выразителем интересов своей среды. Можно с уверенностью сказать, что мы имеем здесь дело не с одним безумным поступком убийцы, но с большим политическим заговором, штаб которого находился в сердце страны, а нити его тянулись к варварским племенам на севере, к греческим и персидским городам.

Источниками указывается, что соучастниками Павсания являлись три брата: Аррабей, Геромен и Александр, родом из Линкестиды, области Верхней Македонии. Они принадлежали к сильному линкестийскому племени, лишенному самостоятельности Филиппом. То обстоятельство, что источники со смертью Филиппа связывают имена трёх братьев, потомков линкестийского рода, является ещё лишним доказательством противодействия объединительной политике Филиппа, который незадолго перед тем лишил политической самостоятельности Линкестиду. В лице представителей Линкестиды выступала старая родовая знать Македонии, надеявшаяся со смертью царя разрушить Македонское рабовладельческое государство и восстановить прежнюю самостоятельность отдельных македонских племён. В этом были заинтересованы не только отдельные племена внутри страны, но и далеко за её пределами. Интересы немакедонских соседних племён были бы лучше обеспечены, если бы на месте сильного Македонского государства лежала бессильная, раздираемая политической борьбой земля. Этим объясняется выступление иллирийских, леонинских и фракийских племён, граничивших с трёх сторон с македонской территорией.

Решительная расправа Александра с трибаллами, придунайскими народностями и иллирийцами означала не только обеспечение безопасности северной границы от варваров, но и уничтожение той силы, которая вдохновляла внутреннюю оппозицию на борьбу. И действительно, с уничтожением сопротивления варварских племён македонские племена потеряли уверенность в своём успехе.9) После того как непосредственные виновники убийства Филиппа были уничтожены, Аттал убит в Малой Азии, а его родственники – в Македонии, оппозиция могла надеяться на восточные силы, на помощь воинственных соседей и на восстание в Греции. Но ни одна из этих надежд оппозиции не оправдалась. Если и были выступления потенциальных союзников оппозиции, то они носили локальный характер, проходили неорганизованно, несогласованно с антимакедонскими выступлениями в самой Македонии. Враги её в Греции перешли к более решительным действиям лишь после того, как до них дошёл ложный слух о смерти Александра в борьбе с варварами. В Элиде сторонники македонян были изгнаны из города. Пришли в движение аркадские города, на пути к восстанию находились этолийцы, вооружались Афины, однако знамя восстания подняли только Фивы. Но когда быстрым маршем Александр с армией прибыл в Беотию, восстание, охватившее было всю Грецию, прекратилось. Аркадские войска, шедшие на поддержку фивянам, остановились на перешейке, этолийцы послали посольство к Александру с унизительными уверениями в преданности, афинян охватила паника, во время которой власть перешла к македонской партии.

Отсутствие общих устремлений, твёрдости, настойчивости у антимакедонской коалиции дало возможность Александру разбить своих врагов поочередно. Его действия в первые два года с царствования (336–334) должны быть рассматриваемы как прогрессивные. Речь шла о жизнеспособности возникшего молодого государства, о преодолении им реакционных противодействующих сил. Победа Александра есть победа окрепшего рабовладельческого Македонского государства, с одной стороны, – над родовой оппозицией внутри страны и варварскими объединениями за её пределами, и над умирающей системой греческих полисов – с другой. Кризис Македонии миновал не столько благодаря оружию её полководца, сколько благодаря отсутствию единого антимакедонского фронта. Так было до начала греко-македонских походов на Восток.

Весною 334 года начался поход греко-македонских рабовладельцев на Восток; к концу этого же года Александром были предприняты два важных мероприятия: он распустил свой флот, а после действий у Галикарнаса послал обратно в Македонию многих из своих солдат.

Арриан указывает, что Александр решил распустить свой флот по двум причинам: во-первых, из-за отсутствия денег, во-вторых, из-за боязни соперничества с большим персидским флотом. Он считал, что, завладев Азией с помощью сухопутных сил, уже не будет нуждаться во флоте, а взятием приморских городов ему удастся уничтожить персидский флот, так как персам неоткуда будет пополнять число гребцов и матросов и не будет в Азии места, где пристать.10)

Диодор также объясняет роспуск македонского флота его бесполезностью и вследствие больших расходов на его содержание. Александр, распустив флот, оставил лишь несколько кораблей для перевозки стенобитных машин.11) Диодор приводит мнение некоторых писателей о том, что причиной роспуска флота было желание Александра укрепить мужество македонян, когда сделается для них невозможным возвращение домой. «Некоторые говорят, – пишет Диодор, – что Александр распустил флот с хитрым расчётом. Он поджидал Дария; предстояло большое грозное сражение, и Александр решил, что македоняне будут сражаться мужественнее, если у них отнять надежду на спасение бегством».12) Такое толкование ничего не объясняет, тем более, что мужество македонских воинов в битве при Гранике и во время их дальнейшего продвижения было на высоте и не нуждалось в дополнительном испытании. Английский учёный В. Уилер полагал, что, отпустив свой флот, Александр совершил ошибку.13) Проф. С. И. Ковалёв, наоборот, утверждает, что здесь не было никакой ошибки.14) Судьба похода должна была решиться не на море, а на суше, поэтому столкновение слабых македонских морских сил с превосходным персидским флотом отразилось бы крайне вредно на всей кампании. С. И. Ковалёв указывает также на обременительность содержания флота для всё еще бедной казны Александра. 160 трирем требовали экипажа больше чем в 30 тыс. человек, а это почти равнялось численности его армии, между тем как флот не был в состоянии совершить того, на что была способна армия.

Нам кажется, что как древние авторы, так и опирающиеся на них исследователи недостаточно связывают этот опасный для македонского войска шаг с планом персидского главнокомандующего Мемнона, который начал осуществляться после падения Галикарнаса.15) О Мемноне, известном «своей воинской мудростью», среди адмиралов Дария шла слава, что он может доставить Александру много хлопот, неприятностей и беспокойства.16) Назначенный незадолго перед тем начальником всех сухопутных и морских сил, он решил перенести войну в Македонию и Элладу,17) для чего стремился отрезать македонян от своей родины, лишить их связи с Европой, изолировать на Востоке. Хотя этот план начал осуществляться несколько позднее, всё же Александр предвидел его реальность, и поэтому формально распущенный флот должен был стать на защиту морских коммуникаций Македонии и Греции.

В этой связи стоит и другое мероприятие Александра. Объяснение Аррианом причины отправки македонских солдат на родину нельзя считать удовлетворительным. Он указывает, что среди македонян, отправлявшихся на войну с Александром, были такие, которые поженились перед самым походом. Александр решил, что не следует об этом забывать; он отправил молодоженов из Карии в Македонию, чтобы они провели зиму с женами. Начальство над ними он поручил Птолемею, сыну Селевка, одному из царских телохранителей, и стратегам – Кену, сыну Полемократа, и Мелеагру, сыну Неоптолема, которые сами были в числе молодоженов.18) Вряд ли можно объяснить это мероприятие такими романтическими причинами. Гораздо важнее указание историка о том, что командиры, возглавлявшие отряды македонян, ушедших на родину, должны были набрать новые войска и соединиться с основными македонскими военными силами во Фригии. На рынок рабов в Пелопоннес Александр послал Клеандра с заданием навербовать там войска.19) Спустя 13–14 месяцев Клеандр с 4 тыс. наёмных греков примкнул к Александру в Сидоне.20) Арриан говорит, что ушедшие на родину македоняне должны были распространить по всей Македонии и в подвластных странах весть о победе македонского оружия, укрепить верность народа царю и возбудить желание участвовать в его смелых предприятиях. В действительности македонская армия в Азии была настолько малочисленна, что рискованно было бы отправлять отдельные её подразделения на запад лишь для извещения о славе победы её соотечественников. Их обязанность была более определённой и более ответственной: они должны были отразить первый натиск врага на случай перенесения персами войны в Европу.21) Насколько Александр был прав, предвидя опасность, свидетельствуют последующие события. В то время как он весной 333 г. отправлялся к северу через Памфилию, начались волнения в Греции, вызванные энергичными действиями Мемнона в тылу у македонян. Воспользовавшись превосходством персов на море, партийными распрями в греческих городах, персидский главнокомандующий надеялся дать войне оборот чрезвычайно опасный для македонского царя: покорить острова архипелага, явиться к греческим берегам с могучим флотом, вступить в тайные сношения с греческими городами, особенно со Спартой, поднять на борьбу антимакедонские партии.22) Мемнон возлагал большие надежды на восстание греческих городов против Македонии. С этой целью персидский флот в течение зимы 334/333 г. начал систематически занимать важнейшие пункты на Эгейском море.23) Он захватил острова Самос, Родос, Спорадские, Хиос, Лесбос, за исключением Метилены. Мемнон стал завязывать сношения с Грецией, особенно со спартанцами, угрожая Александру с тыла.24)

Весть об успехах персов быстро распространилась по всей Греции. Ряд кикладских островов послал к Мемнону свои посольства с предложением союза. Персидская дипломатия и деньги нашли себе снова пути в греческие государства, в которых многие ожидали открытых восстаний.25) Спартанцев считали готовыми к встрече персов, что, внушало Александру большое беспокойство за проливы и за верность ему греков. Из Гордии он послал двух командиров – Гегелоха и Амфотера – к Геллеспонту; они должны были собирать флот, принуждая к службе даже торговые суда. Такой поступок явился нарушением договора о свободном прохождении судов через проливы и вызвал протест афинян. Но положение было настолько напряжённым, что считаться с недовольством Афин не приходилось. Регент Македонии Антипатр, получив от своего царя деньги на военные расходы, послал Протея, чтобы собрать на Эвбее и в Пелопоннесе корабли для защиты островов и охраны греческого берега.26) Как видим, Александра в то время тревожили западные дела не менее восточных.

В такой критический для македонян момент дело персов потерпело серьёзный ущерб вследствие неожиданной смерти инициатора новой тактики войны – Мемнона (февраль 333 г.).27) По выражению Диодора, смерть Мемнона погубила всё дело Дария.28) Во время активных действий персидского главнокомандующего Александра «охватила великая тревога». Но когда ему принесли известие о кончине Мемнона, тревога эта несколько утихла.29) Хотя персидская политика на Эгейском море сразу после этого не изменилась, македонский полководец, учитывая интересы и эгоистические побуждения персидских сатрапов, знал, что она вскоре должна измениться в его пользу. Продолжателями дела Мемнона стали племянник Дария Фарнабаз и адмирал Автофрадат. Они послали Датама с 10 судами в разведку на Циклады, заставили капитулировать Метилену, подчинили себе остров Тенедос,30) находившийся лишь в 12 милях от входа в Геллеспонт, и персам не стоило особого труда блокировать проливы, если бы не неоднократные приказания персидского царя о свёртывании военных операций на Эгейском море.31) Персидские сатрапы на военном совете отвергли предложение военного эксперта и главного советника в Сузах Харидема о необходимости продолжать осуществление плана Мемнона.32) Сам Харидем за отстаивание своих убеждений поплатился жизнью.33) Персидское правительство Дария пренебрегло волнениями греков, об усилившемся мятежном настроении которых красноречиво свидетельствовали речи Эсхина и Демосфена. Сильное антимакедонское движение существовало и в Афинах, хотя открыто выступить против Александра афиняне не решились. Открытое выступление предпринял спартанский царь Агис; он просил у персов денег и помощи сухопутным и морским войскам для начала войны в Греции. В 333 году Агис завязал сношения с Автофрадатом и Фарнабазом, получил от них 30 талантов и 10 трирем, с чем и начал войну против Александра на Крите.34) Незадолго до битвы при Иссе были отправлены к Дарию спартанские, афинские и фиванские послы.35) Одновременно с этим Агис начал готовиться к походу против Антипатра. Македония могла не только потерять влияние в Греции, но и лишиться в случае поражения Александра собственной самостоятельности. Александр был фактически отрезан от своей базы, и если бы он потерпел поражение от Дария, отступить ему было бы некуда.

Блестящая победа македонян при Иссе изменила соотношение борющихся сил. Она оставила персов в полной изоляции, лишила их моральной и деловой поддержки со стороны мятежных сил Запада. Теперь сообщничество с персами потеряло всякий смысл и интерес. Афиняне могли считать себя счастливыми, что не дошли до открытого восстания и ограничивались, главным образом, патриотическими речами Демосфена. На Истмийских играх греки должны были наградить Александра золотым венком за победу над варварами.

Персидский флот, курсировавший в Эгейском море, вынужден был уйти оттуда по двум причинам: во-первых, вследствие активизации действий Гегелоха, посланного к проливам Александром, во-вторых, ввиду отсутствия у персов сухопутных сил по берегам Эгейского моря. Персидский флот ограничился занятием островов и время от времени производил высадки на континент, нигде не успевая прочно обосноваться. Экспедиция из 10 кораблей под командой Датама, бросившая якорь около Сифноса для того, чтобы ободрить антимакедонские элементы береговых городов или войти в соглашение со спартанцами, кончилась неудачей. Восемь из 10 её кораблей были отбиты македонской эскадрой Протея, стоявшей в Эвбее.36) Одновременно с этим Гегелох собрал македонский флот в Геллеспонте и дал решительный отпор персидскому флоту, стремившемуся туда проникнуть.37) Благодаря этому путь из Македонии в Азию остался свободным, несмотря на усиленное стремление персов его перерезать. Ранней осенью Гегелох и его флот перешли в наступление, вышли из Геллеспонта и отняли у персов Тенедос. Персы должны были теперь заботиться о спасении того, что имели. Фарнабаз с 15 тыс. наёмников на десяти кораблях вынужден был спешить назад, чтобы предупредить восстание на Хиосе. Вскоре он был взят в плен и заключён в оковы.38) Остальной флот рассеялся по гаваням Малой Азии, а к весне этого флота как военной силы больше не существовало: движение вдоль берегов Сирии, предпринятое Александром, поставило под угрозу независимое существование финикийских городов; финикияне и жители Кипра, находившиеся во флоте, разбежались, как только узнали об опасности, угрожавшей их домам и семьям. Персия по существу осталась без флота, так как он состоял главным образом из финикийских кораблей. Эти обстоятельства помогли Александру овладеть Эгейским морем и пробиться к восточному берегу Средиземноморья. Но даже и при этих успехах дела в Греции и Македонии продолжали беспокоить. Александра. Завоевывая Тир, он стремился не только открыть себе путь в Египет и Вавилон, но и уничтожить постоянную поддержку со стороны Тира оппозиционных элементов в самой Греции, особенно в Спарте.39)

Арриан указывает, что без завоевания Тира, Египта, Кипра невозможно было бы успокоить Грецию, где лакедемоняне уже готовы к воине против македонян, а город Афины сдерживается скорее страхом, чем добрым расположением к ним. Арриан приводит речь Александра перед командирами во время осады Тира. Александр рисует опасность положения как для похода в Египет, так и для преследования Дария и положения дел в Греции, если Тир останется в тылу непокорённым. В случае же победы над Тиром будет завоёвана вся Финикия и разгромлен или захвачен финикийский флот и не нужно будет «беспокоиться о Греции и нашем отечестве».40) Когда лакедемоняне показывали себя явными врагами македонян, а верность афинян зиждилась на страхе, а не на взаимных интересах, у Александра существовали опасения, чтобы «неприятель, возвратив приморские города, во время похода нашего к Вавилону и против Дария не вторгнулся в самое наше отечество сильным флотом».41)

Победа над Тиром принесла победителю не только обладание морем, финикийским флотом, ключами к Египту и Вавилону, но и успокоение оппозиционных элементов в самой Греции.

Об изменении настроения у греков после этих событий свидетельствовал факт преподнесения Александру коринфянами по поводу Истмийских игр золотой короны за победу при Иссе. Для победителя при Тире и обладателя всего Эгейского моря такая награда не могла иметь существенного значения, но она ясно говорила о том впечатлении, которое произвело на греческие государства сражение при Иссе,42) хотя далеко не все греки испугались последствий этого сражения. В то время, когда Александр сводил последние счёты с персидским царём, против него поднялось большое восстание греков, возглавленное Спартой.

С начала восточного похода до его конца Спарта становится центром антимакедонских сил, а спартанский царь Агис II – энергичным инициатором греческого восстания.

Ещё в 332 году, когда македоняне были прикованы к Тиру, спартанцы сумели собрать на Крите всех недовольных, надеясь удержать в своих руках господство над Эгейским морем. В качестве кадровой армии на острове находились восемь тысяч греческих наёмников, бежавших с полей Иссы. С их помощью Агис занял почти все города на Крите. Зимой 333/332 гг. он успел поднять открытое восстание в Пелопоннесе. Элейцы, ахейцы и аркадцы присоединились к нему. За оружие взялся почти весь Пелопоннес. Небольшой македонский отряд, стремившийся остановить это движение, был совершенно уничтожен. Весной 331 года движение стало разрастаться. Против Македонии поднялась почти вся Южная Греция, фракийские и иллирийские племена.43) Не исключена вероятность, что выступление фракийцев и иллирийцев было согласовано с антимакедонскими действиями в Пелопоннесе. Приблизительно на 331 или 330 г. падает крупное антимакедонское восстание фракийцев под руководством одного из македонских стратегов Мемнона, отпавшего от Александра.44) Понадобилось вооружённое вмешательство Антипатра, которое и прекратило на время фракийские выступления.45) Однако восстания фракийцев не прекращались и в период наместничества Зопириона46) следовали одно за другим.

Получив известие о восстании в Пелопоннесе, Александр для оказания помощи тем, которые постоянно принимали его сторону и не вступали в союз с лакедемонянами, послал туда Амфотера. Финикияне и киприоты должны были по его приказанию соорудить флот из ста кораблей. Этот флот Амфотер повёл к Пелопоннесу.47) Лакедемоняне обратились к эллинам с призывом единодушно отстаивать свободу. Большинство пелопоннесцев и некоторые их соседи согласились воевать и внесли имена своих городов в списки союзников. Каждый город в зависимости от своих возможностей выставил в качестве солдат цвет молодёжи; пехоты набралось не меньше 20 тыс., конницы – около 2 тыс.; во главе стояли лакедемоняне; они, по выражению Диодора, выступили всем народом на войну за всех; командование войсками принадлежало царю Агису.48)

Антипатр, будучи связан борьбой во Фракии, с опасением смотрел на действия Агиса, собравшего 22 тысячи воинов под стенами главного города Аркадии Мегалополя. Этот город, один из всех пелопоннесских городов, не принимал участия в антимакедонском восстании. Пока у македонского регента руки были заняты на севере, он ничего не мог предпринять против мятежного Юга. Только ликвидировав очаг восстания около самой Македонии – во Фракии, Антипатр получил возможность бросить свои силы против Спарты. Он пришёл к Мегалополю с 40 тысячами человек. Здесь вскоре (август 330 г.) в жестокой битве победу одержали македоняне. Она досталась им чрезвычайно дорогой ценой: 3500 воинов остались на поле сражения мёртвыми. «Говорили, – пишет Курций, – что такой жестокой битвы никогда не было».49) Подобных потерь ни в одном сражении на Востоке Александр не знал.

Поражение спартанцев, гибель пяти тысяч человек и самого Агиса привели не только к уничтожению спартанского могущества, но и к окончательному искоренению в Греции духа беспокойства, не проявлявшегося более до самой смерти македонского царя.50)

После подавления восстания лакедемоняне отправили к Александру депутатов с просьбой о прощении. Курций сообщает, что Александр «явил им свою милость, исключая зачинщиков бунта». Ахеянам и этолийцам было приказано заплатить мегалопольцам в качестве возмещения убытков 120 талантов. Так, указывают источники, окончилось восстание под руководством Агиса. Это движение, имевшее место в период больших успехов македонского оружия на Востоке, нельзя считать явлением случайным. Оно было результатом проявления недовольства греческих городов македонским владычеством и отчаянной попыткой освободиться от него.

Ещё в речи от 335 г., приписываемой Демосфену, указывается, что Александр не выполнял решений Коринфского конгресса. По договору греки должны свободно управляться по своим собственным законам, соответственно своему политическому строю, между тем «македонец сверг в настоящее время демократию у ахейцев пелопоннесских, пользовавшихся до сего времени демократическим управлением». Коринфский договор запрещал убийства и казни, конфискации имущества, передел земли и отмену долгов, отпуск рабов на свободу. Союзники, подписавшие договор, должны были свободно пользоваться морем, в то время как македоняне осмелились войти в самый Пирей.51)

Пренебрежение союзным договором со стороны Александра и руководителей Македонского государства не могло не породить недовольства в греческих городах, не вызвать брожения. Греческие государства, связанные договором, боялись стать на путь открытой борьбы. На такой путь стала Спарта, не признававшая Македонского государства и не связанная договором Коринфского конгресса. Спартанский царь Агис имел намерение развернуть антимакедонское движение на большой территории. Оно должно было охватить остров Крит, юг Греции и прилегающие к Македонии области. Создать на этой территории одновременно выступление против Македонии Агису не удалось. Однако продолжительность антимакедонского движения, длившегося целых три года, указывала на напряжённость борьбы,52) вдохновляемой и усиленно поддерживаемой персами с целью ослабить силы Александра. Персы оказывали грекам материальную помощь, помогали им людьми и флотом. В этом обвинял Дария Александр в письме от 331 года: «Ты возбуждал против меня греков; ты старался их склонить золотом оставить меня».53)