Дополнение 2: Сиэтл против Олимпии 2 страница

я: Как бы вы описали участников группы?

– Они были очень приземленными ребятами. После концерта мы пошли домой к Джейсону, Курт курил травку, пытаясь расслабиться после напряженного выступления. Все было достаточно тихо, пока все не пошли в комнату Джейсона и не начали изучать его коллекцию дисков. Джейсон слушал самую разную музыку, но над ним подшучивали из‑за его огромной коллекции металла. Ха‑ха.

я: Запомнилось ли что‑нибудь с их тогдашнего выступления?

– Только напор. Вся группа, и Курт особенно, играли до полного изнеможения. Это было очень жестоко – то, что он делал с собственным организмом. Я иноходь поднимался к Курту после концерта, и он был так измотан, что не мог даже разговаривать. Некоторые люди считают, что это из‑за наркотиков, – но на всех концертах, на которых я был, он ничего не принимал.

я: Что, как вам кажется, при внес в группу Джейсон?

– Очень много волос, – смеется Роб. – И немного денег.

И мне кажется … еще немного напора. И я уверен, второй гитарист пришелся кстати для Курта, который и без того очень сильно уставал. Второй гитарист давал гарантию безопасности психике Курта, теперь он мог играть и двигаться более свободно.

Концерт в «HUB Ballroom» был первым живым выступлением «Nirvana», на котором я побывал.

Я был разочарован. Мне понравился их сингл, но теперь я увидел просто месиво из шума, волос и пьяных шуточек. Их саунд казался мне похожим на звучание мод‑групп – "Невероятно важное определение для английского парня[140], – но это было все что угодно, только не мод. Очередные «Blood Circus» или «Cat Butt»; очередное бесформенное нечто, шум ради шума, никакой мелодики, никакого проблеска, ничего. Конечно, они выглядели веселыми, отвязными чуваками: особенно Курт, который хотел произвести впечатление любой ценой. По сравнению с персонажами вроде Тэда Дойла с его грубым, злым юмором, этот абердинский квартет просто бледнел и терялся. Несмотря на более поздние заявления людей, не присутствовавших на том концерте, остальным зрителям ‑выступление тоже не понравилось: слэм и отчаянный стэйдждайвинг[141]был замечен по большей части во время выступления «The Fluid», а не «Nirvana». Питерсон сделал отличную фотографию зрителей с того выступления, которая украшает переиздание диска «Sub Pop 200», размытое изображение, эмоции, пот. «Nirvana» делала слишком большие паузы между песнями, чтобы подвигнуть толпу на что‑либо подобное.

Впрочем, инструменты они все‑таки сломали – и после этого устроители запретили на какое‑то время живые концерты из‑за ущерба, нанесенного во время выступления «Nirvana».

Стоя за кулисами во время шоу «The Fluid», я понял, что не отказался бы и сам выйти на сцену. Представляю себе реакцию Джонатана и Брюса: «Что он о себе думает? Мы заплатили за то, чтобы он приехал сюда и написал большую статью о нашем лейбле, а теперь он хочет пролезть на сцену? Сейчас мы его образумим …» В итоге вокалист королей (и королевы) гаражного рока Такомы «Girl Trouble» одолжил мне свою гитару – неплохой инструмент, сделанный в 60‑е. «Поосторожнее с ней, ладно?» – попросил он, заметив огонек в моих глазах. Ага, щас. В смысле, да, конечно. Я вышел на сцену прямо перед «Girl Trouble» (хедлайнерами были «Skin Yard»), пьяным голосом попытался спеть битловскую «I’m 'Down» и «You're Gonna Miss Me» группы «13th Floor Elevators» перед знатоками рока из Сиэтла; затем я уговорил публику исполнить со мной а капелла «Sweet Soul Music» …

«Do you like good music?» – пел я, и 800 голосов кричали в ответ: «Yeah, yeah!» Зрителям, черт возьми, это понравилось. А мне понравился этот город.

Тем вечером, насколько я в курсе, «Nirvana» пролетела по всем фронтам. Всю неделю до этого Джонатан нахваливал мне группу за кружкой мексиканского пива. Суть его тирад сводилась к тому, что их ждет мировое господство. Я уже начинал думать, что это безумные фантазии воспаленного рассудка. Но, похоже, даже тогда я был в меньшинстве …

‑ Первые концертные фотографии «Nirvana» я сделал во время выступления в «HUB Ballroom», – вспоминает Чарлз Питерсон. – Они сорвали мне башню. Они всем ее сорвали. Сумасшедший драйв. Ты был там?

я: Да. Тебе понравилось? Мне показалось, что это было полный отстой.

– Это потому, что ты не видел, когда они реально отстойно играли, – смеется он. – Мне понравилось, потому что тогдашнее выступление – как небо и земля по сравнению с тем, что было раньше. Они просто взорвали сцену. Не знаю, может, это Джейсон так повлиял – энергии ему хватало. У него был этот «гранж» в крови.

– Там я впервые увидел стейдждайвинг, – вспоминает Крэйг Монтгомери. – Я никогда его особенно не любил, потому что из‑за этого портится качество звука. Я просто хочу слушать музыку. Меня ‑бесит, когда какой‑нибудь кретин ломает микрофонную стойку и разбрасывает педали гитаристов. Ничего общего' с музыкой у всего этого нет, скорее похоже на футбольный матч. Мне кажется, «Nirvana» была похрен вся эта суета. Думаю, Курт хотел, чтобы на его концертах слушали музыку, а не прыгали со сцены. Особенно позднее, когда прыгали тупорылые качки, которым некуда девать тестостерон.

В интервью газете Вашингтонского университета «Дейли» Крист и Чед сказали, что живут за счет мойки посуды, Джейсон – за счет зарплаты, а Курт – за счет подруги Трэйси.

«Мне бы хотелось, чтобы группа приносила прибыль, – рассказывал Курт журналисту Филу Весту, – но если не получится, я просто уеду в Мексику или Югославию с парой Comeн долларов, буду выращивать картофель и учить историю рок‑н‑ролла по старым выпускам журнала "Крим"».

В феврале 1989 года Курту исполнилось 22.

Большую часть года ему предстояло провести в турне с «Nirvana» – свыше 100 концертов, не сравнить с несколькими десятками за два предыдущих года – и творить в квартире Трэйси на Пир‑стрит в Олимпии. Кобейн рисовал всем, что попадалось под руку: акриловые краски, маркер, баллончики, кровь, ручка, карандаши, иногда даже собственная сперма – и на любом холсте, который только мог раздобыть в местных дешевых магазинах, чаще всего на оборотной стороне настольных игр. Он рисовал инопланетян, больных детей, культовых персонажей вроде Бэтмена и Барби – его рисунки были невероятно трехмерны. Движимый желанием – страстью – самовыражения, он начал собирать мусор и детали повседневного быта: игрушечные машинки, солдатиков, безголовых кукол. большинство из них он ломал или расплавлял на заднем дворе, и это все становилось частью его творческих проектов. Все его картины были мрачными, искаженными, больными: половые органы менялись местами у игрушек мужского и женского родов и обретали новые смыслы. Курт рисовал в одних трусах, в самодельных футболках с символикой группы, в рваных свитерах – в промежутках между ничегонеделанием и просмотром телепрограмм, репетициями, набрасыванием идей для песен в дневнике и поиском дешевого оборудования в благотворительных магазинах.

– В Абердине была куча дешевых магазинов, – смеется Иэн Диксон. – Мы ездили из Олимпии и видели там много таких магазинов. Курт также знал, где находится каждый ломбард, потому что он постоянно ~скал музыкальное оборудование. Он просто ездил от одного магазина к другому …

я: Что он обычно покупал?

– Гитарные педали, – отвечает Диксон. – «Mudhoney», «Nirvana» и другие гранж‑группы изменили индустрию производства гитарных педалей. Пока «Nirvana» не достигла пика своей популярности, Курт куда только не ездил, чтобы раздобыть те педали, которые ему нужны, потому что их уже не производили. Они все были сделаны в 70‑х фирмой «MXR», а сейчас «MXR» больше не существует.

Я могу вспомнить свою первую встречу с «Nirvana» в общих чертах, а может, и в мельчайших подробностях. Стоял солнечный зимний день; Сиэтл, берег озера в двух кварталах от офиса «Sub Pop» на 1‑й авеню и в пяти минутах ходьбы от Пайк‑Плейс‑Маркет. Маленький клочок зеленого газона облюбован бомжами и разносчиками на велосипедах; именно здесь состоялось первое крупное интервью «Nirvana». Я помню это так хорошо, потому что на панихиде Курта в 1994 году священник предложил нам вернуться на то место, с которым у каждого связаны воспоминания о «Nirvana», и таким образом почтить память Курта. Я подумал, что это полная чушь, но все равно пошел на озеро – во многом из‑за того, что все остальные на той панихиде несли еще большую чушь.

Джонатан проводил меня вниз по крутому склону на встречу с четырьмя парнями, составлявшими тогда группу «Nirvana»: Kypдт Кобейн (именно так он писал тогда свое имя), Крис Новоселич (та же история), Чед Ченнинг и временный второй гитарист Джейсон Эверман. Поунмэн, мастер преувеличений, к тому времени уже успел накачать меня полулегендами о потенциале «Nirvana».

– Это реально, – говорил он тогда мне (хотя я приписывал эти слова себе, и они в таком качестве – к моему стыду – звучали по всему миру). – Никакого пафоса рок‑звезд,никаких интеллектуальных перспектив, никакого наполеоновского плана по завоеванию всего мира. Это просто четыре парня чуть за двадцать с окраин штата Вашингтон, которые хотят играть рок. И если 6 эти четыре парня не занимались музыкой, они работали бы в супермаркете, рубили лес или чинили машины[142].

Джонатан всегда прекрасно обращался со словами. Я бы сказал, что он упустил свое истинное призвание, но он и так в тысяч раз богаче меня:

Сами же парни были оживлены и заинтересованы встречей с музыкальным критиком из Англии, с удовольствием привирали, без злого умысла – просто ради прикола. Джейсон сказал, что три года ловил рыбу на Аляске, – верно! Крис, долговязый улыбчивый басист, сообщил, что однажды участвовал в соревнованиях по лазанию по деревьям, – не верно! Курдт сказал, что его крыса однажды укусила Брюса Пэвитта, – верно![143]Певец также признался в любви к «Pixies», посетовал, что на родине группу заклеймили поклонниками сатаны, и вступил в пререкания с проходившим мимо продавцом аудиокассет.

– Сколько они стоят? – спросил он.

– Один доллар, – последовал ответ.

– Ни фига себе, – сказал Курдт. – Один доллар за кассету ван Моррисона? Здесь неподалеку есть ломбарды, где тебе дадут за них двадцать баксов.

Чувак попытался нам впарить марихуаны и исчез.

– Мы это все разыграли, – утверждал Крис. – Чтобы ты познакомился с чокнутым духом Америки. Это был пятый участник «Nirvana».

Джонатан подошел узнать, как проходит интервью, и предложил не стесняться и прикалываться еще больше. Мимо прошла кошка на поводке. У меня случился приступ кашля минут на пять. Я чуть не задохнулся.

Начало отношений с «Nirvana» получилось не из лучших, хотя группа успела частично поделиться своими музыкальными предпочтениями: «Aerosmith», «Tuxedomoon»[144], «NWA», «Herman's Hermits», Лидбелли, хард‑рок, панк‑рок, пауэр‑поп, хип‑хоп, «Sub Pop» … Когда интервью появилось в журнале «Мелоди мейкер» несколько месяцев спустя, Эверман уже покинул группу. Поэтому в соответствии с освященной веками традицией музыкальной прессы я изменил интервью – так, чтобы сложил ось впечатление, что я разговаривал с тремя людьми. Хотя это не имело никакого значения. Я сам не мог определить, кто произнес ту или иную реплику.

По правде говоря, «Nirvana» едва ли произвела на меня впечатление. В то время – первые две недели пребывания в Америкемое внимание больше занимало другое: например, поездка в мою личную Мекку, Олимпию. Так что я не слишком увлекся этой группой молодых парней, которые каким‑то образом существовали отдельно от всех остальных. Да, я назвал «Love Buzz» синглом недели, но я знал много групп, которые так же ярко вспыхивали, а затем гасли навсегда.

«Bleach» вышел в продажу 15 июня 1989 года. Пресс‑релиз «Sub Pop» хвастливо заявлял: «Завораживающий, отличный тяжеляк от поп‑звезд Олимпии. Они молоды, у них собственный фургон, и они сделают нас миллионерами!» Первую тысячу копий напечатали на белом виниле. Следующие две тысячи вышли с изумительным постером, сделанным Чарлзом Питерсоном.

Выбор обложки составил проблему. Фотосессией занималась Элис Уилер, но ее результат был не очень хорош: «"Nirvana" пришла ко мне домой в полдень, – рассказывала она Джиллиан Дж. Гаар. Мы пошли на улицу, я сделала несколько фотографий – они получились не очень хорошие. Джейсон по сравнению с Куртом выглядел просто мистером Гламуром; Курт на всех кадрах вышел размытым. Мне снимки очень не понравились. Группе тоже. А Брюсу они при шлись по душе. Потому что ему очень нравился образ неуклюжего деревенщины из Абердина».

В итоге на обложке появилась фотография Трэйси Марандерс живого выступления «Nirvana» в художественной галерее «Reko Muse» в Олимпии. Это был отличный вечер: Бен Шепард устроил «танец червя» для своих друзей (действо, участники которого извиваются на полу и валят с ног зрителей, которые понятия не имеют, что происходит), а Шелли с Кристом снова были вместе.

Рекламная машина «Sub Pop» развернулась на всю катушку. Моя' статья в «Мелоди мейкере» вышла в двух частях, 18 и 25 марта, это были первые шаги к буму интереса к музыке в городе и за его пределами. Буквально за ночь название «Сиэтл» превратилось в определение, которое модно употреблять в разговоре. Конечно, помогло и то, что через неделю после выхода статьи «Mudhoney» начали свое дебютное турне по Англии вместе с «Sonic Youth», – и то, как круто проходило это турне. Но «Nirvana» их быстро догоняла…

– у Курта была гитара «Fender Mustang» из коричневого дерева, со стикером «Soundgarden», – вспоминал Джейсон Тротмэн, бывший сосед по комнате Джейсона Эвермана. – И на концерте в «Annex Theatre» в Сиэтле [7 апреля 1989] он просто расколотил ее на хрен.

– На том выступлении они просто сходили с ума, – подтверждает Поунмэн. – Тогда толпа впервые подняла Курта на рукисвоего рода инициация, которую до того прошел только Марк Арм. В этом на самом деле было что‑то первобытное. И ·именно после того выступления Брюс окончательно признал: «Nirvana» – это великая группа.

Неделю спустя «Nirvana» играла в Элленсбурге, родном городе «Screaming Trees», – концерт был жестко усечен недружелюбным звукооператором, но зато «Nirvana» обзавелась еще одним поклонником – фронтменом «Screaming Trees» Марком Лэнеганом.

– Я был просто потрясен, – рассказывал он в интервью журналу «Спин» В 1995 году. – Как будто выступали «The Who» в своей лучшей форме. После двух песен какой‑то придурок, который там работал, остановил концерт – кончилось время, отведенное на их выступление. Они постояли на сцене несколько секунд, затем Крист стал бросать свою бас‑гитару вверх, прямо под потолок 6‑метрового здания, и ловить одной рукой. В это время Курт выкрутил свой усилитель до адской громкости, а их роуди начал драться с тем придурком. И все это случилось в Элленсбурге!

Но не всем понравился концерт. Будущий продюсер «Nirvana» Стив Фиск присутствовал на том выступлении: «Это было ужасно. Они не могли сыграть нормально ни одной песни. Курт порвал струну, убежал в угол и закатил истерику. Потом стал ломать свою гитару. Две песни, которые я выслушал, были абсолютно невразумительны, как большинство бессмысленного шума от групп лейбла "SSТ". Когда Джейсон стал мотать своими волосами, абсолютно не в ритм, я сказал "позеры" и ушел. Если отрастил волосы, то либо тряси ими в ритм, либо не тряси вообще. Динамики тоже были хреновыми. У меня нашлись дела поважнее, поэтому я ушел».

– Я обрадовался, узнав, что «Nirvana» будет выступать в галерее «Reko Muse», – говорит Гудмансон о другом концерте в начале 1989 года. («Nirvana» выступала в галерее дважды: совладельцем заведения была Кэтлин Ханна, в будущем вокалистка «Bikini Kill».) – На флаере было написано: «индустриальная "Nirvana"». Это был настоящий балаган. «Nirvana» так надоели благотворительные концерты, что они решили просто высмеять саму идею подобных шоу. Они играли очень шумно … это был по‑настоящему ужасный шум.

– Мне кажется, Тоби Вэйл выступала с ними тем вечером: она взяла у меня драм‑машину и играла монотонные биты, – добавляет Слим Мун.

– Это был один сплошной шум, – утверждает Вэйл. – Там было весело. Все знали друг друга. «Nirvana» играла со своими приятелями. Понятия не имею, как это звучало. Помню только, что после концерта все руки у меня были в волдырях.

Не важно. Рекламную машину уже было не остановить.

«Британия ныне захвачена рок‑волной, эпицентр которой находится в одном маленьком и незаметном городке на Западном побережье в США – в Сиэтле, – писал я в статье в "Мелоди мейкер". – Сиэтл – родина Квинси Джонса, Бобби Шермана, Брюса Ли и Спэйс‑Нидл (которую можно увидеть в фильме 1962 года с Элвисом Пресли "Это случилось на Всемирной выставке"). Сейчас у этого города есть еще один повод для гордости – империя звукозаписи "Sub Pop", чья штаб‑квартира находится в пентхаусе небоскреба Терминал‑СэЙлс‑Билдинг …

Как будто ниоткуда появляются толпы кровожадных, бросающих вызов жизни, взрывающих мозг гранжевых гитарных групподной ногой они стоят в ранних 70‑х, другой – на могиле панк‑рока. Достаточно упомянуть "Tad", "Митлоуфа нью‑вэйва" с его костоломной группой, а также невероятную "Nirvana" – они недавно появились, но уже круче всех создают волну звука из простейшей двухаккордной песни.

Слово «гранж» появлялось в британской музыкальной прессе и до опубликования той моей статьи – я сам употреблял это определение годом ранее для описания звучания чокнутых панков из Манчестера «Happy Mondays», – но именно в той статье оно было употреблено в том контексте, благодаря которому и станет знаменитым[145].

9 июня 1989 года «Nirvana» играла на «Lamefest» – «Moore Theatre» был переполнен людьми, с нетерпением ждущих их выступления. Это была самая крупная площадка, на которую до тех пор удалось выйти «Nirvana», и участники не разочаровали зрителей. Тогда все было на полную катушку – они ломали инструменты и бесновались на сцене.

– Курт держал свою гитару за ремень, закручивая его вокруг шеи, – вспоминает барабанщик «Gas Huffer» Джо Ньютон.Я крикнул: «он ведь сейчас задохнется!» У них была страсть, без которой рок‑н‑ролл не может существовать, эта сумасшедшинка. Способность забыть о своей смертности … отсутствие страха боли. у меня такого не было. Меня это всегда выводило из себя: я не могу себе такого позволить – зачем они ломают свои инструменты? Отдайте их лучше мне!

– Это было реально круто, – говорит Чед. – Реклама появилась уже за несколько недель до выступления. У меня до сих пор сохранился флаер. Это самый крупный концерт, на котором я когда либо играл. Выступали «Mudhoney», «Tad» и «Nirvana». Это было безумие. Год‑ назад и подумать нельзя было о том, чтобы эти три группы собрали «Moore», – а большинство людей в мире и тогда не знали ничего об этих командах! Но если вы были и Сиэтла, вам обязательно стало бы интересно – что, черт возьми, происходит?

– На этом концерте они впервые продавали диски «Bleach», вспоминает Роб Кейдер. – Я взял четыре пластинки на белом виниле – мне так хотелось иметь их. Я был на многих концертах «Nirvana» и всегда поражался тому, насколько они простые в общении и какие они интроверты. Помню, как‑то тусовался с ними в их фургончике после концерта и решал, что делать дальше. В «Annex Theatre» была большая вечеринка, все уговаривали нас туда пойти и присоединиться к веселью. Весь «Sub Pop» отправился туда. А Курт просто забил на все и пошел домой.

На следующий вечер «Sub Pop» предложил «Nirvana» выступить на концерте вместе с «Cat Butt» в Портленде. Кадер рассказывает, как это было:

– Мы приходим в этот крошечный клуб, выгружаемся, идем за пиццой, возвращаемся: «Черт, тут никого нет». Клуб прикольный. Оформлен как театр военных действий. Мешки с песком, фальшивая колючая проволока – и всего двенадцать человек внутри. Группа начинает составлять сет‑лист, потом они смотрят на меня и смеются: «А, к черту, мы сыграем все, что ты хочешь».

Трэйси постоянно поила меня пивом, поэтому я, уже пьяный, тащусь от их выступления и прошу сыграть еще раз «Sifting». Курт отвечает: «Какого хрена, мы ее уже играли!» Джейсон говорит: «Чувак, закажи "Big Long Now"». Я заказываю, тем более что это одна из моих любимых песен. Крист кричит: «Мы больше не будем играть ее!» Не дожидаясь от меня следующей просьбы, они решают закрыть концерт своей версией песни «Dо You Love Me?», которую только что записали для трибьют‑альбома «Kiss»[146]. В общем‑то, больше ничего интересного там не было.

 

Дополнение 1: Олимпия против Сиэтла (дубль 2)

 

– Мы и не рассчитывали, что наш диск должен стать синглом недели, – говорит Эл Ларсен. – Мы записали его, сделали кучу фотографий – как мы с Робертом идем по городу и толкаем впереди себя велосипед. Очень скучные фотографии – они были сделаны такими намеренно. Если пытаешься сломать все сразу, то ничего не выйдет … а вот если ломать по ‑одной маленькой вещи зараз, то … понимаете, о чем я? Люди думают: «у них тупое название, тупые фотки, чувак не умеет петь. Да, это прекрасно, но из этого ничего не выйдет».

я: Когда я назвал эти три диска синглами недели, я действительно считал, что все три диска крутые. У меня не было ощущения, что один диск лучше, а другой хуже, – в отличие от других людей.

– Начало ноября 1991 года, «Sub Pop», работа. Похоже, мы на плаву, – вспоминает Рич Дженсен. – В то время «Nevermind» становится невероятно популярным. Местная станция новостей, которая, конечно же, до тех пор игнорировала всех музыкантов моего возраста, приходит в «Sub Pop» с вопросами~ «Что это за диск? Откуда эта группа?» И я сказал в камеру, что все, кому нравится «The Beatles», полюбят и «Nirvana». Хорошего новостного сюжета не вышло, но что‑то В этом было. Успех «Nirvana» меня не удивил.

я: А меня удивил. Почему одной группе досталось все, а другим ничего?

– Ты когда‑нибудь слушал «Guns N' Roses»? – подключается Эл. – Знаешь «Sweet Child О' Mine»? Это очень приятная песня. Раньше они были хард‑рок группой, но эта песня идет наперекор многим вещам сразу. То же самое и с «Nirvana». В Сиэтле царила тяжелая, ироничная, соответствующая городу музыка, и нашлась группа, которая соответствовала всем этим параметрам, но у них была настоящая поэзия, идущая наперекор …

– Сингл, О котором ты говоришь, это «Big cheese» [Би‑сайд «Love Buzz»], – говорит Рич. – Для меня в этой песне главное бас, этот долбящий звук. Он казался логическим продолжением всех других звуков рок‑н‑ролла. Первобытный звук, тогда как у «Some Velvet Sidewalk» подход был более поэтическим, более отстраненным.

я: Помню, я был в Олимпии, в доме Никки, и вдруг ты поворачиваешься ко мне и говоришь …

– Ты мне нравился, и я хотел высказать все начистоту, – объясняет Эл. – Весной 1989 года я был в турне, наша машина сломалась в Питсбурге, мы простояли там два дня, пропустили концерты. Мы оказались в доме одного знакомого, пришел его сосед, он был очень мил с нами, мы пошли в его комнату, и там на столе лежал выпуск «Мелоди мейкер», открытый на развороте со статьей о «Sub Pop» и о гранже – автор Эверетт Тру. И вот мы в Питсбурге, концерты пролетают, а мы читаем о том, что все эти длинноволосые группы из Сиэтла – самая крутая музыка в мире. Я тогда подумал: «Зачем это надо? Он ведь все портит на хрен. Он берет фотоаппарат, направляет его не в ту стоPolly и делает кучу снимков».

я: Я не собирался писать о направлении, я писал о разных группах. Я не виноват, что люди увидели там описание только одного музыкального направления.

 

Дополнение 2: Реклама

 

я: Самые растиражированные слова, которые я когда‑либо написал, это характеристика «Nirvana» в той статье про «Sub Pop». И это было, слово в слово, то, что сказал мне ты. Меня поджимали сроки, и мы с тобой много говорили по телефону …

Джонатан Поунмэн: Я помню те разговоры. Знаю, что выгляжу полным придурком, но‑ придурком, преданным всем видам рока; это было круто – что с нами настоящий, живой музыкальный журналист из Британии, мало того – из «Мелоди мейкер». Я серьезно! Я был в восторге. Когда я увидел ту статью … Надо бы перечитать ее с начала до конца, но тогда я был так впечатлен, что о нас написали в «Мелоди мейкер», что мог воспринимать ее только как единое целое. Это было так круто, я был счастлив, как простой фанат, и до сих пор это одно из моих самых любимых и сокровенных воспоминаний.

я: Когда я вернулся из Сиэтла, у меня было около двух суток на то, чтобы написать статью о «Mudhoney». Тогда я еще не знал, как писать. Сочинительство представляло большую проблему. К тому же я, должно быть, отравился чем‑то – меня рвало все время. А тут еще и компьютер полетел – и у меня уже не было даже самой статьи. Пришлось в полночь ехать через весь Лондон в офис «Мелоди мейкер», чтобы написать весь текст заново, – и все это время я продолжал блевать.

Джонатан: Да уж, это гранж!

я: Что меня привлекло в группах из Сиэтла в первую очередьто, как все мне открыто врали. Я был в полном восторге. В Британии никто этого не делал; все были честны в отношении прессы – люди воспринимали нас очень серьезно. Я знаю, почему музыканты лгали мне в Сиэтле. Никто из них не думал, что они смогут куда‑нибудь пробиться. Но такой подход способствовал скандальной популярности на ранних порах – и «Sub Pop», и «Nirvana».

Джонатан: Я думаю, глупо вспоминать Малькольма Макларена [менеджера «Sex Pistols»], Дона Киршнера [менеджера «Monkees»] или Лизу Робинсон [критика из журналов «Севентис хит‑парад» и «Крим»], людей, которые были манипуляторами и мастерами пиара, – но все это такая фигня. Важно лишь то, что вымысел куда интереснее унылой, скучной правды. Может быть, многие люди врали тебе, думая, что у них все равно ничего не выйдет. Но я тебе· скажу – я тебе врал, потому что знал, чт.о у нас что‑то получится.

Меган Джаспер (президент «Sub Pop»): Кроме того, не забывай, офис «Sub Pop» был маленький, и работали там сплошь шутники. Поэтому, когда кто‑нибудь врал, даже о малейшей, тупейшей вещи, – мы все смеялись. Ты был не единственным, кого обманывали, но обманывать тебя – одно из величайших удовольствий.

Джонатан: Я постоянно врал Брюсу о том, сколько денег на нашем банковскому счету.

я: И я, безусловно, внес свою лепту в тотальный обман. Джонатан: В этом‑то все и дело! Ты должен был сделать так, чтобы доверчивые люди полагали, что они читают правду; но сама мысль о том, что они действительно читают правду, ДЛЯ меня смехотворна.

я: Раньше я говорил, что единственная цель, ради которой я стал писать, – заставить людей завидовать мне.

Джонатан: Знаешь что? Я считаю, что ты прекрасный писатель именно по этой самой причине. Это цитировать не надо.

 

Глава 8

Долларов и ЯЩИК пива

 

Летом 1989 года я полетел 8 Нью‑Йорк – делать статью о группах«Tad» и «Nirvana» для журнала «Саундс». Андеграундный рок в Америке был на подъеме, он только что пережил периоды «SST» и «Homestead». Наступал закат постпанка – и «Sub Pop» был следующим этапом развития.

Мы жили в Нижнем Ист‑Сайде. Стояло очень жаркое, изнуряющее нью‑йоркское лето. Квартирка была маленькой, и в ней находились две уставшие и вонючие группы – в конце длинного турне, в ожидании последнего концерта в «New Music “Semiпar”». «Tad» сразу пошли на контакт – они были старше и мудрее «Nirvana». Огромный фронтмен Тэд Дойл вел разговор, участники «Nirvana» сидели с отрешенным видом на полу. Тэд с группой были похожи на старших братьев парней из «Nirvana» – как будто заботились о том, чтобы те не напортачили. Во многом Крист Новоселич представлял собой мини‑версию Тэда, потому что Курт не мог ничего сделать сам, даже приготовить чашку чая.

В квартире было ужасно жарко. Кондиционер не работал, а нас в комнатке набилось около 20 человек. Даже тараканы сбежали, возмущенные жарой и ужасной вонью, исходившей от музыкантов. Было очень тесно – я, мой фотограф Иэн Тилтон, пресс‑секретарь, какие‑то люди, которые так и не представились,и измотанные участники «Nirvana» и «Tad», большие, очень большие парни. У нас даже спальников не было, все спали на полу в кухне. Курт так умотался, что большую часть времени дремал, свернувшись калачиком.

В комнате храпели уставшие рокеры в вонючих носках. У «Nirvana» был абсолютно убитый вид – так и должна выглядеть молодая группа после первого «туалетного турне»: они играли каждый день в задрипанных клубах для пяти зрителей. Недели, проведенные в дороге – без еды, без публики, без особого смысла, – именно так великие группы обретают свою внутреннюю силу.

За день до выступления в «Semiпar» «Nirvana» играла в клубе «Maxwell's» – на концерт пришло человек десять. Мало кто был впечатлен, кроме одной девушки из французского звукозаписывающего лейбла – она считала, что парни станут суперзвездами. Я был их большим поклонником. Я обожал голос Курта – он напоминал мне Джона Леннона и Нодди Холдера [147]. Мне нравилась эта первобытная, животная дикость группы; мне понравился их первый сингл – они взяли песню «Shocking Blue» и вывернули ее так, что на выходе получился яростный выплеск эмоций, подростковая песня об отчуждении.

В конце выступления они сломали ударную установку и пробили своими гитарами крышу здания. Это не было запланировано. Никто не парится, выступая перед десятком человек. Зачинщиком был Крист. Он мог сделать больше других. Он мог разнести всю сцену, стоя на одном месте с бас‑гитарой в руках.