К чему стремиться и от чего, ради этого стремления, отказываться

Мне было бы приятно, если бы я мог сказать: «В курсе ставится задача представить такой-то набор методологических и философских про­грамм... Каждая из них пригодна для решения определенных классов исследовательских проблем и работы с определенными типами источ­ников». Однако предлагаемый курс меньше говорит о достоинствах тех или иных платформ гуманитарного исследования, чем об их недостат­ках, или, скажем мягче, односторонностях. Выбирая герменевтическую, позитивистскую, психоаналитическую или постмодернистскую мето­дологию, исследователь заведомо отказывается отвечать на целые группы вопросов или даже признавать, что эти вопросы могли бы быть заданы ему и его материалу.

Собственно, задача «Введения» к диплому или к монографии от­части и состоит в том, чтобы подсказать читателю, стоит ли ему обра­щаться к данному тексту, и оговорить те вопросы, на которые автор отвечать не собирается. И вполне практическая, ожидаемая академиче­ским сообществом польза от курса лекций по «методологии гуманитар­ного знания» - научить будущего исследователя видеть свою работу со стороны. Научная коммуникация основывается не только на том, что читатели ищут для себя полезную литературу, но и на том, что авторы ищут для себя «методологически совместимых» читателей и экспертов, а «методологически альтернативных» пытаются вежливо и заблаговре­менно отговорить от знакомства со своими исследованиями.

Однако исследователь заинтересован не только в том, чтобы со­ответствовать требованиям научного сообщества. Знание, на какие во­просы можно ответить, используя конкретный арсенал методов, за которым стоит определенное философское представление, а какие проблемы не решаются средствами этого арсенала¹, нужно гуманита-

¹ Допустим, позитивизм никогда не «раскроет» сущность философии, но зато он способен пояснить логическими и синонимическими рядами, как опреде-

Введение___________________________________________________ 16

рию даже не для того, чтобы обмануть или удовлетворить «внешнего цензора». В первую очередь, это необходимо, чтобы воспитать и ува­жать в себе профессионала - человека, который существует в мире, где новое знание достается не даром и не всем, а только ценой определен­ных, вполне осознаваемых и нуждающихся в продуманной организации усилий. Наконец, способность самостоятельно понимать, какие про­блемы могли остаться незатронутыми в только что завершенном иссле­довании, как правило, делает шире круг вопросов, задаваемых самому себе в следующих работах.

В то же время такое знание приобретает ценность только тогда, когда начинающий исследователь становится по-настоящему самостоя­тельным и воспринимает свою деятельность не как обязанность, а как право. В этом случае он уже не ищет методики, которая отвечала бы установленным извне правилам или камуфлировала бы возможное не­соответствие им, позволяя отклонить претензии проверяющих. «Мето­дология» становится интересной после того, как человек задает вопро­сы себе самому: «Чем отличается мое хорошее исследование от моего плохого?», «Какое право есть у меня исследовать то, что я изучаю, и так, как я это изучаю?». Если научная работа воспринимается как обя­занность, знание о том, к каким позициям ближе всего свои собствен­ные, остается механическим и, по большому счету, избыточным.

Итак, основная учебная цель данного курса состоит в том, чтобы укрепить у начинающих исследователей-гуманитариев навыки методо­логической рефлексии в отношении своих текстов и, шире, - привыч­ных для них способов мыслить. Исследование всегда понимается как определенный выбор, предпочтение, осуществляемое ученым. Хоте­лось бы, чтобы эти приоритеты выбирались максимально осознанно, с принятием в расчет тех методологических импликаций и дефицитов, которые влечет за собой неминуемая односторонность любой возмож­ной позиции. Чтобы такая рефлексия была возможна, необходимо познакомиться с некоторыми самыми характерными программами, из­вестными в истории гуманитарного знания (позитивистской, интуити-вистской и т.п.), что облегчит методологическую самоидентификацию

ленные авторы употребляют слова «сущность» и «философия». Знание об этом поможет значительно сэкономить силы и избежать ряда банальных ошибок.

Введение___________________________________________________ 17

при осуществлении конкретных исследований. Однако «умение» под­вергать рефлексии собственную интеллектуальную деятельность, не­смотря на всю необходимость, не более важно, чем желание это де­лать. Для того чтобы вызвать такое желание, нужно, прежде всего, преодолеть или хотя бы ослабить присутствующее у большинства гу­манитариев презрение к философии или страх перед ней.

Философия — поиск оснований своего знания — разговор об «аксиоматическом», «недоказуемом» и «неизвестном»

Мне кажется, что философия много выиграла бы, если бы ее препода­вали как иностранный язык — еще один, на котором можно говорить о мире. А язык — и современный, и «мертвый», и философский — с моей точки зрения, полезно преподавать именно как живой язык: вначале предпочитая активность беседы формальной правильности содержания, потом — исправляя часть ошибок и переходя от самых простых возмож­ностей выразить мысль к все более изощренным.

Мой преподавательский опыт заставляет меня придерживаться мнения, что многие студенты и аспиранты избегают знакомства с философией и историей философии из-за того, что здесь легко «до­пустить ошибку». Однако там, где настолько проблематична «исти­на», «бояться ошибок» следует, наверное, не так сильно. Надежда пробудить симпатию к философии в моем представлении противоре­чит стремлению преуменьшать ее недостатки, заставлять ее уподоб­ляться строгой и доказательной науке или делать вид, будто она про­ста и непротиворечива. В конце концов, философия привлекательна (во всяком случае, для не-специалистов) именно своей возможно­стью говорить «обо всем». Я не собираюсь спорить с формировав­шейся веками интеллектуальной этикой, которая провозглашает единст­венно достойным говорить только «о том, что знаешь». Однако я думаю, что очень важно помогать исследователям-гуманитариям, особенно молодым, говорить о том, чего они не знают¹. Намного хуже, когда

Тем более, что со времен Сократа философией называется именно та область знания, в которой философским вопросом становится даже сама эта граница — граница между знанием, незнанием, знанием о собственном незнании и удив­лением от того, что, оказывается, при помощи поставленного майевтического

Введение___________________________________________________ 18

они привыкают скрывать свое незнание, пристрастия и сомнения, вместо того чтобы прояснять их.

Можно увидеть предлагаемый курс лекций и как рассказ о том, как в истории гуманитарной гносеологии осознавалась зависимость того, что мы знаем, от того, чего (и как) мы не знаем. По-моему, полез­нее отдавать себе отчет в существовании этой зависимости, чем закры­вать на нее глаза. И поэтому одна из задач курса - упражнение в поиске и распознавании (на материале эксплицитно и имплицитно выраженных гносеологических концепций) таких собственных суждений, которые не основаны на достаточном фундаменте и тем не менее являются на самом деле основой и матрицей для мнений, казалось бы, значи­тельно более фундированных. Этот навык выявления собственных оснований и понимания (вместо торопливого псевдо-покаянного при­знания) их относительности представляется мне чрезвычайно важным для любого гуманитария.