Глава 3 Природа конфликтов 11 страница

Думается, именно это стало главной причиной растерянности еще недавно «стойких» марксистов перед современными российскими социальными реалиями и вместе с тем породило мощную волну отказничества и некритических деклараций о теоретической несостоятельности марксизма. На наш взгляд, и тот и другой подходы весьма далеки от истинного понимания сложившейся ситуации. Чтобы приблизиться к нему, надо встать, по возможности, на неполитизированную научную позицию и, соответственно, рассмотреть как марксистское, так и немарксистское понимание конфликтов крупных социальных общностей, имеющее, как известно, давние традиции.

Напомним, что у К. М а р к с а и его последователей в качестве таких социальных общностей рассматриваются классы, а в качестве формы проявления конфликта между ними - антагонистические противоречия и классовая борьба. Основу социальной организации, по Марксу, составляют общественные отношения, в которые вступают люди независимо от их воли и сознания. Это главное условие формирования социальной субстанции, или социальной формы движения материи. Развитие же этой формы материи подчиняется действию непосредственно присущего ей диалектического закона единства и борьбы противоположностей, где противоположностями выступают большие социальные группы-классы. Главная борьба между ними ведется по поводу производства и отношений собственности, но, конечно, только этим она не исчерпывается. Однако от конкретных форм организации производства и отношений, в которые вступают классы в процессе производства, зависит их место и роль в обществе. Поэтому у всех антагонистических классов есть стимул к борьбе, но развивающаяся экономическая ситуация только для одного класса - пролетариата - создает условия, при которых он, освобождаясь от эксплуатации и угнетения, становится орудием освобождения всех других.

Общество, по Марксу, не статично; путем классовой борьбы оно постоянно преобразуется. Это общество по мере осознания рабочим классом своего угнетенного положения становится все более конфликтным, до тех пор, пока не произойдет социальная революция, которая и похоронит эксплуататорский класс. Процесс этот носит всемирный характер, и он неизбежно должен привести со временем к бесклассовому обществу.

Такое понимание общественно-исторического процесса встретило серьезные аргументированные возражения. Некоторые исследователи наследия Маркса не могли не обратить внимания на то, что классовый конфликт в этом смысле рассматривается без теоретического анализа его разнообразных поведенческих форм. Другие ученые, приняв некоторые марксистские постулаты, вместе с тем увидели в его концепции абсолютизацию экономических отношений в качестве главной причины конфликта между классами. Отчасти это было и следствием упрощенного толкования марксизма. Однако данная точка зрения получила широкое распространение.

М. В е б е р полагал, что причины возникновения конфликтов не сводятся только к различиям бедности и богатства. Выявив компонент неравенства (разная степень уважения, неодинаковый престиж), он ввел понятие статусных групп. При этом Вебер обнаружил связь между материальными и идеальными интересами различных групп, с одной стороны, и с религиозным сознанием - с другой.

Р. М и х е л ь с в своем анализе деятельности профсоюзов и политических партий XIX в. открыл закономерность, согласно которой олигархия (власть немногих) складывается всегда, когда численность организации превышает определенную величину (скажем, возрастает с 1000 до 10 000 членов), т.е. тенденция к концентрации власти обусловлена главным образом структурой организации, что в свою очередь неизбежно порождает конфликты. Эту теорию обычно называют михельсовским «железным законом олигархии».

Р. Д а р е н д о р ф именно классы считал «конфликтующими социальными группами, основание определения которых... состоит в участии в господстве или исключении из него...»1. Он утверждал также, что классовый конфликт определяется характером власти. Конфликт, по его мнению, вызывается обычно не экономическими отношениями между руководителями и подчиненными; скорее, его главной причиной является власть одних над другими. Не только власть предпринимателей над рабочими создает основу для конфликта; последний может возникнуть в любой организации (в больнице, военном батальоне, университете), где вообще существуют управляющие и подчиненные. Отметим: автор знаменитого труда «Общественные классы и классовый конфликт в индустриальном обществе» использовал многие теоретические положения Маркса для вывода о существовании объективных («скрытых») и осознанных («открытых») интересов. Классы, по его мнению, появляются лишь тогда, когда «скрытые» интересы становятся «открытыми».2

Р. М е р т о н подметил, что новые элементы социальной структуры вызывают предрасположенность к аномии и отклоняющемуся поведению. Они и формируют установку на преодоление конкурентов. Эта склонность к аномии характерна не для всех групп общества. Существуют группы, которые наиболее склонны к отклонениям и, напротив, довольно стойки в отношении них. Таким образом, существуют не только объективные, но и субъективные предпосылки конфликтов.

Л. А. К о з е р, различая внутри- и внегрупповые конфликты, обратил внимание на их зависимость от самой социальной структуры. Последняя содержит гарантии единства внутригрупповых отношений перед лицом конфликта: это институционализация конфликта и определение степеней его допустимости. Станет ли социальный конфликт средством стабилизации внутригрупповых отношений и согласования противоположных требований сторон или он окажется чреватым социальным взрывом? Ответ на этот вопрос зависит от характера социальной структуры, под воздействием которой и развивается конфликт.

В социальной структуре любого типа, считает Козер, всегда имеется повод для конфликтной ситуации, поскольку время от времени в ней вспыхивает конкуренция отдельных индивидов или подгрупп по поводу дефицитных ресурсов, позиций престижа или отношений власти. Вместе с тем социальные структуры отличаются друг от друга дозволенными способами выражения антагонистических притязаний и уровнем терпимости в отношении конфликтных ситуаций1.

Современный автор П. Б у р д ь е предлагает довольно спорный материал для размышления над тенденциями развития нынешних конфликтов, поскольку полагает, что класс как теоретическая конструкция, отождествляемая с реальной действующей группой людей, есть обычная интеллектуалистская иллюзия. По его мнению, недостаточность марксистской теории классов и в особенности ее неспособность учитывать ансамбль объективно регистрируемых различий, являются результатом того, что, сведя социальный мир к одному лишь экономическому полю, марксистская теория приговорила себя к определению одной лишь позиции в экономических отношениях производства. Он считает эту теорию привязанной к одномерному социальному миру, организованному вокруг противоречия между двумя блоками. По его мнению, в реальности социальное пространство есть многомерный, открытый ансамбль относительно автономных полей, т.е. подчиненных в большей или меньшей степени прочно и непосредственно в своем функционировании и в своем изменении полю экономического производства: внутри каждого подпространства те, кто занимает доминирующую позицию, и те, кто занимает подчиненную позицию,, беспрестанно вовлечены в различного рода борьбу (однако без необходимости организовывать столько же антагонистических групп)2.

Согласно упомянутым ранее работам К. Боулдинга, Л. Крайсбергa, M. Крозье, сам конфликт заключается в противоборстве групп, преследующих несовместимые цели. Боулдинг, однако, отмечал, что все конфликты имеют общие элементы и общие стандарты развития и изучение этих общих элементов может представить феномен конфликта в любом его проявлении.

Э. К а р д е л ь проводил различие непосредственных интересов социальных слоев и групп социалистического общества, в том числе и внутри рабочего класса. Признавая конфликты на базе социальных и имущественных различий, порождаемых в первую очередь распределением по труду, он находил основной конфликт тогдашнего югославского общества в противоречии между силами социалистического самоуправления и антисамоуправленческими силами. Помимо этого конфликта, имеющего характер классового антагонизма, в югославском обществе, по его мнению, существовали и иные конфликты, возникающие на базе социалистических общественных отношений. М. Д ж и л а с в работе «Новый класс» указал, что источником конфликта при социализме является привилегированный слой чиновников, создавший новую систему неравенства и деспотизма.

Однако не все социологи полагали, что источники конфликтов таятся исключительно в групповых отношениях. Социологи и психологи XX в., в том числе и отечественные, обращали внимание и

на личностные характеристики. Они обнаружили, в частности, множество людей, которые вообще отвергают свою принадлежность к каким-либо группам внутри социальной структуры. В поле исследовательского внимания стали попадать психически нездоровые люди, бродяги, хронические алкоголики, наркоманы и преступники, т.е. деклассированные элементы или люди с отклоняющимся поведением. Оказалось, что и они образуют довольно устойчивые группы, занимающие в социальной структуре определенное, «санитарное» место. Как правило, они не приемлют господствующие в обществе нормы и генерируют по отношению к другим социальным группам чувство враждебности и собственного бессилия. Это так называемое дно общества весьма устойчиво, и от него не смогла полностью избавиться ни одна из известных социально-политических систем. Похоже, что для нормального функционирования общества такие группы естественны. Важно лишь, чтобы их численность не превышала некоего порогового значения. В противном случае возрастает возможность дестабилизации устоявшихся социальных отношений, а в конфликтной ситуации происходит его резкое усиление за счет вовлечения в него этой постоянно недовольной существующим положением массы.

Итак, основные подходы к пониманию и объяснению конфликта складывались в рамках рассмотрения особенностей взаимодействия крупных социальных общностей. Личностный анализ в конфликтологии занимает, пожалуй, второстепенное положение. Он, безусловно, важен, но при изучении, к примеру, девиантного поведения единичное, индивидуальное имеет тенденцию к превращению в общее, групповое, т.е. становится доступным для понимания и объяснения лишь при анализе социальных общностей.

Наш весьма краткий обзор исследований в сфере конфликтов (см. также гл. 1) приводит к выводу, что именно изучение напряженности, столкновений, борьбы между социальными общностями выступает в качестве одного из основных методов выявления предмета конфликтологии как относительно самостоятельной области научных социальных исследований. И в любом случае система ее основных категорий оказывается тождественной тому аппарату, которым руководствуется теория социальной структуры. А это в свою очередь предрешает многие ответы на важные вопросы и о субъектах конфликта, и о направленностиих действий.

§ 3. Неравенство как источник конфликта

 

Основными признаками социального неравенства, как известно, являются различия в отношениях собственности, власти и статуса. В той или иной мере эти особенности отражены в социально-классовой структуре общества, фиксирующей неравенство в отношениях между социальными группами, вплоть до индивида. В связи с социально-политическим и социально-экономическим неравенством находятся и существенные различия в образе жизни, культуре, психологии социальных групп и индивидов.

Социальные действия, имеющие целью создание материальных и духовных ценностей, их обмен и распределение, неизбежно ведут к напряженности между социальными группами, а при определенных условиях - к открытому конфликту.

Обычно в основе непосредственного столкновения интересов больших социальных групп лежит расхождение между достигнутым уровнем получения материальных и культурных благ и твердым убеждением, что доступ к ним несправедливо ограничен противоположной стороной. Именно осознание незаслуженного социального «прессинга» со стороны противника имеет мотивационное значение для поведения масс людей.

В условиях, когда группа не имеет осознанных потребностей, она не в состоянии начать единые действия. Поэтому поначалу они носят спонтанный, хаотический характер. Однако под влиянием тех или иных обстоятельств происходит быстрое (или медленное) осознание интересов, их кристаллизация. Под сомнение начинает ставиться не только существующая система раздела благ, но само групповое господство. Конфликт приобретает политический характер. Этим обстоятельством зачастую пользуются политические лидеры, которые либо стимулируют кристаллизацию осознанных интересов, либо стараются ее ослабить, направить в другое русло.

События в России 90-х гг.XX в., связанные с противостоянием парламента и президентской власти, показывают, как политические лидеры используют интересы разных групп в чисто прагматических, эгоистических целях. Это одна из иллюстраций того, как выяснение интересов, выходящих за рамки внутригрупповых отношений, стимулируется и управляется теми или иными экономическими и политическими центрами, находящимися вне конфликтных групп.

Другая, не менее важная проблема, относящаяся к крупным конфликтам, заключается в усиливающейся время от времени поляризации общества, вызываемой заметным неравенством доходов. Логика конкуренции порождает структурную безработицу, бедность, появление совершенно беззащитных слоев, которые никогда не удовлетворятся своим положением.

Исторический опыт последних десятилетий свидетельствует, что государственный социализм не смог полностью ликвидировать частную собственность и социальное неравенство классов. Не смог он избавить общество и от социальных конфликтов. Но это не причина игнорировать темные, асоциальные стороны рыночного капитализма, особенно нерегулируемого. Вполне возможно, что рыночная экономика - лучшая производительная система из известных сегодня, но для того чтобы ее преимущества приняли гуманный характер, демократическое государство должно взять на себя ответственность за смягчение тех типичных форм отчуждения и порабощения человека, которые она способна порождать. На деле это означает перераспределение доходов государством в пользу обездоленных. Механизмы и детали этого перераспределения вырабатывались реализовывались различными путями - от компромиссов и переговоров до конфликтов. Однако в исторической перспективе последние явно нежелательны, ибо чреваты взаимными социальными потерями. В условиях современной России произошло наложение новых экономических форм иерархии и господства на старые политические формы, что привело к появлению чудовищного социально-политического «гибрида», противоречиво соединяющего в себе интересы разных социальных слоев.

Надо заметить, что в обществе не существует вполне эффективных способов полного устранения конфликтов, связанных с неравенством больших социальных групп. Как показывает история человечества, социальное неравенство постоянно воспроизводится. Периодически повторяющиеся революции значительно меняют типы, формы и методы осуществления неравенства, однако устранить его в принципе они не в состоянии. В любом обществе всегда существовал и, видимо, будет существовать конфликт интересов различных социальных групп, хотя бы за право обладать и/или распоряжаться жизненно важными ресурсами. Эта борьба настолько длительна, насколько их объект - те же ресурсы, например, ограничен. Представляется постоянным и стремление изменить формы и виды собственности.

Разумеется, такие конфликты могут быть смягчены либо перенесены на другие уровни. Однако эти возможности ограничены общим уровнем культуры, растущей социальной поляризацией, сохранением отчуждения и другими, не менее важными обстоятельствами.

§ 4. Особенности конфликта

 

Когда в конфликты вступают крупные социальные общности, интересы, цели, притязания могут реализовываться не столько экономически, сколько через использование власти, т.е. политическими средствами. Поэтому в конфликте непосредственным и самым активным образом участвуют такие политические институты, как государство, партии, общественные организации, группы давления, парламентские фракции, церковь и т.д. Они, приобретая зачастую самостоятельное значение, являются вместе с тем выразителями воли больших социальных групп - основных носителей социальных интересов.

Большие социальные группы воздействуют на другие группы, но также и на самих себя и своих членов обычно при помощи социально-политических институтов. В конфликте эти группы имеют большие шансы для достижения своих целей, по крайней мере, при двух условиях: достаточной (но сравнению с другими) силе и высоком уровне самосознания.

Сила группы заключается в ее сплоченности и способности эффективно добиваться своих целей даже вопреки сопротивлению противной стороны (если таковое существует). При этом способность к противодействию не обязательно означает активную деятельность: воздержание от тех или иных действий зачастую более эффективно, чем неконтролируемое поведение противников. Высокий уровень самосознания усиливает группу, структурирует ее, сообщает способность к действию. Полное осознание членами группы своих интересов, подчинение политической и иных организаций этим интересам, тождественность интересов группы и руководителей ее политической организации, относительное совпадение интересов индивида (члена группы) и группы в целом на практике встречаются редко. Большая группа, например партия, одновременно является и не является субъектом конфликта: ведь в реальном конфликте на деле участвуют не группа как таковая, а ее лидеры, выразители интересов группы, различные ее организации. Разумеется, в переломные, критические моменты истории (например, революции) большие социальные группы играют роль «последней инстанции» - на улицу выходят массы. В обычной же жизни в конфликтах участвуют главным образом руководители, представляющие группу.

Итак, в социальном конфликте намечается множество уровней (классификация по социальным общностям), различная степень осознания субъектами своих интересов, различные правила и механизмы для достижения целей и интересов (институты). Значительную роль играет в них временной фактор (например, выделение отдельных фаз конфликта). При всей сложности взаимодействия всех характеристик конфликта главную из них - соотношение интересов классов (групп) - можно представить с помощью таблицы, где субъекты интересов размещаются по силе позиции (слабый, промежуточный, сильный) и характеру интересов (совпадение. Нейтральность, противоположность) (табл. 2).

Таблица 2. Отношение интересов классов (групп)

 

Субъекты интересов	Совпадение	Нейтральность	Противоположность
Слабый класс(группа)	Под покровительством	Непрочность	Подчиненность
Промежуточный слабо-сильный класс (группа)	Поддержка	Независимость	Конфликт
Сильный класс (группа)	Власть	Независимость	Конфликт

 

 

Конфликт (на макроуровне), судя по таблице, наступает в тех случаях, когда интересы сильных классов противоположны. В остальных случаях возможны относительно стабильные отношения (подчиненность, независимость, поддержка и др.). Нетрудно определить, что слабый класс (группа) при совпадении его интересов с интересами других общностей может находиться под их покровительством, а при расхождении - в подчиненном положении. Когда интересы нейтральны, социальные общности обретают независимость. Эти отношения, на наш взгляд, характерны для всех современных обществ независимо от их социально-политического устройства. Какие бы ни существовали связи между природой социально-политического строя, например между капитализмом и социализмом (соответственно преобладание частной или государственной собственности), с одной стороны, и масштабами и остротой конфликта - с другой, они не носят строго определенного «фиксированного» характера. Поэтому представляется недоказанным тезис о том, что успешно функционирующая капиталистическая рыночная система или, напротив, государственное регулирование при социализме наилучшим образом стабилизирует общество. Опыт таких стран, как 1ермания (30-40-е гг.). Южная Африка (80-е гг.), СССР (конец 80-х гг.), Югославия (80-е - начало 90-х гг.), тому свидетельство. Можно, однако, с определенным основанием утверждать: страны с рыночной экономикой в большей степени приспособлены к решению внутренних социальных конфликтов, чем государства с иными экономической и политической системами.

Надо отметить, что большие социальные группы в развитых странах Запада, объединенные на какое-то время попытками добиться перераспределения ресурсов и власти в свою пользу, постоянно стремятся ограничить власть традиционных групп. Именно поэтому конфликт приобретает там, как правило, форму так называемого демократического движения против бюрократизации и коррупции государственной власти. Демократически ориентированные социальные общности стремятся ослабить или заменить существующую власть. В случае успеха направленность деятельности государственного аппарата будет ограничена или изменена в желаемых целях либо путем персональных замен в правящих структурах, либо путем создания юридических противовесов со стороны других органов государства или же неправительственных организаций. В большинстве случаев частный сектор и его институты полностью подчиняют себе государственный аппарат, что приводит к нарушению существующего общественного равновесия. И тогда начинается обратное движение - в пользу государственного сектора как рычага восстановления утраченного равновесия. В этих конфликтах социально-политического характера важная роль принадлежит конституционным средствам, регулирующим экономическую и политическую роль тех или иных групп, политических движений. Для западных демократий вследствие всего этого вопрос о разграничении государственного и частного сектора приобретает первостепенное значение и политический характер, потому-то за каждым из них отчетливо видны определенные социальные силы.

§ 5. Koнфликты переходного периода в России

 

Россия переживает кризис, причины которого настолько глубоки и многообразны, что их трудно однозначно оценить. В отличие от восточноевропейских стран изменения в общественных отношениях сопровождаются беспрецедентным расширением сферы появления конфликтов, поскольку в нее вовлекаются не только большие социальные группы, но и территории, как однородные в национальном отношении, так и населенные различными этносами.

В свою очередь межнациональные конфликты порождают территориальные, конфессиональные, миграционные и другие проблемы. Однако, на наш взгляд, корни всеохватывающего российского конфликта легко прослеживаются именно через отношения неравенства крупных групп - субъектов интересов. В этой связи неверным представляется утверждение, что при социализме все группы и слои находятся примерно в одинаковом положении. Скорее, их интересы совпадали ровно настолько, насколько тоталитарный режим стремился «скрепить», сцементировать многонациональное общество, обеспечивая удовлетворение минимума всеобщих потребностей и игнорируя индивидуальные и специфические требования различных социальных групп. Такое положение было внутренне чрезвычайно напряженным, изначально чреватым глубоким конфликтом, который и разразился на рубеже 90-х гг.

Еще несколько лет назад социальная структура общества представлялась совершенно иной. Во всяком случае, некоторые ученые еще в 70-80-е гг. руководствовались известной формулой «2+1» (рабочий класс, колхозное крестьянство и интеллигенция), признавая слои в качестве внутри- и внеклассовых элементов.

В наше время в результате глубоких экономических и социальных преобразований российского общества социальная структура выглядит по-другому - более дифференцирование. Появились новые социальные группы, которые можно рассматривать в качестве классов. Так, открыто заявила о себе буржуазия (спекулятивно-финансовая, промышленная и т.д.), создающая собственные политические организации, кардинально изменяющая отношения собственности. Формируются новые группы маргинального типа (промежуточные, опосредующие, более поляризованные и контрастные). В целом в стране идет своеобразная «декомпозиция» социальной структуры, которой присуще все большее расхождение характера труда, размера доходов, уровня образования и престижа. Такое положение не может не быть чревато множеством конфликтов.

Класс отечественной буржуазии находится еще в стадии становления, хотя и развивается в достаточно благоприятных условиях. Ее слабыми сторонами являются весьма условное признание со стороны широких слоев населения, привязанность к международному капиталу (компрадоры), широко распространенные криминальные методы ведения дел и пр.

Однако кристаллизация интересов этого класса происходит довольно быстро. От индифферентности в реализации своих интересов буржуазия постепенно переходит к прямому и открытому вмешательству в политическую жизнь.

Ее конфликт с другими классами (группами) развертывается вокруг распределения кредитов, механизмов приватизации, налогового законодательства, правил ведения внешнеэкономических операций. Ныне каждая группа промышленников и предпринимателей на центральном и региональном уровнях пытается реализовать свои интересы, организуя лоббистское давление на исполнительную и законодательную власти. Не ограничиваясь этим, бизнес ищет способы объединения в политические партии и организации (Партия экономической свободы. Союз промышленников и предпринимателей и т.д.).

Следует, однако, признать хаотичность и слабость действий российских предпринимателей в реализации своих устремлений. Аккумуляция интересов буржуазии, достаточно полная идентификация ее представителей - дело будущего. Пока же отсутствие явно выраженной идеологии этого класса, низкая политическая культура его лидеров приводят не к сужению, а к расширению конфликтного пространства в России.

В целях предотвращения социальных коллизий, многие исследователи, действующие политики возлагают большие надежды на так называемый средний класс, который в будущем включил бы в себя значительную, если не большую, часть населения. Известно, что, по западным стандартам, эта общность охватывает мелких бизнесменов, промышленников, профессиональных и образованных рабочих, процветающих фермеров, высокооплачиваемых служащих, журналистов, артистов и т.д. Все они имеют некоторые совпадающие интересы, их объединяют достаточные, но не слишком разнящиеся доходы, образовательный уровень, семейные и религиозные идеалы.

Применительно к России тезис о существовании среднего класса в качестве стабилизирующего фактора по меньшей мере сомнителен и преждевремен. Достаточно в этой связи напомнить, что за 1991-1998 гг. шесть человек из десяти стали гораздо беднее и лишь один значительно увеличил свой доход. Большая же часть населения представляет собой (в социальном смысле) аморфную массу с ослабленными социальными связями. Значительная поляризация общества не способствует появлению среднего класса, она лишь порождает конфликтные отношения внутри общества, а также различных групп - с государством, ослабленным до предела допустимого.

Безрадостную, но не безнадежную картину нынешних социальных отношений дополняют все увеличивающиеся по численности деклассированные группы, включающие в себя социальное «дно»: преступников, проституток, бомжей, бродяг, попрошаек и пр.

В заключение отметим еще раз, что конфликты между макрогруппами, ведущие к дезинтеграции существующего общества, нельзя однозначно поместить на шкалу основных человеческих ценностей в качестве исключительно отрицательной величины по одной простой причине: они все же могут выполнять (разумеется, при определенных обстоятельствах) функции не разрушения, а поддержания социально-политической стабильности.

В самом деле, если исходить из тезиса, согласно которому столкновения, основанные на сходстве и расхождении интересов, воспринимаются как естественные и неизбежные, то открыто проявляемые противоречия представляются нужными для стабилизации социальных отношений. Проблема не в снятии напряженности, не в устранении самого конфликта, а в сведении к минимуму риска, т.е. в управлении столкновениями. Подобный подход предполагает видеть в противнике будущего партнера.

Во всяком случае необходимы фундаментальные исследования различных условий, благодаря которым действия, направленные на эскалацию или погашение конфликтов, становятся (или не становятся) плодотворными в деле их улаживания. Методы разрешения конфликта требуют дополнительных знаний о его обстоятельствах, а также возможных последствиях его разрешения. Главное же, что характеризует социальные процессы в России последних лет, - явная дезинтеграция сложившихся ранее социальных структур и связей, утрата прежней и поиски новой социальной идентификации на разных уровнях, от индивида до больших социальных общностей (отсюда и множество суверенитетов). Эта картина не зависит от выбора теоретической позиции, но вот основные события в обществе можно рассматривать с определенной точки зрения как процесс перехода от интеграции и дифференциации одного типа к интеграции и дифференциации другого типа.

В России создается общество с новым соотношением классов и социальных групп, где велики и, возможно, будут возрастать различия в доходах, статусе, культуре. Именно поэтому особое значение приобретают усилия законодательных, исполнительных и судебных структур власти по смягчению нынешних и грядущих конфликтов. Общество, устранившее преграды к выдвижению индивидов по их классовой (групповой) принадлежности, становится более стабильным, легче решает свои конфликты мирным образом, путем компромиссов и переговоров.