В. Солоухин. Помнится, уезжая, я обещал вам писать письма

(1)Помнится, уезжая, я обещал вам писать письма, и, помнится, вы немало удивились этому. (2)Что за причуда: в двадцатом веке – письма! (3)Как будто нет телеграфа и телефона. (4)Как будто нельзя за пять минут (теперь это делается за пять минут) соединиться, и поговорить, и узнать все новости, и рассказать, что нового у тебя.

(5)Были, были, конечно, и «Письма из Италии», и «Письма из далёка», и «Письма русского путешественника». (6)Только представьте себе: человек проехал из России в Париж и написал два тома писем! (7)Тогда как во время современного перелёта из Москвы в Париж пассажир только успевает сочинить телеграмму о благополучном отлёте и благополучном приземлении. (8)Два слова вместо двух томов – вот ритм, вот темп, вот, если хотите, стиль двадцатого века.

(9)Принято считать, что телеграф, телефон, поезда, автомобили и лайнеры призваны экономить человеку его драгоценное время, высвобождать досуг, который можно употребить для развития своих духовных способностей. (10)Но произошёл удивительный парадокс. (11) Можем ли мы, положа руку на сердце, сказать, что времени у каждого из нас, пользующегося услугами техники, больше, чем его было у людей дотелефонной, дотелеграфной, доавиационной поры? ( 12)Да боже мой!

(13) Техника сделала могущественными каждое государство и человечество в целом. (14)По огневой уничтожающей и всевозможной мощи Америка двадцатого века не то, что та же Америка девятнадцатого, и человечество, если пришлось бы отбиваться, ну хоть от марсиан, встретило бы их не так, как два или три века назад. (15)Но вот вопрос, сделала ли техника более могучим просто человека, одного человека, человека как такового?

(16)Да, все вместе, обладающие современной техникой, мы мощнее. (17)Но это всё – мы. (18)Когда же «ты» останешься наедине с самим собой без радиоактивных и химических реакций, без атомных подводных лодок и даже без скафандра – просто один, можешь ли ты сказать про себя, что ты могущественнее всех своих предшественников по планете Земля?

(19)Человечество коллективно может завоевать Луну либо антивещество, но всё равно за письменный стол каждый человек садится в отдельности.

(В. Солоухин)

Это отрывок из «Писем из русского музея»

По Н. Галь. Молодой отец строго выговаривает четырёхлетней дочке

(1)Молодой отец строго выговаривает четырёхлетней дочке за то, что она выбежала во двор без спросу и едва не попала под машину.

(2) – Пожалуйста, – вполне серьёзно говорит он крохе, – можешь гулять, но поставь в известность меня или маму.

(3)Сие – не выдумка фельетониста, но подлинный, ненароком подслушанный разговор.

(4)Или серьёзно пишут в статье о работе экипажа космической станции: «Производился забор (!) проб выдыхаемого воздуха». (5)Этот забор не залетел бы в космос, если бы не стеснялись сказать попросту: космонавты брали пробы. (6)Но нет, несолидно!

(7)Слышишь, видишь, читаешь такое – и хочется снова и снова бить в набат, взывать, умолять, уговаривать: БЕРЕГИСЬ КАНЦЕЛЯРИТА!

(8)Это – самая распространённая, самая злокачественная болезнь нашей речи. (9)Когда-то редкостный знаток русского языка и чудодей слова Корней Иванович Чуковский заклеймил её точным, убийственным названием. (10)Статья его так и называлась – «Канцелярит», и прозвучала она поистине как SOS. (11)Не решаюсь сказать, что то был глас вопиющего в пустыне: к счастью, есть рыцари, которые, не щадя сил, сражаются за честь Слова. (12)Но, увы, надо посмотреть правде в глаза: канцелярит не сдаётся, он наступает, ширится. (13)Это окаянный и зловредный недуг нашей речи. (14)Быстро разрастаются чужеродные, губительные клетки – постылые штампы, которые не несут ни мысли, ни чувства, ни на грош информации, а лишь забивают и угнетают живое, полезное ядро.

(15)Мы настолько отравлены канцеляритом, что порою начисто теряем чувство юмора. (16)И уже не в романе, а в жизни, в самой обыденной обстановке, человек вполне скромный всерьёз говорит другому: «Я выражаю вам благодарность».

(17)Помните, у Виктора Некрасова в Ледовитом океане лодка утлая плывёт и молодой пригожей Тане Ванька песенки поёт?

(18)Хорошо поёт, собака,

Убедительно поёт…

(19)Да, объясняться в любви не только стихами, но и прозой надо убедительно, иначе Таня Ваньке не поверит.

(20)А меж тем в сотнях рассказов, романов, очерков, переводных и отечественных, разные люди по разным поводам разговаривают так, что кажется: вот-вот читатели отзовутся знаменитым громогласным «Не верю!» Константина Сергеевича Станиславского…

(21)В сотый раз спросим себя: кто же должен прививать людям вкус, чувство меры, бережное отношение к родному языку? (22)А заодно – и уважительное отношение к человеку, с которым разговариваешь?

(23)Кто, если не мы сами?!

(По Н. Галь)

По Г. Смирнову. Лет пятнадцать назад известный болгарский писатель Димитр Пеев…

(1)Лет пятнадцать назад известный болгарский писатель Димитр Пеев, тогдашний главный редактор еженедельника «Орбита», высказал поразительную мысль. (2)«На памяти людей моего поколения, – сказал он, – в жизнь человечества вошли автомобили, самолёты, радио, телевидение, космические ракеты, подводные лодки, спутники Земли, компьютеры, атомная энергия. (3)И второго такого поколения в истории больше не будет...»

(4)Пеевская мысль заставила меня задуматься о месте и роли XX века в череде столетий. (5)И здесь меня ждало удивительное открытие. (6) Оказывается, в сфере духа у каждого века европейской истории есть своё предназначение. (7)Так, в XVI веке – веке Реформации – протестантское богословие восторжествовало над авторитетом католического духовенства. (8)ВXVII – веке Философии – богословов сменили светские философы, а схоластов – математи­ки. (9)ВXVIII – так называемом веке Просве­щения – доминировали энциклопедисты и издатели, пропагандировавшие культ Разума, а в науке центр тяжести сместился с математики на астрономию и механику. (10)На долю же XIX века выпала миссия стать веком изобретательства и инженерии. (11)То, о чём в XVIII веке только думали, в XIX воплотили в изобретение, в конструкцию, в действующую модель, в подтверждающий опыт.

(12)Если понять, что XIX век завершился не в ночь на 1901 год, а в день окончания Первой мировой войны, становится ясно: все упомянутые Пеевым технические достижения принадлежат XIX веку. (13)Даже атомное ядро Резерфорд расщепил в последнем году Первой мировой, то есть в XIX веке!

(14)Уникально же пеевское поколение потому, что оно – дитя XX века – века Технологий, века массового производства, века внедрения в жизнь изобретений, сделанных в XIX веке, осуществления мечтаний евро­пейского человечества, лелеемых со времён Реформации.

(15)Но вдумайтесь, в чём состоят эти сокровенные мечтания? (16)Только в том, чтобы быстрее ездить и быстрее переговариваться! (17)И ради этого сомнительного удовольствия западная цивилизация готова поставить на грань экологической катастрофы всю планету! (18)Закономерный итог пятисотлетнего торжества Разума над Верой, Головы над Сердцем, Материи над Духом!

(19) Л. Толстой считал, что каждый человек, исполнив своё земное предназначение к пятидесяти годам, рождается для новой, духовной жизни. (20)То же самое, похоже, справедливо и для цивилизаций. (21)Если это так, то в XXI веке человечеству предстоит мучительный отказ от фиктивных ценностей материальной жизни и трудное обретение ценностей Духа.

(По Г. Смирнову)