Проблема не в пороках рынка и демократии, а в качестве элиты

В Институте истории Украины НАН Украины вышла в свет книга Станислава Кульчицкого «Закономірності державотворчого процесу в незалежній Україні». В этой монографии, изданной ограниченным тиражом, автор останавливается на трех главных проблемах трансформационного периода — становлении рыночной экономики, демократического строя и институтов гражданского общества. «День» печатает из нее некоторые сюжеты, связанные с исторической оценкой украинской политической элиты.

ТРУДНОСТИ ТРАНСФОРМАЦИИ

Три десятка посткоммунистических стран вынуждены переживать так называемый трансформационный процесс — от командной к рыночной экономике, от тоталитарного к гражданскому обществу. Одни справляются с трудностями трансформации сравнительно легко. У других переходный период сопровождается спадом экономического производства и осложнениями в политической жизни. Некоторые страны не смогли избежать кровавых конфликтов или даже полномасштабных войн.

Восточная Европа освободилась от тоталитаризма в 1989 году, а Советский Союз распался двумя годами позже. Десятилетнее расстояние во времени, соединенное с большим количеством объектов сравнения, позволяет сделать вполне определенные выводы о месте Украины на дистанции трансформационного процесса. Для сравнения применим наиболее обобщающий измеритель — валовой внутренний продукт, рассчитанный на душу населения при паритете покупательной способности валют.

Посткоммунистические страны Восточной Европы, которые вошли в соответствующую статистическую разработку Мирового банка, образовывают по душевому приросту ВВП, начиная от крупнейшего, такой ряд: Венгрия, Польша, Словакия, Чехия, Словения и Румыния. В других странах душевой ВВП в 90-х годах сократился: в меньшей степени — в Болгарии, существенно больше — в Хорватии. Если со странами Восточной Европы сравнить Украину, которая допустила сокращение душевого ВВП с 4810 долларов США в 1991 году до 3138 долларов в 1998 году, то есть на 1672 доллара, то она займет предпоследнее место, опережая только Хорватию. Замечу в дополнение, что Хорватия в 1998 году, то есть через три года после заключения Дейтонских соглашений, обеспечила вдвое большую абсолютную величину душевого ВВП, чем Украина.

Теперь сравним Украину по динамике этого показателя с республиками бывшего СССР. Наибольшего прироста душевого ВВП достигла Эстония. Далее бывшие союзные республики расположились в таком порядке: Литва, Казахстан, Россия, Беларусь и Грузия. Во всех других произошло сокращение душевого ВВП. Минимальным оно оказалось в Туркменистане, а далее страны расположились в таком порядке: Латвия, Узбекистан, Киргизия, Таджикистан, Молдова, Азербайджан, Украина, Армения. Оказывается, что Украина допустила больший развал экономической жизни, чем страны, которые воевали, за исключением Хорватии и Армении.

ПРОБЛЕМА НЕ В ПОРОКАХ РЫНКА И ДЕМОКРАТИИ, А В КАЧЕСТВЕ ЭЛИТЫ

Ученые и журналисты называют различные причины снижения экономических показателей в Украине, которое прекратилось только в прошлом году. Но все они свойственны и другим посткоммунистическим странам. Должна существовать специфическая, сугубо украинская причина, которая служила в 90 х годах своеобразным мультипликатором объективной трудности трансформационного процесса. На мой взгляд, правильную причину называет С. Удовик. В статье «Элита и экономика» («День», № 125, 18 июля 2001г.) он обвиняет украинскую элиту в проведении безграмотной экономической политики. Хотя в этой статье нельзя найти ответы на главный вопрос: почему украинская элита так «некачественна» по сравнению с элитами трех десятков посткоммунистических стран? Ответить на это может только историк.

Треть граждан, которые составляют электорат левых партий, убеждена в органических недостатках рыночной экономики и демократического строя. Подавляющее большинство этого электората считает, что трудности начались с распада Советского Союза, а поэтому России, Украине и Беларуси нужно объединиться. Эти люди не виновны в том, что живут прошлым. Виновна элита, которая не смогла провести в жизнь эффективную политику реформ. Ведь Украина и до сих пор не имеет ни развитой рыночной среды, ни настоящей демократии. Не нужно, однако, спешить с обвинительным приговором украинской элите. Она была последовательной в отказе от командной экономики и обеспечила в обществе мир и спокойствие. Безграмотная экономическая политика — это ее беда, а не вина. Беда, которая имеет глубокие исторические корни…

Одним из органических недостатков коммунистической системы было отсутствие, свойственной рыночной экономике, конкурентной среды. За потребителя никто не боролся, предлагая более качественную продукцию. Ведь никто не мог обанкротиться, если его продукция или услуги оказывались неэффективными. Потребителя заблаговременно и намертво привязывали к производителю плановыми директивами. В планировании господствовали количественные показатели.

Советский Союз успешно завоевывал мировое первенство по выплавке стали, но не имел качественного металла, чтобы изготавливать пригодные в употреблении лезвия для бритья. В эпоху Н. Хрущева впервые развернулось колоссальное жилищное строительство, но миллионам людей, которые живут в построенных тогда «хрущобах», можно только посочувствовать. Страна занимала первое место по выпуску специалистов, но на подготовку каждого из них расходовала на порядок меньше средств, чем необходимо. Когда такой специалист попадал на Запад, ему приходилось вновь получать диплом о высшем образовании.

Ориентация общеобразовательной и высшей школы на усредненность и количественные показатели играла скорее позитивную роль в ускоренной модернизации советского общества. Вместе с тем, она весьма негативно отражалась на подготовке довольно узкого круга людей, которые должны были принимать ответственные решения — представителей номенклатуры. Среди десятков тысяч номенклатурных работников нас интересует только элита: тысячи или даже лишь сотни людей на высших должностях, от решений которых зависели судьбы миллионов их соотечественников.

Недостатки школьной и вузовской подготовки не всегда отражались на людях, которые занимали высшие должности. Во-первых, в Советском Союзе существовала развитая система последипломной подготовки, в том числе — для представителей элиты, то есть на индивидуальном уровне. Во-вторых, те, кто добирался к высоким должностям благодаря собственным способностям, перекрывали недостатки образования преимущественно путем самоподготовки. Стоит, однако, назвать такую яркую личность, как Н. Хрущев, чтобы удостовериться в относительности знаний, приобретенных урывками. Хрущев едва не на руках носил «народного академика» Т.Лысенко, теории которого напоминали средневековый бред.

Впрочем, низкое качество украинской элиты объяснялось не столько отсутствием в СССР элитарного образования, сколько повышенным вниманием общесоюзного центра к крупнейшей национальной республике. До начала 50- х годов массовый террор был рутинным методом государственного управления. Он применялся везде, но больше всего страдала Украина, где был слишком большой сгусток региональной власти. Для государства, которое по Конституции представляло собой союз свободных народов, а на деле было централизованной тоталитарной деспотией, такой сгусток власти нес в себе угрозу сепаратизма. Сталин боролся с потенциальными угрозами методом превентивных репрессий. Именно поэтому от репрессий особенно страдала Украина. За долгие десятилетия террора в республике практически полностью была истреблена дореволюционная и сильно пострадала рабоче-крестьянская интеллигенция. То есть террор направлялся прежде всего против мозга нации. Конечно, руководящие должности никогда не оставались вакантными, но после многократных чисток носители региональной власти становились все более мелкими фигурами.

После смерти Сталина массовый террор прекратился, ГУЛАГ был ликвидирован. Это не привело, однако, к существенному улучшению уровня элиты. Когда Н. Хрущев, а потом Л.Брежнев оказались во главе государственной партии, они потянули в Москву людей, с которыми работали в Украине. По законам номенклатуры, новоявленные «москвичи» забирали с собой свое окружение. Руководящая элита в самой республике оставалась второсортной, несамостоятельной, провинциальной. Как раз она оказалась в эпицентре революционных событий конца 80-х — начала 90-х годов.