Общая характеристика гражданской правосубъектности публично-правовых образований.

Реформирование государственности и правовой системы России, производимое в течение последнего десятилетия, привело к появлению нового конституционного строя и кардинальным образом изменило его сущность. Действующий ГК РФ впервые назвал Российскую Федерацию, субъекты РФ и муниципальные образования в числе субъектов гражданского права. В то же время, следует сразу заметить, что публично-правовые образования, несмотря на наличие общих черт, обладают и рядом особенностей, что также следует учитывать.

Согласно ст. 12 Конституции РФ, власть в стране организационно разделена на два уровня — систему государственной власти и систему местного самоуправления: «Органы местного самоуправления не входят в систему государственной власти». Основное на­значение этой конституционной нормы — преодоление последст­вий имевшего место до недавнего времени огосударствления общества, когда местные органы, по сути, были государственными структурами и брали на себя многие функции государства. Вместе с тем местное самоуправление не может противостоять государст­венной власти, поскольку оно обязано действовать в рамках феде­ральных законов, указов Президента, постановлений Правительст­ва, актов субъектов РФ.

Местное самоуправление рассматривается Конституцией как одна из основ государственного устройства России. Согласно ст. 12, в «Российской Федерации признается и гарантируется местное са­моуправление». Особого внимания заслуживает ч. 2 ст. 3 Конституции – «народ осуществляет свою власть непосредственно, а также через органы государственной власти и органы местного само­управления». Именно эта норма и позволяет утверждать, что местное само­управление является одной из конституционных форм осуществ­ления народовластия. Характеристика органов местного самоуправ­ления как части механизма народовластия определяет их природу, способы формирования, объем полномочий и ответственность пе­ред населением.

Публично-правовым образованиям посвящено значительное число работ и публикаций. В первую очередь они рассматриваются с позиций конституционного и административного права. В то же время они являются одновременно и субъектами гражданских правоотношений.

Осуществление властью ее многочисленных функций проводит к необходимости участвовать в различных правоотношениях, в том числе и гражданско-правовых. Анализ литературы показывает, что законодатели разных времен и цивилизаций осознавали неестественность положения, когда бы соответствующий субъект не мог приобрести имущество (т.е. заключить сделку), не вправе был бы распоряжаться им с достаточными правовыми основаниями. Всякая власть, если даже она охватывает незначительную территорию, должна опираться на экономические возможности решения стоящих перед ней задач.

Формирования, в том числе и относящиеся к государст­венному устройству, тради­ционно рассматривались в отечественной цивилистической доктрине как субъекты гражданских правоотношений. Специально указывал на них как субъектов имущественных отношений Свод Законов Российской Империи (ст. 698, ч. 1, т. Х). При этом такого рода субъекты призна­вались юридическими лицами; в целом же юридические лица разделялись на частные и публичные, с выделением в числе последних государственных и общественных[94]. Более развернутую классификацию публичных юридиче­ских лиц дает К. Кавелин, отмечая, что их правоспособность не одинакова – «одни – большая их часть – имеет право владеть всякого рода недвижимостями, исключая населенных, другая только домами»[95]. Проект российского Гражданского уложения принял термин «юридические лица» и распространил его на публично-правовые образования: «Юридическими лицами признаются: казна и другие государственные и общественные установления, имеющие отдельное имущество; частные товарищества, общества и установления» (ст. 13). По одному из дел (1909 г.) Правительствующий сенат высказался так: «…по самой своей природе каждое государство представляется не только политическим организмом, но и юридическим лицом»[96].

Г.Ф. Шершеневич также выделял публичные (казна как хозяйствующая часть государства, дворянские, городские и прочие аналогичные сообщества, казенные заведения) и частные юридические лица[97].

Таким образом, публично-правовые образования изначально признавались способными к участию в гражданско-правовых отношениях, но их статус не был твердо определен и до начала ХХ века они рассматривались обычно как особый вид юридических лиц.

В советский период законодательное закрепление публично-правовых образований как субъектов гражданских правоотношений практически отсутствовало. Следует правда заметить, что в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 19 марта 1971 г. «Об основных правах и обязанностях районных Советов депутатов трудящихся» Советы и их исполкомы были наделены правами юридического лица[98].

Новое российское законодательство предусмотрело, что к публично-правовым образованиям, участвующим в гражданско-правовых отношениях, применяются нормы, определяющие участие юридических лиц в данных отношениях, если иное не вытекает из закона или особенностей данных субъектов (п. 2 ст. 124 ГК РФ).

В современной правовой науке в связи с изложенным возникает два основных вопроса: вопрос о правосубъектности публично-правовых образований; вопрос о признании (или непризнании) публично-правового образования особой разновидностью юридического лица.

В цивилистической литературе сформировались следующие подходы к решению вопроса о правоспособности публично-правовых образований: гражданская правоспособность публично-правовых образований является общей (М.И. Брагинский, В.В. Залесский); специальной (Е.А. Суханов, В.А. Тархов); целевой (А.А. Иванов); специальной функциональной (Е.Н. Васильева).

Большинством цивилистов признается ограниченность правоспособности целям деятельности лица. Применительно к вопросу о правоспособности публично-правовых образований целесообразно, как уже ранее отмечалось, исходить из общепринятого тезиса: существует два вида гражданской правоспособности: общая и специальная. При этом последний вид правильнее именовать целевой правоспособностью.

Гражданскую правосубъектность публично-правовых образований представляется верным определять как целевую[99], делая вывод о том, что данные субъекты могут иметь гражданские права и обязанности, необходимые для решения общегосударственных, региональных или местных (муниципальных) задач.

Содержание гражданской правоспособности неразрывно связано с их компетенцией и целью создания (наиболее эффективное решение политических, экономических, социальных и иных функций).

Применительно к публично-правовым образованиям необходимо определиться с порядком их вступления в гражданские правоотношения.

В настоящее время существуют следующие основные концепции, касающиеся порядка вступления указанных субъектов в гражданские правоотношения: не обладая дееспособностью, непосредственно в гражданские правоотношения не вступают, а их участниками являются его органы (А.В. Венедиктов, А.В. Мицкевич); вступают в гражданские правоотношения в порядке исключения, непосредственными участниками выступают органы (С.Н. Братусь); не могут самостоятельно вступать в граждансике правоотношения, действуют через представителей (А.А. Иванов); являются самостоятельными участниками гражданских правоотношений и приобретают права и обязанности через свои органы (Д.И. Мейер, Д.И. Генкин, А.А. Пушкин).

Первые два подхода были господствующими в советской цивилистике и нашли отражение в законодательстве советского периода. В последние годы становится все больше и больше сторонников последнего подхода, согласно которому - публично-правовые образования обладают право- и дееспособностью, а органы, выступающие от их имени, являются именно органами публично-правового образования. Согласно этого подхода данные субъекты признаются способными как к формированию, так и изъявлению своей воли вовне и являются полноценными субъектами гражданского права.

Решив положительно вопрос о наличии у публично-правового образования гражданской правосубъектности, следует остановиться на проблеме признания или непризнания публично-правового образования юридическим лицом.

С учетом изложенного ранее, можно отметить две основных позиции: публично-правовые образования не являются юридическими лицами; публично-правовые образования есть «юридические лица публичного права».

Первая позиция аргументируется тем, что публично-правовые образования названы в качестве субъектов гражданского права не в гл. 4 («Юридические лица»), а в главе 5 ГК РФ, т.е. они исходно отделены от фигуры юридического лица. Тем не менее, сходство имеется, и правила о юридических лицах подлежат применению к данным образованиям (если они не противоречат природе последних). Отмечается также, что они не наделяются имуществом на том или ином основании (т.е. на праве оперативного управления или хозяйственного ведения)[100], не имеют определенной организационно-правовой формы, их создание не сопровождается актом государственной регистрации в общем порядке и т.д. По мнению М.В. Жабреева, проблема органов публичных образований как юридических лиц сегодня вообще не может быть решена[101].

Вторая позиция обосновывается наличием общих признаков с юридическим лицом и прямым указанием законодателя на возможность применения правил о юридических лицах к публично-правовым образованиям. Наличие же специфики последних ставит в повестку дня вопрос о введении не только в теорию, но и в законодательство категории публичного юридического лица.

Предлагаются и критерии для разграничения публичных и частных юридических лиц, которыми являются наличие или отсутствие: общественно-значимых, публичных целей деятельности; создания и прекращения на основе публично-правовых актов; властных полномочий в публично-правой сфере[102].

С учетом имеющейся специфики деятельности публично-правовых образований в качестве субъектов гражданского права представляется целесообразным в рассматриваемых правоотношениях придать им статус некоммерческой организации – государственного или муниципального учреждения[103].