Когда управление собственной психоэнергетикой превращается в магию*. 4 страница

Любое здоровое учение, если оно направлено не на “зомбирование” своих последователей, а на ре-альные исследования и реальное развитие, находит способы бороться с подобными психологиче-скими проблемами. И, надо сказать, дон-хуановское учение в этом смысле неплохо вооружено. Выражаясь кастанедовским языком, устранить скрытую депрессию толтека — значит примирить первое и второе внимание. Конечно, как и во всех других случаях, — это вопрос энергии. Но не только. Можно сказать, что это в большей степени вопрос внимания и осознания. Что касается внимания, то здесь надо говорить о методологическом ядре толтекских техник для бодрствующей психики. Иными словами, это безупречность и сталкинг — то, о чем пойдет речь в данной книге. Но этим не исчерпывается решение проблемы, если накопленная энергия и правильно распреде-ленное внимание не будут направлены на узловые моменты нашего осознания. Я имею в виду те аспекты осознания, которые сами по себе создают чувственный фон (более того, фундамент) для подавленности и угнетенности, для растущих из этого переживания агрессии и эс-капизма, наконец, для противопоставления собственной (конечно же, уникальной!) личности узко-лобому и ограниченному во всех отношениях социуму, а в дальнейшем (когда прозрения и пара-нойя начинают переплетаться в зловещих видениях) — всей “хищной Вселенной” с ее возмути-тельно бесчеловечным Орлом, армией флаеров-оккупантов и неорганическими существами. С точки зрения психиатра, магический Орден, группа спиритов или любая секта духовидцев — это сборище шарлатанов, параноиков и легко внушаемых невротиков. Даже в бесконечных проповедях сект и церквей Нового Века, где “все во имя Жизни”, ничто не отбрасывается, напротив — декла-27 рируется “всестороннее принятие мира”, время от времени можно найти скрытое желание учите-лей и адептов искоренить все недостойное и непросветленное, а на руинах возвести новый мир. Единым махом разрубить гордиев узел, уничтожить накопившийся за тысячелетия духовный му-сор. Разве это не комплекс неполноценности, не признак сущностной слабости, нетерпения и раз-драженности, когда побеждает желание избрать самый простой, кровавый и в конечном итоге бес-смысленный путь — путь, подозрительно напоминающий нам о мимолетном величии Третьего Рейха?

Буддизм махаяны, который стремился распространить свое влияние на весь мир, принявший идеал боддхисаттвы, который откладывает собственное спасение ради спасения других существ, не мог не столкнуться с воинственным желанием адептов спасти человечество немедленно. Ведь сказал Будда Шакьямуни “Жизнь — это страдание”! Разве не благородно избавить народы от страданий, построив Всемирную Империю Будды и усадив всех за медитацию? Сами же спасибо скажут, ко-гда достигнут просветления!

Непросветленный мир порождает депрессию, а следом за ней, в качестве противовеса, — гнев и агрессию. Но буддисты решили эту проблему, использовав психологически безупречный ход. Най-ти его было нетрудно, поскольку глубинное самопознание, присущее индо-буддистскому космосу, содержало в себе ответ изначально. Необходимо было лишь еще раз сформулировать древнюю ис-тину всеединства и неразличения. И эта истина прозвучала: “Сансара есть Нирвана”. Тварный мир, мир смерти и рождения, ограниченности и неведения, равен окончательной свободе сознающего существа. У этой истины есть и философский аспект (о нем я говорить не буду), но важнее всего, что этот факт устанавливает некоторую психологическую реальность. Будучи отражением онтоло-гической истины в ее высшем смысле, эта простая концепция одновременно оказывается эффек-тивной психотерапевтической установкой. Удивительным образом она все изменяет, фактически лишь утверждая то, что и так есть.

Несмотря на то что нагуализм — это мировоззрение, имеющее в своем распоряжении все необхо-димые инструменты для избавления от депрессий и комплексов, импульс бегства из скучного, не-приятного, утомительного мира первого внимания может довольно долго оставаться одним из ре-шающих мотивов практики. Особенно актуальным это, как я уже писал, остается для сновидящих, но и сталкеры порой так искажают свою психическую деятельность, что не трансформируют де-прессивные напряжения, а только вытесняют их.

Такие “сталкеры” любят потакать эксцентричным формам поведения, но за их смехом и выходка-ми может скрываться не контролируемая глупость (как им хотелось бы думать), а мрачная отчаян-ность человека, не принятого миром и не принимающего его в ответ. На самом деле у подобных субъектов (сновидящих или сталкеров — неважно) в затылке вечно звучит то, что пробудило и за-ставило преодолеть мир принца Гаутаму, — “Жизнь — это страдание”. И этот темный “восклица-тельный знак” подсознательного грозит вырваться наружу. В момент психологического срыва они перестают быть толтеками, нагуалистами, исследователями иных режимов восприятия. Они стано-вятся “воинами” в древнем и мрачном смысле этого слова — “древними магами”. Обычно такое признание влечет за собой целый ряд негативных последствий. Древние маги (даже в том случае, если они себя так не называют) не способны противиться основополагающим поры-вам этого пути — поиску Силы и Власти, поиску Иерархии и Братства, поиску Битвы. Это древние архетипы, вовсе не утратившие своей власти над нашей психи, и подчиниться им очень легко. В общем я назвал бы совокупности этих психологических черт и установок комплексом “древнего мага”. Он является антиподом (во всех отношениях) “комплексу Фауста”, который мотивировал новых видящих и продолжает мотивировать современных здравомыслящих нагуалистов. То, что я говорю именно о толтекском учении, не должно сбить вас с толку. Те же процессы можно наблюдать во всех школах и направлениях духовного знания, самосовершенствования и само-трансформации. Это своеобразный порог и, так сказать, “лакмусовая бумажка”. Можно десять лет 28 исследовать толтекское сновидение, сохраняя трезвость ума и настроение нового видящего, а по-том превратиться в хищника, готового пожирать других, овладевать ими и в конечном счете —уничтожить самого себя, так как ноша древнего мага невыносима, а цель его недостижима. Можно, конечно, сказать, что те, кто движется по Пути, ведомые “комплексом Фауста” (то есть поиском знания и бессмертия), точно так же имеют недостижимую цель, ведь их кубический сантиметр шанса в бесконечной Реальности становится почти невидимым. Но судьба древнего мага — это неиссякаемая, жгучая страсть, которая всегда основана на бессознательном стремлении поглотить и переварить Мир, превратить его в поле своего удовлетворенного хотения, вот — цель. И эта цель по природе своей недостижима, никакой “шанс” не даст магу желанной ему силы и власти.

Сноски:

1) Гершом Шолем. «Основные течения в еврейской мистике.» (том 1, с.87— 89.)

- 5 -

Как видите, все начинается довольно скромно — неосознаваемая депрессия, парочка комплексов, толика неуравновешенности. Но при наличии известного упрямства, категорического нежелания тоналя перепросмотреть некие темные области своей природы, энергетического потенциала, полу-ченного от механистических методов и процедур, из семени вырастает пагубный плод — опасный как окружающим, так и его собственному носителю. Деградировать намного проще, чем разви-ваться и усиливать осознание. И на первых порах — приятнее. Думаю, это и есть “древний Зверь”, мифологема, воплощенная в Апокалипсисе и более ранних откровениях. Его торжество в человеке — это экстаз, его Царство — гибель всего ему подвластного и, наконец, самоуничтожение. Среди оккультистов любого толка встречаются эти существа. Их можно встретить также среди ученых, политических деятелей и религиозных проповедников. Их жажда власти всегда сочетается с жаждой самоубийства. Стоит ли приводить исторические примеры? Например, Гитлер — “древ-ний маг” в мировой политике, Джонс или Мария Цвигун — в истории религиозных сект. “Сума-сшедшие ученые” не так известны, да и эпоха их процветания осталась в прошлом, когда вивисек-ция, евгеника и лаборатории в собственном подвале были возможны и модны. Но они есть и сего-дня — не только в комиксах и фантастических романах, но и в реальной жизни. Они жаждут соз-дать новое оружие, воздействовать на психику и мечтают о толпах загипнотизированных мутантов, которые помогут им установить Новый Порядок.

Мне, однако, проще говорить о мистиках и оккультистах, поскольку комплекс “древнего мага” или “древнего Зверя” проявляется в этой среде, так сказать, в наиболее чистом виде. Во-первых, им трудно удержаться от создания группы, так как группа — то поле, где ярче всего проявляется их сила и власть.

Во-вторых, любое знание, полученное в результате практики или спонтанного прорыва, они обра-щают в инструмент управления группой. По этой причине “древние маги” делятся самим Знанием лишь в исключительных случаях. Обычно они выдают его строго отмеренными порциями, чтобы поддерживать свой авторитет и — самое главное — создавать разнообразные ступени Посвящения. Помните? Их три важнейших признака — поиск Силы и Власти, поиск Иерархии и Братства, по-иск Битвы. Создавая уровни посвящения (называют это по-всякому, по мере собственной фанта-зии), они конструируют Иерархию. Признание исключительности всех подчиненных адептов и их противопоставленности миру профанов превращает группу в Братство. Уровни посвящения де-лают Братство иерархичным. Чтобы такая иерархия казалась естественной и была освященной, этот тип людей распространяет Иерархию на все мироздание. (Обратите внимание — они сами часто искренне верят в то, что данное описание мира реально. Более того, значительная часть их 29 силы и власти держится как раз на искренней вере, которая парадоксальным образом содержит в себе некоторую долю цинизма.)

Наконец, поиск битвы вынуждает их создать концепцию врага. По большому счету, для древнего мага весь Мир — Враг, поскольку не только не желает подчиняться ему, но и по сути своей оск-вернен, темен и примитивен. Однако, с точки зрения психологии, иметь такого большого врага, сопротивление которого неисчерпаемо, где любая победа выглядит крохотной и неубедительной, все равно что не иметь никакого врага. По этой причине совершенно необходимо иметь частного противника — конкретного человека, группу (школу или клан), нацию, этнос, государство. Иными словами, то, что хотя бы теоретически можно победить. Братство Света непременно нуждается в Братстве Тьмы, церковь — в еретиках и язычниках и т. д. и т. п. Битва магов — это идеальная си-туация, поскольку наиболее полно отражает древнейшую мифологему. Эта мифологема перено-сится на “астральный” или более высокий план — в результате мы получаем Бога и Сатану, Аху-рамазду и Ангро-Майнью, дэвов и асуров.

(Христианство вместе с древнеиудейской мифологией приняло этот воинственный дуализм, и в этом нет ничего странного. Странно другое — то, что, даже став относительно просвещенным ре-лигиозным институтом, оно не усмотрело в ожесточенной борьбе своего монашества с Дьяволом повторения древнего магического пути “битвы с миром”, ибо сказано: “Царство Божие не от мира сего” и “Сатана — князь этого мира”.)

Склониться к темной стороне Силы очень легко. Важно понять, что усвоение толтекского мировоз-зрения не дает абсолютной гарантии, пока это мировоззрение остается лишь совокупностью мыс-лей и идей. Только сосредоточение на безупречности и сталкинге (всестороннее, а не избиратель-ное) ведет к тому уровню усиления осознания, когда мы способны в самых сокровенных своих глубинах разыскать притаившегося и озлобленного древнего мага. Открыть в самом себе это суще-ство и преобразовать его — все равно что открыть еще один источник энергии, поскольку мрачный “комплекс Зверя” на протяжении всей нашей личной истории исполнял роль аккумулятора. Его либо вовсе не выпускали на волю, либо выпускали ненадолго, а потом стыдились и прятали еще глубже — туда, где ему оставалось только копить Силу в надежде на грядущие битвы. Для “Фауста” (того лица, которое кажется нам приятным и правильным) найти в процессе пере-просмотра собственный “звериный лик” — мощный психологический шок. Ведь “комплекс Фау-ста” — это просвещенный и любознательный образ, бесстрастный ученый, чья высшая ценность —

Познание. “Фауст” не знает человеческих страстей — любви и ненависти. Даже страх у него окра-шен, в первую очередь, опасениями за свои познавательные способности. Он в меру тщеславен и не приемлет насилия. Он не желает подавлять, ему нравится убеждать и радоваться, что его сове-ты приносят пользу. Он безразличен к социальным предрассудкам, индивидуалистичен, но высоко ценит свободу и справедливость. Такова поверхностная личность толтека — противоречивая, да-лекая от совершенства, но вполне социальная при всей своей асоциальности. Все его неврозы и комплексы компенсированы, уравновешены, а потому не влияют существенным образом на внеш-нее поведение.

Сталкинг и перепросмотр могут изменить эту внешне благополучную ситуацию. Если в нашем бессознательном комплекс древнего мага активен хотя бы частично (а подобные случаи нередки), мы подвергаем себя серьезному риску. Новые потоки Силы, меняющие энергетический потенциал системы и расшатывающие гомеостазис, новые способности восприятия, активизированные сно-видением и видением, — все это способно поднять на поверхность личность древнего мага, а это извратит всю дальнейшую практику и приведет к печальным последствиям. Вовремя распознать эти деструктивные элементы, несущие в себе еще не сформированное, но не-заметно отбирающее силы намерение, совершенно необходимо. Вот первые симптомы, на которые надо обратить внимание:

1. Депрессия после практики — сновидения, сталкинга и перепросмотра. (Угрюмость, раздражи-тельность, замкнутость.)

2. Острое переживание Силы как “избранности” во время неконтролируемых смещений точки сборки.

3. Желание “уйти от мира”, которое в критические моменты может граничить со стремлением к суициду.

4. Пристрастие к откровениям любой природы, даже в том случае, если их содержание сомнитель-но (голос “эмиссара”, “безмолвное знание”, различные “знаки” и пр.).

5. Пристрастие к сталкингу на уровне манипуляции другими людьми. Сюда же относится любовь к эпатирующему или эксцентричному поведению.

6. Желание создать “круг приближенных” (клан или орден магов) как инструмент подтверждения собственной исключительности и организации интриг против непосвященных. Первый пункт (депрессия) — наиболее общий и исполняет функцию “раннего предупреждения”. Сама по себе подавленность может говорить о самых разных процессах и вовсе не иметь отноше-ния к комплексу древнего мага. Помимо внешних, чисто энергетических причин, подавленность и угрюмость — общая проблема сновидящих-мужчин, о чем я уже писал в предыдущих книгах. Пе-репросмотр подобной депрессии относительно легко выявляет ее причины независимо от того, кроются ли они в личных конфликтах наяву или в нежелательных контактах во время сновидения. Если же сами попытки перепросмотреть причины подавленности вызывают отчетливое раздраже-ние или иррациональную злобность и приступ враждебности ко всему на свете — это говорит о том, что проблема кроется глубже, в деформациях тоналя. Это зыбкая почва, в глубинах которой может скрываться тот самый “древний Зверь”, которого проще всего воображать флаером-летуном, но на самом деле — он часть нашего существа, желающая Власти и не принимающая Мир. Обычно он бесконечно повторяет что-то вроде “Мир плох, люди глупы и несправедливы ко мне, имеющему знание”. Он таит в себе презрение и гнев. И самое главное — повторяю — он кате-горически избегает перепросмотра и закрыт для осознания. Чтобы вывести его на чистую воду, требуется весьма значительное усилие.

Последующие симптомы выявить проще. Это уже развитие болезни. Здесь проблема заключается в другом — личность признает в себе эти черты и признаки, но принимается искать для них оправ-дание. И, надо сказать, оправдания бывают невероятно изощренными, поскольку тональ привлека-ет для их генерации все свои усилия.

Переживание Силы как избранности только на первый взгляд кажется прямой и непосредственной проекцией чувства собственной важности. Безусловно, сама мысль о том, что ты “допущен” к не-обычным психоэнергетическим состояниям, таит в себе ростки самовозвеличивания. Это зародыш патологии и паранойи. Но, несмотря на болезненность этого психологического состояния, у него есть такие самооправдания, которые личность стыдливо утаивает от самой себя. В первую очередь, это — компенсация той или иной ущербности. Можно даже сказать, что сама идея избранности —всегда своего рода маска, которая своим блеском и напористостью призвана скрыть от окружаю-щих (а более всего — от самого субъекта) дефекты внутреннего мира. Если человек отважится на кропотливый и беспристрастный перепросмотр, он в конце концов откроет в себе груз неполно-ценности. Любопытно, что, как правило, эти неполноценности или дефекты не имеют большого значения для окружающих, но для самого носителя комплекса — предмет жгучего стыда и вытес-ненного недовольства к самому себе, доходящего до презрения.

Перепросмотр часто выявляет, что каждый “избранный” в сокровенной, вытесненной глубине соб-ственного образа полагает себя изгоем. Некая часть его тоналя регулярно повторяет про себя: “я —изгой”, “я — унижен”.

Сновидение, которое в таком состоянии почти невозможно контролировать, работает в полном со-ответствии с известным высказыванием Фрейда: “Сон — это осуществленное желание”. На фоне повышенной четкости и прозрачности сновидческих переживаний, достигаемых, как правило, на-сильственным, механическим путем — через упорствование в конкретных упражнениях, такой субъект может часто получать подтверждение того, что обладает “магической Силой”. Он ведет битвы, посещает “учителей”, которые толкуют ему про великую миссию, ради исполнения которой он родился на Земле, ему даются специальные откровения — а как же иначе? Любой энергетиче-ский факт, с которым он столкнулся в измененном состоянии восприятия, тональ интерпретирует как подтверждение “избранности”, наполняет соответствующим значением и содержанием. Что может быть лучшим подтверждением и оправданием, чем весть, пришедшая из миров сновидений — миров, сотканных по заказу сновидящего? Проблески Реальности, которые никак не соответст-вуют устремлениям тоналя, искажаются либо вытесняются — и мания растет посреди взлелеянных иллюзий.

Третий пункт — желание уйти от мира — наблюдается как логическое развитие предыдущих сим-птомов в том случае, если неблагоприятная среда, вопреки субъективной убежденности в собст-венном величии субъекта, усиливает свое давление и угрожает сокрушить его “миф о самом себе”. В ситуации такого глубинного противостояния духовный искатель непрерывно нуждается в Мифе — Миф защищает его и одновременно дает силы для бесперспективной войны, подтверждая без-условную возможность победы. Миф держится на откровениях и видениях, ставших предметом личного опыта в состояниях измененного восприятия. С определенного момента любой перцеп-тивный феномен, любой голос “свыше”, всякая синхронистичность становятся доказательством наличия невидимых и весьма значительных связей, установленных между субъектом и большим Миром. Воспринимаемая Реальность теряет присущую ей безличность, наполняется Силами, кото-рые активно противостоят миссии “избранного” либо поддерживают и направляют его. Среда его субъективного бытия становится полем героических, эмоционально насыщенных взаимодействий. Воображение все более переплетается с реальностью, и многие феномены (живые и неживые) словно приобретают двойное значение — посюстороннее и потустороннее. Причем потусторонние отношения, которые чаще всего являются результатом ложных интерпретаций, выходят на первый план и приобретают большее значение, чем связи и влияния, лежащие на поверхности, повседнев-ные.

Таким образом, искатель, пораженный “комплексом Зверя”, не в состоянии заметить, что его кон-такты с окружающими становятся грубым и непосредственным воплощением его эгоцентризма. Это поистине парадоксальное состояние. Полагая, что практика постепенно приближает его к ду-ховности, к высотам совершенства, которые зачастую понимаются как высшее бесстрастие, истин-ное знание и сила, древний маг погружается в собственное гипертрофированное и искаженное эго. На бессознательном уровне он реагирует на факты опыта как солипсист, поскольку не желает при-знавать самоценности мировых процессов и проявлений. Он всегда пребывает в центре вообра-жаемого поля, где другие люди могут быть лишь объектом манипуляций, упражнений — тем, от чего он отталкивается в странствии к абсолютному Духу. Это своего рода “магический аутизм”, прикрытый традиционной риторикой, прославляющей потенции человеческой природы, на словах отрицающей эгоизм и утверждающей Божественную Любовь.

На самом деле, как бы ни прятал маг подлинные мотивы в собственном бессознательном, речь все-гда идет о величии одного-единственного Человека — самого мага. Потому его игры с окружаю-щими людьми не являются сталкингом в толтекском смысле этого слова. В них ничего не высле-живается, а лишь моделируются ситуации, бесконечно подтверждающие превосходство “сталке-ра”.

Если эти цели удается скрыть, если маг может произвести сильное впечатление на не слишком опытных коллег, то его властная харизма способствует возникновению крута приближенных —иногда фанатично преданных лидеру и способных осуществить любое его безумие. Так образ древнего мага получает окончательное воплощение в нашем мире и этим обозначает личную кон-сервацию и духовную гибель.

В данном описании психиатрия могла бы найти вдохновляющие параллели. На самом деле это во многом напоминает шизофренический процесс. Личностный кризис, который сопровождается де-прессивными реакциями, раздражительностью и замкнутостью, внезапным отречением от мира общепринятых отношений, может рассматриваться как шизофренический “дебют”. На этой почве формируется система предпочитаемых идей о мире и о себе, все более замкнутая и акцентирован-ная (маниакальная) — что часто именуют “магической паранойей”. Неспособность выбраться за пределы воображаемого пространства псевдодостижений, где собственное “я” заслоняет объектив-ную реальность, порождает аутистическое поведение.

Именно обилие сходных черт с психопатологическим синдромом смущает врачей, если те сталки-ваются с данным типом личности. Пытаясь поставить диагноз религиозным фанатикам, лидерам сект или магико-оккультных движений, психиатрия испытывает сильные затруднения, наблюдая, с одной стороны, множество свидетельств помимо всего остального, важнейшим инструментом са-моконтроля или, выражаясь медицинским языком, самодиагностики. Без сталкинга и перепросмотра безупречность рискует превратиться в негибкое, застойное поведе-ние. Культивируя одни эмоциональные состояния и преодолевая другие, мы склонны вытеснять разные содержания в бессознательное и копить материал для внутренних конфликтов. Сталкиваясь время от времени с непреодолимыми препятствиями Мира, с собственным несовершенством, мы незаметно для самих себя оказываемся в положении воина, окруженного врагами. Предотвратить возникновение этой деструктивной установки можно лишь с помощью сталкинга и перепросмотра. Надо ли специально говорить о том, что подобный патогенез психики возможен лишь на фоне от-сутствия безупречности либо на фоне безупречности, понятой превратно? Сталкинг и перепро-смотр служат, помимо всего остального, важнейшим инструментом самоконтроля или, выражаясь медицинским языком, самодиагностики.

Без сталкинга и перепросмотра безупречность рискует превратиться в негибкое, застойное поведе-ние. Культивируя одни эмоциональные состояния и преодолевая другие, мы склонны вытеснять разные содержания в бессознательное и копить материал для внутренних конфликтов. Сталкиваясь время от времени с непреодолимыми препятствиями Мира, с собственным несовершенством, мы незаметно для самих себя оказываемся в положении воина, окруженного врагами. Предотвратить возникновение этой деструктивной установки можно лишь с помощью сталкинга и перепросмотра. В данной книге я постараюсь уделить основное внимание именно этим аспектам самовыслежива-ния. Во-первых, о сталкинге и перепросмотре в таком смысле до сих пор мало что написано, во-вторых, для поддержания высокой интенсивности осознания именно эта дисциплина представляет наибольшую важность. Здесь сила осознания становится личной силой толтека, источником его магии и его трансформации. Если не учитывать всего объема бессознательных противоречий, по-рождающих комплекс “древнего мага”, безупречность легко перестает исполнять свою главную функцию — накопителя энергии, расширяющей возможности восприятия и приближающей нас к Реальности. Безупречность превращается в еще один хитроумный вариант эскапизма, она уводит нас в поле субъективных предпочтений и ложных самоуспокоений. Позабыв о сталкинге и перепросмотре, однажды мы начинаем следовать не безупречности, а сим-патичному для нас субъективному образу безупречности. И неважно, каким именно оказывается этот образ. Можно казаться самому себе “святым”, можно считать себя носителем безжалостной Энергии, подобно свирепому Шиве, преобразующему мироздание, — все это лишь плоды само-33 рефлексии, выросшие на фоне бессознательного самолюбования, магического эгоцентризма. Все это — лики Зверя.

Удержаться в позиции нового видящего — вот важнейшая цель толтекской дисциплины. Сохра-нить трезвомыслие, объективность, не допустить в мир расширенного опыта предвзятых оценок и “образа себя” (который всегда лучше или хуже, чем мы есть на самом деле, а потому непременно оказывается источником искажений и заблуждений).

Данный фрагмент — тоже своего рода тест. Если вам стало скучно, пока вы его читали, если все это кажется вам излишним, не имеющим прямого отношения к формированию вашего “магическо-го существа”, к вашей психоэнергетической Трансформации, — это настораживающий признак. Значит, настало время серьезно задуматься над тем, зачем вы решили обратиться к толтекской дисциплине. Не таится ли в сумраке вашего бессознательного образ “древнего мага” — властная фигура, пребывающая на пьедестале чувства собственной важности, которую вы просто попыта-лись облагородить неописуемым сиянием нагуаля? Вы должны быть предельно откровенны с са-мим собой.

- 6 -

Наконец, необходимо сказать несколько слов о магии подлинной и магии мнимой. Это существен-ный момент, поскольку во многом определяет практическую успешность нашего продвижения по пути психоэнергетической Трансформации. Именно те искатели, что подвержены “комплексу Зве-ря”, особенно тяготеют к занятием мнимой магией. Ведь именно здесь скрыты бесконечные пер-спективы для странствий в полях собственного воображения, для увлекательных приключений и культивирования собственной значительности в высших мирах. Если вдуматься в такое положение дел, то легко прийти к выводу о мудрости и гармонии, присущей Реальности. Ведь это положение и делает одержимых магов во многом безвредными и бессильными. Ибо первая практическая не-приятность, что с ними происходит, — это утрата способности различения между мнимым и под-линным, воображаемым и реальным.

Эта ситуация настолько распространена, что магический поиск человечества на протяжении тыся-челетий в значительной массе своей сосредоточен на фикциях. Мнимая магия активно обсуждается по сегодняшний день, искаженные представления о магии формируют не только мнение профанов, но и определяют практику тех, что считают себя в этом деле профессионалами. Все перепуталось и смешалось — галлюцинации, фантазии и реальность. Субъективные психические продукты объяв-ляются феноменами большого Мира или “ключами” к таковым феноменам, указателями и инстру-ментами магического делания. Сплошь и рядом можно прочитать или услышать, что магия “по-строена на игре образов и ассоциаций”, что активное воображение и визуализации открывают дос-туп к энергиям бытия и являются по сути основным орудием магического воздействия. Об этом пишут бесчисленные трактаты, этим объясняют множество ритуалов и доказывают их действен-ность.

Любопытно, что практика не давала и по-прежнему не дает никаких серьезных оснований для того, чтобы признать подобную магию эффективной. Но это нисколько не препятствует распростране-нию ее иллюзорных методов и идей. Ибо мнимая магия опирается на человеческие надежды и фан-тазии, на веру и упование — этим она ничем не отличается от религии, и потому так же неуничто-жима. Она — психологическая ортопедия, “заменитель Реальности” для множества слабых людей, нуждающихся в подобном заменителе.

Не стоит чересчур бояться “тайной силы” магов, стремящихся к власти над ближними и дальними. Эта “сила” рождается из воображения и в большинстве случаев только над воображением имеет власть.

Однако необходимо помнить об одной тонкости, которая делает положение не столь однозначным: мнимая магия родилась из магии подлинной. Как бы далеко мнимая магия не отошла от реальной психоэнергетической практики, в фундаменте своем она сохраняет отдельные реликты Силы. По-рой эти реликты срабатывают и этим окончательно сбивают с толку нынешних искателей магиче-ской силы. Они внушают иллюзию эффективности и вдохновляют магов на бесконечные поиски верных рецептов там, где их никогда не было и быть не могло. Как же сформировался этот комплекс представлений, этот хрупкий и призрачный мир мнимостей и кажимостей, побуждающий нас искать Силу в гипнотических миражах древних и новых мифов? Поскольку магия всегда искала выход за пределы познаваемого и описываемого, во всех культурах (кроме толтекской, которая пресекла подобные попытки) она приходила к компромиссу с мифоло-гическими и ранними религиозными воззрениями. Везде магия останавливала свое развитие на этом невидимым стыке познания Реальности и “мира культуры”. Разумеется, стык этот находился на границе сна и бодрствования, памяти и фантазии, видений и интуиции. Полноценное описание здесь никогда не возникало и, по большому счету, не возникло по сей день. Магия невольно превращалась в corpus symbalicum, собрание символов. Поскольку именно символ изначально имел “двустороннюю природу” — совокупность опыта в форме макси-мально интегрирующей метафоры, обладающей потенциальной способностью распространять свои черты на все новые и новые области постигаемого, и одновременно “вечный намек на Невы-разимое и Непостижимое”, то, что не станет предметом опыта, но будто бы обещает в бесконечно удаленном будущем завершиться в себе и таким образом воплотиться — не по-платоновски, а в полноценной своей субстанциональности. Проще говоря, это — мечта. Со времен раннего неолита попытки человека влиять на мир, изменять его и собственную природу породили огромный комплекс идей. На ранних этапах своего существования таким же образом эволюционировала наука, но ее отличало от магии решающее в данном случае качество — наука отказалась от мифологии и сакрального отношения к собственным “преданиям”. Иными словами, внутри известной нам не-толтекской магии никогда не было того естественного отбора концепций и методов, который регулярно избавлял науку от неэффективных идей и представлений, делая ее от века к веку все более рациональной, проверяемой, прагматичной. В конечном итоге внутри ма-гического знания накопились целые массивы того, что можно было бы назвать в лучшем случае “отголосками первобытного мировоззрения”, а в худшем — ментальным мусором, отходами иска-телей самых разных времен и культур.